Теория бисексуальности по Фрейду

Итак, что я осознал после того, как вломился к себе домой, испугал маму, и закрылся у себя в комнате, прячась под одеялом: 1. У меня был секс. Секс с преподавателем своего ВУЗа. Мне понравилось. Определённо, мать его, понравилось трахаться с мужиком. 2. Ненавижу Фрейда. 3. Я не знаю, где Леха. 4. Все ещё не забрал зачетку. 5. Все ещё ненавижу Фрейда. Мама постучалась в мою комнату и осторожно, придерживая дверь, зашла. — Ты где был всю ночь? — спросила она. Было видно, что, приди я раньше, она бы спустила на меня всех собак и начала отчитывать. Но я с глазами полными слез сидел, укутавшись в одеяло, как в кокон, наверное, выглядел слишком жалко, чтобы меня ругать. — В клубе с Лехой. — Эм, ну понятно. Возникло неловкое молчание. Она не ожидала от меня настолько прямого ответа, а моя голова была забита другим, чтобы выдумывать оправдание, которое все равно не прокатит. — Тебя что-то волнует? — неожиданно спросила мама, и я поднял на нее глаза. И по-мужски заплакал. — Ма-ам, я, кажется, гей. — Заливая кровать слезами, признался я в своих предположениях. И получил в ответ то, чего совсем не ожидал. — Тоже мне проблема! — серьезно ответила она. — Лучше бы тебя экзамены волновали. Мария сказала, у тебя проблемы с философией были. Черт! И здесь проболталась. Убью стерву. — Ну ма-а-ам, я же гей! — И что? Если твой сын не сможет закончить вуз, это куда больший позор. Будь ты отличником, да хоть пол меняй, только диплом мне нормальный принеси! Сказала и вышла из комнаты. Я даже плакать перестал. И слезы высохли. Я окончательно был запутан. Мне нужен был совет. Я взял телефон. Ну, конечно. Ноль процентов зарядки. Пришлось лезть за зарядником и ждать, пока аппарат соизволит включиться. Экран телефона ожил и стал светить мне в лицо. Три пропущенных от Машки. Пять от Лехи и два от неизвестного номера сегодня с утра. Я набрал Леху. — Чувак, ты меня вчера киданул и укатил с каким-то классным мужиком! — предъявил он. — А я-то думал, чего это ты вдруг про гейский секс начал спрашивать. А вот оно как оказалось. — Ле-еха! — Начал ныть я. — Как мне жить то теперь?! Ладно, ладно, возможно, я чуть переигрывал. Но имел право! — Тебе понравилось? Я помедлил с ответом и тихо сказал. — Ну, наверное, может быть, и да. Немного. — Ну и че ты тогда как баба. Секс зашел, значит все классно. Трахайтесь дети мои, как в библии говорится. — Нет там такого! — Да не суть. — Он же парень! Он…! Он…! Ну не мог я сказать Лехе, что это преподаватель философии в моем вузе, поэтому ответил: — Да что ж вы все такие толерантные то, блядь! И сбросил трубку. Тоже мне, друг! Набрал другой номер. В телефоне через пару секунд послышался номер Машки: — Ты где был? — Возмущалась она. — Я тебе вчера весь вечер звонила! — Трахался. — Максимально спокойным голосом ответил я. На Машку я злился сейчас почему-то куда больше, чем на Антона Павловича. — Что? С кем?! С Таней?! Лучше бы с Танькой. Она хоть и полненькая, но все лучше, чем мужик. — Нет. — А с кем? — А ты? — В смысле. Это же ты мне изменил! Подлец! Я тебе верила! — Я все знаю. — Да что ты там знаешь?! — А то, Машка, что ты подкатываешь к нашему преподу по философии, Антону Павловичу. В телефоне возникло молчание. Каждый осознавал то, что сказал. А я понял, что злился на Машку не потому, что эта сука готова раздвинуть ноги перед преподом, а то, что это был один конкретный преподаватель философии. — Короче, — заключил я, — мы расстаёмся. И это, о Антоне Павловиче можешь забыть, он занят, а ты страшная! Я чувствовал, как Машка вскипает от возмущения даже сквозь телефон, и поспешил сбросить вызов и на всякий случай заблокировать её номер. Дела обстояли хуже некуда. А ещё нужно зачетку вернуть. Наступил понедельник, а за ним вторник. Мать не выдержала. Она стояла напротив моей кровати со скалкой в руках. Видимо пришло время радикальных мер, а я изо всех сил пытался притвориться, что сплю и болен смертельной болезнью одновременно. Выходило по всей видимости не очень. — Молодой человек, — сказала она два слова, и я понял, что мне пиздец. — ты вообще в институт ходить собираешься? Я издал звуки храпа. Хотя прежде никогда не храпел во сне. Но мне показалось, получилось вполне убедительно. Но я ошибался, потому что в эту секунду скалка оказалась на опасном расстоянии возле моего лица. Мать безжалостно призывала меня к ответу. — Да, буду. Просто я устал. Мне нужен отдых. Длительный! — И от чего же это ты устал? — Ну так это, похмелье. Вот. — Ты был в клубе три, нет, практически четыре дня назад! — Я ещё не отдохнул. Скалка оказалась возле моих глаз, упираясь деревянным кончиком в нос. — Мам, ты делаешь ошибку! Твой сын в следующий раз может не вернуться! С меня резко стащили одеяло и приставили скалку для раскатки теста. — В следующий раз я использую это. — Пригрозила мать, стоя с этим оружием, как мафиози. Страшная картина. Я встал с кровати и пошел в душ. Кое-как придя в институт, я обнаружил, что второй парой значится философия. Конечно. По-другому быть и не могло. Вообще она была ещё и первой парой, но я на нее благополучно опоздал. Черт. Нужно было идти ещё медленнее. Время до философии шло несправедливо и удивительно быстро. Как только я зашел в кабинет, понял, что надо валить. Так как все нормальные студенты пришли к первой паре, большая часть мест была уже занята. Долгожданная галерка, на которую я молился, так же была занята. Единственные пару мест были … В первых рядах. Звонок. Я хотел было развернуться и быстренько уйти, переждать где-нибудь в столовке и избегать Антона Павловича всю оставшуюся жизнь. А зачетку выкрасть ночью, пока преподаватель спит или нанять спец агента для этой миссии. План был безупречным до тех пор, пока я не оказался в дверном проеме впечатанный в крепкую, как неожиданно оказалось, грудь преподавателя философии. — Привалов, искренне рад, что вы соизволили наконец-то посетить мой предмет. — Антон Павлович как-то недобро смотрел на меня, или у меня разыгралась паранойя. — Останься пожалуйста после окончания пары, я отдам тебе твою зачетку. Я кивнул и поплелся на свое место.