В прошлое — за будущим

В родном городке было тухло — Роберт осознал это уже на четвертый день своего пребывания здесь, как только наконец выгрузил из комнаты весь мусор (старые плакаты, исписанные школьные тетради, изорванные фотки и остатки корма, определенно не нужные издохшему еще года четыре назад хомяку). Конечно, он пробовал развеять эту безмерную скуку — встречался с друзьями, бродил по улицам, как и планировал, выбрался даже в лес (не зашел, правда, дальше опушки) — но нет. Зря он надеялся, что «очарование» с детства знакомых улочек и до оскомины знакомая городская площадь навеют на него что-то вроде пресловутого вдохновения и позволят сесть за наброски на следующий альбом — контракт с лейблом был заключен на три года, и не стоило жевать сопли, раз сам изъявил желание познакомить публику с авторским материалом. Самый первый в жизни Роба официальный сингл, уже слитый в сеть, народу, похоже, зашел, так что не стоило останавливаться на достигнутом. Вот только… откуда взять идеи? Если честно, Роберт даже не представлял, в какую сторону ему двигаться. Одобренный материал представлял собой иллюстрацию прощания со старой жизнью — с провинциальным городком из детства, с прежней навязчивой влюбленностью, со старыми привычками… ну и прочим. А дальше-то? Дальше что? Роберт сунул руки в карманы тонких джинсов и бросил критический взгляд на водонапорную башню. С позиции двадцати одного года его давешнее идиотское художество на ней действительно напоминало кекс. Неужели двенадцатилетний Пайнс был реально прав? Неужели Роб до сих пор лелеял обиду на эту шутку, как раз и задавшую тон их неудачному знакомству? …и неужели нельзя было за чертову кучу лет выделить на закрашивание этой фигни одну-разъединую банку краски? Роберт прицокнул языком и, осмотревшись по сторонам, но так и не приметив ничего интересного, достал телефон. С этим парнем было не скучно еще в первый вечер после приезда, хоть они и говорили о серьезной фигне даже во время просмотра фильма, так может он и сегодня не подведет? Тем более, что это «знакомство» с Мэйсоном Пайнсом Робу… понравилось. Да и сам Пайнс пришелся ему по душе. У него была красивая кожа (такая тонкая на шее, что аж вены видно), смешинки у глаз и хорошее чувство юмора, а еще — от него вкусно пахло. Не от каждого парня так пахнет, черт бы их всех побрал. Трубку взяли только со второго раза (Роб и сам удивился мимоходом своей настойчивости) и после пятого гудка — голос у Пайнса был слегка хриплый, но в целом вполне довольный. Веселый даже. — Привет, — буднично бросил он, как будто это было совершенно обыденное дело, и они созванивались по три раза на дню, а не в первый раз за шесть лет знакомства. — Прости, пел в душе, поэтому не сразу услышал, что ты тиранишь мой телефон. Что-то важное? Роберт прикусил губу, зачем-то подумав о том, что его новый знакомец наверняка стоит сейчас в одном полотенце, и решил, что как-нибудь на неделе определенно предложит ему искупаться в озере. — Скорее, весьма идиотское, — вслух отозвался он и медленно побрел в сторону от центра по направлению к окраине города. — Хочу экскурсию по местному лесу. Ты же здесь все пацаном облазил, пока трясся над дядькиными дневниками, так? В трубке на какой-то момент воцарилось молчание — Роберт услышал, как кто-то, видно, позвал Пайнса, и тот коротко огрызнулся, — но вскоре он все-таки получил ответ: — Если ты хочешь откопать какую-нибудь опасную хренотень, я тебе не советую. Роб вдруг смутился — сам не понял почему. Просто странно это было, конечно — он жил в этом городке всю жизнь, но мало что о нем знал, а вот Пайнс-то и узнал о нем небось только когда родители его сюда на летних каникулах куковать отправили — и тут же в нем все облазил, как приехал, чисто из интереса, которым Валентино никогда не отличался. В Гравити Фолз не было ни художественных выставок, ни филармонии, ни даже банального здания театра, а жители отмечали только местные праздники, которые по большей части включали в себя исключительно возможность напиться, наесться, а потом прийти домой и завалиться спать. Это было неинтересно. Нет, конечно, все могло измениться (у них были свои городские легенды, на основе которых можно было состряпать