***
- Расписание как всегда говенное. - сказал Стэнли, всматриваясь в стенд. - Тебе всегда оно не нравится. - сонно пробубнил я. В этот раз Стэн заявился ко мне в комнату, и с самого утра барабанил в дверь, прямо как я в прошлом семестре. Чувствовал я себя очень плохо. Глаза болели, в горле першило, нос был заложен, а спину ломило так сильно, что при любом неосторожном движение на глазах наворачивались слезы. Температура была не высокой, но у меня не было градусника, чтобы убедиться в этом. Стэнли, который был весьма в хорошем расположение духа, своим видом навивал на меня еще большую сонливость и тоску. Он нагло заперся в мою комнату, садясь на кровать Генри. - Ты оборзел. - сказал я, закутавшись еще сильнее в одеяло. В общежитие плохо топили батареи, а на улице тем временем было ниже десяти градусов. Никакая теплая одежда не спасала меня, и я постоянно мерз, не имея и малейшего шанса выздороветь. Я тогда понял, что мне срочно нужно в аптеку, ибо мне может стать хуже в любой момент. - Тебе нехорошо? - спросил Урис, заметив как я шмыгаю носом, пытаясь вдохнуть воздух. - Заболел еще на каникулах. - Тебе может притащить мою аптечку? - Нет, спасибо, мне нужно купить свои лекарства. Урис всего-лишь кивнул, а я скинул с себя тонкое одеяло, содрогаясь всем телом. Стэнли спустился к себе за курткой, а я, тем временем, натягивая на себя кучу одежды, вспоминал о весне в Дерри, по которой я жутко тосковал. И на мгновение я вдруг почувствовал запах скошенной травы, теплое дуновение ветра и услышал звонкое пение птиц. Я оттаял, и расцвел словно подснежник. Перед глазами вновь пронеслись школьные дни, прохладные вечера на гамаке и поздние одинокие прогулки на Кендускиге. Все это не могло продолжаться долго. Когда в комнату зашел запыхавшийся Стэнли с рюкзаком за спиной, то все иллюзии в мгновение исчезли. Я снова здесь, в холодной комнатушке, и меня бросает то в жар, то в холод.***
На улице выпало еще больше снега, и мы со Стэнли вышли из универа, содрогаясь от любого дуновения ветра. - Холодрыга! - воскликнул он и быстрее затопал по дорожке к общежитию. От сильно потока ветра одежду облепило снегом, и мы ускорили шаг. Ветки высоченных елей, под которыми мы шли, согнулись вниз от веса снега. Я посмотрел вверх. На мою кожу неприятным жжением ложился снег, а щеки буквально пылали огнем-румянцем от колючего мороза. И я вдруг понял, что любое дуновение ветра способно опрокинуть весь снег прямо нам на головы. - Побежали! - успел я только закричать, потянуть Уриса за рукав пуховика, как грянул сильный и густой поток ветра, и с множества массивных веток большой ели на нас посыпалась груда снега. Мы упали на скользкой дорожке, и я хрипло засмеялся. Снег провалился мне под ботинки, залез под куртку, обдавая мое разгоряченное от температуры тело, морозом. Я почувствовал, что носки уже стали немного мокрыми. Я тут же убрал снег с шапки, капюшона и посмотрел на Стэнли, которому было совершенно не весело. - Чего смешного!? - заорал Стэн, поднимаясь на ноги, - У меня все волосы и одежда в снегу! Щеки Стэнли горели свежим румянцем, а я продолжал смеяться и кашлять, сидя жопой на дорожке. В дрожащих от холода руках, я держал пакет с лекарствами, который стоил мне целое состояние. - Чего сидишь!? - верещал Урис не своим голосом, - Ты болеешь! - он грубо схватил меня за запястье и поднял на ноги. Никогда бы не подумал, что Стэн может быть такой истеричкой, ведь обычно его состояние схоже с поведением амебы или сварливой бабки. Мы ворвались в общежитие, словно ветер, и разбежались по своим этажам. Я зашел в