Серая тучка.

Обычный летний вечер, спокойный и тихий. Школьница, лет тринадцати, куда-то идет. Не самая оживленная улица, ни одного магазина. Серая кофточка, черная юбка, средней длины темно-русые волосы и большие, красивые зеленые глаза. На лице глуповатая, но добрая улыбка... Кто это такая? А... Это я... Через дорогу быстро катится маленький разноцветный мячик. Дети, игравшие в футбол на пустынной проезжей части, грустно смотрят ему вслед. Далековато улетел. -Извините! Вы не подкинете? С улыбкой кивает. Черт ее дернул свернуть за этим мячом в какую-то подворотню. Дура. Она даже не представляет, что с ней будет дальше. В подворотне, на заднем дворе какого-то заброшенного офиса, кучка подростков со смехом мучает бродячего кота. Тот орет и пытается вырваться, но что-то в руках у одного из парней коротко трещит, и кот замолкает, изредка мелко дергаясь. Вот она идет к ним с этим мячиком в руках. На ее наивной физиономии-недоумение, будто перед ней кто-то играет в незнакомую ей игру. -Ему же больно! Как мило. Я бы на их месте растаяла. -Ты кто вообще такая? -Мотай отседова. -Малая, катись,-самый "мощный" из компании машет рукой в ее сторону. Не уходит. -Отпустите его! -А если нет? -С чего это? Стоит. Те непонимающе смотрят на нее. -Да отпустите же! Он слабее вас! Вот она замахивается мячиком. Словно пушечное ядро, он летит в центр компании. Один из них хватается за нос, скорее для вида-удар был совсем несильный. Кот, почувствовавший, что хватка мучителя ослабла, резко дергается, и приземлившись на асфальт, мгновенно скрывается в какой-то щели в стене дома. А дальше все как в замедленной съемке. Валят на землю одной оплеухой. Бьют ногой в живот. Ботинок с силой впечатывается в лицо. Пока кто-то держит ее руку, другой остервенело лупит по ней палкой. Еще один мощный удар, в этот раз в область почек. Удары сыпятся на нее со всех сторон. Она уже почти не шевелится, лишь слабо дергается. Обмотанный изолентой шокер прокидывает светящийся мостик между контактами и тонкой шеей. На ее счастье, шокер слабый. Кто-то поднял с земли бутылку с непонятной жидкостью. -Держите-ка ее! Даже не кричит. Плачет, стиснув зубы и изредка сплевывая кровь на асфальт. Когда бутылка нависает над ее лицом, она вяло пытается защитить глаза искалеченной рукой, но один из нападающих точным пинком в висок пресекает эту попытку. Небольшое количество жижи выплескивается в правый глаз... Крик адской боли разрезает плотный дворовый воздух. Место, на которое попала дрянь, начинает шипеть и кровоточить. Кожа быстро отслаивается, а глаз становится из зеленого полностью красным. -Что ты сделал? Изобретатель, твою мать! Нас теперь посадят! -А я знал, что это кислота?! -Валим! Побросав все, что держали в руках, компания выбегает со двора. А она так и остается лежать на асфальте, закрыв правый глаз рукой и хрипя... Вся в крови и синяках... Мама... Мама... Как же больно... ... -Чио, доброе утро! Все что я могу-уткнуться ей в колени и плакать. В очередной раз та картина проносится у меня перед...глазом. -Тихо, тихо... Полежи еще... Я больше не Чиоко Кай, которую все знали как добрую, милую, и очень наивную девочку. И больше никогда ей не буду. Слезы впитываются в мамину юбку. Мне очень стыдно, хотя это происходит далеко не в первый раз. Мне же шестнадцать лет... -Ну, тебе полегче? Вставай потихоньку... Она поднимает меня за плечи, вялую как тряпка. Сует мне в рот таблетку ноотропов, затем подносит к моим губам стакан с водой. Жадно выпиваю всю воду, чуть не поперхнувшись. -Одевайся скорее. Если бы не этот психолог, посидела бы дома. Она целует меня в лоб и идет к двери. -М...мама... -Да? -П...п-п-прости... -Боже, доченька, за что? Мама выходит в коридор. Даже из-за двери я слышу ее глубокий вымученный выдох. Чувствовать, что ты обуза-отвратительнее всего. Я с трудом оторвалась от кровати. Сделала пару приседаний, да понаклонялась в стороны, для приличия-мне говорили, что зарядка заряжает позитивом. Что-то не верится. Жутко хочется есть, на принятую натощак таблетку, и без того больной желудок отреагировал изжогой. Шатаясь, подхожу к зеркалу. Худая, с растрепанными волосами. Под левым глазом синяк-признак хронической бессонницы. Вместо правого глаза-огромное белое пятно, окруженное мелкими шрамами. Надо закапать капли. После того "нападения", меня нашли те ребята, что играли на улице в футбол. Они оттащили меня в какую-то местную продуктовую лавку и вызвали медиков. В той бутылке была кислота... Черт его знает, где та компания ее взяла. Если бы я тогда не зажмурилась-осталась бы без глаза вообще. Хотя, особой разницы нету. После-операция, больница, долгие разбирательства... Удалось найти лишь одного из нападавших... Он учился в моей школе, в старших классах... Его семья выплатила большой штраф, но меня это ничуть не утешило. Это случилось три года назад. Полгода в больнице, потом- мотания по врачам и психологам... А потом-два года в изоляции от внешнего мира. Как же это глупо. Я просто оказалась не в том месте и не в то время. Даже смешно, если бы не было так больно. Теперь родители ласково называют меня "серая тучка"... Не "канарейка", как раньше... Закончив обрабатывать "глаз", надеваю розовую повязочку. Честно сказать, мне она даже нравится. С ней я выгляжу...