В прошлое — за будущим

Вообще-то Роберт не слишком хотел идти в Хижину Чудес — не только сегодня, но и в принципе. Он не слишком общался с Хезусом, больше с ним как-то держала связь Вэнди, но кто бы его спросил — как же, семейство Пайнс, несколько лет назад превратившее лето тогда еще пятнадцатилетнего вздорного эмо-подростка Робби-Ви в черт-те что, почти в полном составе вернулось в родные пенаты. Вэнди говорила, бабка Зуса ради такого дела вычистила весь дом до блеска и по дороге нашла несколько закрытых комнат, видимо, не нужных старшим Пайнсам в то время, когда они жили одни. Что ж, теперь лишнее место им пригодится. — Ро-о-о-о-б! — подруга ворвалась в его комнату неугомонным рыжим ураганом и недовольно уперла руки в бока. — Чего ты копаешься?! Нам к семи! — она удивленно огляделась. — Ух ты! Тут все как прежде! Словно ты не уезжал и не переставал быть Робби-Ви! — она ностальгически улыбнулась, и парень поморщился. — Еще не успел сделать уборку и выгрузить все отсюда, — признался он. — Только приехал — и ты на меня набросилась, как будто праздник у Пайнсов без меня будет неполным. Кордрой завела глаза. — Да ладно! У нас была хорошая компания, так почему не собраться снова? По-моему даже ваши с Диппером мечущие молнии взгляды ничего не испортят, — она хихикнула и, не обращая внимания, продолжила весело трещать, совершенно не считаясь с тем, что Роберту было на это и правда плевать. — К тому же разве тебе не интересно посмотреть, как близнецы изменились? Мы же не виделись с самого нашего выпускного! Они тогда приезжали сюда летом, пока сами школу не закончили, но меня вот, к примеру, уже не было. Они вышли из комнаты, и, когда Роберт ступил на лестницу, ему пришлось смириться со своей судьбой. Не то чтобы конечно он не хотел идти на эту вечеринку под угрозой смерти (туда даже его родители собирались, потому что когда-то водили со Стэнли Пайнсом дружбу — если с ним вообще можно было дружить), но настроения особо не было. После первой пробной студийной записи едва удалось вырваться на пару недель в родной городок, а ведь впереди его ждала запись целого альбома, и в общем… хотелось просто использовать эти две недели как передышку после трех изматывающих лет работы над собой. Побродить по замызганным улочкам, завернуть в лес, дойти до водонапорной башни, на которой еще красовался нарисованный там когда-то самим же Робертом краской из баллончика взрыв… да мало ли что могло взбрести ему в голову! Но было поздно. Ладно, решил Роберт в итоге, от Вэнди все равно не отвязаться, так стоит ли пробовать? Один вечер — и он свободен, что тут может быть сложного? Тем более, что Кордрой — все-таки его друг детства и даже — о боже, где были его мозги?! — бывшая девушка. В общем, не перехрянет он от посещения одной полустариковской вечеринки. В процессе, однако, выяснилось, что на эту вечеринку явилось чуть не полгорода, но переигрывать было поздно — все равно уже пришли. Большая поляна за Хижиной Чудес была уставлена переносными столиками и по периметру оснащалась навесами — видимо, на случай дождя, потому что весь народ в доме явно не поместился бы. Роберт огляделся, приметил Хезуса, который стоял в обнимку с какой-то девушкой и болтал (наверняка обо всяких глупостях) со своим кузеном, смеющихся над какой-то сальной шуточкой Стэна (старый клоун вообще ни капли не изменился) собственных родителей… И — совершенно пропустил мчащийся к ним радужный смерч, очнувшись от задумчивого разглядывания только когда Вэнди радостно взвизгнула и поймала этот самый смерч в объятья. — Мейбл! — они крепко обнялись, и только после этого девчонка отлипла от Вэнди, позволяя Роберту себя рассмотреть. Она выросла вообще-то, стала доставать Кордрой аж до плеча, но