Серия «За кадром»

      Ван Ибо несся по коридору. По лестнице. Перепрыгивал через парапеты. Скользил по перилам. Не смотрел, не разбирал дороги. Он летел вперёд, сломя голову. Боялся не успеть. Опоздать. Упустить.       Ван Ибо молился всем богам, во всех религиях, что знал и не знал. Он умолял, проклинал, упрашивал, заклинал, обещал и заранее благодарил, лишь бы они позволили ему успеть, лишь бы не допустили непоправимого.       В студии он едва досидел до конца записи, ни с кем не попрощался, даже вроде бы кого-то толкнул, на другого налетел, третьего сбил с ног, мчась на скейте. Хотя всё это было не важно – не имело значения. Сейчас ведущая роль была у мгновений, даже не секунд или, тем более, минут. Краткий миг представлял главную ценность. Сокровище. Ван Ибо просил богов даровать ему это – эти сокровища. Мгновения. Чтобы успеть. Не опоздать.       Он всегда думал, что знает достаточно, а чего не знает, сможет выучить и обрести. Оказалось – ошибся. Такого знать было не дано никому. Наверное.       Новость обрушилась на него громом среди ясного неба, затмила светлый разум и затянула нервы тугими жгутами. Откуда у него нашлись силы не убить дурного вестника – загадка. Ван Ибо не убил. Напудренная ведущая сияла размалеванным лицом в камеру до конца съёмки передачи.       Наверняка не убил ее Ван Ибо потому, что, в сущности, она была не при чём – просто не слишком вовремя (а для такого это «вовремя» просто не существовало) оповестила его о небольшом твите авторши злополучного «Падения».       Ван Ибо матерился через раз, через раз же чертыхался. В оставшееся время он самым грязным образом ругался. Культурных мыслей и слов в голове не осталось. В конце концов, это треклятое «Падение» он даже не читал! Сяо Чжань – тоже! Между тем история не самого высокого (по отзывам) качества едва не стоила его возлюбленному карьеры!       Тот эпизод они чудом пережили и даже сумели оправиться. И вот сейчас случилось худшее.       Фикрайтерше понравилась слава, пусть даже слава осла́вленной. Девушка за счёт скандала вокруг Сяо Чжаня и Ван Ибо в краткий миг обрела популярность и купалась в ней почти два месяца. Сейчас же её «звезда» начала угасать, молва утихать. Хотя тщеславие и не думало успокаиваться. Ван Ибо понимал это именно так. Иначе неоднозначное изъявление радости авторши по поводу его, Ван Ибо, первенства в очередных рейтингах китайских айдолов объяснить было не́чем.       С репостом тех самых проклятых рейтинговых таблиц, девушка написала в твиттере о своём счастье за любимого айдола и пожелала ему всегда быть на вершине, сбросив остальных в глубины забвения.       Поняли? Она все это спланировала!! Она написала фанфик именно так, а не иначе нарочно, специально!! «Падение» должно было привести к падению Сяо Чжаня, к его уничтожению!! И всё ради первенства Ван Ибо. Чтобы он мог возвыситься! Пока Сяо Чжань был на вершине, он, Ван Ибо, оставался бы лишь вторым. Значит, Сяо Чжаня надо было свергнуть. Тогда (теперь!) Ван Ибо взошел бы на блистательный пьедестал, стал ведущим.       Однако самому Ван Ибо это было не нужно! Ему хватало второго места в общем рейтинге, ведь для любимого, для Сяо Чжаня, он был первым!!       Нет, конечно, Ван Ибо был уверен, что их попытаются разлучить, готовился ко многому, даже предполагал, будто продюсеры подсунут одному из них (а, может, обоим сразу) каких-нибудь девиц для отвода глаз. Однако всё вышло иначе.       «Девушки – это скучно», – решил мир. Намного веселее оказалось полное уничтожение, стирание из матрицы литературным ширпотребом – фанфиком.       Фанфиком, мать его!!       – Глупая женщина. Глупые рейтинги. Глупая ситуация. Тупейший шоу-биз, – Ван Ибо всё ещё мчался, летел навстречу огням вечернего Пекина. Он ехал домой.       