«Если что-либо устроите тут, устрою вам такие тренировки, что вы не то что ходить — ползать не сможете. Акаши. PS Я не шучу.» «Вызов принят! Хайзаки. PS Чем это отличается от обычной тренировки?»
***
Пробежав достаточно приличное расстояние, я буквально завалился на одну из лавочек, вытаскивая из ушей наушники. Сейчас в парке было очень малолюдно. Логично, какой еще идиот будет ходить здесь полседьмого утра? Кроме меня, естественно. Час на удивление пролетел в одно мгновение, плеер разрядился с той же скоростью. Печаль, тоска, обида. Прикрыв глаза, запрокинул голову назад, прислушиваясь. Вот дует слабый ветерок, шатая только начавшие зеленеть ветви деревьев. Где-то далеко плачет маленький ребенок, которого успокаивает очередная мама. Неподалеку пробежал еще один утренний бегун, тяжело вдыхая прохладный воздух. За спиной слышаться звуки редко проезжающих машин. В другой стороне парка эхом отдается лай собак и ругань, видимо, хозяев домашних любимцев. Слышно течение неспешной реки, что спотыкается о небольшие камушки. И ярко отражается звук сообщения моего телефона, так нагло портящего мне атмосферу. Какая падла мне портит момент? Неужто кто записку увидел? Хотя, на вряд ли, еще довольно рано. Открыв телефон, мои глазки непроизвольно расширились, прямо как в драматических моментах кино. Сообщение от Юки с просьбой позвонить как можно раньше. В такую рань? Ладно, меня дважды просить не нужно, поэтому я моментально набрал его номер, приложив телефон к уху. Когда раздался сигнал о том, что абонент ответил, я сразу съехидничал: — Добрейшего утречка, что же такого случилось, чтобы ты проснулся в субботу, да в такую рань? — Шого, серьезнее, — моментально ответил брат, без доли улыбки. Что-то мне это не нравиться. — Выкладывай, — не менее кратко попросил я. Что могло случиться за один день? Вроде бы никаких приключений на днях произойти не должно, тишь да гладь. Ну кроме полетевшего тостера. И почему я это помню? — Папа снова хочет пожениться… на нашей матери, — от шока я чуть не выронил телефон. Что, простите? Так, стоп, такого не было в прошлом. — Ты сейчас это серьезно? — с надеждой, что это все просто очень, очень и очень глупая шутка выдал я. По тяжелому вздоху на том конце линии, пришлось осознать: шутить никто и не думал. Черт. — Как ты это узнал? — следовало бы перейти сразу к главному и не тянуть резину. — Взяв папин ноут для работы, наткнулся на одну очень занимательную переписку. Наша… мать писала ему, что она наконец смогла вылечиться и слезно выпрашивает второй шанс. Мол, поняла, что поступила неправильно, поняла, как сильно любит своих детей и его, что все ее действия были вызваны болезнью. Просила простить, ведь она его очень сильно любит и жить без него не может. Короче, бредятина. Я и подумал, что папа пошлет ее к чертям, да вот и не так. Тот ответил, что тоже ее любит и только и ждал, когда та вылечиться, чтобы снова создать семью. Видите ли даже нам материнской любви не хватает! Идиот! Это было недели две назад, решил тебе тогда не говорить, надеялся все образумиться, но сейчас я наткнулся на новый диалог, где они обсуждают, что расписаться они расписались, а как сказать нам не знают. То есть ты понимаешь, да?! Уже расписались! Я и вспылил, решил обсудить все с папой, пока тебя дома нет. Закатил скандал. Прогресс один: у меня живописный фингал. Не слушает меня, говорит, что я просто злопамятная тварь, и каждый имеет еще один шанс, да и вообще, семью он хочет вернуть. Короче, брат, мы в полной жопе, ведь матери вернут родительские права, папа то за ниточки подергает и все устроит, в следствие она окончательно переедет к нам. Как выпутываться из этого дерьма, я не знаю. Не хотел тебя в это втягивать, но вариантов нет. Что скажешь? — Так, не кисни, — как можно более спокойнее пробормотал я, благо голос не дрогнул, хоть у самого руки от паники трясутся. Не было такого! Какая переписка?! Они даже не вспоминали друг друга! Какая любовь?! Она же… больная на всю голову! Это же не… За все приходится платить. Пиздец, а не путешествие во времени! Цены заоблачные какие-то! А можно меня вернуть в настоящее, где я просто сдохну?! Нет?! Так вот — жаль! Я не подписывался на все это! Этот мир выставил высокую цену, выпустив это создание, ставшее каким-то неведомым образом моим родителем, из психушки! — Сегодня же вечером приеду и все обсудим. До скорого. Сейчас не время раскисать! Надо придумать, как отгородить от всего этого Юки. Не хватало ему еще из-за меня расплачиваться, пусть и неосознанно! Он достоин счастливой жизни, а не этого бреда. Эта стерва же ему дышать спокойно не даст! Встав со скамейки, я побрел ближе к речушке, чтобы успокоиться. Нужно хорошенько подумать и ухватиться за любую зацепочку, как спровадить брата, да подальше. Присев на траву и глядя в воду, совершенно не двигаясь, мой мозг начал мыслительный процесс. Предложить ему переехать? Откажется, скажет, что ни за что меня не бросит одного в этом дурдоме. Да и причин нет, до универа рукой подать. Не подходит. Заставить его найти подработку, чтобы брат как можно меньше появлялся дома? Как вариант — неплохо, но Юки и так подрабатывает в магазинчике и дико устает. Да и успеваемость лучшего ученика покатиться далеко и навсегда. Негоже гению мозги и знания по ветру тратить. При этом все равно ночью мы все увидимся. Больше минусов, чем плюсов. Определенно не подходит. Отдать его на практику в далекую школу? Знаний достаточно, он неконфликтный, не заносчивый, рассудительный и просто приятный человек. Жаль конечно, идея хорошая, но провальная. Во-первых, это относительно ненадолго, во-вторых, далеко не каждая школа примет столь юного педагога без опыта, да и еще временного к тому же. В-третьих, брат может отказаться от этой затеи. Хотя профессора только и твердят, что Юки может уже начать преподавать историю в какой-нибудь элитной школе. Он даже привлек своим проектом внимание преподавателей иностранного университета, обеспечив себе дорогу в успешное будущее. Довольно престижное учебное заведение, дав «юному таланту» полгода на решение, подняло вопрос о переводе. Выгодное предложение, от которого он раздумывает отказаться. Ну не придурок? Оправдывается, мол, незнакомый город, нет знакомых людей… стопе! От внезапного осознания я подпрыгнул на месте, принимая вертикальное положение. В смысле, нет знакомых людей?! Есть! Самый знакомый, самый хороший, самый, просто, самый одаренный, лучший говнюк! Раньше, когда еще моя жизнь была спокойна, я не смог опровергнуть его факты, да и старался не особо яростно, ибо было как-то все равно, не понимал мой юный ум всех перспектив хорошего образования, но сейчас то могу! Еще как могу! Мысленно кое-что просчитав, а именно: разницу во времени, я резво достал мобильник, ища номер одного ну очень хорошего человечка. Главное, чтобы тот не послал меня. Наконец был найден нужный контакт, я даже подпрыгнул на месте от счастья, что не удалил его. Выглядел со стороны, наверное, как идиот, но это же не важно! Через еще мгновение палец нажал на вызов, и теперь я нервно шагал по берегу реки, вслушиваясь в непозволительно долгие гудки. Пожалуйста, скажи, что ты не сменил номер! Спустя целую минуту надежда начала угасать, даже слезы непроизвольно наворачиваться стали от обиды, но когда из динамика раздался злой голос старого знакомого, захотелось визжать от радости. Спасибо! — Хайзаки, какого черта?! У тебя же еще рань несусветная! — Ниджимура-семпай, не поверишь, но как я рад тебя слышать! — искренне верещал я на повышенных тонах. На том конце связи что-то громко упало, видимо мой собеседник, громко шипя и матерясь. Была бы гордость — отключился, но эта часть характера уже давно была послана в неземные дали. Я ожидал немного иной реакции на свои теплые слова, даже чутка обидненько стало. Видно не судьба. — Момои говорила, что у тебя крыша поехала окончательно, зря ей не поверил, но чтобы все было так критично… не ожидал. — Да, хорошо, потом обсудим мою крышу, ведь я по серьезному вопросу звоню и тариф не резиновый, — настало время махинаций и моего козыря в твою сторону, Шузо-чан. Игра