Антиодиночество

Прости меня, мама, Прости, я такой не со зла. Прости, что не верил, Не думал, не знал, не сказал. Прости, что забылся, За то, что люблю я не тех. Прости, что решился, Что выбрал Его, не успех. Прости, что другой я, За взгляды соседей прости. Прости за издевки, Прости меня, мама, Прости… Человечество привыкло потреблять дары природы, едва ли отдавая что-то взамен. Природные ресурсы, благоприятный климат, экосфера – столетие за столетием люди использовали все, до чего дотягивались их руки, и не задумывались о последствиях или стойко их игнорировали, вещая о том, что если в один прекрасный день планету настигнет техногенная катастрофа, то произойдет это уже не при них. Матушка Природа тем временем терпеливо ждала, когда же ее самое капризное и избалованное детище наиграется, возьмется за голову и обуздает свою безмерную жадность. Но время шло, а люди лишь наглели и на ошибках своих учиться не желали, предпочитая с маниакальным упорством вставать на одни и те же грабли, будто цель их состояла вовсе не в избегании оных, а в их разрушении. Вот только тупое упорство и слепая вера вряд ли бы смогли справиться с загрязненным воздухом, истощенной землей и отравленной водой. Но люди предпочитали верить в свое всесилие, потому любые намеки на приближение неотвратимого конца сводили к премьерам новых кинолент и шуточкам в социальных сетях а-ля «Вот бы завтра наступил конец света, и тогда бы мне не потребовалось идти на эту идиотскую работу!». В конце концов, Матушка Природа не выдержала и решила преподать человечеству урок. Эпоху, которая знаменовала собой ответ природы на все происходящее, нарекли эпохой Эконитики, что в переводе с языка Двудушных означало «Время расплаты». Началось все с появления на планете семи странных отметин, которые с высоты птичьего полета выглядели, как огромные крестообразные рубцы. Жадные до абсурдных таинственных историй журналисты желтой прессы не придумали ничего лучше, чем назвать их стигматами, объяснив это тем, что планетные «раны» периодически «кровоточат» раскаленной лавой. Публике название понравилось и, несмотря на все возмущения духовенства, вскоре Стигматами данные отметины были названы и официально. С начала эпохи Эконитики прошло несколько десятков лет, за которые планета покрылась неисчислимым количеством подобных стигмат. Причем отметины нельзя было назвать случайными: они появлялись либо в абсолютно безлюдных, давно заброшенных местах, либо в центрах больших городов. И если в первом случае их появление едва ли было кому-то заметно, и потому особого внимания не удостаивалось, то во втором случае, в связи с колоссальными разрушениями и тысячами погибших, что влекло за собой появление столь странного планетного ранения, не замечать необъяснимое явление становилось затруднительно. Литхэм-сити являлся одним из первых городов, в центре которого в один прекрасный день внезапно разверзлась стигмата. Произошло все за считанные секунды: по асфальту, домам и мостам побежали толстые трещины, сопровождаемые оглушительным рокотом, похожим на вой дикого зверя, земля задрожала, а затем из ее недр вырвался яркий луч света. На мгновение он ослепил собой весь город, быстро растворился в воздухе, оставив после себя крестообразный рубец с центром в виде глубокой ямы диаметром в пару сотен метров, от которой отходили четыре расширяющиеся к основанию луча-трещины, что указывали строго на четыре стороны света. Длина каждого такого луча составляла несколько километров. Перепуганные сим явлением жители города изначально подумывали о переезде в какое-нибудь более спокойное место, но быстро смекнули, что спокойнее всего как раз таки было около стигматы, ибо за всю Эпоху Эконитики две стигматы в одном месте не появлялись. Из этого следовало, что, останься