Витражи из капель серого дождя

Очередной солнечный день, хотя по новостям уже неделю твердят о проливном дожде. Такая погода должна радовать – многие люди считают, что тучи явно уступают солнцу и пасмурные дни – отвратительны. А вот медленно шагающий по тротуару юноша думает иначе: ему приносит удовольствие наблюдать за дождём, пару раз он даже выбегал из дома и просто стоял, закрыв глаза, а холодные капли падали и вмиг разбивались о его поднятое лицо и расставленные в стороны руки. Хотя… возможно, если бы этому парню досталась другая история жизни, где его семья была счастлива, он не считал бы дождь своим лучшим отражением души. По улице снуют люди; кажется, какой бы не был день недели и время суток, человеческий поток всегда огромен и движется. Вот и сейчас мимо Чимина буквально проносится человек за человеком; все куда-то спешат и в этой спешке не избежать толчков, за которые никто не извиняется (им некогда). Действительно, уже все привыкли, что в толпе всем плевать на одиночек. Чимин вставляет обратно в ухо выпавший наушник и поворачивает за угол цветочного магазина: привлекают внимание стоящие на витринах гладиолусы. Парню нравятся эти цветы: не такие пафосные, как розы, но обладающие своей романтикой, наверное, он был бы рад таким цветам на своей могиле… Уже шестой по счёту поход к психиатру не принёс результатов; да, Чимин понимает, что психические заболевания лечатся не в два счёта, но всё же хочется, наконец, избавиться от тянущей пустоты внутри. С каждым днём открывать глаза всё больнее, а вставать и вовсе нет сил. Депрессия. Жестокое, затянувшееся расстройство. Мир вокруг окрашен в её мазуту, от которой хочется навсегда отгородиться, не видеть её, не ощущать. Масляные пятна повсюду: в магазинах, парках, кафе – везде, где Чимин пытался спрятаться. Но ужасней всего было в квартире, в которой парень жил раньше с родителями. Там он чуть не захлебнулся в мазутном озере, но его спас друг, пригласивший жить у него, а квартиру пришлось продать. Чимин искренне продолжает надеяться, что новые жильцы не страдают от оставленной им там ауры, что наверняка въелась в стены навечно. Вот и его дом. Юноша рефлекторно находит глазами своё окно – свет не горит. Что ж, отлично, сегодня почему-то максимально паршивое настроение, при котором зачастую люди ведут себя как эгоисты по отношению к другим – родным, друзьям, даже домашним животным порой достаётся. Поэтому парень хочет побыть в одиночестве подаренное время. Зайдя в лифт, Чимин, не глядя, нажимает на кнопку нужного этажа. Друг живёт довольно высоко – Чимин прикрывает глаза… <…Счастливая улыбка мамы, чьи глаза прямо сверкали от предстоящей поездки, задорный смех отца, что давно мечтал выбраться из города, и подаренная путёвка на долгожданный отдых. Такой подарок сделали их коллеги на годовщину свадьбы родителей Чимина. Парень был безумно рад, что мать с отцом смогут осуществить свою обоюдную мечту в скором времени. Сбор вещей, хохот мамы, восторженные разговоры, почти бессонные ночи, а затем долгое прощание, крепкие объятия и поцелуй в светлую макушку. Стоило самолёту взлететь, и у Чимина из глаз полились слёзы. Ему предстояло две недели жить одному, поэтому идея о приглашении друга была одобрена двумя сторонами. Хван Лин – парень, с которым Чимин познакомился на втором курсе. Тот перевёлся в университет при переезде из Пусана – его семья захотела сменить обстановку, посчитав переезд отличным вариантом. С этим парнем Чимину не удавалось скучать – всегда находились темы для интересных бесед, иногда даже споров, которые всё время оканчивались компромиссом. Первая неделя пролетела незаметно. Солнечные завтраки, во время трёх из которых два бутерброда очутились на полу от смеха и шуточек друзей, лекции в университете, пересечения на обед в компании друг друга и уютные вечера сначала за домашкой, а потом за просмотром фильмов или просто непринуждённой болтовнёй. Было классно так проводить время: все были счастливы, а главное живы... Стоило начаться следующей неделе, и у Чимина потихоньку стало появляться плохое предчувствие чего-то; поначалу он приписывал его предстоящему тесту, который обещал быть