Пролог
– Чарли Брэдбери. – Джаред Падалеки, – Джаред пожал руку девушки бережно, будто боялся ее повредить. Падалеки очень высокий. Очень. И очень скромный – он улыбнулся так застенчиво, что Чарли тут же почувствовала себя уверенней. Огляделась по сторонам: роскошно, но эта роскошь какая-то не показательная, что ли, не кричащая, здесь, как и в той части дома, которую она успела разглядеть, пока дворецкий провожал ее в кабинет господина Падалеки, все подобрано со вкусом, без излишнего нагромождения, зато с множеством интересных мелочей. Падалеки – мультимиллионер, и он, разумеется, может тратить заработанные деньги как хочет, но тем более приятно, что он не тратит их на золотые батоны и унитазы, а антиквариат для него – это лишь приятные акценты к практичному и спокойному интерьеру. Нет-нет, Чарли рассмотрит обстановку дома позже, она не постесняется попросить хозяина провести для нее экскурсию. Она же хочет стать профессионалом, поэтому прекрасно помнит, что работа – прежде всего, а любопытство она удовлетворит позже. К тому же, главным условием ее пребывания здесь было то, чтобы она приехала одна – без оператора и звукаря, а это значит, что Чарли придется справляться самой – и с естественным волнением, и с импровизацией, и с дроном. Для успешного интервью ей нужно максимально собраться, поэтому Чарли быстренько встряхнула сама себя и сходу включилась в работу, временно отложив все лишние мысли на потом: – Приятно познакомиться, мистер Падалеки. Я искренне восхищена тем, что вы делаете, и хочу поблагодарить вас за то, что согласились дать интервью. – Это вам спасибо, Чарли, что отозвались, – снова улыбнулся Джаред. Улыбался он очень хорошо, сразу располагая к себе. – Эммм… отозвалась? – не поняла девушка. – Не обращайте внимания, быть может, я неверно подобрал слово… межгалактический – не мой родной язык. – У вас прекрасный межгалактический, мистер Падалеки, – улыбнулась Чарли. Ментальное поглаживание – этого еще никто не отменял. – Спасибо, – снова улыбнулся Падалеки, демонстрируя знаменитые ямочки на щеках. – Перед началом интервью я все же задам один… можно сказать, личный, но очень важный для меня вопрос… – Чарли сомневалась, нужно ли, но все же она должна была это узнать, чтобы не думать об этом, чтобы полностью сосредоточиться на работе, чтобы не отвлекаться на посторонние мысли. – Мистер Падалеки, все-таки, почему вы согласились? Я знаю, что вы очень занятой человек, все ваше время расписано по минутам. Ко всему прочему, вы не любите излишней публичности, вы отказываете многим, даже очень известным изданиям и телеканалам. Недавно вы отказались давать интервью газете… – Не будем произносить названий, – Падалеки улыбался. – Да, хорошо… – Чарли включила микрофон на минидроне, и тот тут же бесшумно взмыл в воздух, зависнув чуть в стороне от лица интервьюируемого, – вы отказали одному известному космонет-изданию, а тут я, обычная студентка, имя которой пока что никому не… – Я тоже был когда-то студентом, – улыбнулся Падалеки, – и однажды мне доверили сделать то, что обычно не доверяют делать простым студентам. А в результате получилось все это, – он обвел длинной рукой по кругу, слегка напугав дрон. – Вы имеете в виду ваши научные разработки по созданию падафонии, так? То есть, мистер Падалеки, эмм… – Чарли кинула быстрый взгляд на дрон, который, отшатнувшись от руки Падалеки, уже вернулся на место и стабилизировался, лампочка на его центровой панели мигнула пару раз и снова загорелась ненавязчивым голубым светом – он возобновил запись. Чарли поспешно вытянула из сумочки планшет со списком вопросов, углубилась в него. – Эмм… – Простите, я вас сбил, – улыбнулся Падалеки. – Обещаю больше не забегать вперед и не размахивать руками. И еще, Чарли, можете называть меня Джаред – так будет проще и вам, и мне. – Хорошо, Джаред… спасибо. – Так с чего вы планировали начать свое интервью? – Джаред сложил руки на коленях, сцепив длинные пальцы в замок и весь превратившись в двухметровое внимание. – Да, собственно… вы можете рассказывать, как вам удобно. А если у меня будут вопросы по ходу повествования или останутся в конце, я