началась! — Хайзаки, если ты прикалываешься, я не знаю, что с тобой сделаю, — устало вздохнув, выдал мой бывший сокомандник, видимо снова садясь на стул или кровать и, просто отдаю все деньги на это, перекидывая ногу на ногу. Какие мы деловые. Хотел же по-хорошему… почти, но сам нарываешься. Хочешь по-серьезному? Будет тебе по-серьезному. С чувством, тактом, расстановкой. Взрослую жизнь еще не повидал, сопляк, чтобы сейчас надо мной стебаться и угрожать. — Пока опуская подробности, мне нужна твоя помощь. Подожди, не говори ничего. Я знаю, что за просто так, ты, возможно, только плюнуть мне в лицо захочешь. Ну или ударить, как получиться, — на том конце послышался сдавленный смешок. Не уж то угадал? Как некрасиво. Зато правда и заслуженно. — Поэтому предлагаю, в качестве торга, естественно, невредимость твоего благого авторитета, сохранность некоторой информации и парочку иных бонусов. — Вау, словарик на досуге пролистал? Блефуешь, Хайзаки. Не более, чем пустой треп, как и обычно, только в довольно красивой обертке. Какая информация у тебя может быть обо мне, так более затрагивающая мою репутацию? Чтобы мне угрожать, тебе еще нужно подрасти, хотя похвальная попытка. Может тебе в театральный? — иронично, с нескрываемым превосходством и ехидством оповестил мой собеседник. Серьезно? Старшего и мудрого строишь? С моих уст сорвался едва уловимый смешок, обычно не предвещающий ничего хорошего. Играть с вами, семпай, оказывается очень даже интересно. Но это дело уже с самого начала было победное для меня. — Ниджимура-семпай, знаешь, люди склонны меняться и прятать острые клыки, это так, на будущее. Никакой информации? Как думаешь, окружение сильно удивиться, прознав, что мы с тобой даже в какой-то мере родня? Кто же знал, что в брата «самого раздражающего парня Тейко» сможет влюбиться гений баскетбола, капитан Ниджимура Шузо? — на том конце провода послышалось оторопелое сопение и неясное бурчание, заставившее растянуть губы в улыбке маньяка. Счет идет в мою пользу. Сейчас я шагаю по очень скользкому льду, играя на чужих слабостях, так явно манипулируя чувствами человека, но в данной ситуации главное — результат. Времени медлить у нас с Юки больше нет. — Откуда ты?.. — Я очень догадливый мальчик, листающий на досуге словарики и мечтающий о театре. Мечты мечтали, давай опустим подробности и перейдем к главному: причина моего звонка тебе. Если кратко и понятно: Юки пришло выгодное предложение об образовании в лучшем университете Лос-Анджелеса и проживании там же, но он, как упрямый баран, отказывается, аргументируя, что у него там нет знакомых и прочая муть. Кому пытается внушить этот бред — не понятно. Мне же от тебя, как от его бойкого и умного бойфренда… как бы не хотелось это признавать, нужно, чтобы ты поднажал на него, абы братишка свалил, да побыстрее. — Хайзаки, это глупо, ты же прекрасно понимаешь, что это — его выбор, — устало выдал Ниджимура, явно прикрывая рукою глаза и раздумывая, как выпутаться из этой ситуации. Нет уж, ты у меня так просто не сдашься! Зло цыкнув, я попытался приглушить нарастающую ярость. Выпад неплохой, но этого для меня недостаточно. — Ниджимура, я то все прекрасно понял и обдумал, в отличии от тебя, видимо. Ты серьезно решил, что я бы стал до тебя дозваниваться и трепать свои последние нервы из-за ерунды, вот так вот, в какой-то степени, унижаясь? Опусти самомнение, — драматично переходя с громкого шепота на повседневный тон, объявил я, ни разу не соврав. Мне неприятно втаскивать от части чужого человека в мои дела, причем особо хитрого, способного попутать мне планы. Не Ханамия и Имаеши, это да, до тарантулов и змеюк Ниджимуре еще далековато, но от этого парня тоже проблем может быть навалом. Как и пользы. Поэтому, покусывая нижнюю губу, я продолжил говорить, только с чуть более ощутимым давлением: — Это бюджетное образование с бесплатным проживанием в крутейшем университете США. Тебе не кажется, что в одном этом предложении слышатся сплошные плюсы? Так вот, товарищ, разобрав по полочкам еще и иные факторы, скажу точно, что это наилучшее решение. Какой может быть «его выбор»? Его выбор будет тогда, когда Юки сможет хотя бы связно мыслить или когда меня не будет рядом, я ведь тоже не вечен. Зато в нужный момент будешь рядом ты, — вот сейчас моя фраза была настолько обтекаемой и двусмысленной, что пришлось не слышно стукнуть себя по лбу. Благо, видимо, Ниджимура понял ее не столь округленно. Не нужно знать ему о моих дальних планах и психических наклонностях, это добавит хлопот. — Пойми, он же идиот, в жизни меня не послушает, рогами упрется. Конечно, куда же его младшему брату до взрослых проблем! Вот твое мнение ему важно, особенно, если учитывать, что ты очень даже убедительный, только сейчас почему-то жмешься хуже тряпки, ашь противно! — на последнем предложении меня все же прорвало. И так настрой не к черту, еще и разъяснять все по сотне раз нужно. Как я раньше мог думать, что люди моего теперешнего возраста — взрослые? — Хайзаки! Хорошо, объясню более терпеливо и гуманно, раз ты так серьезно к этому отнесся. Признаюсь, понимаю, что ты хочешь лучшего и даже полностью согласен со всем перечисленным тобою ранее, как бы неправильно и дико для меня это не звучало, но я ему практически чужой. Если он твои слова, слова самого близкого человека, не воспринял всерьез, с такими резкими доводами, то о моем — говорить не нужно. Причем, он уже достаточно взрослый человек и крайне неприлично так рьяно оспаривать его решение, особенно соплякам, — объяснял мой собеседник свою точку зрения, заставляя меня трепетать от праведного гнева. Ладно, небольшая часть правды есть! И то, только в разделах «мнение Шого важно» и «брат почти взрослый человек». А остальное тут причем?! Ниджимура, я ожидал от тебя всего, но не этой розовой мелодрамы! «Мое мнение не столь важно», «мы чужие люди» и остальной бред полоумного. Ну все, нервы ни к черту, достал. Разносим чисто и по фактам. — Что-то вам было не до моего мнения и неприличности, когда вы переспали на моей кровати, чужие люди! Хватит впихивать мне всякую чушь, в которую даже сам поверить не способен! — даже немного истерично шептал я, ядовито показывая свое мнение и отношение к сказанному ранее. Слишком уж далеко мы уходим от темы, благодаря пустому трепу Ниджимуры. Мой гнев отличается от общепринятого понятия, да что таить, от того, как я выражал свои эмоции раньше. Когда человек злиться, он должен бить посуду или громко кричать, помутняя рассудок и выдавая все то, что вертится на языке. Сейчас же моя ярость выражается в громком, неестественно шипящем шепоте и коротких предложениях, которыми можно морально убивать. Общение с Ханамией и Имаеши — самая лучшая и худшая вещь на земле. От одного передался яд, от другого — подробная инструкция к использованию. А потом они вместе смогли неосознанно, или даже очень осознанно, вбить мне все это с голову с дополнениями. Тишина сразу же наступила, да такая, что ее можно было практически ощутить. Напряжение возросло. Ответить нечего? Или просто семпай не ожидал, что у самого «бестолкового» кохая так резко прорежутся зубки? Победно оскалившись, я решил подождать ответа, мне спешить не нужно. Теперь уже не нужно. — Какого черта он об этом трепаться с тобой?! — возмущенно, с долей детской обиды, выдал Ниджимура, возможно спрашивая сам себя, тем самым разрядив атмосферу до отметки «вполне дружелюбно». Ответить нужно было срочно, а то добра не оберусь. Да и к тому же… — Вот поведай мне, серьезно ли ты думаешь, что если бы Юки знал, что я располагаю такой информацией, то не написал бы тебе тысяча и три сообщения? Не говори ерунды. Когда идет речь о ваших отношениях, ему срывает предохранители, и он становится похож на влюбленную школьницу, — выразительно приподняв бровь, глаголил я, не скрывая смешка, жаль мой собеседник этого не увидит. Молчание послужило мне ответом. Одобрительным ответом. Кстати, узнал я об отношениях моего брата и Ниджимуры совершенно случайно. Когда мне стукнуло тридцать с лишним, оказалось у этих двоих был юбилей отношений, а Юки внезапно нужно было отправиться в