Одна на двоих

Сюаньюй всхлипывает в последний раз и грязным рукавом вытирает кровь с подбородка, облизывая разбитые губы. Тело болит, но эта боль такая привычная, что он почти не обращает на нее внимание. Главное, что на сегодня его оставили в покое: солнце вот-вот сядет, а дражайший братец никогда не променяет ужин на него, Сюаньюя. Он осторожно шевелится и тянется к дырявому одеялу. Надо бы встать, но лучше пока вообще не шевелиться. Когда немного отпустит и наступит ночь, он доберется до реки, помоется и постирает одежду. До утра она высохнет, а потом он попытается не попадаться брату на глаза. Желудок урчит от голода, и Сюаньюй сжимается. О еде сегодня можно не мечтать: уходя, братец пнул чашку с рисом. Пусть тот склизкий и почти несъедобный, такая еда все же лучше, чем ничего. Но бывало и хуже, так что до завтра доживет. Шея под волосами начинает зудеть, и Сюаньюй накрывает ее ладонью. Сердце ломит, и на губы вползает горькая улыбка. Его ненависть может сравниться только с его счастьем. У него есть его альфа. Но не с ним. Из-за того, что его никто не видел, а метку Сюаньюй «принес» из короткого и не достигшего цели путешествия к отцу, ему не верят, а кто верит — считает его шлюхой… Ему все равно, ведь он знает, что это было на самом деле. И пусть после его возвращения зависть брата превратилась в ненависть, это уже ничего не изменит. У Мо Сюаньюя есть метка. А у братца ее нет. Правда, кроме метки у Сюаньюя нет ничего, даже альфы рядом. Это ничего… Они все равно встретятся. Когда-нибудь. Сюаньюй всхлипывает и накрывается одеялом с головой, и под зажмуренными веками вновь вспыхивает образ. Высокий красивый молодой человек с невероятным, каким-то совершенно неземным лицом, и его улыбка. Такая мягкая и ласковая, почти нежная. Сяо Синчэнь. Бродячий заклинатель, спасший его от нечисти в лесу. Та была слабенькой, но к встрече с ней Сюаньюй был не готов. Как и к тому, что встретит свою пару так неожиданно и просто, не приложив к этому никаких усилий. И этой парой окажется кто-то вроде Сяо Синчэня, который даже метку ему поставил так, что Сюаньюй почти ничего не почувствовал. Правда… ничего больше не было. Только метка. А потом Сяо Синчэнь ушел. «Прости, А-Юй, мне нужно закончить одно дело прежде, чем начинать жизнь с чистого листа. Иначе оно не даст мне покоя. Я найду тебя. Обещаю». Сюаньюй поверил. И верит до сих пор, кто бы что ни говорил. Только… только жить хочется все меньше. А Сяо Синчэнь сильный. Такой сильный, что быть слабым рядом с ним Сюаньюю даже не стыдно. Стыдно подвести его. Ведь не может же быть так, что он забыл о нем, Сюаньюе? Хотя Сюаньюй такой незначительный, что забыть его легко. «Ты красивый, А-Юй. Очень красивый, — у Сяо Синчэня были ласковые руки. И глаза сияли так мягко и тепло, с восхищением. — Только грустный. Ну же, улыбнись». И Сюаньюй улыбался. Только бы не узнал Сяо Синчэнь ничего о том, какой жизнью он живет. Только бы не… Сюаньюй судорожно вздыхает, обрывая свои мысли, и высовывает нос. Почти темно. И тело уже почти не болит. А то, что болит — можно не замечать. Сюаньюй осторожно выпутывается из одеяла и, морщась, поднимается с пола. Заматывается в тряпку, которая когда-то была его верхней рубахой, прихватывает гребень с поломанными зубьями и выскальзывает из своего домика. Путь до реки неблизкий, к тому же в темноте почти ничего не видно, но Сюаньюй знает его наизусть и ямки с булыжниками обходит уже инстинктивно. На берегу никого, и Сюаньюй снова замирает, глядя на лунные блики на воде. Красиво. Тоскливо. Пусто. Сюаньюй мотает головой, отгоняя ненужные мысли, и, аккуратно раздевшись, чтобы не повредить и без того изрядно вытершуюся одежду, входит в реку. Вода ледяная, тело начинает ныть, следы от побоев ломит, но это ничего, скоро пройдет. Зато он будет чистым хотя бы до утра. Но долго в реке он не сидит. И выскакивает, как только заканчивает с волосами, которые обычно оставляет напоследок. Сидеть на камне ночью холодно, и он торопится домой, даже не расчесавшись и прижимая к себе узел с мокрой одеждой, и прикидывает, когда вернется госпожа Сю. Та была единственной среди челяди матушки Мо, кто был по-настоящему добр к «дурачку Сюаньюю» и