так и не вытянулась до действительно высокого роста. И оставалось гадать — то ли это младшие Пайнсы пошли в своих родителей (потому что старшие были как раз высокими), то ли это просто Вэнди как была долговязой, так и осталась, а потому в росте ее не перегнать. Если честно, Роберт не интересовался этим фактом. Он вообще подругу не особо рассматривал — чего не видел-то. — Привет, Робби-Ви! — Мейбл жизнерадостно сверкнула идеальной белозубой улыбочкой (не зря, видно, столько времени мучилась с брекетами). — Как жизнь молодая? Нашел себе очередную девушку? — она придирчиво рассмотрела его и вскинула брови. — И где твоя любимая толстовка? Роберт безразлично пожал плечами. — На свалке. И ради всего святого, не зови меня Робби-Ви. Девчонка хохотнула и, цапнув их с Вэнди за руки, потащила к одному из столов за собой. — Мой братец тоже требует от меня забыть его детскую кличку! — сообщила она весело. — Не понимает, дурак, как легко выдумать новую! Так что бойтесь меня и моей фантазии! Роберт ничего на это ей не ответил — он просто проклял тот момент, когда согласился сюда прийти. Слишком легко оказалось забыть, какой раздражающей могла быть Мейбл Пайнс. При этом все вокруг, казалось, совершенно этого не замечали. Может, за счет ее милой мордашки? Потому что она была действительно довольно-таки хорошенькой. Но встречаться с ней Роберт не захотел бы ни за что. …и почему он об этом вообще подумал? — Мэй-сон! — девчонка отпустила их только около столика, вокруг которого сгрудилась, как оказалось, большая часть их прежней компании. Нэйт, Томпсон, Тэмбри… и Диппер Пайнс. Который почему-то откликнулся на чужое имя. Роберт вскинул бровь. Долговязый — явно выше самой Мейбл — парень с всклокоченной шевелюрой обернулся — и сморщил нос при виде сестры. — Только ты умеешь произносить мое имя так, что мне тут же хочется сжечь себя заживо, ты знаешь? — поинтересовался он недовольно, чем вызвал смешок толстяка-Томпсона, который волной прокатился над столиком и собрал в себя еще дополнительные смешки от других знакомых. — И это я еще не озвучила твою новую кличку! — сладко пропела его сестрица, на что Пайнс только вздохнул. И — только тут, похоже, заметил, что Мейбл кого-то за собой привела. (Впрочем, может, это сама Мейбл так тщательно загораживала их своим очередным безразмерным свитером — вот уж что в ней совершенно не изменилось). — Привет, Вэнди! — тут же широко (правда, без прежней больной влюбленности) улыбнулся подруге парень, и та бросилась к нему обниматься («О, как ты вымахал! Изобрел средство для супер-роста?» — «Оно уже давно существует и без моего участия, брось!»). — Привет, Робби-Ви, — Роберт поморщился и нашел, что в чем-то, кроме внешности, эти близнецы еще явно друг на друга похожи. Во всяком случае, мыслят они одинаково, и неважно, что большая часть мозгов досталась все-таки лишь одному из них. — Роб больше не Робби-Ви, — со смешком поправила парня Вэнди. — Он с некоторых пор эту кличку терпеть не может. — Привет, Пайнс, — Роберт проигнорировал реплику подруги, коротко пожал протянутую ему в знак приветствия руку и, мимолетно удивившись крепкой хватке парня, бросил: — С возвращением или типа того. Диппер (то есть Мэйсон — да уж, имечко достойное самого Роба с его-то средним «Стейси») понимающе улыбнулся. — Это скорее тебя с возвращением, нет? Я-то тут каждое лето торчал, пока не пришло время поступать в университет. Слышал, ты тоже не зря с гитарой таскался все это время? — его лицо прямо-таки светилось дружелюбием. Только с чего бы? Не то чтобы они и правда были на ножах в то лето после выпускного у класса Роберта, но… Хотя какая разница? Может, просто настроение у человека хорошее. Не всем же быть унылыми говнюками, как