***
Транси поймал сорвавшийся с ветки большой кленовый лист. ― Вам нравится? Алоис обернулся к собеседнику, покручивая в пальцах сухой лист, но вздрогнул, словно застигнутый врасплох, перед холодным взглядом жёлтых глаз Фаустуса. Не услышав ответа, Алоис разочарованно вздохнув, отвёл взгляд, в очередной раз жалея, что позвал мистера Фаустуса с собой. Брезгливо кинув лист на землю, он развернулся и, ускорив шаг, направился дальше, поднимая в воздух ворох сухой листвы у бордюров. Вскоре за деревьями по одной стороне аллеи показались кресты небольшого кладбища. Оно тянулось вдоль дороги почти от самого города и до конца озера в полумиле от Академии. Громкие крики живущих среди могил кладбищенских ворон и гудение ветра среди высоких голых ветвей деревьев наполняли тишину осеннего вечера. Солнце ещё не зашло, но чем ближе они подходили к Академии, тем больше появлялось зажжённых дворниками фонарей. — Эти ночные букашки безрассудно летят на свет, но там они легко могут оказаться добычей других, более опасных существ… — замерев у одного из них, Алоис наблюдал, как мотылёк вьётся вокруг лампы газового фонаря, слепо идя на верную смерть. Однако чем больше он старался помешать насекомому, тем отчаяннее оно металось и билось о раскаленное стекло. ― Говорят, мотыльки представляют, будто за светом, которое их притягивает, находится зона еще более густой темноты. Повинуясь инстинкту, они ищут это самое тёмное место по другую сторону, хотя темнота в данном случае является иллюзией, — Клод подошёл к мальчику, наблюдая, как белые крылья продолжали биться, сухо и легко похлопывая прямо перед глазами. Он молниеносно вытянул руку, резко сжимая пальцы наподобие клетки. ― Не убивай его! — граф попытался остановить его, схватив за руку, тут же смутился своему неуважительному обращению на «ты» к незнакомому взрослому, но, казалось, Клод его даже не заметил. В своеобразной клетке исступленно бился этот небольшой пропеллер с тонкими, белыми и сухими лопастями. Едва Клод раскрыл ладонь, он устремился ввысь на поиски другого фонаря. Другого источника света, тепла, смерти. И, однажды, ударившись о стекло в последний раз, он просто навсегда опалит свои крылья, беспомощно падая вниз…***
― Тогда, спокойной ночи, мистер Фаустус. ― Спокойной ночи, Алоис… — его губы немного дрогнули, словно он хотел что-то ещё сказать, но передумал. «Подозрительный». Мистер Фаустус был для Алоиса «подозрительным». По его мнению, он вообще вел себя не как учитель. Такие, как он, должны развлекаться в пабах или картёжных клубах, изредка подумывая о том, что пора бы уже обзавестись собственной семьёй, потому что родители стремятся нянчить внуков, а доля в отцовской компании приносит неплохую прибыль. Но уж точно не тратить время в Богом забытой школе, обучая детей древнему языку! За сегодняшний день в его компании Алоис чувствовал себя на удивление уютно и комфортно, а порой ему хотелось хорошенько пнуть Клода по ноге за этот холодный, ничего не выражающий взгляд. Но всё это время где-то в голове разум бил в гонг, всеми силами взывая к здравому смыслу и самосохранению, уговаривая развернуться и со всех ног бежать быстрей и желательно подальше от этого человека. Он казался безэмоциональным, даже двуличным, и невозможно было понять, что у него на уме. «Подозрительный».***
Скрипнула дверная ручка, Клод прошёл в комнату, сняв ботинки. Скинув с плеч пальто, повесил его на вешалку у двери. Щелчок, и комната осветилась огнём в камине, играя тенями на лакированной поверхности бюро и ручках двух кресел. Аккуратно заправленная кровать у одной из стен, книжный и платяной шкафы, маленький круглый двухъярусный столик. Фаустус разогрел чайник и достал с каминной полки баночку «Эрл Грей». Всё-таки жизнь среди людей прививала мелкие, почти незаметные привычки, такие как, например, вечернее чаепитие. Поставив на столик блюдце с горячей чашкой чая, Клод остановился перед камином и пристально всмотрелся в языки пламени. Худые узкие плечи, тонкая шея, светлая чёлка, слишком длинная. Хотя, возможно, сейчас так было просто модно. Он похож на ангела. Огромные голубые глаза, чувственные губы, невинное лицо. Густая шапка золотистых волос. Белоснежная кожа. Тонкие руки, гибкий стан. Да, он был похож на ангела, но ангельской в нем была только внешность. Этот хрупкий цветок оказался ядовит и опасен, словно молодой ландыш. Клод даже припомнить не мог, когда в последний раз находил что-то столь интересное. Он идеально сыграет свою роль, будучи в предвкушении роскошного пира, где главным блюдом будет душа этого мальчишки. Душа, что танцует словно пламя, не получая ожогов… Строптивая, гордая, самолюбивая, такая своенравная… Все сложилось как нельзя лучше, и теперь его планы на эту душу только дополнились и утвердились. Но просто заполучить её было мало, позыв сломить эту едкую душонку стал не просто планами на будущее, это было целью, а от поставленных целей демон не отказывался. Однажды Клод уже зарёкся не быть столь падким на детские души. Их всегда было слишком просто заманить в свою паутину. Дети готовы отдать душу за новенький велосипед или гору сладостей, а для демона, который может исполнить самое потаённое желание, это слишком легко. Дети так предсказуемы, но Транси был не такой. Сколько жестокости. Дикая страсть и поистине дьявольская непредсказуемость. Количество масок, что так искусно менял на своем лице этот четырнадцатилетний мальчишка, приятно поражало демона: садистские наклонности сменялись поведением мурлыкающего котёнка, из верующей монашки он превращался в развратную куртизанку… И Фаустус быстро бы её заполучил, если бы не её хозяин. Но пока это того не стоило. Удовольствие как следует поиграть со своей добычей, перекрывало многие неудобства. Не похоже, чтобы у этой души была великая цель — отомстить или стать властителем мира, но это было бы так скучно. Человека, у которого нет сокровенных желаний, и кто ничего для себя не жаждет, Клод себе представить не мог. Все люди чего-нибудь хотели. Всегда. На протяжении веков. И чаще всего эти желания, как зеркальные отражения, похожи одно на другое: власть, богатство, деньги… Юный граф, ваши игры такие взрослые. Алоис… Зачем ты так некрасиво подшутил над этим Анатолем? Неужели так любишь уроки химии? С какой стороны не посмотри, Алоис Транси был всего лишь ребёнком с очень неопытным юным телом и страстной душой. «Мне так жаль, мой мальчик, ты прожил так мало и видел так немного, но всё дело в том, что меня уже так давно мучает голод.»