задам их, хорошо? – Хорошо, – улыбнулся Джаред. – Значит, можно начать с самого начала? – Да, – Чарли на время отложила планшет и приготовилась слушать, – можете начать с самого-самого начала. – Ну что ж… – Джаред сел удобнее, его взгляд оторвался от глаз девушки, устремляясь в пространство. – В тот день я сильно волновался… не меньше, чем вы сейчас. – У вас было предчувствие, что этот день станет для вас настолько особенным? – Я бы не утверждал этого, но все же я понимал, что происходит нечто особенное. Я был студентом, как и вы, до моего дипломирования был еще целый год, я собирал материал и как раз ждал направления на практику. Конечно, я мечтал о чем-то особенном, потому что преподаватели говорили, что я перспективный, и мой профессор возлагал на меня большие надежды – я это все знал. Но чтобы меня пригласили в научно-исследовательский центр НАСА? Да я даже помышлять о таком не мог! Лучшие выпускники не мечтали туда попасть, а тут вдруг я, обычный студент из Польши… В общем, даже несмотря на то, что мне не объяснили, с чем или с кем мне предстоит работать, я согласился без раздумий… – Они ничего вам не объяснили заранее? – удивилась Чарли. – Ничего, – Джаред покачал головой. – Я получил от них приглашение, завизированное моим научным руководителем, профессором Бивером, по почте – и это все. В назначенный день я явился в центр. Конечно, сотрудники национальной безопасности проверили мою кандидатуру до этого, но все равно заполнение всевозможных анкет и подписывание бумаг о неразглашении заняло не менее двух часов. Потом мне выдали бейдж с надписью «ограниченный доступ», выделили сопровождающего, и я, пройдя тридцать три коридора и пятьдесят поворотов, – в этом месте рассказа Джаред снова улыбнулся, – наконец, увидел его…***
И тут Чарли действительно увидела его: в кабинет энергичной походкой вошел мужчина – почти такой же высокий, как Джаред, статный, по виду немного старше Джареда. И, конечно, Чарли сразу его узнала – это был Дженсен Эклз. Он сразу направился к креслу Джареда, и Чарли какое-то время не могла для себя решить, чем ей приятнее любоваться – красивым лицом Дженсена или засиявшими от всепоглощающего счастья глазами Джареда. Да что Чарли! Даже дрон замигал датчиками, меняя режим записи и включая еще одну камеру. Определившись с режимом, дрон плавно закачался в воздухе, видимо, подбирая наиболее выгодный ракурс для съемки. Пока Чарли сидела с открытым ртом, а дрон определялся, Дженсен приблизился к Джареду, наклонился, поцеловал его в губы, пристроился на подлокотник его кресла и мягко улыбнулся: – Привет, дорогой, я ничего не пропустил? Джаред не ответил, он продолжал улыбаться ямочками на щеках и не отрывая восторженного взгляда от вошедшего. В эту секунду Чарли показалось, что время остановилось. Эти двое, они… как бы это сказать? Они в это мгновение выпали из вселенной. Или вселенная замкнулась вокруг этих двоих. Обычно такое явление называют банально – «любовь». Чарли бы назвала это растворением друг в друге. Лишь на секунду. И Эклз тут же повернулся к Чарли, улыбнулся приветливо: – Здравствуйте, я Дженсен Эклз. А вы Чарли Брэдбери? Приятно познакомиться. Простите за опоздание, задержался с учениками. Чарли поспешно протянула руку через стол. Рукопожатие Дженсена было чуть более твердым, чем у Джареда, но тоже вполне бережным. И еще он задержал ладонь Чарли в своей чуть дольше, чем Джаред – Чарли это заметила. – Взаимно, – кивнула она в ответ. – Думаю, вы меня узнали. Еще бы она его не узнала! Дженсен Эклз – супруг Джареда Падалеки и первый из официально зарегистрированных падафоников во всей вселенной. Легендарная личность! И да, еще Чарли поняла, что по поводу «ничего не пропустил» – это шутка. Дженсен не может пропустить ничего, что связано с Джаредом – по определению. Настоящий, живой падафоник – с ума сойти можно! Пока Чарли пыталась справиться с эмоциями и, как и подобает профессионалу, продолжить интервью, Дженсен изучал ее. Смотрел внимательно, немного прищурив красивые глаза, будто сканировал. Чарли поняла это не сразу, но когда догадалась, вспыхнула. Дженсен улыбнулся: – Не напрягайтесь, Чарли, я