что-нибудь интересное), но… все же. — Будешь смеяться, — Роберт специально громко вздохнул, чтобы было слышно в трубку. — Хочу узнать, есть ли в окрестностях какие-нибудь… вдохновляющие места. Пайнс весело хохотнул и, кажется, свободной от телефона рукой начал вытирать волосы. — А приснопамятная водонапорная башня тебя не устраивает? — поинтересовался он колко — и тут же оборвал собственный стеб. — На самом деле есть одно место, которое мне всегда нравилось. Тащись ко мне, короче, я выйду тебе навстречу, — и бросил трубку. Роб сунул телефон в карман, потер руками лицо и растерянно расхохотался. И кого он обманывал, черт возьми? Больше не оглядываясь и наплевав на неприятную возможность встречи знакомых, он отбросил со лба волосы и поспешил к Хижине. Пайнс и правда вышел ему навстречу — тонкие очки в невесомой оправе на переносице, влажные после душа волосы, рубашка на выпуск и брюки-карго. На плече у него болтался рюкзак. Он был хорош, и Роберт ни секунды не собирался этого отрицать. Они пожали друг другу руки, и Роб (уже во второй раз) дольше необходимого задержал это рукопожатие между ними, в ответ поймав улыбку парня — и возможность оценить его шею, когда тот склонил голову набок. — Недобор по части идей? — он поманил Валентино за собой. — Давай так: я покажу тебе одно хорошенькое местечко, а ты… — задумчивый короткий взгляд через плечо, — скажешь, почему это должен вдруг сделать именно я. Идет? Роберт кивнул. — Идет. Скрывать ему было нечего. Тем более, ему казалось, что Мэйсону это нравится — ну невозможно прожить год в Сан-Франциско и хоть раз не попробовать с парнем. Особенно если сам — действительно симпатичный. Роберт подавил желание снова потереть руками лицо и сосредоточился на том, как должен облечь в слова то, что… ему просто понравилось проводить время с Пайнсом. И ему хотелось еще — неважно чего. Тащиться в полный всякой паранормальной фигни лес в живописное местечко, смотреть кровавый ужастик и чувствовать, как Мэйсон тесно прижимается к нему бедром (односпальная кровать более чем узка для двоих взрослых парней) или трескать крекеры и как девчонки перемывать кости общим знакомым — тут все едино. — С чего вдруг у тебя пропало вдохновенье, кстати? — парень ловко цапнул его за руку, утаскивая чуть в сторону от протоптанной тропы (Роб обернулся и тут только понял, что чуть не напоролся на узловатый корень, показавшийся из земли), — и продолжил путь, уже не отпуская. — Протухшая в своем быте местная фауна перебила, — бесхитростно поделился Роберт. — Уже полгорода в курсе, что родители собрались в контору орган заказывать. Спрашивают про погребальный репертуар, — и это даже не было ложью, кстати. — Вот я и подумал — а отчего бы не потаскаться окрест и не попялиться на каких-нибудь радужных пони или, не знаю, русалок с гномами. Пайнс довольно прикокнул языком и потянул его за собой. Рука у него была жилистая, горячая — и шершавая, явно от этих штук его изобретательских. Не то чтобы Роб был против. — Не трать ресурса на них, — посоветовал он легкомысленно, — все равно скоро отсюда свалишь. А насчет всякой фигни волшебной… пони не обещаю, но русалки где-то тут правда были. Пресноводные, правда, и не в том месте, куда мы идем, но тоже могу показать, — он рассеянно похлопал себя по карманам свободной рукой и вздохнул. — Жалко, у меня с собой карты нет. Без нее в этих зарослях особо не разгуляешься. Роберт коротко улыбнулся, отведя взгляд в сторону наступающей на них слева чащи, и чисто для порядка спросил: — А куда мы идем-то? Пайнс повел плечами, не оборачиваясь, и ответил: — Пока секрет. По правде сказать, кроме меня раньше об этом месте никто не знал. Как сейчас — я не в курсе. Но там… красиво, — он, кажется, улыбнулся — было слышно по голосу. — Лес видно как на ладони. На место пришли уже через четверть часа — оказалось, они поднимались на гору, но сосредоточенный на обхватывающей его пальцы ладони Роберт даже этого не заметил. Лес был отсюда и правда как на ладони, а еще видно было сам Гравити Фолз и даже озеро, похожее на круглое зеркало в оправе из позеленевшей меди. Пайнс потянул его за собой к обрыву и остановился только в ярде от самого края, осыпающегося мелкими камешками и черноземом, у