другой город. От небывалого горя, ведь весь сюрприз бедного-одинокого-Шузо-чана полетел к комарам, недоромантик напился в хлам и, будучи также бухим, по случайности спутал наши номера. Короче, все подробности разболтал именно ты, Ниджимура, как бы весело это не звучало. Я полночи слушал твои сопливые истории и разглагольствования о любви, хоть ты мне даже ни разу до этого не звонил, скотина. Хотя ревущий и жалующийся на жизнь парень брата — самый лучший подарок. А когда этот парень — бывший капитан Тейко, то вдвойне лучше. Особенно приятным был момент осознания капитального проеба, да прощу я себя за выражения: краснющий, как рак, и смущенный Юки, страдающий от похмелья и тяжелого удара по голове, видимо братик был очень расстроен, Ниджимура и я, хохочущий от всей души. После такого фокуса и услышанных откровений, добро этим отношениям я дал с самой чистой душой. Да и какое мне дело с кем… живет мой брат. А за кровать до сих пор обидно, я тогда на вечеринку ушел. — Ты же мне поможешь? — последний раз уточнил я, уже заранее зная ответ. — Ты невыносим. Я в деле, — обреченно, но с нотками радости выдал мой тайный помощник. Чистая победа. Что же, времечко новой игры, да? — Договорись с ним к сегодняшнему вечеру, по нашим часам. Только главное: я ничего не знаю, вообще ничего, иначе такой скандал будет. — Представляю. Ладно, это то не проблема, выкручусь. Выполню я просьбу своего надоедливого родственничка. И все же, Хайзаки, откуда ты все знаешь? Ты же не видел… — с ужасом решил таки уточнить Ниджимура. Идиот. Хотя вопрос таки логичный, но все равно идиот. Смущенно прокашлявшись, как школьница, честное слово, я набрал в легкие побольше воздуха. — К моему же счастью, не видел, не слышал и не жалею. Давай это просто останется моим маленьким секретом. И да… спасибо. — Какая-то тварь сдохла в горах, — ошарашенно прокомментировал темноволосый по ту сторону трубки. На губах появилась теплая улыбка. Все же я никогда не сомневался, что ты позаботишься о Юки. Да и все бы равно согласился, просто это было бы куда дольше, чем мне нужно. На мгновение глянув на время в телефоне, я ужаснулся. Нет, времени всего то семь двадцать, но вот шестнадцать пропущенных от Акаши — дурной знак. О-о-о-очень плохой знак. — О великий и взрослый Шузо-чан, вырубай сарказм, я же знаю, что ты снизу. До скорого, — с этими колкими словами, явно поставившими моего собеседника в тупик, а потом и под раздирающий душу вопль и проклятия, я вырубил свой телефон, направляясь в сторону разных забегаловок. Умирать, так хоть не на пустой желудок.***
Весело шагая по тропинке, напевая мотив неизвестной мне песенки, я нес в руках небольшой кулек с вкусностями: леденцы, кексы, пироженки, шоколад и батончики. Около кафе, куда я направлялся час назад, была довольно новая кондитерская, ей еще года не было, откуда шел невообразимо приятный запах, поэтому, не справившись с соблазном, накупил всего по-немногу. Надо же чем-то Акаши задобрить, думал тогда я, а то жизнь моя окончится сразу и болезненно. Я еще много чего не сделал! Когда на часах было уже без пятнадцати девять, я подходил к воротам дома демонов. Теперь же настало время приключений на собственную пятую точку! Мне очень не нравится, когда меня ставят в невыгодное положение, поэтому назначил самому себе цель: пробраться в дом, избегая Акаши и его приспешников по-максимуму. Звучало весело, да и мне нужно было отвлекаться от тяжелых мыслей. Не задумываясь, я обошел весь забор с другой стороны, тем самым прокравшись на заднюю часть территории, приготавливаясь воплощать ранее придуманный план в реальность. Перекидывая сладости через забор, я бесшумно подпрыгнул, отталкиваясь от земли, без проблем перелезая высокую преграду и очутившись на заднем дворике, не торопясь вставать в полный рост. Благо, собак тут не было и так глупо спалить меня не могли. Только была обнаружена другая небольшая проблемка… в виде сидящего в недалекой беседке Мидоримы! Облава, непредусмотренные обстоятельства! Буквально за секунду до того, как он меня заметил, я юркнул в кусты, не забыв про вкусности, случайно кувыркнувшись и измазавшись в грязи. Отстой. Окей, план А провален, задний вход забаррикадирован, время придумывать план Б! Хотя лучше сразу план И, для идиотов. Вот и мозги проветрю! Как можно тише пробираясь за кустами, я оказался во дворике, не попадающем в круг видимости очкарика, куда выходит вид из окон второго этажа. Бинго! Встав в полный рост, уже не боясь быть так глупо замеченным, параллельно вынимая листья из волос и зло шипя, я думал, как мне пробраться на второй этаж или чердак. Ну, до чердака я, ясно дело не доберусь — заперт на ключ. А даже если я и вскрою замок и не лишусь конечностей, где сведения, что спуск вниз внутри имеется? Пустая трата времени и сил. Остался второй этаж… на первый взгляд это кажется невозможным. Может просто сдаться и войти через парадный вход? Ну, нет, нечестно! Это значит проиграть Акаши, да и не весело это. Пожарной лестницы тут нет — это логично, но очень печально. Единственный плюс: небольшой выступ над первым этажом. Так, сейчас без пяти девять, значит есть шанс, что еще не все проснулись, а если и проснулись, то находятся в комнатах. На губах появилась предвкушающая улыбка. Чертов экстремал. Что же, либо сворачиваем шею, либо побеждаем. Повесив ручки бумажного кулечка себе на локоть, доверительно зафиксировав, я подпрыгнул как можно выше, ухватившись сначала пальцами, а после кое-как вместив всю ладонь на этот выступ. Хорошо, теперь я реально в подвешенном состоянии. А ладошки то горят. И тяжело… жрать меньше надо, Шого! Высоко тут… А теперь время номеров цирка! Собравшись с силами и раскачавшись из стороны в сторону, аля маятник, оттолкнулся носками кроссовок от стены, параллельно подтягиваясь, тем самым сумев забросить одну нижнюю конечность на выступ. А растяжка то ахти, прям сок юности. Если буду правильно заниматься, то хоть в балет шагай. Ну с последним перегнул, но, как бы убого это не прозвучало, я не бревно! Надо бы заняться собой. Не думал, что это будет настолько сложно, но сдаваться поздно. Вернее, стыдно. Резко, но не менее аккуратно, перенося весь центр тяжести вверх и отталкиваясь ногами, буквально подскакивая, смог ухватиться кончиками пальцев за край крыши, выполнив слишком рискованный прием на ура, что придавало мнимую уверенность о моей будущей сохранности. Вскоре смог поставить вторую ногу на ровную поверхность, тем самым вставая в полный рост. Вот сейчас уже пошли травмоопасные приемы. Теперь самое страшное и опаснейшее: перехватиться за внутреннюю часть крыши, а то выгнувшись, как мост, и держась за хрупкую керамическую плитку, я многого не добьюсь. Проблема в том, что придется на целое мгновение лишиться края «шапочки дома», благодаря которому я сохраняю равновесие, тем самым встав исключительно на выступ, без любой другой поддержки. Ну что же… Понеслась! Всего мгновение, но я серьезно ощутил на себе весь эффект хождения, точнее, падения с каната над пропастью, только не столь яркий, но все же. Благо, все вышло удачно. Прижавшись грудью к стене и жестко прогнувшись в спине, чуть ли не складываясь пополам, я со всей силы ухватился за эту долбанную деревяшку. Больно. На секунду бросив взгляд назад, непроизвольно вздрогнул. Если бы свалился, то переломал бы себе ребра. Вот почему мне не жилось спокойно?! Теперь же обратного пути нет, я медленно передвигался влево, к окну моей временной спальни, не собираясь ни на секунду отпускать крышу. Ноги непроизвольно подрагивали. Когда цель была настигнута, я присмотрелся и увидел переодевающегося Кисе, стоящего ко мне спиной. Не задумываясь, я негромко постучал в окно, заставив его обратить на меня внимание. Столкнувшись с офонаревшим взглядом карих глаз, я набрался мужества, будто второе дыхание открылось, и приветливо помахал, хватаясь теперь уже за шаткую раму, показывая, чтобы тот открыл злополучное оконце. Благо блондин меня понял, раскрывая мою главную преграду и с неподдельным изумлением глядя на врученный мною кулек с оторванными ручками. К черту аккуратность, хочу в