они на старом месте, и им бы не пришлось беспокоиться о том, что ночью, пока они спят, под ними разверзнется бездна и поглотит вместе с половиной города. Конечно же, не самым приятным оставался тот факт, что периодически из стигмат текла лава. Но люди, несмотря на свою глупость, всегда отличались болезненной предприимчивостью, так что и это явление вскоре начали использовать во благо своих кошельков. Они построили неподалеку от стигматы несколько заводов, которые пользовались источаемым ею жаром, а также скидывали в бездну различные отходы. Да-да, люди были неисправимы. Появление стигмат не только не убедило людей в том, что им стоит поменять свои взгляды на жизнь, а, наоборот, лишь обострило их глупость. Тут же появилось несколько религиозных стигматовских сект, которые почему-то, несмотря на схожие взгляды, враждовали между собой, и некоторые их стычки оказывались крайне кровопролитными. Были и те, кто просто верил в божественное происхождение данных отметин и приходил к ним, дабы оздоровиться или помолиться. Неотъемлемой частью жизни планетные раны стали для клубов самоубийц – они тоже видели в этом некий божественный подтекст, только интерпретировали его на свой лад, как, впрочем, и любые другие фанатики. Самыми адекватными оставались группы, которые вещали о том, что от стигмат надо убегать, что они несут смерть и проклятье: участники данного сборища просто ходили по городу с плакатами и призывали всех уезжать, но отчего-то их никто не слушал. Последний, но не по важности минус стигматы заключался в том, что раз в несколько недель из глубин ее вырывался странный металлический вой, который длился обычно не более минуты, но успевал за это время перебудить добрую половину горожан. Виль вздрогнул, проснувшись от противного звука, недовольно проворчал себе под нос все, что думает о стигмате, после чего уже хотел перевернуться на бок и вновь заснуть, но странная тяжесть в районе живота не позволила ему проделать желаемое. С неохотой разлепив глаза, Виль с минуту отстраненно всматривался в потолок, прежде чем, наконец, перевел взгляд на виновника столь странного ощущения. Оказался им, естественно, Драк, что развалился поперек кровати, положил голову на живот бухгалтеру и теперь мирно сопел, не потревоженный даже грозным «рыком» из самой бездны. К слову сказать, Драк был совершенно голый, и наготу его не прикрывало даже тонкое покрывало, капризно отброшенное котиком на край кровати. Скромный бухгалтер, на пару секунд задержав взгляд на самых интересных местах Драка, поспешно отвел глаза, бормоча что-то про стыд и срам, после чего аккуратно, дабы не разбудить брюнета, выбрался из-под него и прокрался в ванную комнату. Голова гудела, а все тело ломило: сказывались последствия прошлой ночи, когда Вилю только и оставалось, что опираться на спинку кровати или цепляться за простыни, пытаясь устоять под напором взбесившегося любовника. У Драка будто крышу снесло. Любое сопротивление со стороны скромного бухгалтера воспринималось как вызов, любое движение – провокация. Одежда Виля превратилась в лоскуты, что теперь валялись по всей его комнате. Шея, грудь и, особенно, спина парня были испещрены яркими засосами и следами от укусов, некоторые из которых кровоточили, потому вся простынь Виля была перепачкана в крови. На запястьях бухгалтера остались четкие отметины от пальцев котика в виде серо-бурых синяков, колени и локти истерлись в кровь, а ладони покрылись ссадинами. Зато парень мог с уверенностью заявить, что такой ночи в его жизни еще никогда не было. И ноющая поясница в очередной раз подтвердила это, заставив страдальца поморщиться и кинуть в адрес Драка пару нелицеприятных характеристик. Кроме боли во всем теле, оборотень подарил Вилю свой запах, которым бухгалтер