Глубина резкости и чувств

      Кирилл сам не заметил, как за последние пару недель его жизнь изменилась. Утренние пробки, как и топающие сверху соседи больше не раздражали, а лай их собаки по утрам и вечерам воспринимался не серьезнее, чем временное неудобство. На работу он ехал с неведомым ранее удовольствием, каждый день предвкушая какие-то особенные события. Несмотря на то, что ничего необычного в редакции не происходило, Набабкина не покидало ощущение того, что скоро все изменится. Может в его жизни, а может и жизни всех его сотрудников. Он больше не вымещал на них свое раздражение, язвил крайне редко, критиковал исключительно по делу и, вообще, мало чем напоминал Кирилла Анатольевича месячной давности.              Единственный кому по-прежнему доставалось по полной — был Ильзат. Набабкин сам не понимал, почему продолжал цепляться к каждой его фотографии. Несомненно, это его веселило и ему нравились словесные перепалки с Ахметовым. А еще, это был единственный способ обратить на себя внимание строптивого фотографа. Несмотря на то, что Акинфеев был полностью уверен в том, что Ильзат тоже к нему неровно дышит и видел летающие между ними искры, которые готовы полыхнуть в любой момент, Кирилл не торопился переходить эту черту. Да и честно говоря, не знал, как подступиться к Ахметову. Учитывая, что весь его опыт отношений сводился в основном к ничего не значащим интрижкам. К своему ужасу, Набабкин вскоре понял, что его интерес к Ильзату, не ограничивался только физическим влечением. С Ахметовым не хотелось чего-то быстротечного, с ним хотелось большего. Это жутко пугало свободолюбивого Кирилла, он продолжал ходить вокруг да около и критиковать отличные фотографии Ильзата. Но самым удивительным стало то, что Ахметов, воспринимавший поначалу его критику в штыки, теперь все чаще улыбался в ответ своей нереальной улыбкой и кивал, соглашаясь с его словами. Только делал все в итоге все равно по-своему. А если и спорил, доказывая, что снимки у него вышли, как минимум хорошие, то не превращался при этом в колючего ежа.              Кирилл уже привык к тому, что в последнее время он слегка задерживался и не приезжал в редакцию ровно к девяти утра. Зато Дивеев, как всегда, был уже на месте. Этот парень его удивлял — он не получал за эту работу ни копейки, но каждый день выкладывался на этой работе на все сто процентов. Кирилл помнил, как в первый день Игорь наотрез отказывался быть простым секретарем, а теперь вжился в эту роль и действительно очень помогал Набабкину. А он в свою очередь старался хоть как-то облегчить жизнь студенту и пытался давать такие задания, чтобы Игорь не только носил ему кофе и сортировал почту, но и понемногу вникал в суть журналистики. Иногда Кирилл брал его с собой на встречи, которые проходили в ресторанах, убивая тем самым двух зайцев — Дивеев вникал в суть их разговоров и нормально питался. Игорь вызывал в нем какие-то отеческие чувства — ему хотелось помочь, воспитать и накормить. Кирилл был уверен, если все будет продолжаться так же как все прошедшие недели, то он точно заберет этого нереального парня к себе, сразу после защиты диплома. Уж работа в редакции для него всегда найдется.              — Доброе утро, Кирилл Анатольевич, — как всегда бодро проговорил Дивеев, как только он зашел в приемную.              — Привет, Игорек. Меня еще никто не искал? — уточнил Набабкин. Хотя кому он был нужен в такую рань?              — Нет. Но звонил Игорь Владимирович, передал, что Марио заедет ближе к вечеру что-то там подписать, — отчитался Игорь.              — А! Хорошо… Сделаешь мне кофе? — попросил Кирилл.              — Конечно. Без сахара и сливок? — уточнил Игорь.              — А давай сегодня и с тем и другим. Настроение у меня сегодня такое, хочется любви и сладенького! — усмехнулся Набабкин.              — Кирилл Анатольевич, я конечно могу и то, и другое обеспечить, но…              — Боже, Игорек, да пошутил я! — расхохотался Кирилл, — кофе тащи и сам приходи. Поболтаем.              — Ага! Хорошо! — расплылся в улыбке Дивеев.              Игорь появился с двумя кружками кофе уже через пару минут. По крайней мере, так показалось Набабкину, который за это время успел только загрузить свой ноутбук.              — Тебя молнией случайно не ударило? Ты слишком шустрый для обычного человека, — проворчал Кирилл, запуская рабочую почту.              — О! Вы тоже смотрите? — обрадовался Игорь.              — Ну не то чтобы смотрю, но пару серий глянул тут на выходных, — ответил Набабкин, забирая свой кофе, и кивнул на упаковку под мышкой у Дивеева, — где ты печенье-то умудрился достать?              — Да там девчонки из бухгалтерии терлись, вот поделились!              — Ты показался им слишком щуплым, и они решили тебя подкормить? — усмехнулся Кирилл, но от предложенного печенья все же не отказался, — надеюсь, они туда ничего не подсыпали.              — Что-то вы совсем плохого о них мнения, — посетовал Дивеев, — нормальные они девушки. Красивые и умные!              — О-о-о, Игорь, что приглядел себе одну? А может несколько? — обрадовался Набабкин. Тема чужих отношений всегда была его слабой стороной. Может потому что своих у него не было.              — Ну что вы, Кирилл Анатольевич, — вздохнул Игорь, — я же вам говорил, что…              — Любишь мужиков постарше! Помню, помню! — кивнул он, сделав глоток кофе, — и как? Ты подкатил к Ерохину, как я тебе советовал?              — Ну не то чтобы подкатил, но… Хм… Мы пили кофе, раза два. Но знаете… — по Дивееву было видно, что он пытался подобрать правильные слова, — Саша красивый и умный, но…              — Но?              — Вот бывало у вас такое, что вроде все хорошо в человеке, даже слишком, но не трепещет нигде? Бабочки там в животе и все такое, — вздохнул Игорь.              — Бывало и не раз, — кивнул Кирилл.              — А еще мне кажется, что его помощник, ну который тоже Саша к нему неровно дышит, — поделился своей догадкой Дивеев.              — Поэтому ты решил, что тебе там ловить нечего?              — Не совсем, я правда понимаю, что у нас ничего все равно путного не выйдет. А они друг другу весьма подходят. Так что я все еще одинок.              — Ну какие твои годы! Перевернется и на твоей улице фургон с классными мужиками.              — Надеюсь, — криво улыбнулся Дивеев, — ой! Я же тут такое сейчас услышал! Все те же девчонки, что дали мне печенье, рассказали тако-о-о-е!              — Так, Игорек, я не знал, что ты собираешь местные сплетни, — закатил глаза Набабкин, — у меня тут и так в редакции такое творится, что Санта-Барбара отдыхает, а тут еще и ты!              — А что творится? — заинтересованно спросил Игорь.              — Так я тебе и рассказал, ага! Чтобы ты своим подружкам растрепал все, — фыркнул Кирилл.              — Никакие они мне не подружки, — обиженно пробубнил Дивеев, запихивая целое печенье в рот.              — Ладно-ладно, не дуйся, а то лопнешь. Давай рассказывай, что там ты такое услышал? Мне уже самому любопытно.              — Короче, наш самый примерный семьянин разводится! — с торжествующим видом объявил Игорь.              — То есть как разводится? Михалыч разводится? — Кирилл чуть не подскочил на собственном стуле. Игорю даже не нужно было уточнять, что речь шла о Гончаренко.              — Вот так вот!              — Но… Но почему?              — Говорят, нашел себе какую-то молодую красотку. Чуть ли не в два раза себя моложе, — довольный произведенным эффектом, Дивеев откинулся на стуле.              — Ты уверен, что красотку? — недоверчиво переспросил Кирилл.              — А что вы что-то знаете? Они это очень бурно обсуждали, но что я точно понял, что там именно молодая красотка!              — Или красавчик, — проворчал Набабкин, потирая переносицу.              — Что? — переспросил Игорь.              — Ничего, все пора приниматься за работу. Так, найди мне подборку спортивных мероприятий на ближайшую неделю, нужно чем-то загрузить Магнуссона. Потом сгоняй в рекламный отдел, принеси что они там подготовили к новому номеру. Обещали, что сделали что-то такое, что просто взорвет продажи. Небось опять каких-нибудь пробников налепили и сидят довольные. И забери в типографии плакаты, чтобы Фернандес подписал. Хотя… Ладно, я сам схожу. Кстати, во сколько у меня встреча с Биотек?              — Это те, что производят спортивное питание? — деловито поинтересовался Дивеев.              — Ага, — подтвердил Набабкин, сверяясь со своим ежедневником.              — В двенадцать, а потом Фернандес в пол второго, но он скорее всего опять опоздает, — предположил Игорь, закрывая упаковку печенья.              — Отлично, у меня будет сорок минут выпить чаю или чего покрепче перед встречей с нашей звездой, — закатил глаза Кирилл, а Игорь фыркнул в кулак, пытаясь не рассмеяться.              — И в три у вас совещание, — напомнил Дивеев и убрав все со стола, вышел из кабинета.              Следующий час Набабкин провел, проверяя почту, отправляя важные и рядовые сообщения. Пару раз отвлекся на новостную ленту, а потом не выдержав все же пошел в типографию. Он не был уверен, что уже все отпечатано и собирался спуститься туда ближе к встрече с Марио, но любопытство оказалось сильнее. Типография всегда была словно отдельным миром, и чтобы хоть что-то разведать приходилось идти туда самому, потому что Гончаренко к нему сам без причины никогда не приходил.              В лифте ему повстречался слегка бледный и чем-то встревоженный Сигурдссон, который только его увидев опустил взгляд и старался на него лишний раз не смотреть. Кирилл не придал этому значения, решив, что разберется с этим потом, но в подкорке все равно засело странное поведение Арнора. Он вышел на нужном ему этаже и на первом же повороте едва не оказался сбитым с ног.              — Ваня? — под внимательным взглядом, и без того смущенный Обляков покраснел еще больше, стараясь привести в порядок торчащие в беспорядке волосы.              — О, Кирилл, привет, — пробормотал он в ответ, пытаясь бочком его обойти.              — А ты что тут делаешь? — вообще, Набабкин уже догадывался, что это чудо тут забыло, но вдруг он ошибался?              — Я… Это… Этажом ошибся! — выпалил Обляков, — ну ладно, я побежал, у меня пара через двадцать минут.              Ваня унесся так быстро, что вопрос Кирилла зачем он вообще приходил в редакцию, если ошибся этажом, повис в воздухе. Что ж, эта ситуация становилась весьма и весьма любопытной. Гончаренко сидел в своем кабинете с абсолютно невозмутимым видом. Спокойный, собранный, впрочем, как и всегда. Он поднял на Набабкин недоуменный взгляд, всем своим видом спрашивая, что же побудило самого главного редактора снизойти до обычных работников типографии.              — Постеры с Фернандесом готовы? — деловито поинтересовался Кирилл, внутренне сгорая от любопытства.              — Конечно, но позволь полюбопытствовать почему ты пришел за ними сам? — нахмурился Виктор.              — Игорь занят, — оправдался Набабкин.              — Ах, вот оно что, — спокойно отреагировал Гончаренко и кивнул на стопку плакатов, что лежала на краю его стола, — вот можешь забрать.              Это напускное спокойствие начинало подбешивать Кирилла. Но он стараясь не подавать вида, взял постеры и сделал вид, что увлеченно их разглядывает.              — Ну и кто это фотографировал? — проворчал Набабкин, — получше снимков не нашлось?              — Кто-кто, фотограф твой, — усмехнулся Виктор.              — Он не мой! — мгновенно отреагировал Кирилл, но мысль об Ильзате неожиданным теплом разлилась по груди, заставив прикусить губу, чтобы не начать улыбаться.              — Ну ты знаешь, всяко поговаривают, — пожал плечами Гончаренко, откидываясь на спинку своего стула.              — И что же говорят? Про тебя вон тоже говорят, да не всему стоит верить.              — То, что говорят про меня — все правда, развожусь я на старости лет, дети выросли, нас больше ничего и не связывает, как оказалось, — ответил Виктор, ни один мускул не дрогнул на его лице, он был спокоен, как слон, — а про тебя, дорогой Кирилл Анатольевич, судачат, что ты специально к своему фотографу придираешься. Мол слишком молодой, красивый, то ли запал ты на него, то ли наоборот выжить хочешь. Версии, знаешь ли, разнятся. И обрастают новыми подробностями.              — Не знал, Виктор Михайлович, что ты коллекционируешь местные сплетни, — нервно усмехнулся Кирилл.              — Но ты ведь тоже не просто так ко мне пришел, — парировал Гончаренко.              — Так все, что происходит связано как-то с Обляковым? — прищурился Набабкин, не обращая внимания на реплику Виктора.              — Не понимаю, о чем ты, — невозмутимо ответил Виктор, но зарумянившиеся щеки, выдали его с головой.              Дальше расспрашивать его Кирилл не видел смысла, прекрасно понимая, что Гончаренко просто так точно ничего не скажет, а на его догадки красноречиво ответил на секунду смутившийся Виктор. Поэтому он взял постеры, на которых Фернандес, на самом деле, вышел весьма удачно и отправился к себе.              