Витражи из капель серого дождя

Чонгук открыл глаза: поначалу изображение плыло, но через несколько секунд фокус восстановился – юноша лежал в собственной комнате. Знакомые стены, мебель, даже запах свидетельствовали о его нахождении у себя в доме. Но как? Парень медленно приподнялся на локтях и сел на постели. В голове ощущалась безумная тяжесть, как будто чем-то очень тяжёлыми ударили со всей силы и не один раз. Смутно соображая, почему он всё ещё в собственном доме, Чонгук вспомнил, как они с семьёй собирались в Сеул. Получается, ещё не выехали? Аккуратно встав, придерживая рукой голову, которая, казалось, готова взорваться от одного лишнего движения, парень спустился на первый этаж. Но в комнатах никого не было; в доме не раздавалось звуков, кроме воспроизводимых самим Чонгуком. Странно… Разве родители не должны быть дома? Внимание парня привлекла необычная и несвойственная зиме зелень за окном; решив, что ещё не до конца проснулся, Чонгук приблизился к окну и распахнул рот в немом удивлении: кустарники шелестят зеленью, а газон рядом с домом переливается изумрудными оттенками, небо не скорбит своей серостью, а радует скромной лазурью, а на улице стоят дома, отличные от тех, по соседству с которыми он жил. Чон спит? Наверняка он ещё не проснулся и видит всё это во сне, иначе как это можно объяснить? В реальности не бывает так, чтобы времена года сменялись за один день, чтобы только вчера была хмурая зима, а уже сегодня благоухало лето, и дома так быстро не меняют свой внешний вид. Да, вероятно, это сон. Очень странный сон. Надеясь прогнать наваждение, Чонгук принялся хлопать себя по щекам и упорно тереть глаза, однако проснуться не получалось. Всё то же лето за окном, которое не собирается меняться на прежнюю зиму, всё те же незнакомые здания. Медленно парнем начала овладевать паника от неизвестности происходящего, пусть даже и во сне. Чонгук, тяжело дыша, выбежал на улицу, к дороге, и вновь обомлел: ему незнакомы эти окрестности, он живёт в другом месте. Что же это такое?.. Перед парнем предстали жилые дома, предназначенные для одной семьи, рядом с которыми были небольшие дворы. Около одного из таких домов стоял красноволосый парень и что-то увлечённо разглядывал на дороге. Чонгук был немыслимо рад видеть здесь хоть кого-нибудь живого. Юноша быстрым шагом, близким к бегу, направился в сторону того незнакомца, желая расспросить его о происходящем, и, наконец, узнать, что это за странная реальность или… – Эй, привет,– немного запыхавшись, произнёс он. Красноволосый парень обернулся на приветствие и дружелюбно улыбнулся. – Оу, привет. – Меня зовут Чонгук. Я сегодня проснулся в собственном доме, но, выйдя на улицу, оказался в незнакомом месте. Ещё и зима сменилась летом. Я… не понимаю, что происходит. Как такое возможно? Мне кажется, я с ума схожу… – Чонгук посмотрел на собеседника с такой надеждой в глазах, что тому невольно стало его жалко. Он осмотрел растрёпанного парня с искренним сочувствием, однако предпочёл быстро скрыть его. – Приятно познакомится, я – Хосок. Так ты новенький? – вопрос бессмысленный, Хосок прекрасно понял, что Чонгук ничего не знает о месте, где оказался, но всё же диалог продолжить как-то надо. «Новенький? Что это значит?» – В смысле? – Чонгук непонимающе уставился на Хосока, что принялся ковырять тротуар носком ботинка. – Что значит «новенький»? Хосок пару секунд молчал, смотря куда-то в сторону, в задумчивости прикусив губу. – Как бы тебе объяснить… Раз ты здесь оказался, значит, с тобой что-то произошло. Ты же сейчас ничего не помнишь, верно? Я про ситуацию, из-за которой ты здесь. – Нет. Но я помню остальную жизнь, моменты из детства или какие-то памятные события у меня сохранились. – Да-да, а воспоминания о случившемся появятся примерно в течение двух-трёх дней, тогда всё станет ясно. Но точно одно: если ты тут, это нехорошо. В Поднебесье не попадают от своего счастья. Чонгук, не моргая, смотрел на Хосока. В его голове единственный вопрос: «ЧТО??» Паника накрывает всё бо́льшими волнами, а губы начинают еле