***
- Подумать только, завтра уже домой, - негромко причитала юная Сфорца, расхаживая по комнате в особняке Вонголы и на прощание рассматривая и трогая всё, что за несколько дней уже по нескольку раз успела рассмотреть до мельчайшей подробности и потрогать до нагрева пальцев и предмета. - Эх, как они тут все без меня будут... - прокудахтала девушка и улыбнулась своим скрытым актёрским талантам. Потом, правда, пришлось немного скривиться своему отражению в зеркале: повязку с ушибленной головы сняли лишь вчера, и описание одним лишь словом "мараббекка" выиграло бы первый приз в номинации "Мистер/Мисс/Миссис Лаконичность". Ей не в первый раз за последние несколько дней стало стыдно, что Тсуна наблюдал её в таком виде, и эта неловкость была не по душе юной Сфорца: раньше она могла спокойно скакать перед другом в образе Бабы Яги и в облитой вареньем зашитой-перешитой кофте, на которой за годы стёрся рисунок. Летиции казалось, что, раз рубеж приличия пройден ещё в детстве, то сейчас-то тем более можно расслабиться. Однако в присутствии Савады Летти, напротив, каждый раз ловила себя на мысли, что старается держать спину прямо, следить за своей речью и вообще казаться другу симпатичной. Всякий раз, как гляделась в зеркало и поправляла волосы, с беспокойством думала, как она выглядела в глазах юноши. Подолгу, иногда часами, Сфорца анализировала их беседы, раз за разом перегоняла в голове его отдельные слова и целые фразы, силилась вспомнить, не сболтнула ли какую-нибудь глупость в разговоре. Такой глубокой рефлексии с юной Летти ранее никогда не случалось, и это её - она признавалась честно - сильно тревожило. И ладно если бы Летиция одна чувствовала себя странно - ей казалось, что Тсуна тоже уже давно понял, что в их взаимоотношения вмешивается вполне понятная по своему происхождению неловкость, и тоже не желал её присутствия. Но сам он, как и его подруга, ничего не мог поделать в силу их старой дружбы и взаимной деликатности. Летти напряжённо и невнимательно рассматривала картину, не понимая и не анализируя, что на ней происходит, потому как голова работала над другими вопросами мироздания, далёкими от подделок картин Рембрандта. - Нет. Конечно, - девушка принялась вести беседу с какой-то полной дамой в берете, изображённой на холсте маслом. - Тут всё понятно, если расставить точки над i и не пытаться убежать от реальности, как я периодически делаю, ссылаясь на свой юный возраст. - Сфорца не следила за выражением лица женщины, потому что и так хорошо знала, что та сдержанно и внимательно следит за ходом её мыслей. Она продолжала делиться тем, что у неё на душе, размеренно расхаживая по комнате из стороны в сторону и представляя себя на приёме у школьного психолога. Ладонь правой её руки крепко держалась за плечо левой, а само́й согнутой в локте левой Летти театрально трясла, выражая непонимание. - Я вот, чесслово, никак не возьму в толк, откуда Тсуна стал таким... - Она несколько раз пощёлкала пальцами, подбирая слово. - Ну, таким... Вот таким, - наконец сдалась. - Разве это честно? Пара долгих секунд риторической паузы, во время которой Сфорца наслаждалась пристальным вниманием, какое ей оказывала почётная дама в берете, завершилась неожиданным ответом. - Не знаю насчёт честности, но гоняли меня как сидорову козу, - внезапно раздался насмешливый голос за дверью, отчего Летиция молча ойкнула и поникла плечами. - Можно зайти? Девушка бросила недоверчивый взгляд на увековеченную маслом даму, словно это именно она привела друга подслушать их откровенный разговор, спешно глянула на себя в зеркало, поправила волосы, вздохнула, что жизнь у неё такая весёлая. - Тсуна, это тво́й дом, - сглаживая ситуацию, напомнила юная Сфорца, одной рукой открывая дверь, другой закутываясь в мамину тёплую лавандовую шаль. Парень ненадолго завис, соображая, что можно ответить на резонное замечание подруги, но отчего-то решил перейти сразу к делу. Входить он не стал - остановился в дверном проёме, слегка оперевшись плечом о стенку. - Зашёл попрощаться, - Савада медленно и с невидимым вздохом сложил руки на груди, и этот жест непонятным образом взволновал Летицию. "Ту-ту, похоже, идёт эшелон дурных новостей, и я сижу в первом вагоне." - Эх... - вздохнула девушка, внутренне напрягаясь и не зная, куда деть руки. В конечном счёте спрятала их на груди под шалью. Тсуна заметил этот жест неловкости и сделал вид, что не обратил внимания, но