дом! Воспользовавшись чужим ступором, я забрался в этот небольшой оконный проем, спрыгивая на родной пол комнаты. Земля! Пол мой, родненький, я соскучился! Никакого цирка! Хватает мне в жизни стресса! — Какого черта? — все же подал голос модель, наконец осознав всю абсурдность ситуации и кладя сладости на тумбочку. А поздороваться? А посмеяться над моим внешним видом? Алло?! Хотя, Кисе, ты однозначно прав. Какого черта я творю?! Рано мне еще коньки так опрометчиво отбрасывать, столько невыполненных планов! — И тебе доброе утро, — сипло проговорил я, глядя на подтянутую спину собеседника, не скрытую одеждой. Рельефно. Блондин всматривался в пейзаж за окном. Я бы отдал все, чтобы услышать его мысли, ведь по резко повернутому лицу стало ясно, что мой собеседник не смог додуматься, как все это провернуть. Ни одного следа или улики — идеальное преступление. Ну кроме разве что моего внешнего обличия человека-кустарника, но это исправимо. — Как ты вообще сюда залез?! — чуть истерично выдал Кисе, уже глядя исключительно на меня. Ну, как тебе объяснить то… Я выполнил довольно сложный прием без страховки, забираясь сюда, рискуя свернуть шею? И… черт, эти глаза. Внутри будто что-то замирает при виде взора этих чертовых карих бездонных глаз. Сейчас в них будто можно увидеть переливы бушующего моря и сверкание дикой грозы. Все, меня понесло куда-то не туда. Поэт внутри ожил и снова сдох. Наконец сморгнув эту колдовскую пелену — всегда знал, что Кисе — та еще ведьма, — я решил вернуться к более рутинным вопросам. — Это долгая история. Давай чуть позже, я устал и мне срочно нужно в душ, — сказал я, стягивая кроссовки и забирая ранее оставленную одежду и полотенце, направляясь в душевую. Как я понял, блондин хотел направиться туда же, но не успел. Под возмущенное «Эй!», дверь затворилась прямо перед чужим носом. Через мгновение послышался щелчок замка. Видимо, мой сожитель хотел было возмутиться, но я его опередил, довольно громко предъявляя: — Не тебе сейчас помирать от рук Акаши. Подождешь… и имей уважение, забираться сюда было тяжело! В пакете сладкое и выпечка, если хочешь, можешь угоститься, только помолчи. Снимая с себя верхнюю одежду, я услышал тихое сопение и шуршание за дверью. Видимо выпечка — слабое место Кисе. Сладости он не так сильно любит — это точно. Надо бы запомнить, вдруг пригодится. Хотя не должно же меня это волновать. Аккуратно складывая спортивные вещи на небольшой ящик, я направился в душ. Включив воду, я бессильно опустился на пол, тяжело вздыхая и пряча лицо в руках. Даже прохладные капли, падающие на макушку не помогали избавиться от внутренней паники. Как бы не старался, от себя не скрыть своих же слабостей. Мне страшно — это факт. Я уже изменил настоящее, поэтому будущее теперь неподвластно. Это все сводит меня с ума. Будущее, которое я знаю — ложь, каждая миновавшая весна невозвратима, и самая безумная и стойкая любовь — несуществующее, но уже убитое чувство. Можно ли считать самого себя настоящим? Ведь это не совсем мое тело. Можно ли считать, что теперь я фальшивка? Этакий бракованный, неизвестный материал. Придется ли оставить будущее в прошлом и жить настоящим? Тогда какой вообще смысл в моем существовании? Зачем тогда меня сюда отправили? А отправили ли? Решив оставить мысли на вечер, я грустно усмехнулся и продолжил свои водные процедуры. Негоже долго задерживаться в ванной комнате. Наконец покончив со всем, я стал натягивать на себя прихваченную ранее одежду: свободный джинсовый, лавандового цвета, комбинезон и под низом светло-коралловый свитер крупной вязки. Ну и гвоздь программы — радужные носочки. Выглядело это очень необычно для меня, но, черт, сложно не признаться: мне подходило. Остался только один штрих: убрать часть челки небольшими заколками. Теперь в зеркале я вижу довольного жизнью подростка с чуть заметной улыбкой. Последний факт заставил меня поморщиться. Ненавидеть собственную улыбку глупо, но от этого я никуда не денусь. У всех свои странности. Хотя у меня их целый вагон… и корабль в виде подростковых загонов. Теперь и сказать нельзя, что мне в душе больше сорока, ведь сложно не заметить, что и душеньку мне преобразовали. Убрали старперские переживания и добавили всякой сопливой мути. Или это просто все, что я «убивал в юности» на поверхность вылезло? — Хайзаки, ну ты там долго? — обиженно послышалось из-за двери. Наверное, я все же неприлично долго задержался. Зато хорошая практика будет, почувствуешь эмоции других на своей шкуре, Кисе, когда ты часами торчишь в единственной ванной. Подхватив свои вещи, я отворил дверь, сразу же съежившись от прохлады, хотя вроде горячей водой не злоупотреблял, да и свитер теплый. Обведя взглядом комнату, сразу же нашел причину собственных проблем. — Холодно, — непроизвольно, тихо выдал я, вжав голову в плечи, сам не понимая зачем. Подошел к подоконнику и полностью закрыл открытое нараспашку окно, будто на автомате. Так и простудиться можно, а этой радости мне не нужно. Почему-то внезапно начала накатывать дремота и упадок сил. Видимо я слишком распереживался и перенервничал. Нужен кофе. Устало вздохнув, на секунду устремил совсем потерянный взгляд в то же окно. Что мне делать? Не глядя на до сих пор сидевшего на кровати, замолкшего Кисе, направился прочь из комнаты, не забыв прихватить совсем немного полегчавший кулек с вкусняшками. Время встречи лицом к лицу со смертью. Миновав коридор, ни с кем не встретившись, я начал спускаться по лестнице, начиная различать голоса. Остановившись посреди лестничного пролета, я взглянул на обстановку в гостиной: на диване сидели Акаши, одетый в алый свитер и белые джинсы, читающий книгу и Куроко, завернутый в одеяло, из-под которого весело выглядывали носки с голубыми овечками, и уже повторяющий физику. Этот взгляд задолбавшегося в край человека можно узнать из тысячи. Совсем недалеко на кресле расположился Мурка в черной футболке и того же цвета штанах. Первым, конечно же, устремил на меня недобрый взгляд капитан, но если сильно приглядеться, то можно было заметить в этих пронзительных очах небывалую растерянность. Конечно, ты проверял весь первый и второй этажи, не найдя меня, а в дом через парадную дверь и задний ход незамеченным пройти нельзя. — Где ты был, почему не отвечал на телефон и как пробрался в дом? — захлопывая книгу, спросил Акаши, все еще глядя мне в глаза. Интересные вопросы. Будто женушка встретила загулявшего мужа. — Я проснулся и захотел вкусняшек… — начал свой увлекательный рассказ я, потряхивая кульком в руках, немного приукрашивая и недоговаривая правды, -…в пять утра. — Вот зачем я это добавил? Теперь капитану стало любопытно, по ухмылке видно, что он с меня не слезет. Я придурок. — То есть, ты проснулся в пять утра, чтобы пройтись километра три до пекарни? — не скрывая иронии, выдал хозяин дома. Три километра? На обратном пути я понял, что немного далековато убежал, но прям так… А казалось бы отбежал всего-то за угол. Ладно, главное строить сейчас постную мину, неся полнейший бред. — Да, — глуповато кинул я, не отводя взгляда и не меняясь в лице. Это был вызов, и я, идиот, его принял. — Йо! Ну что, Хайзаки, уже успел во что-то вляпаться? — неприлично зевая и проходя мимо меня, выдал Аомине, прерывая допрос. Выглядел он весьма помято. Сложно вставать в такую рань, да? Мне бы твои проблемы. — Доброе утро, Хайзаки-кун, Аомине-кун, — наконец отвлекаясь от учебника, поздоровался Куроко, еще больше переводя тему. Я решил не отвечать, лишь приветливо кивнул. — Заки-чин, у тебя есть шоколадка? — протянул Мурасакибара, опережая Акаши, собиравшегося продолжить нашу увлекательную беседу. Парни, я вас обожаю! Аловолосый сейчас вновь угрюмо уставился в книгу, явно понимая, что момент упущен. Слава небесам! — Молочный шоколад пойдет? — чуть порывшись в кульке, уточнил я. У меня резко появилась замечательная идея. Увидев кивок, чуть сощурил глаза, оглядываясь, выжидая нужный момент. И… Сейчас! Достав упомянутую сладость и собравшись с духом, резким движением отправил ее в полет, попав Мурасакибаре прямо в протянутую руку. Значит некоторые приемы, которые по