будто пропах насквозь. Запах не пропал ни под напором горячей воды, ни после применения геля для душа и мочалки. Через двадцать минут Виль вышел из ванной, посвежевший и бодрый, но все еще пахнущий котиком, чем был изрядно смущен. Драк продолжал лежать в той же позе, в какой его оставил парень перед уходом. Внезапно у бухгалтера появилось жгучее желание сделать гадость и одарить своего любовника нехилым пенделем за все, что произошло ночью. Но почти тут же Виль про себя подумал и о том, что, пусть роль пассива и не слишком его прельщала, но все произошедшее действительно доставило ему удовольствие, и хотя бы за это Драка можно было ненадолго оставить в покое. Поэтому вместо членовредительства, бухгалтер натянул домашние свободные штаны, легкую рубашку и прошел на кухню. Можно было не сомневаться, что если бы парень взялся что-нибудь готовить, Драк бы мгновенно прискакал на запах. Но так как Виль еще не полностью переварил произошедшее между ними, он решил не торопить события и не будить брюнета раньше времени. Потому парень ограничился крепким кофе. Но только Виль удобнее разместился на стуле, что оказалось не так-то просто при его нынешнем состоянии, как в дверь настойчиво позвонили. За первым звонком тут же последовали второй и третий, намекая на то, что нежданный гость намеревался добраться до Виля во что бы то ни стало. Подобная напористость была присуща лишь одному человеку в жизни бухгалтера, и он, по гнетущему стечению обстоятельств, входил в число тех, кого сейчас парень хотел видеть меньше всего, но присутствие которого проигнорировать был неспособен. Залпом выпив стакан обжигающего кофе для храбрости, парень прошел в коридор и, ежась от непрекращающейся трели звонка, распахнул дверь: - Доброе утро, мама, - промямлил Виль, стараясь придумать правдоподобный и убедительный повод, из-за которого было бы возможно как можно скорее безболезненно выпроводить женщину из квартиры. Одна только мысль, что мать может обнаружить в его постели обнаженного мужчину, заставляла Виля содрогаться. То-то для нее будет сюрприз! - Утро? – возмутилась невысокая худенькая дама, без особых препятствий проходя мимо сына и направляясь прямиком в зал. – Почти одиннадцать, соня! Сколько можно спать?! Не маленький уже, а все, как в школьные времена! – воскликнула она, уже хватая ручку двери, ведущей в комнату сына. - Мам-мам-мам! Ты извини, но, думаю, сейчас не самое подходящее время! – преграждая матери дорогу, торопливо заговорил Виль. - Почему неподходящее? Очень даже подходящее! А то бы еще спал и спал! - Нет, ты не понимаешь! Я… я не один, - выдохнул парень на свой страх и риск. - В каком смысле? - В самом прямом! - То есть там… - женщина, кажется, начала понимать пикантность ситуации. - Ага… - Элла? Это она?! – воскликнула дама, разулыбавшись. – Та самая девушка?! Боже, как давно я хотела с ней познакомиться! Мать Виля всегда очень беспокоилась о его личной жизни. А так как парень был одинок - по крайней мере, для нее, ведь он не мог познакомить ее с кем-то из своих партнеров, женщина бы просто не пережила этого, - после двадцатипятилетия Виля она решила взять все в свои руки и начала организовывать ему свидания с дочерьми подруг и коллег, всего за три месяца замучив сына этими самыми свиданиями до такой степени, что ему ничего не оставалось, кроме как Придумать себе девушку и кормить дотошную мать различными историями о том, как они замечательно проводят вместе время. Это было не слишком честно со стороны Виля, но в тот момент казалось лучшим выходом из сложившейся ситуации, хотя прямо сейчас ему хотелось биться головой об стену, потому что он не имел понятия, как выкручиваться. - Я… нет… мам… постой… ты не так… - но женщина, не слушая сына, уже бесцеремонно распахнула дверь в его