комнату, сбрасывая грязные ботинки, шапку и куртку. Весь порожек стал мокрым и грязным от следов моих ботинок. Пакет я тут же аккуратно положил на стол. Взяв телефон, я прошел в ванну. Небольшая комнатушка озарилась светом, и я приблизился к зеркалу. Мои щеки краснели не так равномерно и красиво, как у Стэнли, а волосы мои растрепались еще сильнее, и были похожи на птичье гнездо. Из носа текли сопли, а глаза были почему-то красными. Я тщательно вымыл руки, вытер лицо, взял телефон и открыл фронтальную камеру. Сфотографировав себя раз сорок с разных ракурсов, я оставил самую удачную и отправил Эдди, подписав "Прошлись со Стэнли до аптеки и универа, и на нас свалился почти центнер снега. Я чуть не умер со смеху, потому что Стэнли орал на снег. А ты там как?". Я убрал телефон, дожидаясь ответа Эдди. После того тупого сообщения "Скучаю", диалог между мной и Эдди вдруг завязался, чему я был несказанно счастлив. Конечно, ответом на мое "Скучаю" было "Ну ты и придурок, Тозиер", но меня это не остановило, а неожиданно позабавило, и я написал что-то вроде: "Скучаю по твоей маме, Каспбрак". Было стыдно, неловко, хотелось удалить сообщение, но тогда я не успел. Эдди быстро читает мои сообщения, поэтому гневный ответ не заставил себя ждать. От мысли, что все постепенно завязывается, в моей груди разливалось пламя надежды.***
- Не спать! - прошипел Эдди и стукнул меня по плечу так сильно, что я чуть не свалился с места. С каждым днем я все сильнее жалею, что сел рядом с ним на лекционных предметах, ибо Эдди совершенно не дает мне спать. - Да отвали. - пробубнил я, вновь укладывая голову на парту. - Пиши блин. - Зачем? Я лучше на тебя буду смотреть. - Чего? - Эдди слегка покраснел и резко отвернулся в тетрадь. - Ты все прекрасно слышал. - спокойным и сонным голосом ответил я. - Прекратил. - отрезал Каспбрак, покраснев еще сильнее. - Не неси чушь. Но я не прекратил, бесстыдно продолжая пялится на Эдди. По Каспбраку было видно, что его это напрягает, но вот меня это очень забавляло. Я ухватился за ножку нашей парты и дернул ее так, что Эдди смачно чиркнул в своей тетради ручкой. Я тут же потянулся рукой к его пеналу ( Боже, кто вообще носит пенал в универ?) , чтобы спрятать его, как вдруг наотмашь получил тонкой железной линейкой по пальцам. Я, стиснув зубы, пытался заглушить поток крика, который вот-вот вырвется из меня. Я выглянул из-за спин одногруппников и понял, что преподаватель даже не смотрел в нашу с Эдди сторону. - Так тебе и надо, придурок. Я удивленно покосился на багровый след на моих пальцах, который с каждым мгновением становился все ярче и отчетливее. Эдди, который сильно раскраснелся, судорожно поправлял растрепанную челку. Все свои вещи он полностью пригреб на свою сторону, и моя половина стола оказалась совершено пустой. Я понимал, что сейчас бесполезно с ним спорить. Лениво зевнув, я посмотрел на настенные часы. До конца пары еще сорок минут, и я вновь лег на парту и тут же вырубился от подступающего сна.***
- Пошли курить, придурок. Услышав это сквозь сон, я легонько получил тетрадью по лбу. Я открыл глаза, и увидев перед собой недовольное лицо Эдди, я невольно улыбнулся. - Чего лыбишься? Я хмыкнул от поступающей нежности, которая вдруг предательски сдавила шею, и я протянул больную ладонь к лицу Эдди. - Поцелуй, а то болит. Эдди отмахнулся от нее, будто от надоедливой мухи. - Дурацкие у тебя приколы. - фыркнул он. Я лениво встал с места, кладя тетрадь и ручку в сумку. Сокурсники немного столпились у выхода из аудитории, и нам с Эдди пришлось встать в небольшую очередь. Моя голова