***
Алоис резко сел в постели, тяжело дыша, сжимая в руке простынь, и фактически врезался лбом в кого-то, кто пытался разбудить его. ― Транси, ты с ума сошёл?! — выругавшись, потирая ушибленный лоб, прошипел Сиэль, поднимаясь с пола. ― Это был сон? — бегая взглядом по комнате, произнёс Алоис. ― Алоис…— хмуря брови, Сиэль подошёл к постели соседа. ― А где Лука? Где мой брат, он в порядке? — с совершенно безумным взглядом Транси схватил Сиэля за ворот ночной рубашки. В страхе отшатнувшись, Фантомхайв взял друга за запястья, отцепляя от себя его дрожащие руки. ― Ты не помнишь…— растерянно промямлил граф, сдержанно вздохнув, и отошёл к своей тумбе, взял в руки графин воды.— Успокойся, вот на, выпей, — отхлебнув воды из стакана, Алоис часто заморгал, словно приходя в себя после удара по голове, и лёг обратно. Присаживаясь на край кровати, граф забрал у друга пустой стакан. ― А ты почему не спишь? — поинтересовался Алоис. ― Ты разговаривал во сне, ворочался, решил проверить. Я пытался тебя разбудить но… Ты бледный, с тобой точно всё в порядке, может вызвать Доктора Гримшоу? ― Нет, не стоит тревожить школьного врача из-за таких пустяков. Это был просто плохой сон… Просто сон. — Алоис кивнул, казалось, уверяя скорее себя в собственных же словах. — Тебе снился Лука, да? ― Я не помню, возможно… Который час? ― Семь тридцать. До занятий ещё два с половиной часа, только ты, Транси, мог заставить меня встать в такую рань, — улыбнувшись, зевнул Фантомхайв. Утро оповестило о себе щебетом первых проснувшихся воробьёв и шуршанием метлы дворника. За окном светало. Осеннее солнце бросало свои длинные, яркие лучи, пробиваясь сквозь редкие кроны деревьев. Зала потихоньку наполнялась учениками, кто-то уже усаживался за столы, кто-то дожидался соседа. Вокруг звучали детские голоса и звон посуды. ― Поспешим, Алоис, а то на завтрак опоздаем, — строго проговорил граф, обращаясь к собеседнику и ускоряя шаг. ― Доброе утро, мистер Фаустус.— Коротким кивком поприветствовал идущего навстречу учителя Фантомхайв, заходя в столовую. ― Доброе. В попытке догнать друга Алоис не заметил, как столкнулся с учителем латыни. ― Доброе утро, Алоис. — С непонятной теплотой в голосе произнёс Клод, обращаясь к мальчику. ― Доброе утро, — безразлично бросил мальчик. ― Снова спешишь? — Поинтересовался Фаустус. ― Вам снова показалось, — усмехнулся граф. ― Что ж увидимся на уроке… Господин Транси. — Вежливо попрощавшись, учитель удалился, но последние слова не просто показались ученику смутно знакомыми, они ввели Алоиса в ступор. Не отрывая взгляда от удаляющейся по коридору фигуры, мальчик хаотично пытался вспомнить, где уже слышал их от этого человека. ― Эй! Транси, ты чего там застрял, — к мальчику подбежал недовольный Сиэль. — Ты сегодня совершенно растерянный, надо было тебе оставаться в постели. Я бы придумал, что сказать учителям. Откуда тебя наш новый учитель знает? Ты же сбежал вчера с урока. — Мы случайно познакомились, когда я вернулся забирать учебники из класса. ― А…вот оно что, а я, было, подумал, почему он попросил меня их не трогать. ― Попросил не трогать? ― Да, он уверял меня, что сам передаст их тебе. — Пожал плечами Сиэль. — Ладно, теперь нам точно стоит поторопиться, а то останемся голодными, пошли…***
Алоис сидел за партой, в пол уха слушая учителя и изредка делая записи в тетради. Нельзя было сказать, что он любил химию, но считал этот предмет довольно привлекательным, пока престарелый мистер Хамфри ставил любимому ученику не ниже твёрдой четвёрки. — Теперь аккуратно добавьте реагент из колбы под номером пять в колбу номер три. Но будьте очень осторожны, требуется всего несколько капель, в большей концентрации эта смесь может быть опасной, — суетливо проговорил учитель, вновь отвернувшись к доске и начиная запись очередной формулы. Интересно… А Господин Фаустус хорошо знает химию? Ведь он такой… Какой именно был для него новый учитель мальчик так и не решил, просто с той встречи у дверей столовой Клод назойливо засел в голове Алоиса. Ни на секунду не соглашаясь покинуть занятую жилплощадь на протяжении дня. Даже сейчас Транси не сразу заметил, как его коленки коснулась чья-то ладонь. ― Что-то хотел? — Анатоль Дюбуа. Странно, но Алоису никогда не нравилась эта фамилия. Пару лет назад, перевёдясь в эту школу, Дюбуа вернулся со своей семьёй в Англию из Франции, где провёл детство. Как утверждал сам Анатоль, предки его были близки к царскому двору, и имели большое влияние по всей Франции, а сам