не буду внедряться в те части вашего сознания, куда не следует, я обещаю. К тому же, пытаться не думать – невозможно, вы сами это прекрасно знаете, это процесс бесполезный и слишком энергозатратный. Просто расслабьтесь, ладно? – Я постараюсь, – Чарли улыбнулась натянуто. Джаред повернулся к Дженсену: – Что ты видишь? Дженсен снова прищурился: – У нее есть дар. Она, безусловно, станет писателем… – Я стану писателем? – Чарли удивленно хлопала ресницами. – То есть, вы все-таки способны видеть будущее? – Нет-нет, – улыбнулся Дженсен, – слава богам, я не наделен еще и этими способностями, но… кое-что я все же умею. Ну-ка… – Дженсен переместился с подлокотника Джареда, пересел в соседнее кресло, устроился удобнее, поддернул рукава пиджака выше, поставил локти на стол и протянул руки ладонями кверху: – вы позволите? Она позволит. Наверняка такой мощный падафоник, как Дженсен Эклз, сможет прочитать ее и так, сопротивляться его способностям бесполезно. Но и Чарли Брэдбери не трусиха – если Эклз бросает ей вызов, Чарли его примет – пусть читает! Чарли тоже села удобнее, подавшись корпусом немного вперед, и протянула руки Дженсену.***
Некоторое время Дженсен молчал, потом посмотрел Чарли прямо в глаза: – Ваше настоящее имя Фелиция Дэй, но вы намерены скрывать его до конца своих дней, поэтому разглашать его мы не будем, насчет этого можете не переживать. У вас есть младший брат по имени Райан, которого вы сильно любите. Еще вы любите комиксы, компьютерные игры и фантастику – отсюда, собственно, и ваш псевдоним. Родители… ладно, о них вы говорить не хотите, поэтому делать этого мы не будем... Вы пишите с семи лет и пишите очень хорошо, школьные учителя прочили вам писательскую карьеру, но вы пошли в журналистику, потому что хотели бесплатно путешествовать. У вас хорошо развитое воображение, что для писателя, безусловно, отлично, а вот для журналиста не очень хорошо, поэтому вы, как мне кажется, попутешествуете достаточно, чтобы набраться жизненного опыта и впечатлений, но все же, в конце концов, станете писателем... Так, что еще… вы не рыжая. – Стоп-стоп! – Чарли выдернула ладони из рук Дженсена. – Боже, это же ужасно! – Что именно? – улыбался Дженсен. – Как… – Чарли повернулась к Джареду, – как можно жить с человеком, который знает о тебе все? Абсолютно все! Чарли не сердилась, но была поражена. Джаред тоже улыбался: – Поначалу было непросто, пока я не понял, что Дженсен меня любит. А любить – значит принимать человека таким, какой он есть, даже с его потайной стороной. – Рассказать о вас что-нибудь еще? – улыбался Дженсен. – Нет, спасибо, с меня на сегодня достаточно, – Чарли потрогала собственные щеки, которые пылали. – Я боюсь предположить, что вы там еще могли разглядеть, но просто не успели нам рассказать. Ужас какой-то… – Нет, не беспокойтесь, я вижу также и то, что вы сильный, трудолюбивый и бесконечно светлый человек. И еще… можно еще на одну секунду, я обещаю… – Дженсен снова протянул руки. И Чарли не смогла ему воспротивиться, позволила ему взять ее ладони в свои. Дженсен задумался на секунду, оглянулся на Джареда: – Ты уверен? – Джаред кивнул. Дженсен повернул лицо к Чарли, снова посмотрел ей прямо в глаза. – Тогда я запускаю…Глава 1
Про мутантов было известно давно – спецслужбы не смогли бы скрывать этот факт вечно. Уже не были секретом, например, люди с рентгеновским зрением, или люди, которые, подобно летучим мышам, слышат ультразвук, но слухи о мутантах, что могли быть смертельно опасны, до сих пор оставались только слухами. Сотрудники служб, призванных заботиться о безопасности граждан, лишь отделывались общими фразами, что такие индивидуумы заблаговременно выявляются и изолируются от общества, их исследуют, чтобы понять механизм их мутации и избежать угрозы с их стороны для обычных граждан. Один из таких центров, где содержались и изучались мутанты-изгои, находился не слишком далеко от университета, где учился Джаред. Конечно, Джей волновался, но это не был страх. Скорее, этот трепет и нетерпение можно было назвать азартом – как у гончей перед охотой, когда до мелкой дрожи напряжены все мускулы, когда все