Встреча с потенциальными рекламодателями, что производили спортивное питание, прошла, на взгляд Кирилла, весьма неудачно. Они очень долго нудили, цеплялись к каждому пункту в договоре, пытались выбить какие-то нереальные скидки и в итоге они разошлись, так ни до чего не договорившись. Набабкин готов был пойти на уступки при условии, что они будут работать с ними в долгосрочной перспективе, но все его попытки их убедить не принесли никакого успеха.              До приезда Марио у Кирилла было немного времени, чтобы выдохнуть, выпить кофе и прочесть статью Магнуссона, которую тот накатал. Она показалась ему странной, но вполне себе годной. Хердур всегда писал в одном стиле, который полностью устраивал Набабкина и ему не хотелось бы, чтобы его спортивный обозреватель вдруг резко изменил свою манеру излагать мысли. Застать Магнуссона на рабочем месте ему снова не удалось, это вновь показалось ему подозрительным, как и поведение Арнора, но мысли сейчас были не об этом, учитывая, что ему повстречался Ильзат, который куда-то спешил и не заметил его. С каких пор Кирилл так реагировал на Ахметова, он и сам не знал.              Как ни странно, Фернандес в этот раз опоздал всего на пятнадцать минут. Кирилл ожидал, что вместе с ним примчится и Акинфеев, но его пока не наблюдалось.              — Эти пробки меня когда-нибудь доконают, — пожаловался Марио, в своей привычной манере, тяжело вздыхая.              — К сожалению, это удел больших городов, — подтвердил Кирилл, — вы бы могли воспользоваться метро, чтобы не стоять в пробках.              — Что? Метро? В этот филиал ада на земле, кишащее безумным скоплением таких же безумных людей? — ужаснулся Фернандес.              — Из двух зол — пробки или метро? Придется что-то все же выбрать…              — Я бы выбрал вертолет или телепорт, — на удивление добродушно проворчал Марио, — так, что там нужно подписать?              — Вот стопку постеров.              — Почему так много? — пожаловался Фернандес, — я думал будет всего парочка.              — Ну что поделать, у вас много поклонников, — усмехнулся Кирилл, — наверное, прохода вам не дают! Штабелями падают?              — Не знаю, — отмахнулся Марио, принимаясь ставить свою размашистую подпись на плакате, — я не обращаю на них никакого внимания!              — Ну на одного все же обратили.              — Это на кого же? — удивился Фернандес, поднимая взгляд на Кирилла.              — Ну как же, наш с вами общий друг — Игорь.              — Это не ваше дело, — зло отмахнулся Марио, возвращаясь к подписанию плакатов.              Набабкин ничего не ответил, лишь усмехнулся. Что за настроение у него сегодня было выводить людей из себя? Может быть потому что его сегодня никто не бесил с утра пораньше? Обычно эта почетная роль доставалась Ильзату, а сегодня тот будто бы намеренно его игнорировал и не замечал. Кирилл задумчиво смотрел, как Марио продолжал упорно расписываться, с каждым разом делая это все более неаккуратно.              — Что ж, этого достаточно, — сказал Набабкин, понимая, что еще немного и капризный футболист просто разнесет ему кабинет, ну или порвет парочку плакатов. А потом Акинфеев порвет его, — спасибо, Марио. Ваши поклонники оценят.              Фернандес ничего не ответил, лишь раздраженно бросил маркер на стол.              — К вашему сведению, Игорь не такой, как остальные, — обернувшись уже в дверях, сказал Марио.              — Кто бы сомневался, что он в особой роли, — сказал уже пустому кабинету Кирилл.              Акинфееву можно было бы позавидовать, он в отличии от Набабкина времени явно зря не терял. Но Кирилл в очередной раз убедил себя в том, что ему не до этого и отправился на очередное совещание.              

***

             Просьба Арнора его прикрыть, пока он поедет искать Хердура, для Ахметова была неожиданной, но легко выполняемой. Поэтому он с радостью согласился. Уж что-что, а побесить лишний раз Набабкина было для него делом чести. А сегодня он его еще не видел, значит можно было заявиться к нему под каким-нибудь глупым предлогом. Конечно, Ильзату откровенно хотелось уже чего-то большего, чем просто эти их постоянные пререкания, но как переступить эту черту, он пока не понимал. Ахметов прекрасно видел, что между ними висело напряжение. Казалась, одной микроскопической искры хватит для того, чтобы между ними полыхнуло пламя с такой силой, что могло разнести половину редакции. Только большим вопросом было в какую сторону?              