Он бы сейчас всё отдал за вертолет, но под седлом был только любимый байк. И хорошо, ведь на машине он бы непременно опоздал. Не успел.       – Чжань-гэ, дождись. Умоляю. Дождись меня. Не решай ничего сам, – Ван Ибо повторял эту мантру всей душой, сердцем. Повторял не вслух: его язык и рот были заняты ругательствами, зубы – злобным скрипом на всех вокруг. Всех, кроме одного – того, который сейчас, в этот самый миг, мог просто молча испариться из его жизни. Исчезнуть.       Так уже было в их истории. Совсем недавно было. Сразу после публикации проклятого «Падения».       Сяо Чжань решил «оградить любимого от беды», «не портить его репутацию», «взять всё на себя». Ван Ибо едва поймал его такого благородного в международном аэропорте с билетом в непонятные дали. Пришлось насильно отнимать заграничный паспорт, чтобы вернуть, удержать, не отпустить. Но тогда у него была фо́ра и возможность – пустая дорога ночного Пекина и звонок Сяо Чжаня с объяснениями своего бредового поступка. Сейчас же у него не осталось ничего: даже возможности связаться.       «Телефон абонента выключен или нах...»       Ван Ибо злобно прижал красную кнопку на экране, очень пожалел об отсутствии под рукой хорошего молотка (разбить бесполезный гаджет) и не выкинул смартфон только потому, что надеялся – до последнего надеялся успеть.       – Гэ, будь дома. Молю тебя, Чжань-гэ.       Красный сигнал светофора на последнем перекрестке перед элитной многоэтажкой загорелся назло перед самым его носом. Пришлось остановиться: подождать разрешающего сигнала. Бесценные мгновения утекали сквозь пальцы.       У Ван Ибо сердце остановилось, когда в окне случайного такси ему привиделся Сяо Чжань. Обознался. ЕГО Сяо Чжань был моложе и в ...цать раз красивее.       Очередная матерная волна с гневной шапкой пены смыла из сознания сомнения.       – Гэ, я уже почти на месте. Будь дома!! – Ван Ибо приказывал воздуху, чтобы тот передал послание адресату.       Он. Уже. Почти. Приехал.       – Гэ, ты дома же? – душа похолодела в ответ на тёмные окна квартиры, замерла на оглушающе громкий звук дверного звонка и льдом покрылась от отсутствия уличной обуви Сяо Чжаня в прихожей.       Сяо Чжаня не было дома. Его не было в их доме. Он исчез, испарился из жизни Ван Ибо и в этот раз даже не сообщил о своем решении.       – Чжань-гэ, ты дома? – прозвучало не вопросом, мольбой, шёпотом. – Гэ, дома же?       Тишина ответила однозначно.       – Гэ...Гэ... Ты ... Дома?       – ...       – Гэ... – силы оставили Ван Ибо. Он бы рухнул на пол, но комод помешал: попался на пути.       Ван Ибо, спотыкаясь, шёл по квартире, по их дому. Брёл в темноте. Медленно. Вдоль стены.       Сердце его больше не билось, душа истончалась с каждым шагом. Даже слёз не было – не́чему было смазывать, облегчать его боль.       – Гэ... дома?       – …       – Ты ведь ... дома, гэ?       Ван Ибо больше не умолял, не клялся и даже не проклинал. Всё потеряло смысл.       Он не успел. Не удержал. Опоздал.       Он не найдет теперь. Не отыщет. Сяо Чжань, если хотел, умел прятаться.       – Чжань-гэ... дома же?       Ван Ибо спрашивал у теней, шорохов и шума машин за окнами – у всего того, чего боялся с детства. Теперь он больше не боялся. Его страх, как и жизнь, забрал с собой любимый человек. Отныне Ван Ибо будет существовать в тишине и мраке, в тенях, с шорохом и шумом, но без музыки, света, смеха, радости. Сяо Чжань был для него всем – целым миром, ярким, живым. А без мира как жить?       – Гэ, я ведь жить... не буду... – выдохнул.       Голос кончился.       «Я ведь даже умереть без тебя не смогу...– продолжил мысленно. – У моего мира есть начало, но нет конца, ведь ты забрал его с собой...»       – Гэ-э... Чжань-гэ... Ты дома, гэ... иначе и меня тут нет... не будет... – Ван Ибо прошёл мимо дивана к окну – к шуму и теням, к сумеречному Пекину. – Гэ-э-э…       Он коснулся подрагивающей ладонью окна:       – Чжань-гэ…       Внезапно раздалось страшное, нарастающее:       – Н...нет... Нет-нет-нет, нет-нет, нет-нет-нет, нет! Нет! НЕТ! Не смей! Не думай даже, не подходи!!       – Нет-нет-нет, нет-нет, нет-нет-нет, нет-нет... Нет, Ибо! Нет! Не надо!       Ему – Ван Ибо – на него кричали. Шёпотом.       Вопили, приказывали, повелевали. Шёпотом.       Молили, заклинали, убеждали. Шёпотом.       – Гэ... ты дома, – Ван Ибо тускло улыбнулся вечернему Пекину. – Чжань-гэ.       В матовом окне отражалось привидение. С белым, как полотно, лицом на полу сидел Сяо Чжань. Полностью одетый. Готовый к выходу. С дорожной сумкой. Сидел на полу. Его губы шевелились, но звука почти не было. Он шептал:       – Нет-нет-нет. Отойди оттуда, Ибо. Не делай глупостей!       – Не буду, гэ, если и ты не станешь, – Ван Ибо медленно обернулся, поймал угасший взгляд любимых глаз.       – Нет, Ибо. Ты отойди, а я должен... – вновь шёпот, не голос.       Хорошо: в тишине все слышно. Даже тени не мешают.       – Не должен, гэ. Ты никому ничего не должен, – Ван Ибо боялся сделать шаг навстречу. Он так летел, спешил, гнался, преследовал, а теперь боялся приблизиться.       Перед ним был не Сяо Чжань – лишь его призрак.       – Нет... Должен, Ибо. Прежде всего, тебе должен, – губы Сяо Чжаня шевелились, но только они. Взгляд застыл. Голова и спина – тоже. В ногах, казалось, не осталось сил. – Я должен был уйти ещё два месяца на....       – Не должен, – Ван Ибо перебил. – Ни тогда, ни сейчас.       – Долж... – Сяо Чжань повторял как заведённый.       – Я не отпущу, гэ. Знаешь же.       – Ты не удержишь, – лицо Сяо Чжаня попыталось улыбнуться. Не получилось.       – Не надо меня проверять, – Ван Ибо усилил напор, вложил во взгляд уверенность, которой на самом деле не чувствовал. – Удержу! Во что бы то ни стало удержу.       Голос он не повышал. Призрак громких звуков мог испугаться.       – Зачем? Я мешаю, – Сяо Чжань слабо пошевелился, будто собирался подняться, да только руки и ноги его не слушались. Они повисли марионетками вдоль тела, распластались по полу.       Жизнь Ван Ибо была в Сяо Чжане. Силы Сяо Чжаня были в Ван Ибо.       Пока вместе – они жили. Порознь – даже умереть не могли.       – «...в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас». Помнишь? Мы поклялись. На острове, – Ван Ибо всё-таки шагнул навстречу. Сяо Чжань немедленно вздрогнул, – мы поженились, гэ. Стали единым целым.       – Обменялись кольцами... – Сяо Чжань хотел кивнуть. Не получилось. Зато вышло моргнуть. – Помню.       – Да. Кольцами, – Ван Ибо ещё на шаг приблизился к призраку. – Тебе из матового золота. Мне – из платины.       – Ты не соглашался долго: твое кольцо вышло дороже, – уголки губ призрака дёрнулись в улыбке.       – А ты уговаривать не стал, просто нанес гравировку...       – «Мы принадлежим друг другу отныне...       – и навсегда», – Ван Ибо закончил фразу.       – Да, – спорить призрак голосом Сяо Чжаня не стал.       – Видишь, ты не можешь уйти, Чжань-гэ, – Ван Ибо приблизился вплотную, медленно опустился на колени.       – Я должен, Ибо. Лучше я, чем ты, – теперь призрак смотрел прямо, а не сквозь него.       – Ты не сможешь уйти, – Ван Ибо не убеждал – констатировал.       – ...       Призрак долго молчал. Ван Ибо – ждал.        – Не смогу, – в этот раз у привидения получилось кивнуть, указать на свои ноги и руки. – Они не слушаются.        – Правильно, слушаться они должны только своего хозяина, – Ван Ибо чуть улыбнулся, потянулся вперёд.       