уже скоро понял, что подруга заметила, что он заметил. - Возможно, мы не скоро увидимся в следующий раз, - спасал ситуацию не учившийся на спасателя Савада. - И я боюсь, нам опасно теперь обмениваться контактами. - Да, я понимаю, - почти выпалила Летти, ничего пока не понимая, но стараясь кое-как поддержать разговор. Она не успела проанализировать сказанное. Сейчас, находясь состоянии сильного напряжения, Сфорца при формировании ответа больше ориентировалась не на сами слова юноши, а на его интонацию и выражение лица. - Да, - неинформативно продолжил диалог Савада, понимая, что сказать почему-то больше нечего. Ему, конечно, хотелось, чтобы подруга осталась здесь, с ним, подольше - тогда бы точно нашлось, о чём поболтать. Ему вообще нравилось говорить с Летицией: её живая речь, улыбка - возвращали его в спокойное детство, где они двумя оболтусами бегали от проблем и соседского терьера, рисовали уток в парке и каждую субботу исправно ели малиновое желе за 20 йен. Этого детства он частично лишился с отъездом Летиции, а затем окончательно потерял с приездом Реборна. Поэтому за те несколько дней, которые подруга провела в Вонголе, Тсуна пережил свою годовую норму радости. В Летти юноша видел несломанную реалиями мафии добрую и задорную девочку, с которой провёл свои детские годы. Саваде было приятно видеть, что подруга сохранила свою природную целостность и живость характера, которых ему так нехватает в мире, где каждый день необходимо крепко затягивать на затылке холодную каменную маску серьёзности и ожидать удара не только в спину, но со всех сторон вообще. Что тут сказать, когда такое утешение, словно луч света, покидает его тёмное царство? Девушка растерянно улыбается, словно уловив его мысль. - Буду скучать, - не лукавит она. - И я, - тоже не кривит душой он. Разговор явно зашёл в тупик, и друзья примерно одинаково принялись как-то спасать положение: говорили друг другу общие фразы, задавали поверхностные вопросы, хотя оба хорошо понимали, что хотят сказать совсем другое - что-нибудь душевное и искренне, однако твёрдо сдерживаемое непроницаемой стеной юношеской неловкости. Наконец в голове Летиции пронеслись запоздало проанализированные слова друга о том, что их следующая встреча может произойти очень нескоро. Ей не хотелось лезть в личную жизнь юноши, но она также прекрасно знала, что ей можно. - Тсуна, могу я на правах лучшего друга детства попросить тебя об одном одолжении? - Само собой, - едва не возмутился её вежливостью Савада. - Могла бы даже не спрашивать, - недоверчиво прибавил он. Летти решила не ходить вокруг да около, боясь в конечном счёте смутиться, и поскорее заявила напрямик: - Прошу тебя познакомить меня со своей дамой сердца прежде, чем вы женитесь. - Тсунаёши не успел тактично вскинуть брови, как подруга поспешно пустилась в объяснения. - Не пойми неправильно, просто меня, - она прижала ладони к груди, - как твоего друга, крайне беспокоит, кого ты назовёшь своей подругой жизни, ибо влияние жены на мужа - ты и сам понимаешь - очень и очень велико, и мне правда очень важно, чтобы никто не испортил тебя и твою жизнь. Я вообще - ты знаешь - не эксперт в невестах и моё согласие или несогласие на её одобрение вряд ли будет иметь вес, но я просто хочу быть спокойной, что ты не выберешь себе в спутницы жизни мараббекку. - Подумав с полсекунды, девушка уточнила. - Настоящую... Понимаешь, договорились? Тсуна чему-то своему весело нахмурился, но, вспомнив, что подруга смотрит, поспешил согласно кивнуть: - Договорились, только в таком случае тебе придётся подождать какое-то время, ибо в ближайшие пару лет мне некогда жениться. Сфорца удивлённо подалась вперёд. - Чего, прям всё по дням на ближайшие два года расписано? - По часам, - уныло поправил её Савада, вспоминая, что завтра у него по расписанию 25 часов сверхурочных и 2,37 минуты свободного времени, за которое нужно успеть разобрать четыре стопки срочной документации. Летиция не нашлась, что ответить, и просто сочувственно похлопала юношу по плечу успевшей нагреться под шалью ладонью. - Я могу тебе чем-нибудь помочь? - доверительно спросила девушка, прекрасно зная, что, в общем-то, ничем не может. "О, да, - в голове Тсуны возник голос ведущего шоупрограммы с длинным названием "Что Десятый Вонгола действительно думает обо всех, кто находится в его окружении и обо всём, что его окружает". - Если бы ты просто каждый вечер выслушивала моё