От размышлений на тему пожаров, Ильзата отвлек шум в коридоре. По торопливым шагам и возбужденному гомону, он понял, что совещание у Кирилла закончилось. Слегка приоткрыв дверь, он прислушался, стараясь выхватить из общего потока нервный, строгий голос Набабкина. Слышны были только голоса других сотрудников, а это значило, что он пока оставался в своем кабинете. И это «пока» Ахметова никак не устраивало. Ему жизненно важно было, чтобы Кирилл оставался на своем месте, ведь что за мысли и идеи могли прийти в голову Набабкину, Ильзат не мог и предполагать. Например, не дождавшись парочки исландцев, пойти самостоятельно их искать. И чтобы не доводить до этого он вынул из альбома самые на его взгляд неудачные снимки и помчался к Набабкину.              В приемной Игорь на удивление был занят как никогда серьезной работой — просматривал рекламные буклеты. И на появившегося Ахметова отреагировал вяло, лишь кинув на него нарочито строгий взгляд.              — Привет, — прижимая к себе конвертик со снимками, улыбнулся Ильзат, кивком головы указал он на дверь, — у себя?              — А тебя разве вызывали? — нахмурился Дивеев, — Кирилл Анатольевич не предупреждал.              — У меня важное дело, — заверил Ильзат, соврав без смущения.              Напустив на лицо важности, Игорь задумался, выдерживая волнующую паузу.              — Иди, раз правда важное… Только постучи, у него был важный телефонный разговор, — после этих слов, он вновь вернулся к изучению буклетов.              — А чем ты таким занят? — не сдержав любопытства, поинтересовался Ильзат, остановившись у двери.              — Кирилл Анатольевич попросил меня посмотреть некоторые буклеты рекламных компаний и сказать свое мнение!              — О, ну хорошо! Не буду отвлекать.              Ильзат, как и просил Игорь, громко постучал и дождавшись не менее громкого «можно», открыл дверь. Кирилл сидел за столом и нахмурив брови, изучал документы, что внушительной стопкой лежали перед ним. Услышав, как дверь в кабинете открылась, он оторвался от своего занятия и удивленно посмотрел на Ахметова.              — Тебе чего? — откинув лист бумаги в сторону, Набабкин скрестил руки на груди, — соскучился?              — Как и вы, Кирилл Анатольевич! — ответил Ильзат и сияя улыбкой, плотно закрыл за собой дверь и приблизился к столу.              — Спорное заявление, — отозвался Кирилл, не спуская с него взгляда, — я тебя не вызывал.              — Но и на пороге не развернули, — не растерялся Ахметов.              — А смысл тебя гнать? — усмехнулся Набабкин, — все равно вернешься.              — А вы все равно пустите, — уверенно заявил Ильзат.              — С чего это такая уверенность? — Кирилл откинулся на спинку кресла, показывая свое сомнение в доводах, что озвучит Ахметов.              — Потому что я вам нравлюсь, — Ильзат не сомневался, что эти слова в очередной раз с легкостью выведут Набабкина из себя и пользовался этим.              — Так, — вмиг посерьезнев, Кирилл выпрямился на стуле, — что ты хотел?              Спохватившись, Ильзат передал ему фотографии, аккуратно сложенные в конверт. Обычно он такие «запоротые» кадры сразу убирал. А теперь порадовался, что не поспешил от них избавиться. В этот раз они пришлись как никогда к месту. Высыпав их на стол, Набабкин принялся их изучать. И судя по тому как с каждой секундой его лицо все сильнее хмурилось то что он видел, ему совершенно не нравилось. И в этот раз, обвинить его в придирках, Ахметов не мог. Кадры и правда были отвратительными.              — Что это? — спустя пару минут прохрипел Набабкин, — у какого малолетнего ребенка ты это отобрал?!              — Ильзатом зовут и никакой он не ребенок! — то, что Кирилл причислил его к малолеткам, задело больше всего, — взрослый человек. Знающий, что хочет…              — Этот взрослый человек сейчас вылетит отсюда, если не объяснит, зачем принес мне эти кадры.              — А что в них не так? — недоумевающе пожал плечами Ильзат, — отличные снимки!              — Отличные? — Набабкин повернул к нему первую, что попалась под руки, — не видишь, что горизонт завален?!              — Так это я специально! — заверил Ахметов, — художественный ход…              — А тут? — Кирилл показал ему вторую, — неужели ты не видишь, что у игроков на фоне лица смазаны?!              — Так это чтобы внимания не отвлекали… — терпеливо объяснял Ахметов, — на главном плане у нас тут тренер!              — Тебе самому бы тренер видимо не помешал! — рявкнул Набабкин, поднявшись, — а это? Это что? — он швырнул ему третью фотографию, — половина тела обрезана! Раньше ноги резал, теперь туловище? Сколько не объясняй, все без толку!              — А может не так объясняете, Кирилл Анатольевич? — предположил Ахметов, — а я, вообще, всегда хорошо учился. Особенно если учителя хорошие.              — Ты намекаешь, что это я плохой учитель? — подобная наглость еще больше разозлила его и уже через миг, Кирилл стоял почти вплотную к Ахметову, угрожающе нависая над ним.              В нос ударил запах ментола и молотого кофе, он был настолько приятным, что Ахметов едва сдержался, чтобы не сделать громкий, глубокий вдох. Набабкин стоял рядом, всматриваясь в его смуглое, всегда улыбчивое лицо.              — Так вы еще ничему меня не учили, — пожал плечами Ахметов, — только критикуете. Так что педагог вы никудышный.              — А ты видимо Макаренко?!              — Нет, но принцип оптимизма поддерживаю.              — Какой-какой принцип? — уточнил Набабкин.              — Находить в каждом положительные черты…              — Ты красивый, — не задумываясь выпалил Кирилл, сжимая ладонью его предплечье.              — Неужели вы увидели это? — засиял еще ярче Ахметов.              — Разглядел, — буркнул Набабкин, согласившись, — и просто факт признал. Что, нельзя что ли? — он сделал шаг вперед, впечатав не растерявшегося Ахметова в стол. Руки Ильзата давно уже коснулись его шеи, и он медленно провел пальцами по линии роста его волос.              — Даже нужно, Кирилл Анатольевич, — Ильзат почувствовал, как сильно, твердо сжали его плечо и едва сдержал удовлетворенный стон.              — Признаю, — чуть не прорычал ему в губы Набабкин и тут же, словно опомнившись, попытался отстраниться, — все иди… Иди от греха подальше. У меня еще работа есть.              Он потер лицо ладонями, словно стараясь привести себя в порядок.              — Какие еще дела? — к такому повороту Ахметов никак не был готов. Не хотел, чтобы он так легко отпускал его. Совсем напротив, желания, что возникали от близости Кирилла предполагали совсем иной вариант развития событий. А еще он переживал, что, оставшись без присмотра и следуя врожденной вредности, Кирилл переключит свое внимание на Арнора и Хердура.              — Важные, — старательно пряча взгляд ответил Набабкин, и Ильзат не сдержал смешка, — ну что тебя так развеселило?              — Ты, Кирилл Анатольевич, — еще звонче засмеялся Ахметов, не спеша покидать кабинет, — вроде взрослый, а такой трус.              — Зато ты больно смелый стал! — резко развернулся к нему Набабкин, — что ты делаешь? Чего добиваешься?              Ахметову понадобилось чуть больше мгновения, чтобы оказаться возле Кирилла и, не отрывая взгляда от его глаз, он чуть привстал на носочки и захватил губами его. Сначала нижнюю, потом верхнюю, легко смял, углубляя поцелуй, чувствуя, как потяжелело дыхание и внутри из обжигающей, яркой искры желания, разгорелось яростное, разрушительное пламя.              Ладонь Кирилла дрогнув, опустилась на его спину, легкое, теплое прикосновение через миг стало иным, жестким и властным. Поднявшись вверх, она смяла ткань рубашки. Надавив ему между лопаток, Набабкин впечатал Ильзата в себя, заставив того вздрогнуть от неожиданности. Он ожидал чего угодно, что его вновь выставят за дверь, назовут никчемным, но ни того, что Кирилл за долю секунды перехватит инициативу и будет вжимать его в себя, продолжая начатое Ахметовым. Обхватив шею Кирилла руками и зарываясь пальцами в его волосы на затылке, Ильзат приподнялся ему навстречу.              Дыхание Кирилла утяжелилось, он прошелся ладонью по груди Ильзата, безуспешно стараясь нащупать петли пуговиц.              В голове пронеслись сотни мыслей разом, но все они были схожие в своей пугающей откровенностью. Теперь ощутив вкус его губ и тепло тела под тонкой тканью, отказаться от шанса, что возможно был первым и последним, Ильзат не мог. Оторвавшись от губ Кирилла, Ахметов потянул с его плеч пиджак и откинул его в сторону, а вместе с ним и сомнение, что еще было в шальных, потемневших глазах напротив. В следующий миг он услышал треск ткани и звук скатившихся по полу пуговиц.              Колени подкосились, когда горячее дыхание коснулось шеи, и Ильзат позорно рухнул бы, если бы не руки Набабкина, что с легкостью подхватили его, усадив на широкий, невысокий стол переговоров. Но падать к его ногам так сразу, Ахметов не планировал.              