мило. Натягиваю чулки. В голове отрывками мелькают моменты моей прежней жизни. Вот я маленькая качаюсь с подругой на качелях, потому что проспала школу... Вот я ем мороженое в парке... Вот я с друзьями играю в волейбол на пляже... Хорошая школа, друзья... Банальные до тошноты развлечения и радости... Всего этого больше нет. Из школы я ушла на домашнее обучение. Мне хватило одного визита туда после этого инцидента, чтобы понять, что такая как я, там никому не нужна. Время от времени со мной работал психолог. Не могу сказать, что мне помогали его беседы-я не доверяю таким людям, и общаюсь с ними по минимуму, но со мной хотя бы кто-то говорил. Он приезжал к нам домой, но недавно ушел с работы, и порекомендовал замену. К этой самой замене мы и поедем. Боже, где опять эта юбка? Хотя, чего это "опять"? Я не выходила в город уже больше трех месяцев, изредка выползая в местный мини-маркет. Неудивительно, что одежда черти-где валяется, вся мятая и пыльная. Вот уже два года я, инвалид второй группы, обладатель диагноза "посттравматическое стрессовое расстройство", сижу дома и почти не высовываюсь. Вот как раз сегодня и был очередной приступ. Рубашка... Хоть она не похожа на подстилку для кошек. В целом, впервые за долгое время я оделась серьезно. В магазин я вообще ходила чуть ли не в пижаме. Осталось лишь немного причесаться. Волосы напоминали проволоку, но кое-как, через боль, оставляя на на расческе целые пряди, мне удалось привести их в порядок. Замечательно. Строгая белая рубашка, черная юбка... Повязка эта... Стоя перед зеркалом, с трудом вспоминаю, как это-улыбаться. Получается что-то неприятное, лицо такое, словно я ударилась мизинцем ноги о тумбочку. Мысли как всегда мутные и безрадостные. Словно вместо мозга-миска вермишели. И как обычно меня клонит в сон. -Чио, ты готова?-спросила мама с кухни: У нас не так много времени. -Уже иду,-швыряю все свои документы по психиатрии в рюкзак и спускаюсь вниз. У меня голос человека, сидящего на тяжелых наркотиках. Кровать так и не заправила. Хотя, зачем, если потом все равно надо ложиться спать... Из-за постоянного стресса у меня развились довольно серьезные проблемы с желудком. Благодаря этому, я теперь могу есть только определенную пищу. Простой завтрак-овсяная каша да стакан разбавленного кипятком кофе. Мама готовит очень недурно, но уже через месяц одного и того же, в рот уже лезет с трудом. Все-таки хорошо жить за городом. Даже сейчас, когда времени на завтрак в обрез, я, сидя на террасе, не могу оторваться от горизонта. Я живу в префектуре Окаяма, в поселке. Наш дом стоит почти на самом его краю. Из всех северных окон открывается вид на бескрайние незасеянные поля, с одной стороны граничащие с низким горным частоколом, а с другой-со старым лесопарком. Каждое утро, где-то там, впереди, начинает свою работу солнце, большим красным блином вылезая из-за полосы малюсеньких домиков... -Ну что, поехали? Давай рюкзак, я пока прогрею машину. Моя мама-переводчик. Работает она дома, по интернету-и ей не нужно каждое утро куда-то ехать, и за мной следить удобнее. А папа-военный. Он уехал в командировку. Всего три дня прошло, а я уже скучаю по нему... Я залпом выпиваю остатки кофе и выхожу в прихожую. На полочке для обуви мои туфли, пугающе пыльные. Ладно, на улице обмою, в какой-нибудь луже. Накидываю пальто и выхожу на улицу. Осень, прохладно. Надо было надеть еще кофточку, но мне уже лень идти за ней. Мама уже выкатила машину из гаража. Хонда Аккорд стоит перед домом, тихо бурча двигателем. Бросаю взгляд на дом, бывший мне крепостью эти два года, и сажусь на заднее сидение. Почти сразу я заваливаюсь на сидение, положив рюкзак под голову. Увидев в кармане на спинке переднего сидения плед, накрываюсь им с головой. Спать уже не хочется, наступает период, когда просто хочется свернуться в клубок, экономя тепло. Просто тошнит от пролетающих в окне пейзажей-последний раз я ездила на машине год назад. Уже отвыкла. Я часто думала, стоило ли тогда вмешиваться? Много думала о том, за что со мной так поступили? Моя доброта стоила мне глаза, но даже это не главное. Теперь я боюсь людей. Я боюсь сближаться с ними. Я боюсь разговаривать с ними, не могу смотреть в их сторону, не говоря уже о совместной работе, нахождению с кем-то в одной комнате... Мне ужасно стыдно за это. За то что я...такая "хрустальная". Раньше, я только и делала, что всем во всем помогала... Многие в школе считали меня странной... Слишком веселая, чересчур наивная... Глупая... Помню, как тяжело мне было первые несколько месяцев... Даже была попытка суицида, когда я наглоталась таблеток. Только потом увидела, что таблетки были от укачивания. Сразу расхотелось. Меня гложет страх...и тревога. Как жить с этим дальше? И стоит ли жить? Делать нечего. Ехать еще очень далеко. Остается лишь поудобнее закутаться в плед и перестать сопротивляться накатывающей дреме... Забыться холодным, неуютным сном, под шум мотора и колес...