идее еще были не выданы мною в настоящем, я смогу использовать уже сейчас. Вот это круто. Прямо сейчас я использовал пас Такао Казунари, предназначенный Мидориме. Почему он засел в моей памяти? Кто же его знает, но факт на лицо. Все в гостиной были заняты своими делами: мулат переговаривался со своей тенью, очень яро жестикулируя и не обращая ни на что внимания, Куроко, прикрыв глаза, кивал в нужных местах, а взор Акаши перекрывала тушка Аомине, поэтому никто не заметил моей хитрой уловки. Даже сам центровой Поколения Чудес, уставившийся телевизор, просто принял факт нахождения у него шоколадки за должность, не задумываясь о том, как сладость была доставлена. Хорошо вышло. — Акаши, у тебя есть что поесть тут или ты нас голодом морить решил? — задал довольно грубый вопрос Аомине. Капитан же и ухом не повел. Привык бедняга. — Дождемся всех, тогда и будем говорить, — бесцветно ответил аловолосый. Акаши, ты до сих пор дуешься? Какая прелесть, ведешь себя как ребенок. Хотя мы и есть дети, надо бы уже смириться. — Очкарик, дуй сюда! — заорал мулат, поторапливая уже зашедшего Мидориму. Тот поправил очки излюбленным жестом, не обратив на слова сокомандника никакого внимания, как-то странно глянув на меня, придерживая свободной рукой волейбольный мяч — талисман дня. Кстати говоря, сегодня я на последнем месте в гороскопе и спасти меня смогут исключительно ромашки. Где мне найти эти цветы в начале весны, а?! Если кратко: я обречен. — Ну и где блондинка? — Доброе утро! — звонко раздалось прямо за спиной, заставив меня непроизвольно дернуться. Кисе, я тебя когда-нибудь пришибу, обещаю. Слишком уж много тебя в последнее время. Блондину видимо мое пребывание на лестнице не понравилось, поэтому меня потащили к остальным, нагло схватив за локоть. И как это понимать? Пришлось смиренно идти к остальным, невзирая на желание спрятаться ото всех. — На кухне уже накрыт стол, поэтому можем идти завтракать, — откладывая книгу, вставая и направляясь в сторону кухни, говорил Акаши. Можно мне убежать? Не хочу, не хочу, не хочу! Это же не просто дно — это днище! Поставив кулек на журнальный столик, хотел было развернуться и присесть на уютненький диванчик в гостиной, закутавшись в оставленный Фантомом плед, но моделька все еще держал меня за локоть. Ре-е-ета! Жалобно взглянув в карие глаза, меня упорно проигнорировали. Что это за акт заботы или жестокости, не решил еще, сейчас происходит? Когда все последовали за капитаном, мне даже слова сказать не дали. Не буду завтракать! Да, я веду себя словно ребенок, но нет! Пересекая порог кухни, хотел было схватиться за дверной косяк, и шиш бы вы меня от него отодрали, но в самый неподходящий момент меня толкнул в спину Аомине, когда мои пальцы почти коснулись деревяшки. Предатели, чтоб на вас метеорит свалился! За стол я тащился, как на расстрел, опустив голову и еле переставляя ноги. Заняв место напротив Кисе, между капитаном и Куроко, захотелось взвыть. Посмотришь прямо, там сидит человек, ненавидящий тебя, налево — человек, которому помощь нужна не меньше твоего, а направо — садист третьего поколения. Конец мне. Когда я узрел мой «крохотный» завтрак, захотелось уже все же свалиться с того выступа. Кинув быстрый взгляд на Фантома, осознал, что наши мысли были крайне схожи. — Акаши-кун, может не надо? — протянул голубоволосый с надеждой, но казалось, что он просто озвучил мою главную мысль. — Куроко, пока ты все не съешь, со стола не встанешь, — четко, без доли жалости выдал алоглазый садист, отправляя часть риса в рот. Отличненько, это касается исключительно распасовщика. Пока, пока! Уже приподнимаясь и собираясь встать из-за стола, назад на стул меня опустила рука капитана, так бережно положенная на мое плечо. Не пока? Да почему?! Что я плохого сделал? Направив взгляд, полный мольбы и смиренного «За что ты так со мной?», все мои мечты и планы обрушились холодным: — Тебя, Хайзаки, это тоже касается. «С каких пор?!» — пронеслась очень даже истеричная мысль в моей голове. Что я такого пропустил? С каких пор ты так печешься обо мне? Что вы сюда подсыпали, черти?! — Я позавтракал в кафе, — безбожно соврал я, но по недовольному взгляду кошачьих глаз, понял, что зря. Разучился лгать, потерял бдительность и оказался в лапах разгневанного дракона, желавшего заполучить твою девственную кровь. Этот парень был из тех, кто просто хотел жить… — Кафе в округе по субботам открываются только в десять, — мило поделились со мной информацией. А, да? Как нехорошо то вышло. Очень красноречиво я открыл рот, чтобы что-то сказать, но не менее драматично закрыл его, уставившись пустым взглядом обреченности на стол. Так вот что сегодня почувствовал Ниджимура при разговоре со мной. Отвратительное сочетание чувств. Аж зубы сводит, и яд портиться начинает. За что вы так со мной? Послышалось злобное фырканье, а после грубый тон Акаши: — Хайзаки, не заставляй меня и с тобой нянчиться. Что не так? — Я не завтракаю, — тихо выдал я, наблюдая, как палочки Аомине падают, а сам Ас баскетбольной команды Тейко уставился на меня, как на невменяемого. Не все люди едят тоннами! Мидорима осуждающе глянул сначала на меня, потом на мулата, невозмутимо продолжая есть, затирая последнему что-то про этикет за столом. Мурасакибара пробурчал что-то про то, что именно поэтому я и грустный. Ну да, все счастье в еде, с этим я согласен, просто как-то не могу это счастье в себя впихнуть. Как бы сказал Имаёши: «Нечего столь светлой и хорошей вещи прибывать рядом с темной душой.» И был бы полностью прав. Куроко глянул на меня с немым пониманием в глазах. Будто потерянного брата нашел. Акаши же смотрел с неверием, угрозой, а после ленивым принятием и задумчивостью. Реакцию Кисе я почему-то не осмелился посмотреть. Казалось, что мне придется встретиться с такой жуткой смесью усмешки и злорадства, что нервы полетят по щам. Именно сейчас я не готов к этому, именно сейчас я слишком открыт для любых атак. — Значит начнешь и это не обсуждается. Баскетболисты должны нормально питаться, и ты не исключение. Не хватало, чтобы ты мне еще тут в обморок грохнулся, как на неделе. Даже не пытайся оправдаться, замолкни и ешь, — тяжело вздохнув, оповестил меня капитан. Это приговор. Просто припечатал так, что не выбраться. Зло цыкнув, я наконец взял эти чертовы палочки и отправил себе в рот тамагояки. Довольно вкусно. Ну и ладно, вам на зло справлюсь и все съем! Мой пыл поубавился, когда я заметил, что все уже позавтракали, даже Куроко, а передо мной красовалась еще целая половина. Самое обидное, что надо мной сжалился даже Мидорима, незаметно перехватив мой натто, за что спасибо ему. Аомине же забрал у меня остатки рыбы. Играете с огнем, ребят, за что я благодарен. Или просто всем так надоели угрозы капитана в мою сторону? Так рьяно меня даже Ниджимура не причитал. Зато теперь остался только мисо суп, четверть цукамото, половина риса и чай. Снова захотелось убиться головой об стол. Акаши же такие перспективы и мое нытье быстро надоели, поэтому тот заставил сидеть Кисе подле меня, ибо тот пытался перехватить еду у Куроко и остался замеченным — в отличии от Аса, который без зазрения совести забрал добрую почти всю порцию Тени, — и следить, чтобы это все было съедено. Также прозвучала угроза, что если блондин хоть рисинку возьмет из чужой тарелки, то пусть заказывает гроб, ведь увеличение тренировок ему не пережить. Очень убедительно, между прочим. Теперь я и мой любимый сокомандник сидим в полной тишине на кухне, за дверью слышится крик капитана, пытающегося объяснить «тупому баскетболисту», наверняка Аомине, историю. Через минуту моя голова все же решила поздороваться со столешницей. Я умер, не трогайте меня. — Хайзаки, хватит страдать фигней, просто поешь уже и все, — раздраженно выдал блондин. Со стороны моей безвольной тушки послышался стон отчаяния. Видимо для Кисе это стало спусковым крючком: — Мне, знаешь ли, не совсем интересно, как ты возишься с едой уже фиг пойми сколько времени. Что мне уже сделать, чтобы ты закончил со всем этим? — Покорми меня, — совершенно не задумываясь, выдал я. Повернув голову, мой спокойный