Стянув рубашку Кирилла, Ильзат наконец-то получил возможность прикоснуться к его коже. Провести ладонью по его груди, вначале от пупка до шеи, а потом вниз, остановившись всего в паре сантиметрах от ремня брюк.              — Ну что же ты? — с трудом ворочая языком спросил Кирилл, — раз начал. Продолжай.              Получив разрешение, Ахметов в два движения расправился с застежкой и не теряя больше времени, дернул его брюки вниз.              — Телефон, — кивнул в сторону рабочего стола Ильзат, — трубку сними, чтобы не позвонили…              — Там Дивеев, — обхватив затылок Ахметова, Кирилл еще раз прижался к его губам, позволяя ему обхватить себя за пояс ногами.              — Пусть уйдет, — просипел в ответ Ильзат, и демонстрируя впечатляющую гибкость, дотянулся до провода стационарного телефона, потянув его ближе.              — Видимо вести себя тихо ты не умеешь, — не желая прерываться на очередные пререкательства, Кирилл набрал номер своего секретаря.               — Игорь, — попытки говорить твердым голосом были провалены, благодаря Ильзату, который не теряя времени, бродил губами по его обнаженным плечам, — иди на обед сходи. Значит еще раз сходи! На час… — но увидев, как Ахметов отрицательно закивал головой и показал ему два пальца, исправился, — а лучше на два.              Трубка, брошенная на стол, издавала длинный гудок, пока не полетела на пол, вместе с телефоном, скинутая неосторожным движением, опустившегося на спину Ильзата. Прикосновения Кирилла распаляли, заставляя желать еще большего. Давно сдерживаемая страсть вырвалась наружу, и освободившись от своих джинс, он крепче обхватил Кирилла за пояс ногами, позволяя опуститься сверху.Чувствуя скользящие в него пальцы, он жмурился до вспыхнувших в глазах звезд и прижался плотнее, давая почувствовать свое желание, которое было ничуть не меньше, чем у самого Набабкина. Легкий, неожиданный холодок заставил Ильзата распахнуть глаза и недовольно посмотреть на стоящего в его ногах Кирилла.              — Ну, давай же! — жалобно попросил Ильзат, наблюдая за тем, как он убирает в сторону тюбик со смазкой и разрывает упаковку презервативов.              Оставив его просьбу без ответа, Кирилл прижался губами, к основанию его шее, оставив яркий след поцелуя и проникая в его тело пальцами, убеждаясь, что достаточно подготовил его, чтобы не причинить никакой острой боли.              — Да не так же! — задыхаясь от желания, простонал Ильзат.              — Не так? — издевательски усмехнулся Кирилл, добавив третий палец, — а как же?              — Да возьми ты меня уже!              По венам разливалась огненная лава, а реальность потеряла четкость, вызывая легкое головокружение.              — Подожди, принцесса, — это прозвище, которое он так давно не слышал, вызвало у Ильзата легкую улыбку и поцеловав его плечо, он настойчивее притянул Кирилла к себе.              — Не хочу ждать, — прохрипел ему на ухо Ильзат и словно в доказательство, двинул бёдрами ему навстречу, — я готов.              Первое проникновение было подобно глотку воздуха, после длительного нахождения на глубине. Таким же жадным и глубоким, переполняющим до краев. Грудной стон вырвался из груди, когда язык Кирилла коснулся его. Это было невообразимо приятно, чувствовать его везде, разом. Неосознанно, Ильзат сильнее сжал его плечи пальцами, кажется оставив несколько глубоких царапин. Он чувствовал, как мышцы Кирилла перекатились под его ладонями, запуская волну дрожи по телу.              -Какой нетерпеливый, — глаза Кирилла ярко светились наслаждением и капелькой нежности, хотя голос его по-прежнему смеялся, правда с четко заметной хрипотцой удовольствия.              Следующие резкие, сорванные движения сменили ощущение заполненности на обжигающий жар, от которого горели внутренности, а и без того разгоряченная от ласк кожа плавилась под весом опустившегося на него тела. Ильзат терялся, расщепляясь на атомы в удовольствии, что доставлял ему Кирилл, заполняя собой каждую клетку.              