заметно подрагивать. – Чёрт, прости, но это звучит как-то…бредово. – Чонгук чувствовал, что близиться истерика, её не избежать – она естественна в данной ситуации. Красноволосый парень продолжал жалостливо смотреть на юношу, который вот-вот заплачет, и не знал, как помочь. Его поведение было до дрожи знакомо, когда-то сам Хосок точно также путался в паутине непонимания, отказываясь принимать такую реальность. Конечно, защитная реакция организма стандартно выполняет свою функцию: человек не понимает, где он, что с ним происходит, он путается в мире яви и лжи, поэтому предпочитает думать, что всё это – окружающая его обстановка – лишь выдумка воображения. Посчитав нужным, Хосок подошёл к парню, по щекам которого уже потекли слёзы, и слабо обнял его. – Извини. Я понимаю, что звучит по-сумасшедше, но я говорю правду. Она странная, да, весь этот мир, чёрт возьми, странный! Но она таковой является. Позже ты это примешь, а пока давай пройдёмся. – Хосок отпустил Чонгука из объятий и посмотрел в его заплаканное лицо: красный нос, чуть опухшие глаза, мокрые щёки, с которых парень старался быстро стереть слёзы. «Бедный» – пронеслось в голове у Хосока. Он взял Чона за руку и пошёл по дороге прямо. Первые минуты парни шли молча, видимо, Хосок обдумывал объяснения, а Чонгук терпеливо ждал, изредка хмыкая носом, он совершенно ничего не понимал. Они проходили мимо скромных домишек, что стояли ровными рядами. У некоторых была собственная территория с небольшим садом или прудом, и эти картины ещё больше пугали Чона – он ни один из этих домов не знал. – Ладно, – прервал тишину Хосок, отпустив руку Чона, – не буду больше мучить молчанием. Только давай договоримся, ты выслушаешь меня, не перебивая, тебе, наверно, снова покажется весь мой рассказ абсолютным бредом, но дослушай до конца, хорошо? – юноша посмотрел на парня, выжидая согласия. Чонгук лишь кивнул. Хосок одобряюще улыбнулся и продолжил: – Отлично. Начнём, пожалуй, с того, что ты попал в Поднебесье. Именно так называется это место. Сюда, как я уже говорил, попадают не просто так. Поднебесье связано со смертью. Чонгук резко остановился. Вот это новость! Сколько ещё странных вещей он услышит? Хосок непонимающе уставился на парня, но, как только осмыслил свои слова, понял реакцию Чона. – Айщ, прости ещё раз, сказал, как-то не подумав, – подойдя к испугавшемуся парню, Хосок заглянул в его глаза: какие эмоции там только не плескались!.. И сам взгляд у этого парня такой наивный, детский ещё, скорее всего, ему и 20-ти нет. – Эй, нет, подожди, знаешь, ты не обязательно должен был умереть. Возможно, с тобой произошёл несчастный случай: ты попал в аварию или… ну, не знаю, избил тебя кто-нибудь, и ты оказался в коме. Если так, то у тебя есть шанс вернуться на Землю, снова стать живым, слышишь? Стоит лишь подождать несколько дней, пока к тебе не вернется память. Чонгук смотрел в глаза Хосока, слушал его тревожную речь, ощущал его руки, которыми он несильно тряс парня, и понимал, медленно, словно информация доходила через вакуум, что с ним произошло что-то по-настоящему серьёзное. Но, если сюда можно попасть, умерев, или близко к этому, то какая штука приключилась с ним? Неужели он попал в страшную автокатастрофу? Или постарались какие-то неприятели ( хотя, откуда им взяться-то?), или… что-то ещё, поспособствовавшее возникновению парня здесь. От всех этих мимолётных размышлений парня отвлёк Хосок, который начал трясти сильнее и почти что перешёл на крик: – Чонгук! Что с тобой? Эй, парень! Чонгук, неожиданно для самого себя, снова заплакал. Горячие и крупные слёзы катились по его щекам. Он уже не пытался их вытереть; осознание, что, скорее всего, он мёртв, пришло внезапно и больно отдалось в грудной клетке. Он не хотел умирать. Да как вообще кто-то может желать смерти, когда в его жизни всё относительно хорошо!? (Было). Уйти в забвение, навсегда исчезнуть – это ведь страшно… Чонгук подумал о родителях: а они где? Не случилось ли с ними что-то плохое? Чувства непонимания, беспокойства, отрицания слились в душе парня