сложным, но, когда тест остался позади с неплохим результатом, а предчувствие всё усиливалось, Чимин начал не на шутку беспокоиться. Лин уверял, что во всё виноват стресс, вызываемый учёбой и отсутствием родителей и, кажется, парня это успокоило – он действительно перестал нервничать, но не на долгое время. В вечер четверга друзья уже по привычке сидели в гостиной и ждали, пока скачается фильм. Лин отошёл приготовить что-нибудь быстрое, а Чимин, словно интуитивно щёлкая по каналам, попал на выпуск новостей и решил оставить. Лёгкий салат был почти готов, осталось лишь заправить и перемешать, как неожиданно на кухне появился бледный Чимин. При попытке узнать что случилось, лишь шёпотом произнесённое «шторм» и мгновенные слёзы на глазах. Как оказалось, в месте, куда поехали отдыхать родители Чимина, произошёл сильнейший шторм, унёсший жизни около тридцати людей, отправившихся на морскую прогулку. Все погибли. Чимин прекрасно знал, что главной задачей отдыха родителей было как можно больше времени проводить на море. Его мама с детства питала огромную любовь ко всему морскому, а папа, заключив брак, будто «заразился» её влюблённостью. Лин успокаивал друга, бившегося в истерике, что далеко не факт, что родители парня были на одной из тех яхт. Однако глупо отрицать, что любой человек, получивший печальное известие, сразу думает о дорогих ему людях. Напоив друга успокоительным, Лин уложил его спать и хотел было уйти, но его остановили за рукав рубашки и попросили лечь рядом. Этой ночью не спал ни один из них. И если Чимин пребывал на грани панической истерики, то Лин молился всем богам, чтобы родители друга отказались по какой-нибудь причине от той прогулки и чудом остались живы. Потому как, если они погибли при шторме, его настигнет личное бедствие…> Двери лифта разъехались в стороны, пропуская парня на лестничную площадку. В квартире душно – следует открыть окна – и как-то… пусто. Непривычно находиться здесь одному: обычно Лин не задерживался подолгу, зная неустойчивое состояние Чимина, но сегодня, наверно, возникли какие-то дела. Уже полтора месяца друзья живут вместе. Чимин не понимает, за какие заслуги Судьба подарила встречу с этим человеком, ведь он является настоящей обузой, а из-за своего состояния с ним толком не поговоришь, особо куда не сходишь. А Лин продолжает поддерживать каждый день, освещая улыбкой, пытается вытащить Чимина из бездны, в которую тот провалился. Сейчас, конечно, состояние друга улучшилось по сравнению с первым временем после известия о трагедии, но он, на взгляд самого Чима, уже не сможет быть интересным другом, с которым весело и грустно, тепло и холодно, громко и тихо. Всё, что он приносит уже на протяжении месяца с половиной – это боль. Лин пытается скрыть её, потопить за улыбкой, обмануть крепкими объятиями усталость, но Чимин не слепой, да и не зря являются друзьями ведь, – видит, как измотан Лин. Горе изматывает не только испившего, но и его спутников. Появилось желание принять душ, и Чимин не видел причины отказывать себе. Тёплые струи быстро стекают по телу. На улице уже холодно, так как на дворе бродит ноябрь, готовясь в скором времени уступить свой пост декабрю, но до него ещё половина месяца. Стекло кабинки запотело, и Чим прикоснулся к нему указательным пальцем, рисуя улыбающийся смайлик. Как же давно он искренне не улыбался! А так хочется позабыть чёрные дни, проводить из жизни уныние и вернуть тот блеск в глаза, в который многие влюблялись. А любил ли сам парень кого-то? Помнится, ему нравилась одна девушка с его группы, но, отучившись два месяца, та улетела с парнем в другую страну и, вроде, Чимин слышал, счастлива там. В общем, у него не было шансов. После же было не до отношений, ему вполне хватало общения с друзьями и главное – с Лином. Выйдя из ванной и обмотав бёдра полотенцем, юноша бездельно уселся на диван. Телевизор смотреть не хотелось да и после того вечера, когда по новостям объявили о трагедии, парень стал предвзято к нему относится. Раздался дверной щелчок – вернулся Лин. Чимин устало прикрыл глаза: сегодня в университете было три зачёта, два из которых по предметам, которые он терпеть не мог, плюс