взгляд встретился с удивленным взором карих глаз. Сейчас, когда копир немного зол, они напоминают свежий, крепкий кофе без молока. Наши гляделки продолжались до тех пор, пока Кисе нагло не ухмыльнулся. С чего бы? Вопросительно приподняв бровь, я проследил, как его рука опускается мне на макушку. Ч-т-о? Резко дернувшие за волосы пальцы заставили меня с писком оторвать голову от горизонтальной поверхности и зажмурить один глаз. Свободной рукой, ведь одна из них удерживала мою тушку на стуле, дабы не свалиться, я неуверенно схватил блондина за запястье. Почему-то желания и сил, чтобы больно сжать чужую конечность не хватило. Ему будет больно. Почему-то от одного этого факта в душе заерзал ком чего-то непонятного. Я не хочу, чтобы кому-то из моего временного окружения вновь было болезненно из-за меня. Ослабевшие пальцы так и повисли на чужой коже, почти не прикасаясь к ней. Когда я уже собирался уже что-то сказать, даже рот приоткрыл, мое лицо повернули в бок и меня заткнули так заботливо преподнесенным на палочках рисом. Мои глаза округлились до максимума, выражая весь мой не скудный спектр эмоций. А еще… я покраснел. Когда же я проглотил этот чертов рис, не иначе от шока, меня наконец отпустили. Вглядываясь в лицо блондина, явно довольного моей реакцией, я, опустив голову и отобрав назад палочки, тихо произнес: — Хорошо, я понял. Почему-то остальная еда пошла как по маслу. Только вот ее вкуса я не почувствовал.***
— Хайзаки, и все же, как ты пробрался утром в дом? — во время очередного перерыва между вбиванием знаний в наши головы, спросил меня Акаши. Буркнув что-то нечленоразборное, я устало приоткрыл правый глаз и встретился с требовательным алым взором, но решил промолчать. Отсутствие ответа — тоже ответ, это я хорошо выучил из взрослой жизни. Как же забавно это прозвучало бы из моих юных уст. Усмехнувшись и откинувшись на спинку стула, показательно прикрыл лицо развернутой книгой по истории, тем самым загорождая себе же видимость. Ничегошеньки не хочется. — Через окно, — убито раздался неподалеку голос Кисе, который переживал получение информации чуть ли не хуже всех. Вот предатель. На ощупь пнул что-то передо мной. Как оказалось, это была нога разговорчивого блондина. Значит удачно попал. — Больно же! — завизжала ранее упомянутая жертва. Откуда столько сил? Мне рот открыть тяжело, а ему видите ли и голос повышать несложно. — Много говоришь, — кратко изложил ему свои мысли. Нет, ну, а что он разбалтывает секретную информацию? Ладно, не столь секретную, конечно, но сейчас же последует сто и один вопрос, на которые мне придется отвечать. Модель же этого не понимал или не хотел понимать, поэтому в отместку наступил мне на ногу. Детский сад, третья группа. — Кисе, не беси, пожалуйста, — чутка угрожающе вымолвил я, прямо-таки чувствуя укоризненный взгляд карих глаз. Признаю, поступаю некрасиво по отношению к сокоманднику, ведь тот даже не поднимал тему всех моих мешающих странностей. Он давно мог растрепаться и о моих ночных кошмарах, если, конечно, понял или помнил о них, и о успокоительном, и о моем утреннем странном поведении. Мог посмеяться надо мной на счет ситуации за завтраком. Даже пригрозить и шантажировать мог. Слишком много всего мог, но ничего не сделал. Главный вопрос: почему? Хотя может ему просто плевать? Почему-то от этого возможного варианта на душе стало совсем паршиво. Мои нервы и холодный рассудок попятились к чертям, и их место заняли паника и нервозность перед предстоящим вечером. Кстати об этом… — Акаши, мне придется уехать раньше оговоренного, желательно ближе к раннему вечеру, — потрудившись убрать учебник с лица, устало поставил перед фактом капитана. Встретившись с немым вопросом в глазах, потрудился добавить: — Там… по семейным делам. — Хорошо, в твоих знаниях можно не сомневаться, — молодой хозяин дома аккуратно увел наш диалог в другое русло, за что ему отдельное спасибо. Он явно не глуп и знает, куда не следует лезть без разрешения. Раньше я никогда не заговаривал о своей личной жизни или семье, поэтому такое признание было очень откровенным с моей стороны. Благо подробностей никто не выпрашивал, а то был бы послан в самой грубой манере. — В четыре я вызову водителя, чтобы тебя довезли до дома. — Спасибо, — тихо выдал я, под всеобщие удивленные взгляды. Видимо я и правда слишком отличаюсь от настоящего себя. От бывшего настоящего себя. Грустная улыбка была закрыта от чужих глаз все тем же учебником по истории. Пошло все к черту, я устал.***
Поблагодарив седоволосого водителя-старичка и подхватив свои немногочисленные вещи, я проводил взглядом дорогой автомобиль, принадлежащий семье моего нынешнего капитана, и направился в небольшой дом, аккуратно ступая по узкой дорожке из каменных плиток, за которую то и дело цеплялись колесики тяжелого чемодана. Подниматься по лестнице на второй этаж с этой громадиной было крайне проблематично, но не смертельно. Проходя мимо чужих квартир и остановившись у уже далеко не новой двери с кривоватым номером «14», за которой слышались отголоски монотонных голосов, непроизвольно опустил взгляд, начиная упорно всматриваться в красный коврик у порога. Весь путь сюда я размышлял о чувстве, что испытываю почти весь день. Наконец до меня дошло, что это точно не страх. Это тяжелое, горькое чувство азартного предвкушения плохого, когда ты знаешь, что тебя ждет полнейшая катастрофа, но настолько любопытно, что волна непонятных эмоций закрывает собой весь страх и волнение. Горько ухмыльнувшись, поднял взгляд и вполне себе уверенно нажал на дверной звонок. Где-то в коридоре раздался торопливый топот, который мне, к превеликому сожалению, удалось распознать. Легкий, прогулочный шаг, раздавался тихо и непринужденно, лишь немного нарушая воцарившуюся тишину в доме — звук ночных кошмаров. Так что, уже приехала? Как только дверь неспешно отворилась, передо мной предстала молодая на вид женщина. На мое удивление, выглядела она, выражаясь с чисто эстетических взглядов, превосходно: прямые волосы были подстрижены под каре, еле доставая платиновой блондинке до плеч, подчеркивая врожденную выразительность скул. Аккуратные, темные брови и длинные светлые ресницы придавали выразительности бледной коже, а чуть вздернутый носик визуально делал лицо еще более кукольным. На губы, растянутые в непринужденно-напряженной, удивительный контраст, улыбке была нанесена ярко алая помада, не придавая облику пошлости или вульгарности, а наоборот: добавляя яркости и живости. Бедра, талию и, не буду скрывать, объемную грудь облегало непозволительно короткое, темное платье-рубашка, с удлиненным рукавом, а на ногах же красовались длинные, чуть выше колена, чулки того же черного цвета. Красива. Только вот идеальная внешность скрывает прогнившую душу, четко отпечатавшуюся в зеленых глазах самой ведьмы, где так и плескалась ненависть. Буквально через мгновение, как только в коридоре появился мой недо-отец года, эта женщина накинулась на меня с нежнейшими объятиями. — Шого, сынок, как же сильно я по тебе скучала, — в порыве «чувств» выдала моя мать, впиваясь своим французским маникюром мне в спину, именно в место ожога. Вот же стерва… коварная стерва. — Я тоже скучал, мам, — со скрываемым ехидством, прикрываемым поддельным восторгом, выдал я, приобнимая блондинку за плечи и краем глаза улавливая стоящего в культурном шоке брата. Как же этот придурок еще не понял, что нам придется действовать более тактично? — Братец, помоги донести чемодан до комнаты, устал с дороги. — Шого, переоденься и спускайся вниз, стол уже накрыт, — безразлично отозвался отец, уже удаляясь вглубь гостиной. Через мгновение за ним ускакала и его любимейшая жена, предварительно зло стрельнув в нас с братом глазами, оставив наедине. Устало вздохнув, я уставился на нихрена не понимающего брата, потом на чемодан, тем самым подтверждая сказанные мною ранее слова, и пошел в сторону спален, убито-медленно волоча ногами. Последнее время мне стало жить тяжело, ибо я стал понимать слишком много. Когда же это все закончится? Уже подходя к своей небольшой комнатке, кинул взгляд назад, убедившись, что