иногда забирала у него его одежду, чтобы прачки постирали вместе с одеждой слуг. Но она уехала на свадьбу к дочери, и вернуться должна только через два дня. Добравшись до своего сарая, Сюаньюй развешивает мокрую одежду и устраивается на низкой, почти разломанной кровати. Это единственное место, где можно сидеть не на полу, а спит он в углу, на сваленной кучей сухой соломе. Не очень мягко, зато тепло и сухо, и не грозит сломаться под тобой от любого движения. Кровать недовольно поскрипывает, когда он принимается за гребень, но Сюаньюй знает, как двигаться, поэтому не боится оказаться на полу. Заплетя не тугую косу, чтобы во сне волосы не превратились в воронье гнездо, он осторожно вытягивается на соломе и снова заворачивается в одеяло. Оно пахнет пылью, но Сюаньюю тепло, он чистый, и жизнь кажется чуточку лучше, чем пару часов назад. Уже привычно накрыв ладонью шею, он опускает ресницы. От метки идет тепло, она согревает, и тело расслабляется. Пожалуйста… Пожалуйста, пусть завтрашний день будет чуть лучше. Пожалуйста. …Утром ему удается немного поесть и даже не попасться на глаза никому из слуг матушки Мо. Селение небольшое, и иногда он помогает кузнецу прибрать в кузнице или покормить свиней. За помощь ему чаще всего дают яблоки или просто немного еды, очень редко мелкую монетку. Монетки он прячет подальше и вне пределов дома. Когда-нибудь их будет достаточно, и он сможет купить себе настоящий меч. Проезжавшие мимо селения заклинатели, да и Сяо Синчэнь, говорили, что он тоже может стать заклинателем, если будет усердно тренироваться, и теперь Сюаньюй иногда мечтает, как купит себе меч и больше никто не посмеет причинить ему боль или оскорбить. Это только мечта, но она помогает ему жить дальше. Раньше, еще до встречи с Сяо Синчэнем, только она и держала его, особенно после того, как умерла матушка, так что мечтать об этом — сродни привычке и способу выжить. Утро действительно проходит хорошо, но полдень все возвращает на свои места. Братец Мо находит его у лошадиной поилки на городской площади и сходу отвешивает ему пинка. Сюаньюй даже не успевает понять, что происходит, как с головой окунается в воду. И сразу следом чувствует сильный удар по заду. Его кидает вперед, ноющими ребрами на деревянный край, и из глаз невольно брызжут слезы боли и обиды. Под глумливый хохот и шуточки он кое-как выбирается из поилки и стискивает кулаки. А когда ловит взгляд братца Мо — кидается на него. От злости и обиды затмевает разум, его ведет только слепая жажда отомстить, сделать больно, что угодно, только бы… только бы… Он не успевает даже дотронуться до братца. Расторопные слуги перехватывают его раньше, кидают на землю так, что болью вспыхивает рука. Он еще успевает закрыть голову от летящего в лицо сапога, но удара не следует. Вместо него только звук чего-то упавшего и возмущенные крики. Сюаньюй осторожно смотрит из-под локтя, готовый бежать или прятаться, и замирает, видя лежащего в пыли на земле братца Мо. Тот открывает рот, как рыба, смотрит во все глаза на… на… Сюаньюй забывает, как дышать. Белое, только чуть запыленное одеяние, черные волосы, спокойно висящая вдоль тела рука. Рука… Сюаньюй стискивает пальцы в кулак, чтобы не коснуться ее. Это ему снится? Он ударился и наконец умер? — Кто ты такой?! — братец Мо неуклюже встает, его туша дрожит от возмущения и страха. Посмевший встать на защиту «дурачка» явно нездешний, а, значит, не знает, что трогать наследника матушки Мо запрещено, и может сделать больно. А боли «наследник» всегда боялся. — Да как ты посмел?! Сюаньюю больно. И стыдно. Он съеживается еще больше, баюкая все сильнее начинающую болеть руку, кажется, даже всхлипывает. Зажмуривается, когда по его лбу нежно проводят теплой ладонью, отводя в сторону упавшие мокрые волосы. — А-Юй, прости, что тебе пришлось так долго ждать. Голос Сяо Синчэня такой же ласковый, каким Сюаньюй его запомнил. И руки такие же нежные. И Сюаньюй тянется навстречу, буквально умоляя о защите. И тут же отшатывается: Сяо Синчэнь не должен вот так просто сидеть в этой пыли. Его белая одежда… — Все в порядке, — Сяо Синчэнь все равно притягивает его к себе, и Сюаньюй коротко всхлипывает в его