долгий сеанс у психиатра, который совместно с психологом вот уже почти два месяца пытается улучшить состояние парня. Практически безрезультатно. В дверном проёме появился лохматый Лин: верхние пуговицы его рубашки были расстёгнуты, заметно припухшие красные губы, тяжёлое дыхание и прозрачный туман в глазах. – Привет, Чим. Сидящий на диване парень молчал – утром же виделись, – но глаза выдавали немалое удивление. Лин подошёл и плюхнулся на другую сторону дивана от шокированного Чимина. Такое состояние друга было редкостью, если вообще не первым разом. – Отдыхал? – М-м, ага. Друг пригласил. Хмыкнув, Чимин встал и хотел направиться к себе в комнату, решив, что друг сегодня переночует отдельно, но его удержали за запястье: – Постой… Тебе неприятно со мной находится? – спросил взлохмаченный парень, жалостливо глядя в глаза. – Ты пьян, Лин. Поговорим завтра, ладно? – Чимин дёргает рукой, но его не отпускают, только притягивают на колени. Чужие руки мягко обвили талию, прижимая ближе, обнимая. Юноша впал в ступор: что, чёрт возьми, происходит? Лин отпрянул и заглянул в глаза напротив, что смотрели с нескрываемым непониманием. Зрительный контакт длился около 10 секунд, за которые темноволосый парень боролся с бушующими чувствами внутри. Чимин уже хотел встать и уйти, так как трудно вынести такой пронзительный взгляд друга, но тут Лин стал медленно приближаться к нему. Парня охватила паника, из-за которой он не мог пошевелиться, а друг тем временем остановился от его лица на расстоянии буквально в 15 сантиметров, закрыв глаза. Чим задержал дыхание. От парня напротив пахло алкоголем, но судя по всему, выпил он не так много. Чимин невольно задрожал: «Сейчас же ничего не разрушится?» – с надеждой в мыслях, он уже зажмурил глаза, как вдруг Лин его оттолкнул, прошептав «нет...», и направился в ванную, оставив Чимина, перепуганного, красного и по-прежнему ничего не понимающего, сидеть на диване, поджав колени к груди.       Та ночь напоминала одну, бывшую два месяца назад. Оба друга опять не могли уснуть, погруженные в свои мысли, вот только сегодня они лежали в разных комнатах. Чимин заснул, лишь когда солнце уже поднималось из-за горизонта. Его тревожил один единственный вопрос: «Почему всё так? Хочется прекратить. Можно?» Сам того не желая, Лин разрушил то, что Чимин пытался восстановить для него. И пусть парень не совершил роковой ошибки, для поломки порой хватает истлевшей выдержки.

***

Вокруг кафельная плитка и стеклянная стенка кабинки. Ванна заполнена водой, но не целиком, предусмотрительно, чтобы она не вылилась после. В руке небольшой медальон с совместной фотографией, где на лицах всех трёх счастливые улыбки. Тогда всё было хорошо. Сейчас – всё разрушилось. Какой смысл жить дальше? Стыдно сказать, но, если бы не Лин, Чимин давно бы это сделал. Только ради того парня он держался, надеялся выбраться, суметь снова радоваться жизни, но не вышло. К чёрту всё! Парень осторожно залезает в ванну, садится, обхватив колени. Из глаз не текут слёзы – уже всё выплакал. Страшно только, что Лину придётся увидеть эту картину. А Чимин просто не знает, как иначе, бороться не осталось сил. Не осталось ничего, ради чего юноша видел бы смысл своего существования. Нет ни-че-го, всё разбилось. Он отпускает колени, двигается чуть вперёд и наклоняется корпусом назад. Вода мгновенно забивается в нос, но надо держаться. Надо подождать лишь немного. Чимин сначала лежит без движений, а потом начинает мотать головой из стороны в сторону, старается отогнать рефлекторное желание организма вынырнуть (жить), выраженное в побуждении подняться, и держится руками за бортики ванной, до побеления костяшек сжимая их пальцами. Лицо вспыхивает жаром – приток крови, голову словно сжимают невидимыми тисками, уши закладывает. Полминуты, минута, резкий вдох, и в нос ударяет поток воды. Чимин закашливается и невольно вдыхает снова. В груди жжёт, но ещё… ещё немного… ступни упираются в стену ванной, из-за чего тело выгибается вверх…ну же! а пальцы разжимаются, соскальзывая с белоснежных бортиков. Внезапное спокойствие заключает в свои объятия. «Прости, Лин…». Тело расслабленно опускается дно.