он носит титул чуть ли ни графа. Обычно Алоис отвечал надменной усмешкой на подобные его столь пафосные речи о родословной, которые он заводил после пятого бокала хорошего вина. Будучи приятелем Фантомхайва, он мнил о себе больше остальных, считая себя его другом. Вот только Транси неплохо понимал, что у Сиэля нет друзей, у него есть пешки под очень хорошим руководством, это значило, что они вряд ли сразу поймут — они лишь пешки. ― Транси я тут подумал, мы не так хорошо знаем друг друга, а Сиэль много рассказывал мне про тебя, — зная неприязнь Фантомхайва к сплетням и пустой болтовне, Алоис понял, что его назойливый сосед попросту лжёт, — ты не против, если мы познакомимся поближе? Переливая жидкость из одного сосуда в другой, Алоис замер на несколько секунд, обдумывая предложение. ― Идёт урок, — усмехнулся Транси. ― Мне не интересна химия, — махнул рукой граф Дюбуа, — Алоис закончил с реагентами и, поставив колбы на место, с улыбкой обратился к собеседнику. ― Согласен, — ответил он, надеясь на этом закончить их разговор, но это оказалось не так уж и просто. — Когда, — рука Анатоля проворно скользнула выше по бедру. Транси начинала неимоверно раздражать настойчивость нежелательного ухажёра, согласившись, он не собирался сдерживать слово, понадеявшись в дальнейшем найти причину для отказа. ― Я подумаю. ― Ты не понял, Транси. Мне нужен ответ сейчас, — приторно улыбнувшись, мальчик чуть сжал бедро Алоиса. Граф не выносил чересчур настойчивых уговоров, но ещё больше он не терпел когда применяли грубую силу. Наклонившись к собеседнику, Алоис всмотрелся в глаза Анатоля. Предвкушая интересное, Дюбуа расплылся в улыбке, не сразу почувствовав как, не без помощи, о стол звякнула стеклянная колба, не сразу заметив, как жидкость, не торопясь, разъедает ткань перчатки, и, только когда кожу обожгло, взглянул на тыльную сторону своей руки, не сразу осознав, что происходит. Шипя и пузырясь, реагент разъедал первые кожные слои. Когда пена окрасилась кровью, в классе раздался вопль. ― Что здесь произошло? — к пострадавшему подбежал учитель. Анатоль корчился от боли, прижимая обожженную руку к груди. Все взглянули на Алоиса. ― Не знаю, мистер Хамфри, — испуганно протараторил граф, ― я внимательно слушал вас и списывал с доски, когда вдруг Анатоль неожиданно…— замялся он, наигранно ужасаясь происходящему. ― Немедленно отведите Дюбуа в уборную и промойте рану, — взволнованно строго проговорил учитель, двое учеников увели Анатоля. — Транси, тебе стоит посетить медкабинет, у тебя тоже могут быть ожоги или незаметные повреждения, — засуетился учитель, — я провожу тебя до лазарета. Всем оставаться в классе и продолжать урок, на доске нужные записи. Я скоро вернусь. Оставив Транси в кабинете медсестры, он вернулся в класс. Молодая женщина вымыла руки и подошла к сидящему на стуле у окна мальчике. ― Закатай рукава, пожалуйста, ― вежливо попросила она, — я должна убедиться, что у тебя нет ожогов. Ты, наверное, очень испугался, когда это произошло. К счастью Алоиса, он очень редко бывал в медкабинете за всё время учебы. ― Как тебя зовут? ― Алоис. Алоис Транси. А вас? ― Ханна Анафелоуз. ― Вот, всё в порядке, Алоис, — с облегчением улыбнулась Ханна, — Можешь одеваться, она легонько потрепала его по волосам. ― Перестаньте обращаться со мной, как с ребёнком, — грубо выпалил Алоис, отстраняясь. ― Ну что ты, я и не собиралась, — пошутила медсестра, — Ты же у нас уже взрослый мальчик. Не дожидаясь окончания этого спектакля, Алоис поднялся с места, прошёл к двери. ― Ты брат Луки из класса «В», верно? Я просто хотела принести свои соболезнования… — не успев договорить, Ханна обернулась на звук захлопнувшейся двери. Граф Транси не понимал, почему, после смерти его брата совершенно чужие и малознакомые люди приносили ему соболезнования. Люди, которые раньше не заметили бы его, говорили, как им жаль. Люди, которые не знали толком ни самого Алоиса, ни его брата, лезли к нему в душу с их фальшивой искренностью, что становилось нехорошо. Зачем, ведь они никогда по настоящему не поймут его боли от этой утраты, тогда зачем всё это? В такие моменты хотелось уйти, впрочем, что он и сделал.***