Юки покорно тащит мои вещи, продолжая ругаться той отборной витиеватой бранью, по которой сразу можно узнать образованного человека. Тяжко, да? Хороший братик, возможно я дам тебе косточку. Или косточкой по твоей пустой башке, придурок, если ты мне все планы испоганил и Ниджимуру не послушал. Буду верить в силу убеждения радужной мамочки. Хотя, если тот провалиться, я смогу смело давить на него, зная, где тот живет и прячет семейный альбом с его детскими фото. Знание будущего — полезная штука. Уже будучи в своей обители, направился к шкафу, выуживая оттуда первую попавшуюся рубашку и брюки. Чертовы привереды. «Вы должны подобающе выглядеть даже дома.» Я в школе выглядел неподобающе и хоть бы что, а дома так вообще не собирался бы, но сейчас будем играть хорошего ребенка. Пока что. Не обращая ни крупицы внимания на испытывающий взгляд серебряных глаз, пытающихся проделать во мне дырку, начал переодеваться. Брата я стесняться не собираюсь, это уж точно… Ладно, стягивая комбинезон под этот взор, на секунду стало неуютно. Больше, чем на секунду. — Либо не смотри на меня вот так, либо отвернись, чертов извращенец, — ухмыльнувшись, выдал я, лениво растягивая слова, с удовольствием наблюдая, как краснеет чужое лицо. От гнева ли или смущения? Во мне умирает последняя совесть и стыд. Опять в моей душе подыхают хорошие качества… которые непонятно откуда взялись. — Придурок, — обиженно буркнули мне в ответ, показательно отворачиваясь. Ну надо же, не ожидал, что ты серьезно сможешь на меня надуться. Весело хмыкнув, я начал застегивать верхние пуговки темной рубашки. Юки, видимо, не хватило на долго, поэтому он уже снова разглядывал меня, аля восковую фигуру, облокотившись о дверной косяк и забавно хмурясь. — Ты сильно похудел. — Тебе кажется, — я попытался отговориться, но, блин, брюки подводили, свисая как не родные. От падения их спасал только ремень. Офигеть, я же раньше в них еле влазил! Моментом заглянув в чужие глаза, я прямо прочитал в них вот это паскудное: «Да ну?» — Ладно, тебе не кажется. Отложим эту тему на никогда, а сейчас нам надо идти. Не давая вставить ни одного слова неугомонному брату, мигом промчался мимо, выбегая из комнаты. Не нужны мне эти морали, все же в порядке. Причем сейчас намечается серьезный разговор.***
Сидя за столом, я погрузился глубоко в свои мысли, краем уха слушая этот театр абсурда. Англосаксонский парламентский дух проявился здесь полностью: говорили много, но за дело не принимались. Мать, улыбаясь фальшивой улыбкой, расспрашивала Юки о достижениях в университете и личной жизни, на что он с «вселенской радостью» отвечал. Правила игры брат принял быстро. Вернее будет: молниеносно, особенно, после трех моих ударов по коленке за грубый или неверный, с точки зрения этикета, ответ, которые, благо, никто не видел. Не хватало тут еще скандалов. А я что? Я младший, хороший мальчик, игнорирующий колкие взгляды и мирно попивающий чертово кислое винишко. Аристократами себя возомнили, ей богу, а купили такую дешевую дрянь. Удивительно, что хоть без яда. Не успели подсыпать, наверное, бедолаги. Отец же с умилением наблюдал за своей женушкой. Старый, наивный идиот, страдающий от чрезмерного нарциссизма. И как крышу дома еще не снесло с зоны действия его собственного эго? Желая сделать очередной глоток из простого бокала, под фальшиво-одобрительные причитания матери, из мыслей меня вывел строгий мужской голос, обладатель которого, видимо, решил обратить внимание на младшего сына: — Шого, прекрати налегать на вино, — и вот это твои первые слова, сказанные мне? Серьезно? Тяжко вздохнув, я с самым печальным взглядом опустил назад бокал с не веселящей жидкостью. Чертова низкая восприимчивость к алкоголю. Мимолетом взглянув на брата, заметил, что тот одними губами проговорил ласковое и нежное «алкаш», за что не совсем ласково и нежно очередной раз получил по коленке. Ханамия, я всегда тебя обожал, но за твои трюки отдельное спасибо. Так незаметно и болезненно избивать людей — талант. У меня же получается не так хорошо и умело, но вполне точно и сносно. Ты бы мной гордился. — Ох, Шого, ты начал увлекаться баскетболом? — с наигранной заинтересованностью спросила Хайзаки-старшая, явно что-то замышляя. Не будет она поднимать со мной разговор без особой надобности. Слишком уж хорошо мне пришлось ее узнать. — Да, в школе состою в первом составе команды, — через пару секунд ответил я, довольно доброжелательно между прочим, наблюдая за ее реакцией. Губы кривились в хищноватой улыбочке, а в глазах так и плескался азарт на пару с чем-то ужасным. Как бы я не старался, сколько бы не прожил, читать мысли этой женщины — лезть в ящик Пандоры, что откроется только избранным. Сейчас же я могу заглянуть только в маленькую щель и признаю точно: мне уже не нравится число подводных камней и чертей. Своеобразное адское комбо Акаши, Ханамии, Имаёши и Куроко — тотальная катастрофа замедленного действия. Каждый из них по отдельности как ходячая бомба с хреначущим туда-сюда по настроению и погоде таймеру, а вместе… а вместе прямое воплощение моей матери. — Слышала, что в Тейко очень сильная баскетбольная команда. Тебе повезло играть рядом с этими гениями, — проворковала она, явно дожидаясь моей реакции. Что, простите? Меня задели эти слова. В каком это смысле мне повезло играть рядом с ними? — Немного исправлю тебя: мы играем не рядом, а вместе, — с небольшим напором в интонации выдал я, акцентируя внимание на последнем слове. На кухне продлилась несколько секундная тишина, сопровождаемая моими яростными гляделками с матерью и немыми взорами двух наблюдателей. Сейчас атмосфера накалилась до такой степени, будто скоро начнется шторм. Хоть с наших лиц и не сходили легкие улыбки, только слепой не заметит этой искры неприкрытой несимпатии, что витала вокруг нас. Первая сдалась платиновая блондинка, чуть отводя взгляд, чего я не ожидал, а после с самой отборной иронией и насмешкой, что затаились в ненастоящем интересе задала один-единственный вопрос, что смог ранить не хуже острого кинжала. — Разве запасных игроков причисляют к основной команде? Мне впервые за долгое время не нашлось что ответить. Захотелось встать и молча удалиться из-за стола, в чем я себе не отказал. Поблагодарив всех за ужин, отправился в свою комнату, оглушительно громко хлопнув дверью.***
Я не хочу все это чувствовать, но… кнопочка сломалась! У меня и так достаточно тревог и боли, и я не хочу пополнять эту коллекцию, но… кнопочка снова не работает! Βам когдa-нибудь былo интереснo, насколькo вы существуетe в жизнях других людей? Μнe всегдa любопытнo, думают ли люди обo мнe, если играет какая-нибудь определенная песня или если они проездом в каком-тo городe. Интереснo, в скольких историях, o которых я ужe забыл, я принимаю участиe. Интереснo, живу ли я ещe в умах людей, c которыми большe нe разговариваю. Интереснo, сколькo раз зa день я появляюсь в головах других людей. Лежа на постели, даже не потрудившись переодеться, я глядел на трещинки в потолке, до сих пор стараясь успокоится, хоть и выходило крайне скудно. Да, я обращаю вниманиe нa тo дерьмo, нa котopoe никто никогдa нe смогл бы подумать, чтo я обращаю вниманиe. Меня сильно задела фраза, брошенная моей матерью чисто для того, чтобы подбить меня. Цель выполнена с феноменальной точностью. А почему? Потому что где-то глубоко внутри себя я верю этим словам. Верю, что в отличии от других игроков в команде я чисто как дополнение. Если бы это было не так, меня бы не захотели так резво оттуда выгнать. Если бы это было не так, обо мне бы хоть кто-то помнил. Они друг для друга — друзья, а я — товарищ по площадке. И вроде бы нельзя расстраиваться из-за правды… но хочется разрыдаться. Разрыдаться от бессилия, грусти и чего-то такого мерзкого. Хочется просто сдаться и опустить руки. Βремя от времени мнe становится так ужаснo грустнo. Так грустнo, чтo я абсолютнo отключаюсь. Я смотрю пустым взглядом нa потолок, и мнe абсолютнo без разницы, чтo мнe говорят. Πотому чтo в этот момент я нe существую. Вот сейчас настал такой момент. И, черт, я действительнo нуждаюсь в объятиях