Жадные поцелуи, крепкие, почти удушающие объятия и торопливые, рваные толчки казались иллюзией, слишком правдоподобной фантазией, одной из тех, что мучили Ахметова последние недели. Только ощущение чужой руки на собственной болезненно возбужденной плоти, и губы, выписывающие узоры на его груди, были слишком хороши, чтобы не списывать их на бред помешавшегося на Кирилле Ильзата. Ни одна фантазия не была так хороша. Волна мелкой дрожи, пробежавшая по телу, заставила задохнуться. И откинув голову назад, выгибаясь сильнее, он сжал Кирилла сильнее, вызывая в ответ не менее тяжелый, вымученный вздох. Легкий, но звучный шлепок по бедру, разбил затянувшеюся тишину в кабинете и вернул обратно уплывший разум Ахметова. Поймав горящий взгляд глубоких глаз напротив, Ильзат почувствовал, как вновь тонет, захлебываясь в глубоком стоне удовольствия.              Нащупав ладонью край стола, он вцепился в него его, замерев пока тело била судорога. Сжимая пальцы сильнее, до боли Ильзат наслаждался тем, как губы Кирилла скользили по его влажным от пота плечам, в то время как его собственное сердце грозилось разорваться от переполняющих эмоций.              — Принцесса, — захлебываясь, простонал Набабкин, сжимая его бедро с такой силы, что наверняка останутся следы от его хватки.              Ухитрившись, Ахметов все же смог увлечь его в поцелуй и, зарываясь в взлохмаченные волосы на его затылке, растворился в движениях, открывающих перед ним новые, до сих пор неизведанные грани наслаждения.              -Ки…рилл… — с трудом выговорил Ильзат и оторвавшись от ставшей влажной под ним крышки стола, обхватил его шею руками, — не останавливайся…              Взрыв ощущений прошелся по каждой мышце и нерву, внутри все дрожало и трепетало, подводя его опасно близко к потере последних сил. Удерживаемый почти на весу, Ильзат острее ощущал судороги внизу живота, которые распутывающимся клубком заполняли его тело полностью. Инстинктивно он жался к крепкой груди Кирилла, которая заходилась от частого дыхания. Расслабление разлившееся по телу, переходило в неестественную слабость, и только жадный поцелуй, которым Кирилл накрыл его губы, не позволили сознанию отключиться вместе с последней волной подаренного экстаза.              Когда успел кончить Набабкин, Ильзат не заметил, только почувствовал, как расслабленно он вздохнул, прижавшись влажным лбом к его плечу. Пустота, которую ощутил Ильзат после того, как Кирилл выскользнул из него, помимо воли вызвала вздох разочарования и сожаления, которого он тут же постыдился.              Легкий смешок, что издал Набабкин разлился по телу приятной теплотой и краска смущения, что уже слегка окрасила его скулы, сошла.              — У меня есть пара вопросов к тебе, принцесса, — приподнявшись, Кирилл окинул его взглядом.              — У меня тоже, — соскочив на пол, Ильзат принялся собирать с пола разбросанную одежду.              — Ну что ж, задавай, — Кирилл быстрым движением пригладил волосы и накинув на плечи рубашку, поднял с пола упавший телефон.              — Это, — кивком головы, Ахметов указал на открытую пачку презервативов и наполовину пустой тюбик смазки, — ты хранишь тут для чего? Непослушных сотрудников наказываешь?              Набабкин выдержал паузу, пока застегивал пуговицы на рукавах, а потом криво усмехнулся.              — Ты первый сотрудник, к которому я применил такие методы воздействия, — Ильзат с сомнением посмотрел на смазку, то что она здесь действительно чисто случайно он не верил, — и думаю, что вся она уйдет на тебя.              — А какой вопрос возник у вас, Кирилл Анатольевич? — заулыбался Ахметов, собирая с пола рассыпавшиеся пуговицы.              — Много у тебя было начальников, которых ты отвлекал подобным образом?              — Немного, — сердце на миг замерло в ужасе от того, что его так старательно выстроенный план раскрылся, но сохранив самообладание, Ильзат не спеша застегнул рубашку на две уцелевшие пуговицы, и небрежно заправил ее под пояс брюк, — и ни с одним я не был настолько искренен.              Набабкин в два шага подошел к нему и крепко сжав его плечи привлек к себе для последнего поцелуя.              — Иди уже, хитрец, — беззлобно вздохнул Кирилл, — так уж и быть, сделаю вид, что верю.              — И как я в таком виде и до конца рабочего дня? — Ильзат разжал ладонь, демонстрируя три найденные пуговицы, — хоть из кабинета не выходи.              — А ты и не выходи, — Набабкин легко коснулся пальцами его шеи, обводя контур оставшегося на коже укуса, — через два часа встретимся внизу.              — Зачем? — удивился Ахметов.              — Домой тебя отвезу. Или ты имеешь что-то против?              — Ничего не имею против, Кирилл Анатольевич!              И быстро, не давая ему шанса передумать и отказаться от своих слов, Ильзат вышел из кабинета.