комнату и… Виль зажмурился, ожидая оглушительного визга, но вместо этого услышал: - Очень смешно, - проворчала женщина разочаровано, - и что за запах? Ты когда в последний раз здесь проветривал? – засуетилась она, имея в виду стойкий запах секса, что все еще не улетучился. Виль, впрочем, решил не оповещать об этом мать, вместо этого он в непонимании заглянул в комнату и вздохнул с облегчением, обнаружив посреди кровати пушистого черного кота. - Так ты решил завести себе домашнее животное? Разве я тебе не говорила, что они – разносчики заразы, - фыркнула она, - а ну-ка брысь с кровати, - попробовала она согнать проснувшегося кота с насиженного места, на что животное зашипело и несильно ударило ее по руке лапой. – Ах ты, гадкий… - На себя посмотри, грымза старая, - прошипел кот, шерсть которого за секунду до того покрылась серыми леопардовыми пятнами, давая тем самым понять, что человеческая душа Драка проснулась. Женщина так и застыла, затем перевела обескураженный взгляд на побелевшего, как мел, Виля и упала в обморок. **** - Харе вести себя как ребенок! Ты выше меня на голову и вполовину шире. А хуже пятилетнего сопляка! - Нет! - Вчера я не стал тебя трогать, но… - Нет, нет и еще раз нет! - Парниша, не беси меня! - Я сказал НЕТ! - Быстро. Снимай. Штаны. И. В. Душ. Вонючка! - процедил сквозь зубы худощавый брюнет, заставив Тогу съежиться под его тяжелым взглядом, безропотно стянуть с себя всю одежду и забраться в душевую кабинку, которая для наемника оказалась тесноватой. - Знаешь, как пользоваться? - Знаю, - промямлил Жон, начиная крутить краны. - Вот и чудно, - кивнул спаситель, развернулся и собирался уже выйти из миниатюрной ванной комнаты, когда Тога испуганно выговорил: - А ты не останешься со мной, пока я здесь? Парень, очень похожий на девушку даже сейчас, когда на нем не было ни грамма косметики, а из одежды лишь натянуты короткие свободные шорты, непонимающе осмотрел Тогу с головы до ног. Нет, он, конечно, был совсем не против полюбоваться на хорошо сложенного мужчину – сейчас таковых пойди, поищи - но его поведение настораживало. - Ты что… боишься воды? – озвучил парень вопрос, что уже некоторое время крутился у него в голове. - Я? Не-е-ет! Нет-нет-нет-нет, ну, что ты, нет, конечно, нет, ну, нет, боже, как тебе только в голову это могло прийти, нет-нет, глупость какая, я - и боюсь воды, нет же!… нет, нет, нет… нет! Возможно… - Хорошо, будем считать, что тебе просто нравится, когда за тобой наблюдают. - Это не так! - Значит, я пошел? - Нет, останься! - Может, тебе еще и спинку потереть? – ехидно предложил парень. - НЕТ! Я сам! Все сам! Просто… просто постой там, у двери, - попросил Жон, содрогаясь под струями воды. - О, да я бы еще и приплатил за такое зрелище, - тихо хмыкнул парень, думая, что Тога его не слышит, но у наемника слух был куда острее, чем у обыкновенного человека, потому он услышал все более чем четко, но не подал виду. Под взглядом своего спасителя Жон чувствовал себя странно. Никогда раньше он и предположить не мог, что может понравиться особи своего же пола, но парнишка ему симпатизировал и даже не пытался скрыть это, без стеснения пялясь на наемника и попеременно ухмыляясь, когда его взгляд падал на особенно интересные части тела Тоги. И, несмотря на все это, Жону почему-то рядом с этим человеком было удивительно спокойно: не появлялось желание оглядеться по сторонам и проверить, не прячет ли новый знакомый нож, не хотелось следить за его движениями. Да что уж, Тога даже позволил себе повернуться к нему спиной, на что получил вовсе не предательский удар, а лишь одобрительный свист. - Клевая задница! – не преминул заметить парнишка, на что Тога лишь промычал что-то себе под нос, не зная, куда деваться от внимательного взгляда светло-карих