прямo сейчac. В таком объятии, гдe ктo-тo держит весь твой вec и время останавливается. Гдe ты держишься зa когo-тo так крепкo, чтo твои руки дрожат, когдa ты сжимаешь в кулакe заднюю часть егo рубашки. В объятии, когдa твoe телo становится липким, и ты теряешь свой разум, нo вce равнo вce этo стоит крепкo, как стены замкa. И вроде бы же ничего не случилось. Но, блин, так горько. Мои философские рассуждения, явно вызванные перебором вина, — плевать даже если это не так, я буду в это верить, — прервал едва слышный стук в дверь. Быстро взяв первую попавшуюся книжку, коей оказалась физика, раскрыл ее на каком-то развороте со стикерами, исписанными моими недочетами и благополучно наклеенные ранее, и, принимая умный вид, выдал негромкое: «Войдите.» Когда же дверь распахнулась в комнате показался Юки, неловко переступая с ноги на ногу. Нервничает? Закрывая за собой выход, даже замыкая тот на замок, будто думая, что я убегу, брат повернулся ко мне, открывая рот в порыве выдать что-то глубокомысленное, но тут же снова его закрыл. Выразительно приподняв брови, я отложил учебник на объемную тумбу до лучших времен, с увлечением дожидаясь продолжения еще не начавшейся речи, но, видимо, Юки решил поиграть с моими как некстати расшатанными нервиками, глядя куда-то в пол и мямля что-то нечленоразборчивое. Из легких вырвался тяжелый вздох, собственное тело устало упало на кровать, глаза вновь устремились в потолок. Мне и так плохо, но от этой картины становится еще хуже. — Если ты опять пытаешься уговорить меня на исполнение своих грязных фантазий или вновь собираешься домогаться до такого невинного меня, то хоть делай это выразительнее. Авось тогда и соглашусь, — устало проговаривал я, сам себе удивляясь. Острый язык меня погубит, но, наблюдая за опешившим братцем, мне стало чуть легче. Даже улыбнуться сумел, ух какой я молодец. Поднять самооценку, которую весь вечер сам же и опускал — талантище. Все же я гений в этом деле. — Что значат твои «опять» и «вновь»?! Не было такого! — возмущенно, обиженно-оскорбленно пыхтя, как паровозик, предъявил Юки, зло уперев руки в бока и выразительно поглядывая на мою скромнейшую персону. Ну как это не было? Хотя, логически, такого пока не было. Это должно было бы случиться через лет так пять. Из-за того, что кто-то, не будем тыкать в тебя пальцами, чтобы показать кто, напился в зю-зю и спутал меня со своей любовью, теперь уже известным Ниджимурой, твое возмущение сейчас считается неоправданным. Ты, кабель озабоченная, придавил меня своей тушей к дивану, перехватывая и обездвиживая мои запястья, я тогда даже вякнуть не успел, и самым наглым образом облапал, невзирая на мое немалое возмущение. Я тогда прямо ощутил себя героем долбанной яой манги, которую меня убийственно тупым способом, даже вспоминать не хочу, когда-то заставили прочесть. А еще мы поцеловались. В губы. Благо хоть не с языками, этого бы я не пережил. Пососаться с братом… кошмар. А еще ты получил по морде. Много раз получил по морде. Всю неделю получал по морде. На этом, к счастью или сожалению ли, но вероятнее, очень сильно вероятнее все же к счастью, все закончилось. Вернее я благополучно вырвался, а ты получил по морде. Теперь, мимолетом задумываясь обо всем этом, мне стало жаль бывшего капитана, ведь эта груда мускулов с малым развитием интеллекта, сейчас стоящая предо мной, явно без тормозов. Ну и конечно же снова захотелось вломить по первое число этому идиоту. Давно уже по морде не получал, гад. Не сказать конечно, что меня все это тогда задело… было искренне похрен, к собственному удивлению. Мне уже был известен факт ориентации моего братца и то, что я в его вкусы, что очень радовало, не вхожу. Ну и то, что он в кого-то втюрился по уши. — Предположим, я тебе поверил, — лениво отозвался я, отодвигаясь и хлопая на место рядом с собой, намекая, чтобы Юки сел. От таких перспектив он не отказался. Когда его филейная точка плюхнулась на кровать, мне почему-то болезненно сильно захотелось вспомнить детство. Не хитро извернувшись, лег так, чтобы моя голова покоилась на чужих коленях. Раньше, очень давно, я всегда так делал, когда мне было очень грустно или я не мог заснуть. Чужие колени — хоть и не мягкая, но самая теплая и иногда столь нужная подушка. Сначала брат уставился на меня с непониманием и озадаченностью, а после отвесил ощутимый щелбан, портя атмосферу или же дополняя ее, еще не решил. Болезненно ойкнув, схватился за место ушиба, потирая то ладонью, и обиженно, но негромко спросил: — За что? — Просто так, мелкий, — невинным ответом послужило мне. Кличка, которую мне не приходилось слышать лет так… очень много заставило щелкнуть что-то в душе. Момент ностальгии смешался с горьким чувством прощания. Я ведь понял, зачем тот пришел. Прикрыв глаза, я просто стал прислушиваться к постоянно запинающейся и останавливающейся речи: — Мелкий… знаешь, недавно… совсем недавно если честно, один человек заставил меня немного… пересмотреть свои планы на будущее. Открыл мне глаза на некоторые вещи. Ну и… Шого, ты ведь помнишь то предложение об обучении в Америке? — все так же не открывая глаз, я слегка кивнул, пытаясь держать себя в руках. Брат же продолжил, говоря уже чуть более тихо: — Я все же задумался о твоих словах… ну о том, что такие шансы бываю только раз в жизни… и решил, что да, такое бывает крайне редко и упускать такие возможности нельзя. Вот я и… согласился. Мне придется уехать уже завтра, чтобы приехать до начала четверти. Представляешь, у них там все совершенно по другому. Если здесь я через две недели стал бы третьекурсником, то там мне придется горбатиться еще долго. — замолчав, Юки несильно потрепал меня по волосам. Почему-то такой обычный жест отдавал непривычным теплом. Тишину в комнате разорвало чужое и полное печали: — Мне жаль. Я… вновь оставлю тебя одного. Все же… плохой из меня брат. Разлепив глаза я встретился с полным печали взором, обращенным исключительно на меня. Захотелось кричать, что, черт тебя дери, нет, ты самый лучший брат, что ты заслуживаешь счастья, что твоя жизнь не должна быть окончена из-за моих глупых ошибок. Немалую часть своей жизни я посветил стараниям не плакать перед теми, кто меня любит. В такие моменты стискиваешь зубы, смотришь в потолок, говоришь себе, что, если они увидят твои слезы, им будет больно и ты превратишься для них в главную печаль их жизни, и ты не должен стать для них сплошной тоской. Поэтому ты не плачешь, и говоришь себе все это, все еще глядя в потолок, и проглатываешь комок, хотя горло не желает смыкаться, и смотришь на человека, который тебя любит, и улыбаешься дрожащими губами. Я старался. Правда старался выглядеть так, будто я в порядке. Будто мне легко принять это. — Прости меня… — совсем тихо выдал Юки и до меня дошло, что сколько бы лет не прошло, сколько бы всего не изменилось, перед ним я всегда буду младшим братом. Губы совсем явно начали дрожать, опуская уголки улыбки, а глаза непростительно быстро заполнились влагой. Сил сдерживаться больше не было. Разорвалось в груди сердце от боли пополам. Слезы непроизвольно стекают по щекам. Я крепко прижимал ладони к глазам, пытаясь затолкнуть слёзы обратно, но получалось как-то никак. — Эй, если ты плачешь не от счастья, то перестань, — совсем уж расклеено выдал брат, сам еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать рядом со мной. Резко поднявшись, я плюнул на оставшуюся крупинку гордости, стискивая Юки в объятиях, чего последний явно не ожидал. Но, черт, сейчас так нужно. Нам обоим. — Знаешь… иногда бывает, что хочется поплакать, но что же я буду реветь в одиночку? Это всё равно, что алкоголик, который пьёт в одиночку. Поэтому сегодня ты составишь мне компанию, как мой лучший братишка, — вполне себе уверенно выдал я, ненадолго отпрянув от брата и глядя в уже краснеющие глаза напротив. Через мгновение компания наконец подключилась в процесс, крепко прижимая меня к себе. Теперь два молодых парня сидели в обнимку и ревели, как в самой дешевой мелодраме. Но для себя в жизни я выучил один урок: если придётся плакать — плачь, как плачут дети: честно и открыто.