Он взял поочерёдно обе руки Сяо Чжаня, поднёс к губам – поцеловал; наклонился к ногам – поцеловал сперва лодыжки сквозь брюки, после – бёдра; уложил голову на колени Сяо Чжаня.       – Спасибо, – прошептал, прижался.       – ...       – Спасибо, что дождался, – Ван Ибо заплакал.       – Ибо, я мешаю, потому должен... – Сяо Чжань слёзы сглатывал.       – Любить меня до старости.       Один начинал шёпотом, второй завершал голосом.       – Буду, – Сяо Чжань произнёс твёрдо, но дальше – отголоском, эхом. – Но я...       – …жить без тебя не могу, – Ван Ибо фразы создавал лаконичными, однозначными.       – Да. Однако послушай, мы...       – …справимся со всем этим вместе.       – … – теперь согласия не последовало.       Сяо Чжань выдохнул:       – Зачем справляться? Нам ведь всё равно не дадут нормально жить.       В этом сомнении прозвучала мольба, просьба разуверить.       – Затем, что друг без друга нас нет. Хотят нас, значит, примут вместе. Не хотят – не получат никого, – Ван Ибо поднял голову, посмотрел снизу вверх. – Если ты уйдёшь, я последую за тобой. Куда ты – туда и я, гэ.       – В Японию хотел...       Ван Ибо вопрос не задавал. Сяо Чжань ответил сам, рассказал.       Ван Ибо потянулся, легко коснулся губами губ:       – Спасибо, что поделился.       – Они сами... – Сяо Чжань на мгновение поцелуя смежил веки. Насладился.       – Знаю, – Ван Ибо поймал момент, ещё раз приник поцелуем. – Они тоже мои. В тебе всё моё.       – Тогда что моё, если ты – их? – Сяо Чжань кивнул на мертвый смартфон у своих ног. Разбитый.       – Я – твой. Так на платине написано, а ещё вот тут, – Ван Ибо указал на своё сердце. – Оно без тебя не бьётся.       – Тогда что их? – Сяо Чжань на телефон больше не смотрел. Он смотрел на сердце Ван Ибо.       – Наши тени, – тот ответил честно. – Для них у меня нет ничего. Только тень, шорох и тишина. Молчание. Всё остальное – твоё. Я – это ты.       – Я– это ты, – Сяо Чжань повторил эхом. – Так на золоте написано и вот здесь.       Он прижал ладонь к своему сердцу. Рука послушалась, ведь это было для Ван Ибо.       – Оно без тебя не бьется, – отразил фразу зеркалом.       – И слёз без тебя в глазах нет, – Ван Ибо не чувствовал влагу на лице, но видел в отражении.       Сяо Чжань слёзы больше не сглатывал – плакал.       – Спасибо, что пришёл, Ибо, – он поочередно поднёс к губам ладони Ван Ибо, поцеловал.       – Спасибо, что бьёшься для меня, – наклонился к его груди, прижался к сердцу.       – Спасибо за тепло, – Ван Ибо обнял любимого человека.       Бледный призрак на глазах преображался в его половинку, в Сяо Чжаня.       – Спасибо за надежду, – Сяо Чжань потянулся к серебристой цепочке на шее Ван Ибо, вытянул подвеску.       Платиновое кольцо тихонько звякнуло, утонуло в ладони.       – Спасибо за нас, – Ван Ибо повторил движение в точности.       Теперь его кулак грело золотое кольцо с шеи Сяо Чжаня.       – «…в радости и в горе,       – ... в богатстве и в бедности,       – в болезни и в здравии,       – пока смерть не разлучит нас».       – С тех пор и впредь, пока дышу, ты мой, Ван Ибо.       – С тех пор и впредь, даже когда дыхание кончится, ты мой, Сяо Чжань.       – Да будет так, – завершили в унисон.       Они повторили свои свадебные клятвы – священный акт единения.       Только вместе, только рядом. Их невозможно разделить.       Единое целое не делится на части. Не в их случае.       – Можно поцеловать мужа? – Ван Ибо спросил осторожно. Вновь ожившее сердце своей нежностью пугало.       – Можно принять поцелуй мужа, – Сяо Чжань отразил эту нежность улыбкой. Запечатлел лаской.       На ласку ответили искренними чувствами – всем сердцем.