глаз. - Кстати, а я ведь до сих пор не знаю твоего имени, - спохватился Жон, выходя из душевой и принимая из рук парня махровое полотенце. - Имя? Хм… Так и я твоего до сих пор не знаю, - резонно заметил брюнет, беря второе полотенце и, несмотря на сопротивления Тоги, помогая ему вытираться. - Меня зовут Тога Жон, - смутившись своей оплошности, тут же представился наемник и Ойкнул, почувствовав, как рука парнишки ненароком скользнула ниже его пояса. - А я Алекс, - томно произнес брюнет, теперь наблюдая, как Тога повязывает полотенце на бедрах, - тебе кто-нибудь говорил о том, какая ты конфетка? – протянул он, повиснув на шее у Жона и вставая на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его подбородка. - Ох, извини, но подобные отношения не для меня, - ловко извернувшись, пробормотал Тога, поспешно выходя из ванной. - Бу-у-у, какой ты противный, - совсем не смутился Алекс, следуя за своим гостем. – Как там твои раны? – чтобы и дальше не смущать полуголого мужчину своим поведением, решил сменить тему брюнет, собирая волосы в низкий хвост и закрепляя их блестящей заколкой. - Почти не болят, - с готовностью ответил Жон, разрабатывая раненное накануне плечо и отмечая, что боли практически нет. Организм за ночь успел справиться с заразой, что занесли когти дикого кота, после чего заживление раны оставалось делом нескольких часов. - Может, тебе все же обратиться к врачу, раны-то глубокие, - заметил Алекс, жестом предлагая Тоге сесть за стол, а сам начиная вертеться у плиты. - Нет, уже все хорошо, - уклончиво ответил наемник, вспоминая, что говорит с человеком, для которого скорость его регенерации показалась бы воистину обескураживающей. Стоило быть осторожнее. - Как знаешь, главное, чтобы не было осложнений, - пожал острыми плечами Алекс, выкладывая на тарелку яичницу с сосисками и ставя ее перед Жоном. - Не будет, - заверил парня Тога, с опаской обнюхивая завтрак. - Я не собираюсь тебя травить. Не сегодня, - шутливо пообещал Алекс, усаживаясь напротив гостя и начиная за ним наблюдать. - А почему ты не ешь? – удивился Жон. - Я по утрам не особо… - наморщил Алекс нос, помешивая горячий кофе. - Тебе надо есть, - с серьезным видом заявил Тога. – Ты очень худой. - Я в курсе, - прыснул Алекс. - Ты не сможешь нарастить мускулатуру, если не наберешь веса. - А кто сказал, что я хочу что-то наращивать? - больше прежнего заулыбался брюнет. - Каждый мужчина стремится к этому. - Каждый ли… да и не мужчина я. Ну, или не ощущаю себя мужчиной. - Как можно не ощущать себя мужчиной? – это было выше понимания Жона. - Вот так… - уклончиво ответил Алекс, явно не желающий развивать тему. - И все-таки… - Слушай, жуй молча, - раздраженно фыркнул брюнет, вставая из-за стола. - Прости, если оби… - Да отъебись уже, - было брошено в ответ. В результате завтракал Тога в гордом одиночестве, размышляя о том, как бы извиниться перед парнем за свое недостойное поведение. В конце концов, каждый был вправе думать, как хочет, мечтать, о чем хочет, и быть тем, кем хочет, и негоже какому-то зачуханному наемнику копаться в душе постороннего человека. - Я хотел бы извиниться… - с этими словами Тога зашел в комнату и застал Алекса за натягиванием черных чулок на худые длинные ноги. – Ты опять одеваешься слишком откровенно, - с укором проговорил он, скидывая полотенце и надевая свои штаны. - Так ты будешь извиняться или критиковать мой внешний вид? – фыркнул в ответ Алекс. - Я извиняюсь за то, что полез туда, куда не следовало. Но по-прежнему считаю, что подобный внешний вид неподобающ. - Неподобающ для чего? - Скорее для кого. Для достойного му… женщины, - еле выговорил Тога. - Достойная женщина? – пробормотал Алекс, натягивая коротенькую юбочку. – Интересно, с каких пор проституток называют именно так…