нытьё, как в детстве, и заваривала бы мне чай, твой вклад в моё ментальное здоровье был бы просто неизмерим." - Просто будь осторожна, - вместо тысячи слов заключил юноша, наконец чувствуя, что потихоньку пробивает стену неловкости между ними. - Хорошо, договорились, - едва смущённо кивает головой Сфорца, чувствуя внутри приятное тепло от мысли, что Тсуна за неё беспокоится. Ребята постояли пару секунд молча, каждый придумывая, что бы ещё такого сказать; Десятый неловко и нежно обнял подругу и, с каким-то тревожным сожалением улыбнувшись ей, зашагал обратно по тёмному коридору. Летти тут же выглянула из светлой комнаты, и, нервно перебирая в пальцах тёплую шаль, с какой-то непонятной горечью вслушивалась в поглощаемые поздней тишиной удаляющиеся шаги. Только после многих минут раздумия и переживаний Летти вспомнила слова Тсуны о сидоровой козе. "Так значит, его крутость досталась ему потом и кровью..." - запоздало вывела очевидную истину юная Сфорца.***
За минувшие три года Летиция не раз бывала в особняке Вонголы, но всякий раз Савада встречал её натянуто, словно на его голове покоились уравновешенные стеклянные весы, и за малейший дисбаланс в ту же секунду на него упадёт метеорит или вызовут к доске по литературе. Тсуна явно многого недоговаривал, и Летиция, конечно, это чувствовала, но спрашивать о делах не решалась. У девушек тоже есть какая-никакая интуиция, и та уверенным басом предупреждала, что Савада всё равно ничего не расскажет. Кроме того, девушка вообще не чувствовала себя в праве лезть в дела друга. По её мнению, отчасти построенному на фильмах, Тсуна должен делиться своими мафиозными трудностями только с доверенными приближёнными и со своей женой. В воображении девушки каждый раз возникала картина: Тсуна сидит вместе с подругой жизни за вечерним чаем, и они оба с умным видом обсуждают какую-то пуперсложную проблему. "Да-а" - думала девушка, заваривая уставшему, похожему на мараббекку другу зелёный листовой чай. - "Надеюсь, она будет поумнее меня и сможет помогать Тсуне решать его проблемы...".***
В комнату постучались, и через несколько долгих секунд безмолвного ожидания дверь без скрипа отворилась. Тишину нарушили тихие шаги - настолько знакомые, что Летти узнаёт их даже сквозь сон. Человек пересёк комнату и остановился прямо перед креслом, видимо, колебаясь в решении, будить ли уснувшую. - Юная госпожа, - негромко позвал молодой женский голос, но Летиция решила не откликаться. У неё душа не лежала к разговору, а Джианну, ставшую за годы лучшей подругой, она любила и не хотела ранить или обеспокоить её своим невольным равнодушием. Та легонько постучала пальцами по неподвижной ладони хозяйки, рассеивая сон. - Просыпайтесь, вам письмо... Сфорца не шевелилась, ожидая, что та оставит его где-нибудь на столе и вскоре покинет комнату. - Из Вонголы... Дремоту как рукой сняло. Летти тут же приняла конверт и, попросив Джианну остаться, спешно его распечатала. Вместо письма обнаружился сложенный вчетверо листочек, вырванный из тетради в клетку. Сфорца быстро его развернула, подходя к окну в поисках света, и за это время в голове успела промелькнуть мысль, что ей уже доводилось держать этот листик в руках. Ну, конечно. Неровный, корявый почерк Савады-младшеклашки вывел фразу "Я тебе дома всё объясню. Только не рассказывай маме!". Летиция улыбнулась, чем заставила улыбнуться и служанку, высыпавшую хлебные крошки для птиц и исподтишка наблюдавшую за изменениями на лице хозяйки. Эта доисторическая берестяная грамота появилась на свет, когда Тсуна в четвёртом классе получил 12 баллов за тест по математике и, заметив вопросительный взгляд сидевшей за соседней партой подруги, потратившей вчера полвечера на объяснение ему этой темы, решил дома признаться ей, что всё время думал о вышедшей недавно компьютерной игре и ничего из её объяснений не запомнил. Летти тогда весело посмеялась и совсем не обиделась, потому как сама провела оставшийся вечер за игрульками и в итоге получила 62 балла, хотя обычно дотягивала до 85. Тсунин листочек остался у девочки и до поры до времени лежал в коробке, которую перед отъездом Летиция вручила другу под дождём. Видимо, несколько капель всё-таки успели попасть на бумагу, потому что некоторые из иероглифов были заметно размыты, но потом заново обведены ручкой. "Вот балбес, я ж ему коробку с крышкой отдавала, он что, прям там, на улице, под проливным дождём её открывал?"