возвышалась над его макушкой, и я нагнулся к его уху и прошептал: - Никогда не замечал, что ты такой коротышка. Эдди вдруг больно наступил мне на большой палец ноги, и прикрыл ехидную улыбку ладонью. Мне так больно, но одновременно так тепло и светло на душе, будто Эдди вовсе и не топтался на моей ноге, а нежно одаривал меня поцелуями. Боль перерастала в удовольствия и от осознания этого мне становилось действительно страшно. И в эту секунду я постепенно начал осознавать всю ужасную сущность наших отношений. И только от меня зависело будет ли эта боль волочиться за нами изо дня день, царапая за ноги или отцепится еще в самом начале нашего пути.***
Недели незаметно пролетали мимо меня. Мороз сменился на щадящую прохладу, поэтому я частенько прогуливался по кампусу поздно вечером. Обычно я покупал себе банку энергетика и сидел на летнике кофейни, куря сигарету за сигаретой. Сегодня же, я совершенно не планировал выходить из комнаты и до конца дня заниматься подготовкой к сессии. В тот момент, когда я распластался на коврике для йоги, мой телефон начал настойчиво звонить. Я взглянул на экран телефона, и в тот момент я сильно удивился. Звонил Мигель, хотя обычно мы с ним никогда не созванивались. Максимум, мы иногда обменивались редкими сообщениями и фотографиями. Я почувствовал как с каждой секундой тревога все сильнее пробирает мое тело, и я снял трубку. - Привет. - Привет, Ричи. На секунду мы замолчали, а я тем временем пытался избавиться от кома в горле. - Как дела? Что-то случилось? - Да все хорошо, - еле слышно промолвил Мигель, - мне просто надо поговорить с тобой. - О чем это? - несомненно я заметил, что с тоном брата было что-то не так. Какой-то осторожный и запуганный, будто Мигель вовсе и не должен был звонить мне. Будто ему кто-то запрещал. - Да о чем угодно. Как дела? - Все как обычно, недавно вернулся с пар. А ты как? - я сел на ковер и подобрал под себя ноги. Напряжение постепенно начало отпускать тело, но сердце все равно продолжало судорожно биться в стенках груди. - Я заболел опять и не пошел в школу. Скучно. - Хах, как обычно. - я легко улыбнулся, усаживаясь на подоконник. Но моя улыбка тут же сползла с лица. Я нахмурился, отчаянно пытаясь вслушаться в звуки, доносящиеся из телефона. Легкое шипение, отдаленные шаги и чужой голос. Затем я услышал какой-то приглушенный грохот, и я начал сомневаться, что это был телевизор. Я взглянул на время. Еще даже не было и четырех вечера. Родители были на работе, и это я точно знал. - Ты с кем-то дома? Мигель молчал. И чем дольше тянулось это молчание, тем больше страх окутывал меня. - Мигель, не молчи... Послышалось шуршание и тяжелое дыхание брата. Мигель молчал, и я все тщательнее вслушивался в посторонние звуки. Он специально молчал, будто я должен был сам догадаться о чем-то. Снова голос. Голос парня, тяжелые шаги и до ужаса знакомый звенящий звук. Этот звук я ни с чем не перепутаю. Такой звук бывает, когда ты пытаешься взять рукой две банки, засовывая пальцы сразу в два горлышка. - Ричи, я в банке.***
- И вы мне не сказали?! Я ходил по комнате туда-сюда, будто заведенный, и выслушивал жалкие извинения матери. - Прости, но я не могла оставить его. Ты же сам знаешь, что у него практически никого нет. - Практически? Это как? - Ну, я только знаю, что у него есть кто-то по линии отца. Но конкретно кто никто не знает. - А люди из социальной службы хоть что-нибудь пытаются сделать? Мама отдала мою комнату придурку Элвину, который лишь своим одним присутствием омрачал и осквернял все вокруг. Во мне бушевал гнев и обида. Мне казалось, что