Тем летним вечером стояла сухая, тёплая, солнечная погода. Яркое солнце слепило, воздух был свеж, будто горный. Все мысли и тревоги словно исчезали, а грудь наполняло легкостью вместе с кислородом. Всё цвело и благоухало миллионами разнообразных ароматов и запахов. Бабочки и жужжание пчёл, шмелей и иных насекомых наполняли воздух, придавая ему летнего настроения. Устроив пикник на берегу реки под невысоким дубом, они весело проводили время, играя в прятки и собирая полевые цветы. Молодая белокурая женщина плела венок из сорванных цветов и колосьев, которые лежали подле неё. ― Мама, я принёс ещё, — радостно выпалил мальчишка, подбегая к женщине и протягивая ей охапку цветов. ― Ах, вот ты где, проказник, — она поднялась с колен и надела на него венок из голубых цветов, — это тебе. Зови брата, будем кушать. ― Я уже здесь, — вышел из-за дерева счастливый белокурый парнишка чуть старше. ― Тогда за стол, — рассмеялась дама, потрепав сына по волосам. Вспомнив этот жест медсестры, граф презрительно прыснул и отвёл взгляд в сторону. Можно было подумать, юный Транси был только единственным посетителем старого полу-заброшенного кладбища тем днём. В лабиринте торжественных гранитных пирамид, могильных камней и надгробий, местами поросших мхом, скорбных мраморных статуй ангелов, покосившихся железобетонных и деревянных крестов, высоких оград по не просохшей земле стелился туман. Серое осеннее небо заволакивало тучами, делая обстановку вокруг ещё более угрюмой и печальной. ― Она всегда плела нам венки именно из полевых колокольчиков. Из этих дурацких колокольчиков, — всхлипнул он, сжав в руке букетик второпях собранных ромашек. В груди неприятно и болезненно заныло, к горлу подкатил комок. Пересилив себя, граф молча закрыл глаза, тяжело вздохнул, положив цветы на землю. И покинул кладбище. Красиво выточенные прописные буквы в камне надгробия гласили: «Здесь покоится любимый сын и брат Лука Маккен»…***
Низкое небо оплакивало лето слезами холодных дождей, а деревья — слезами опадающих листьев, что шуршали под ногами. Граф наблюдал, как печально они опускаются на землю. Медленно, не спеша, будто у них в запасе целая вечность. Смена цвета, падение, подвластность ветру — это так похоже на человека! Душу наполняла тоска и невозможность изменить ход событий, а потому оставалось лишь всматриваться в плачущее небо, высокомерно возвышающееся над головой. Одинокая бабочка покачивалась на тяжелом цветке репейника. Она могла так долго сидеть, сложив крылья, что, казалось, не взлетит уже никогда. Над прудом то и дело пролетали стайки диких уток. Они словно готовились к отлету в дальние страны и сбивались в стаи. Выйдя к берегу озера, Алоис остановился на небольшой площадке, огороженной мраморной балюстрадой под раскидистым клёном. Гранитная старая плитка расходилась множеством трещин, пропуская сквозь них на свет новую жизнь в виде пожелтевших травинок. К воде вела широкая лестница, её ступени были покрыты трещинами и мхом от постоянной близости воды. Воздух наполняли запахи влаги, глинистой тины и камыша. Огненно-красная кромка леса на другом берегу отражалась в тёмной глубине водной глади, окрашивая поверхность в алый цвет. Речная гладь казалась неподвижной и холодной, пока внезапный порыв ветра безжалостно не срывал осеннюю красу с грустных крон, покрывая озеро лёгкой позолотой. У берега потихоньку стали появляться утки и пара лебедей. Достав из кармана заранее припасенный кусок булки, Алоис раскрошил её на воду, наблюдая, как жадно птицы поглощают лакомство. ― Ты об утратах не жалей. И миг утраты не кляни: как тёмный дух грядущих дней, проходит он сквозь наши дни, чтоб мы учились у него. Мириться с тем, что суждено, и обходиться без того, что смерть отнимет всё равно… — знакомый спокойный холодный голос раздался за спиной, невольно заставляя обернуться. Вставая рядом, к балюстраде подошёл молодой высокий мужчина в пальто. ― Вы не осведомлены о том, что заходить за пределы Академии в учебное время строго запрещено? — Укорительно подметил учитель, поправляя очки. ― А вам никто не говорил, что подкрадываться со спины — это нехорошо? — Съязвил Транси, разворачиваясь и спускаясь по ступеням к самой воде, кормить уток. ― Ты опять не пришёл на мой урок, Алоис. ― Фаустус спустился на несколько широких ступеней ближе к собеседнику. ― Я не люблю латынь. ― Значит, ваша неприязнь к этому языку — это всё, — Клод сделал паузу, — неужели нет более весомой причины пропускать мои уроки, или ваша причина носит исконно личный характер, — намекнул учитель. Транси набрал полные лёгкие воздуха, собираясь возразить, но едва он успел обернуться, как нога соскользнула с мокрой опоры. Зажмурившись, граф уже собирался с головой окунуться в воду, как чьи-то крепкие руки ловко ухватили его за предплечье и потянули на себя.