Роб, торчащий на вечеринке, которую не хотел посещать. — Отучился в музе, — Роберт пожал плечами и облокотился бедром на столешницу, кивком благодаря хозяина вечеринки за протянутый ему стакан с пуншем. И зачем он все еще здесь стоит? Вэнди давно свалила на другой конец чертова столика, он-то почему болтает с этим пацаном? Потому что пацан втрое спокойнее и адекватнее твоих отбитых одноклассников, тут же ответил он сам себе. Да и… какой теперь из него пацан? Это в подростковый период три года разницы были фатальны. Сейчас же — пшик. — Недавно сделал первую запись с лейблом, через пару недель в Сан-Франциско еду, чтобы записать альбом, — а об этом зачем говорит? Похвастать? Даже Вэнди — друг детства, черт бы ее — еще ничего не знает. Пайнс уважительно приоткрыл рот и выдал короткое «хах». И — вдруг стукнулся с Робом бокалами. — Поздравляю, — улыбнулся он как-то совершенно искренне. — Если честно, не ожидал. — Я и сам не ожидал, — поделился Роберт. — Родители даже еще не в курсе. Сказал им, что возвращаюсь в Сакраменто за вещами, но… Д… Мэйсон (боже, ну что за имечко) понимающе кивнул. — Но домой не собираешься, а они уверены, что ты тут осядешь совсем, — вид у него был такой при этом, как будто он уже не раз бывал в шкуре Роба и отлично знает, что это такое. Хотя… может, оно и так. Что они знали друг о друге, в конце концов? По первому взгляду вообще судить никого не стоит. Роб усмехнулся. — Точно. А ты, Пайнс, я смотрю, успел уже на себе это испытать? — он бросил на собеседника косой взгляд, и тот рассеянно поболтал остатками пунша в своем стакане. А потом кивнул. — С год назад, когда еще только поступал, — отозвался он. — Наш городок тоже такой себе, небольшой, в общем. И я подавал документы в университет — как раз в Сан-Франциско, кстати, — это признание сопровождала легкая улыбка. — Документы приняли, Мейбл, конечно, увязалась за мной, и как сказать об этом семье, мы думали почти месяц. Улыбка стала какой-то ностальгической, невеселой. Они помолчали какой-то момент, но Роберт в итоге не выдержал (беседа начинала затягивать). — И что в итоге сказали? Парень дернул плечом, как будто его вырвали из неожиданного нырка в свои мысли, и коротко сморщился. — Да ничего не сказали — не успели просто. Пришло письмо о том, что нас принимают на учебу, и родители распечатали его до того, как оно вообще к нам в руки попало. Сестра навострилась на дизайнера, а меня дразнила конструктором, ученым и изобретателем, — он допил свой пунш и отставил стакан на стол. — И что характерно, знаешь, оказалась права в каждом слове. Ее пригласили в какую-то фирму уже — им понравилась ее безумная конкурсная работа, а я осенью буду допущен в лабораторию, работать наравне с профи, — здесь парень улыбнулся как-то очень… нежно? как будто что-то хорошее вспомнил. — Форд сказал, он гордится мной. Роберт тоже допил свой пунш… и налил себе еще. Это становилось совсем интересно. Повзрослевший Пайнс, больше не откликающийся на прозвище «Диппер» (а ведь раньше Роберт считал его именем, да еще и более дурацким, чем собственное), не занятый влюбленностью в ирландку-Вэнди и явно имеющий больше мозгов, чем большинство друзей Роба вместе взятых, мог быть за себя спокоен. Валентино был заинтригован им. Подумать только — четверть часа, занятых мало что значащей беседой — и Роберт почти забыл о том, что не хотел идти на эту идиотскую вечеринку. Конечно, сама вечеринка не перестала быть идиотской, но наличие на ней кого-то вроде Пайнса заставило Роба… счесть это не таким уж и важным фактом. А с друзьями детства он подойдет почесать языком после — все равно он знал, что Нэйт теперь в футбольной команде своего университета (за успехи в спорте его в принципе и взяли, хотя учится