мама предала нас. Я хотел накричать на нее, поставить ультиматум, кинуть этот злоебучий телефон в стенку, но тут резко я вспомнил похороны тети. Я тут же попытался подавить это воспоминание, но оно лезло и мешало моему гневу. Я видел как вновь и вновь обнимал Элвина, и это напоминало мне о том, что он также как и я может чувствовать, плакать, переживать, обижаться и злиться на этот мир. Мои слова были до жути эгоистичными, но озвучить то, о чем я на самом деле подумал, я не осмелился. - А в приемную семью нельзя его сдать? - Чего? Я не верю, что тебе вообще пришла такая мысль в голову. - Я думаю, что Мигель даже воздух не хочет с ним делить. Мама раздраженно цокнула, а затем сказала: - Тебе пора повзрослеть уже, Ричард. - А тебе пора уже разуть глаза и посмотреть дальше экрана телевизора. Она сбросила вызов. Разговор был недолгим, но сильно утомил меня и высосал из меня все силы. Я не хотел верить в то, что Мигелю придется жить с этим больным придурком. Многим он казался чудковатым, а некоторые его считали умственно отсталым. По крайней мере, создавалось такое ощущение. Мне совершенно не хотелось верить в то, что я никак не могу помочь брату. Мы были далеко друг от друга, а Элвин так близко. Но безразличие матери было самым большим горем, самой большой подлостью и самой большой неожиданностью для меня и Мигеля. От этой новости мне даже захотелось покурить. Я вскочил с места и накинул на себя пальто и шарф. Вечер обещал быть немного морозным чем обычно, поэтому я оделся потеплее.***
Продуктовый магазин, в котором мы когда-то прятались с Эдди, был открыт и горел холодным пламенем в темноте кампуса. Я шел к его дверям по глубоким сугробам, хлюпая ботинками и понимал, что все уже не будет как прежде. Разочарование терзало меня всю дорогу, и я умолял высшие силы встретить по пути хоть кого-то, чтобы отвлечься хоть на несколько минут. Конечно, было глупо надеется на это, ведь в такое время никто не расхаживает по территории. Ну, по крайней мере, я редко здесь вижу кого-либо. В магазине я взял стакан горького горячего американо и пачку сигарет с арбузной кнопкой. Билли мне постоянно причитал за них, мол хер потом не будет стоять, ибо сигареты с кнопками это полнейшая химоза, а вместо табака там жухлые деревянные опилки. Я пытался слезть с химозных сигарет, но мой организм не хотел этого, и моя рука по привычке тянулась к арбузному Филипп Моррису. Подкурив сигарету к горлу подступила знакомая тошнота и яркий химический вкус. Я запил этот привкус кофе и вышел на дорожку к магазину. Я обернулся и посмотрел на летник кофейни, где блекло горело несколько лампочек. Я сразу вспомнил про мой портрет для Эдди. Вспомнил тот день в мельчайших деталях, а чувства нежности скомкано встрепенулись в груди. Сердце горько пустовало и ныло от осознания того, что подобных моментов в моей жизни будет немного. Кофейня была уже закрыта, но там кто-то сидел. Я прищурился, но разглядеть не мог. Решив проверить кто это, я стремительно направился туда. С каждом шагом картинка становилась все отчетливее, и я понял кто это сидит. Мои глаза широко распахнулись, когда незнакомая фигура приняла такие родные и теплые очертания. - Ты что здесь делаешь? Эдди поднял в голову и испуганно посмотрел на меня, отрываясь от телефона. Я заметил за его спиной большой рюкзак. Он видимо не ожидал меня здесь увидеть, поэтому сначала немного замялся, а затем спросил: - А т-ты? - Я здесь живу, вообще-то. Дурацкий разговор вышел, а точнее очень неловким, но мне не хотелось его заканчивать. Я присел рядом с Эдди, а тот от меня сразу