объятиях, утыкаясь в его плечо. Сквозь ресницы замечает резкое движение, вскрикивает, рвется в бездумном и инстинктивном желании защитить открытую спину Сяо Синчэня от удара братца Мо, но альфа быстрее. Он выхватывает меч и блокирует удар палки. Медленно поворачивает голову, глядя на братца Мо, и Сюаньюй вдруг чувствует себя отмщенным. Он не видит лица Сяо Синчэня, не видит его глаз, но братец Мо вдруг сереет, палка выпадает из его разжавшихся рук, а по земле под его одеждами вдруг расплывается лужа. Он открывает и закрывает рот, не в силах ничего сказать, его трясет мелкой противной дрожью, а слуги начинают тихо подвывать от страха и пятиться назад. Это так смешно и нелепо, что Сюаньюй невольно начинает смеяться и испуганно закрывает рот ладонью. Смех над братцем Мо — все равно что смертный приговор. Но его смех кто-то подхватывает в толпе и через пару секунд вся площадь смеется над братцем Мо, показывая на него пальцем. Сюаньюй смеяться не может. Ребра напоминают о себе, рука простреливает болью, и он тихо стонет. Сяо Синчэнь возвращает меч на место, поворачивается к нему, глядя снова ласково и, поудобнее перехватив его тощее тельце, поднимается на ноги. Почти демонстративно касается губами открывшейся метки на шее Сюаньюя и уносит его с площади. Как только они оказываются вне поля зрения толпы, Сюаньюй снова напрягается. Ему некуда привести долгожданного гостя, кроме своей лачуги, и стыд заполняет его до краев, когда они переступают порог его дома. Сяо Синчэнь же только темнеет лицом, окидывая взглядом скудную «обстановку». Без слов укладывает его на солому и принимается осматривать повреждения. Поджимает губы, прослеживая взглядом старые шрамы и незажившие синяки, и принимается лечить. От вливаемой им энергии Сюаньюю щекотно и больно. Но потом боль проходит, и он замирает, широко раскрыв глаза. У него ничего не болит! Это настолько непривычно, что он даже пугается. Смотрит на Сяо Синчэня потрясенно, и тот горько смеется, качая головой. — Мой малыш, — в его голосе столько сострадания и нежности, что Сюаньюй кусает губы. — Прости, что я так долго. И Сюаньюй наконец плачет. Плачет по-настоящему, второй раз в жизни. Со стонами, невозможностью сделать вдох и головной болью. Его бьет дрожью, он выгибается в сильных крепких объятиях и отпускает все то, что камнем тянуло ко дну. Унижения, смерть матери, разочарование, побои, заплесневелый хлеб и огрызок яблока — все, что скопилось за его недолгую жизнь. И затихает спустя полчаса, дыша еще тяжело, но чувствуя себя невероятно легко. Он слышит ласковый шепот Сяо Синчэня и улыбается так, как не улыбался никогда. Он не хочет отпускать, но Сяо Синчэнь все равно уходит и возвращается через полчаса с целой корзинкой еды. Сюаньюй ест торопливо, но аккуратно, краснея от стыда за собственный голод. А вечером он провожает Сяо Синчэня к реке, и снова краснеет, украдкой разглядывая сильное и тренированное, но все равно кажущееся слишком хрупким тело, погружающееся в воду. После сено колется и лезет со всех сторон, но оно мягкое, а потом и вовсе становится не до него. Сяо Синчэнь берет его мягко, деликатно, нежит, ласкает, и Сюаньюй захлебывается стонами, раскидывается, льнет, отдается так, словно это последний день его жизни. И снова плачет, когда освобождается и чувствует, как Сяо Синчэнь обновляет его метку, на этот раз делая своим полностью и до конца. Ночью он почти не смыкает глаз. Лежа в объятиях Сяо Синчэня, прижимаясь к нему всем телом, он боится, что все это окажется сном. Что стоит ему закрыть глаза, все исчезнет. Но под утро сон все-таки одолевает его, а при пробуждении Сяо Синчэнь рядом. И Сюаньюй, уткнувшись в его плечо, обещает самому себе, что эти слезы — последние в его жизни. Они собираются быстро. Весь скарб Сюаньюя умещается в одной небольшой сумке. Сяо Синчэнь помогает накормить осла, навьючить и, усадив на него Сюаньюя, сам берет под уздцы. Они покидают селение, когда солнце уже высоко, и улицы полны народа. Их провожают взглядами, шепчутся за спиной, но Сюаньюя это уже не касается. Он опускает голову, ловит теплый взгляд завораживающих глаз Сяо Синчэня и улыбается в ответ. У его новой жизни самые красивые в мире глаза.