он на юриста), Томпсон по-прежнему тухнет под крылышком у своей матери, а Тэмбри вообще не пошла никуда после школы и работает в похоронном бюро в соседнем штате, сюда же приехала к маме, потому что та сломала ногу. В общем, просто совпало так, что этим летом они здесь оказались все вместе, и ничего необычного в этом нет. А вот Мэйсон Пайнс, который почему-то больше не воспринимался как прежний раздражающий мальчишка (малолетний соперник в борьбе за сердце девушки, которая больше не интересовала его в романтическом плане), он был… другой. А еще они собирались вернуться в один город, и это было поводом для новой встречи. Ведь Роберт совершенно не знал, где там и что находится. Даром что они явно будут в разных районах, а в мегаполисе — это все равно что жить в разных городах. — Мои родители мне ничего не сказали еще даже когда я только документы подал, — поделился он вдруг. — Они-то думали, это все моя блажь подростковая, а потом… ну, тоже письмо пришло. Я уехал, отучился, а теперь вот… мать говорит, они орган покупать собираются, — это было так глупо, что даже смешно. — Типа я буду на нем на похоронах играть, представляешь? Пайнс, как оказалось, внимательно слушающий его неожиданные откровения, ошеломленно крякнул и натурально уставился на него. — Серьезно? — голос у него слегка осип, и еще Роберт поймал вдруг себя на том, что пристально всматривается в его лицо. Из замызганного мальчишки он вырос в весьма смазливого парня, который явно следил за собой и… явно был во вкусе Роба. — Беги отсюда. Роб рассеянно кивнул, удивленный собственному выводу. — Я и бегу, — отозвался он. — Вот еще дурака нашли — играть на органе! Как будто мне больше нечем заняться, кроме как тухнуть здесь. Мэйсон невесело усмехнулся — и вдруг тоже налил себе еще пунша. — Родители хотят, чтобы я после учебы вернулся и стал учителем физики, — поделился он внезапно — и обернулся на секунду на свою счастливо о чем-то трещащую двойняшку, не обращающую на них ни капли внимания. — А Мейбл уже собрались отделить место секретарши третьего помощника в своей конторе. Дескать, все равно из нее ничего толкового не выйдет, а тут вроде как все под крылышком — и при деле. Роберт опрокинул в себя еще пунша и все-таки ощутил, как зашумело у него в голове. Каштановая шевелюра Пайнса малость поплыла, и пришлось слегка прищуриться, чтобы точно всмотреться в его лицо — тонкое, остроскулое, очень похожее на лицо его сестры, но при этом какое-то… все равно другое. — У ваших родителей есть контора? — он нахмурился, стараясь придать своему лицу как можно более озадаченное выражение и не сбиться опять на рассматривание, как полминуты назад. Но тщетно — Пайнс смотрел не на него, а куда-то перед собой и в ответ на весьма банальный вопрос ожидаемо лишь рвано дернул плечом. — Да дрели они продают, — отозвался он, и Роберт неожиданно засмеялся. — Почему-то звучит так всрато, — признался он. — Я подумал сразу — наши предки друг друга стоят, мои продают гробы, твои — дрели. Мэйсон подарил ему белозубую улыбку и допил свой пунш. — Согласен. А вообще, разговоры о будущем — это дерьмо, конечно, — он взял со стола блюдо с мясной нарезкой. — Может, пойдем лучше «Пилу» посмотрим? В холодильнике дома шесть банок пива. Роберт окинул его длинным взглядом и махнул остаток пунша одним глотком. — Вэнди говорила, ты раньше боялся триллеров, — провокационно ухмыльнулся он; перспектива свалить отсюда представлялась весьма радужной — «взрослые» включили музыку семидесятых и начали танцевать. Тем более, компания подбиралась… вполне себе. — Ты, Пайнс, нравишься мне все больше. Губы парня разъехались в лукавой улыбке. — Ты мне тоже, — он перехватил блюдо поудобнее и потянул Роберта в дом за руку, — Робби.