воедино. Казалось, вот-вот он рухнет прямо на дорогу, но его поддерживал Хосок, не давая упасть. « Что же это за сон такой? Или и не сон вовсе? Как отличить реальность от выдумки? Как выбраться из лабиринтов собственного сознания?» Вот только оно ли создало мир, в котором сейчас находится Чонгук? Чон всё ещё прерывисто дышал, слёзы потихоньку прекратились, остались только мокрые и стягивающие кожу дорожки на щеках. Хосок стоял и боялся хоть на секунду отпустить парня: он выглядел таким слабым и подавленным. Его можно было понять: узнать о возможной собственной смерти – новость не из приятных. Парень сам проходил через это, только ему было в разы сложнее после возвращения памятных воспоминаний. Сам факт того, что он попал сюда по собственной глупости, практически раздавил его тяжестью значения. Первичное непонимание, отказ принимать действительность, попытка найти разумное объяснение, хотя и так уже всё рассказано – это то, через что предстоит пройти Чонгуку с настоящей минуты. Через это проходит каждый житель Поднебесья. Это преодолел Хосок, и через это же придётся пройти Чонгуку. Воспоминания закружились в голове Хосока, стоило тому посмотреть на юношу. – Чонгук, не раскисай. Обманывать не буду, если вспомнишь, что сам себя сюда отправил, на Землю не вернёшься. Но эти дни, пока память не вернулась, постарайся хранить надежду. Может быть, повезёт, кто знает… Понимаю, это нелегко, однако пообещай, что не будешь отчаиваться. – Чонгук смотрел вниз, практически перестав дрожать от истерики, поэтому Хосок аккуратно поднял его лицо за подбородок и, чуть склонив голову, посмотрел в опухшие красные глаза, – Обещаешь? Ответа не последовало, но спустя пять секунд, облизнув сухие губы, Чонгук поднял заплаканный взгляд на парня напротив, – Обещаю. Хосок видел перед собой совсем ребёнка, столкнувшегося с чем-то неизвестным и от того совершенно растерянного. Он смотрел в шоколадные глаза, с которых почти исчезла хрустальная занавеса, и не смог сдержать порыв – приблизился и крепко обнял Чонгука, не ожидавшего подобного. Но парень, несколько секунд поколебавшись, ответил на объятия. Ему понравился Хосок – он добрый. Где-то глубоко в душе Чон надеялся, что их сегодняшняя встреча не последняя. – Ну, раз ты успокоился, то пойдём, пожалуй, выпьем чаю у меня, а то что-то ветер усилился. Хоть нам ничего и не грозит… – заметив недоверчивай взгляд, Хосок поспешил успокоить юношу, – Эй, мы просто поболтаем, я не собираюсь что-то делать с тобой, не бойся, – улыбнувшись, Хосок потащил несопротивляющегося, по-видимому, от шока Чона к дому. – Кстати, тебе сколько лет-то? – Девятнадцать. – О, так ты только школу заканчиваешь, а мне двадцать три. Но в нашей компании и твои ровесники есть. Я обязательно познакомлю тебя с ребятами. Они классные.

**

– Так… – Хосок, вставив ключ и повернув его два раза, открыл дверь, – Ну, проходи, не стесняйся. Чонгук робко вошёл в дом и первое, что ему бросилось в глаза – огромное количество картин, украшающих стены: красивейшие, словно застывшие в реальности, пейзажи, портреты людей, чья внешность была настолько разной, что невозможно было найти двух похожих, несколько натюрмортов с древними вазами и кое-где простые карандашные зарисовки. – Вау… – Чонгук был потрясён: он никогда не видел, чтобы у кого-то в доме висело столько картин. Хосок оглянулся на застывшего в коридоре парня и проследил за восторженным взглядом, бегающим от одной картины к другой. – Нравится? – поинтересовался юноша и подошёл к Чону, – Это моя мама нарисовала. Всегда поражался, как можно каждый день что-то рисовать. Она, всякий раз, как садилась за мольберт, настолько погружалась в работу, что не замечала ничего вокруг. – Это потрясающе… – Чонгук ещё минуту разглядывал произведения искусства и повернулся к Хосоку, – Знаешь, у меня тысяча вопросов, но первый, который начал интересовать меня, когда я проснулся сегодня, это «почему я нахожусь дома?» В смысле, здесь мой дом из реальной жизни. Красноволосый юноша тяжело вздохнул и поманил Чона за собой. – Этот вопрос действительно