отпрянул, будто я бездомный от которого смердит за три версты невесть чем. Я, конечно, немного походил на бомжа, потому что без разбора напялил на себя кучу одежды. А вот Эдди был одет очень легко, а из под его пуховика торчала оголенная шея. Его волосы были немного влажными от снега, а щеки красными, словно у русской матрешки. - Так что ты здесь делаешь? - еще раз, но уже более настойчиво поинтересовался я. - Отдыхаю просто... - соврал он. Никто бы в своем уме в такое время и погоду не сидел на промерзшей лавочке. У него несомненно что-то случилось. Я покосился на тяжеленный портфель Эдди. - А если честно? Я заметил, что Эдди отвел взгляд и уставился куда-то в даль, будто высматривая кого-то. - Я не обязан перед тобой отчитываться. - холодно ответил он. Узел ослаб. Я посмотрел на Эдди с дикой обидой и надеждой. Что-то в его взгляде горько переломилось, когда он понял, что никого кроме нас здесь с ним нет, и он смущенно посмотрел на меня. Я заметил, что его тело немного подрагивало от холода. Руки он засунул в карманы, а шею старался спрятать от холода. - Ты надолго здесь? Я вновь попытался поговорить с ним, но было видно, что Эдди был не в духе. - Допустим. - сдался он, хотя не так уж сильно и сопротивлялся. Я тут же встал с лавочки, оставив свой недопитый кофе и сигареты на небольшом круглом столике. - Жди! - зачем-то воскликнул я, хоть знал, что Эдди никуда не собирается уходить. Я быстро зашагал обратно к магазину, стараясь не упасть на обледенелый асфальт. Сердце мое неспокойно билось в стенках груди, а щеки пылали толи от мороза, толи от смущения.***
- Ты прикалываешься? Эдди посмотрел на большой пакет, в котором лежало около трех литров пива и стаканчики. - Ну тебе же холодно. Я вытащил одну большую бутылку и быстренько раздербанил упаковку со стаканами. - Я не буду. - возразил Эдди, но я его не слушал. Разлив до краев пиво, я протянул в его маленькие ручки стакан. Эдди нехотя принял его, продолжая бубнить под нос о том, что он не пьет пиво. Было видно что он уже по привычке выделывается передо мной, строя из себя недотрогу и святошу. Это была как некая привычка, или даже целый ритуал, который Эдди обязан был соблюдать. Этим вечером Эдди был так близко и так открыт, хоть и не показывал это. В обычный же день мы бы не сидели здесь, в обычный день он бы не позволил себе лишней раскрепощенности, в обычный день он бы не подпустил меня к себе. Надеюсь мне это не снится. Я даже незаметно ущипнул себя, когда мы одновременно опустошили стаканы до дна. Эдди немного скривился от непривычного вкуса, а я выпил это пиво с диким наслаждением. - Обязательно пить до дна? Это же пиво. Затем Эдди вдруг икнул, и я разразился смехом. Нет, сегодня уж точно у меня не входило в планы напоить Эдди. Меня даже не волновало, что будет, когда мы оба опьянеем в дерьмо. Но я уже начинал догадываться в чем дело. Я смутно понимал почему Эдди здесь. Первая полторашка улетела быстрее, чем мое детство, и я, уже немного расслабленный, придвинулся ближе к Эдди. Он заметил это, но не отодвинулся. - Я попытаюсь снова. - Чего? Я и сам не понял зачем произнес это вслух. - Зачем ты сюда пришел? Эдди тяжело вздохнул, в сотый раз рассматривая стаканчик в своих руках. - Почему тебе так интересно? Я замялся. Все мои нежные слова о том, что мне не все равно на то, что происходит в его жизни резко улетучились в никуда. - Интересно просто. Ничего особенного. Бровь Эдди немного изогнулась в удивление. Он обвел меня озадаченным взглядом, а я тем временем старался скрыть смущение, которое неистово бушевало внутри.POV Ричи закончено