весьма удобно раскинувшегося дерева, обеспечивающего тенью чуть не половину поляны. — Ну и как тебе? — сноровисто выудив из своего безразмерного рюкзака туго скатанный и оттого превращенный и совсем небольшой комок плед, Пайнс постелил его на траве и удобно устроился, откинувшись спиной древесный ствол. — Я угодил? Роберт устроился рядом, достал из кармана джинсов малость измятый блокнот и усмехнулся: — А то. Еще бы. Они помолчали немного — Роб знал, что Пайнс просто с мыслями собирается — и вскоре… снова соприкоснулись бедрами. Будто случайно — Мэйсон, казалось, так и сидел прислонившись спиной к древесному стволу и запрокинув голову, — но Роберт побоялся даже двинуться, чтобы случайно его не спугнуть. — И все же, — произнес наконец парень, скашивая на него глаза, — почему именно я? Ведь здесь куча людей, с которыми ты знаком, и которым… — он чуть помедлил, — ну, наверное, можно сказать что-то такое. Роб хмыкнул — и теснее притерся к его бедру, совершенно недвусмысленно отвечая на прикосновение и не давая ему шанса остаться случайным — потому что на просторном пледе для двух взрослых парней места было вполне достаточно. И — ни капли не кривя душой, отозвался: — Мне понравилась болтовня с тобой, — это было не все, конечно, начало только. — Ты… наверное, вырос просто, — Мэйсон хмыкнул, и Роберт пожал плечами, — да и я — тоже. Вырос — и понял, что у меня, в общем-то, нет людей, которым я могу что-то такое ляпнуть и не нарваться на смехуечки. Поэтому и позвонил тебе — наверное, знал, что ты просто сделаешь то, что я попрошу. Пайнс помедлил, как-то странно улыбаясь, как будто себе под нос — и выдал: — А как же Вэнди? Роберт скосил глаза на их крепко притертые друг к другу бедра и слегка толкнул собеседника, ухмыльнувшись: — Тот же вопрос могу и тебе задать. Мэйсон наконец повернул к нему голову и как-то очень невесело, очень по-взрослому улыбнулся. — В год вашего выпускного там уже… — он скривил губы и зачем-то покивал сам себе, как будто себя же и старался убедить в том, что это сказать совершенно необходимо. — В общем, уже не в Вэнди там было дело. Роберт нахмурился. — В смысле?.. А… в ком тогда?.. Пайнс прицокнул языком укоризненно, будто сетовал на его глупость, и уже сам легонько его толкнул бедром. — Ты в подписки-то на фейсбуке свои посмотри, — буркнул он недовольно. — Про этот акк даже Вэнди небось не знает, если уж твои родоки не в курсе. А между тем только там ты и вкидывал ссылку на свой сингл. И я его слушал, — на этот Пайнс снова отвел глаза. — И на вечеринке у Стэнов тогда прикинулся, что ничего не знаю, потому что хотел влезть с тобой в беседу, — Роберт натурально вытаращился на него — и только поэтому поймал очередную мягкую, невеселую, притягательную улыбку. — Люди гораздо охотнее говорят о том, чего достигли, чем о каких-то посторонних вещах, ты знаешь? Роберт выдавил из себя жалкий смешок. Вот это Пайнс, конечно, его обставил. Странно осознавать, что с самого начала знакомства этот парень был втрое умнее его самого. Впрочем, теперь это было ни капельки не обидно. А улыбался Мэйсон так всегда, кстати. Хотя Роб понятия не имел, откуда он это знает. А еще — он понятия не имел, когда вдруг лицо собеседника оказалось настолько близко. У Пайнса были огромные зрачки, мятное от зубной пасты дыхание и чуть влажные губы. И Роб сам не понял, кто из них первым полез целоваться. Плед был мягкий, астранциями пахло просто одурительно, и Пайнс улыбался как шальной, впуская Роберта в свой податливый рот, поглаживая его загривок и зарываясь пальцами в рассыпчатые, вечно топорщащиеся там волосы. Они целовались долго, медленно, вдумчиво — как будто Мэйсон примерялся, нравится ему или нет, так ли все, как ему того хотелось. А потом — воздуха перестало хватать, и пришлось на пару минут отвлечься, чтоб подышать. Роберт усмехнулся, смахивая у Пайнса со лба растрепанную влажную каштановую челку, и вдруг признался, сам не зная зачем (все ведь вроде уже сказал): — Мне кажется, ты мне чертовски нравишься. Парень в ответ расплылся в лукаво-довольной улыбке — как будто манил продолжить — и настойчиво потянул его на себя. — Ты уже говорил, — он мягко прикусил его губу и прижался ближе. — Но ладно, я повторюсь — взаимно.