наиболее распространённый. Я тоже первым им задался, ну, кроме, конечно же, где вообще я нахожусь. Как позже узнал, родные дома здесь для комфорта попавших сюда. Присаживайся, – Хосок указал на стул, – Ты какой чай будешь? – Чёрный. Хосок поставил чайник, а сам сел за стол напротив Чонгука. – Будешь сам вопросы задавать или мне рассказать? – Давай, ты расскажешь, – Чонгук сложил руки и неожиданно начал дёргать ногой под столом. – Окей. Куда попал – ты знаешь. Ранее я сказал, что через несколько дней к тебе вернётся память, и ты узнаешь, что с тобой произошло. Поднебесье можно считать иным миром: тут так же есть разделение на некие «страны» или типа того. То есть в нашей области говорят только на корейском и люди здесь от шестнадцати до двадцати восьми лет, – Чонгук внимательно слушал рассказчика и мгновенно обдумывал услышанное, – Здесь ты не можешь заболеть, не чувствуется разница температур. Каждый находится в Поднебесье определённый срок, он разный и у каждого индивидуальный. – Хосок, – Чон поднял тяжёлый взгляд, – а куда деваются люди после своего срока? – От пристального взгляда тёмных глаз не скрылось, как слегка напрягся Хосок и опустил глаза. – После личного срока… люди… исчезают. Навсегда. – Как это? То есть пропадают и всё? Куда? Хосок усмехнулся. – Куда пропадают люди, когда умирают, Чонгук? Никто не знает. Здесь же они просто исчезают. Растворяются. Умирают окончательно. Чонгук широко распахнул глаза. Невидимое лезвие полоснуло по сердцу. Страшно. И безумно тревожно. Хосок заметил смятение парня, поэтому ободряюще похлопал по плечу: – Эй, не кисни. Вот… не знаю почему, но мне кажется, тебе это точно не грозит. Ты выберешься. – С чего такие выводы? Засвистел чайник. Парень лишь пожал плечами в ответ и пошёл к плите. Чонгук же пытался как-то принять информацию и своё «положение», но выходило что-то не очень; по прежнему кипело недоверие. Перед Чонгуком приземлилась кружка с чаем и тарелочка с печеньем. Но есть не хотелось. – Чонгук? – Хосок помахал руками перед парнем, уставившимся в одну точку на столе, – Ты как? – Пытаюсь разобраться в происходящем. – Только не перегружай себя сильно. Пройдёт некоторое время, и ты привыкнешь, поверь. Никто сразу не принимает. Чай оставался нетронутым – ни один из парней не сделал и глотка. Сейчас они сидели в тишине. Чону было трудно принять то, что рассказал Хосок. Желание всё изменить закипало сильнее с каждой секундой. Нервно постучав пальцами по столу, Чонгук спросил: – Хосок, – пауза, – а ты уже знаешь, что с тобой произошло? – и только после сменившегося выражения лица парня напротив Чон понял, что задал крайне бестактный вопрос. Его – незнакомца – привели в свой дом, что уже говорит о доброте и доверии хозяина, а он тут решил спросить крайне личный вопрос. Молодец. Лицо залило краской, и парень поспешил скорее извиниться: – Прости, я как-то спросил, не подумав. Понимаю, это личное, а мы лишь знакомые. – Чонгук стыдливо опустил голову. – Да брось, – нашёлся Хосок, – чего тут скрывать-то? Я наглотался таблеток. Чонгук изумлённо взглянул: – З-зачем? – Чёрт, опять лезет, – Ой, прос… – Перестань, – перебил Хосок, встав со стула. Он взял две чашки и вылил их содержимое в раковину. – Дурак потому что. Настоящий идиот. Придурок. Чонгук молчал, тупо глядел на раковину, в которой несколько секунд назад исчез их нетронутый остывший чай. За сегодняшний день слишком много информации. – Ладно, – разрушил тишину Хосок,– на сегодня хватит, а то вижу, что уже нехорошо тебе. Пойдём, провожу до дома. Чонгук встал и как под гипнозом направился к входной двери; Хосок шёл сбоку, чуть придерживая парня за плечи. – А, вот ещё. Чуть не забыл. – Он указал на белую коробочку с маленьким монитором рядом с дверью, – Это датчик погоды или, как мы его называем, погодник. В Поднебесье она меняется практически каждый день: сегодня может быть солнце, а завтра пойдёт снег, но не факт, что так кардинально. Тут показывается погода на три дня. Он точный. Всё, теперь пошли. Парни вышли из дома и направились вниз по улице.