чувства обострены и мозг работает в усиленном режиме. Прикоснуться к чему-то такому, доселе не изученному и не объяснимому – это же охуеть можно! Джей тоже, как тот охотничий пес, почти скулил, когда ему подсовывали на подпись очередной документ о неразглашении или очередную бессмысленную анкету для заполнения. Надо ли объяснять, что читал он эти бумажки не слишком внимательно? Инструктаж по технике безопасности при работе с опасными объектами он вообще почти не слушал. Ему не терпится начать, а тут лезут с глупостями какими-то! Наконец, эта двухчасовая пытка закончилась. Джареду выдали бейдж с надписью «ограниченный доступ», выделили охранника, который будет сопровождать его в лабораторию первые несколько раз, чтобы он не заблудился в переплетении коридоров исследовательского комплекса, и Джей, прихватив с собой только блокнот и карандаш, засеменил за парнем в форме, приноравливаясь к его шагам – парень был не слишком крупным и предельно молчаливым. В общем, когда Джареда довели до лаборатории, он уже почти одурел от сжигающего его нетерпения и мелькания одинаковых стерильно-белых стен коридоров и лифтов. И вот, наконец, пришли.***
Одно из свойств молодости – это то, что любопытство всегда берет верх над осторожностью. Всегда. Ребенку интересно, что будет, если прыгнуть с разбега с лужу, когда на тебе новый костюм – рассердится ли мама и как оценит твой героический поступок соседская девочка. И прыгает. Подростку интересно, что будет, если надерзить учителю – что сделают после этого родители и как воспримут это одноклассники, и дерзит. Юноше интересно, провалится ли крыша гаража, если на нее сигануть с крыши дома и сломается ли при этом нога, и с разбегу летит вниз. Девушке интересно, каково это побывать замужем, и она бесстрашно говорит «да» первому встречному. Джареду было интересно совсем другое, поэтому он вполуха слушал очередное «не приближаться», «не прислоняться», «не доверять» и «уровень опасности номер один». Ему было интересно, во-первых, почему он? Джаред вообще-то не специализируется на телепатии, Джаред изучает сновидения. А, во-вторых, ему было интересно, как этот парень, на вид совершенно обычный, без рогов, копыт и прочей бесовской атрибутики, может быть настолько опасен, как Джереда пытались убедить. Ну просто исчадие ада какое-то! Да, он плечист и почти так же высок, как и сам Джаред, тело у него довольно спортивное, и у него злой взгляд, но в целом – парень как парень. Ну ладно, не совсем обычный парень, красивый, Джаред не пропустил бы такого на какой-нибудь вечеринке, обязательно обратил бы на него внимание. И взгляд у него не злой, а скорее настороженный и недоверчивый. А как бы сам Джаред смотрел, если бы его самого посадили за многослойное пуленепробиваемое стекло и никуда не выпускали, а? Излучал бы добро и позитив? Если бы следили ежесекундно и не давали уединиться даже в душевой и туалете, потому что такое уединение противоречит инструкциям службы безопасности. Да еще и ставили бы над ним эксперименты, не спрашивая его согласия. Кто бы в такой ситуации продолжал оставался доброжелательным и приветливым? Черт, да как тут вообще обстоят дела с правами человека? Джаред очень хотел бы задать этот вопрос, но не сегодня, не в первый день. Сегодня в нем включился ученый, и любопытство этого внутреннего ученого еще не было удовлетворено. А еще Джаред все-таки слушал своего координатора, хотя и не очень внимательно. Надо быть осторожным, потому что, как пояснили ему, «уже были жертвы». Видимо, в этом причина того, что парня изолировали от общества. Правда, тут же уточнили, что вина этого парня не доказана, но… Вина не доказана, но его не выпускают. Не доказана, но он лишен всех прав и свобод гражданина. Это в двадцать втором веке-то! Как вообще такое возможно? Джаред обязательно поднимет вопрос о правах человека, но потом, потому что сейчас, если он откроет рот, его, как он понимал, просто вышибут вон. А как же тогда исследования? Как же любопытство, которое будет сжигать его до самой гробовой доски? А как же чудом выпавший ему шанс поработать в исследовательском центре НАСА – он никогда не простит себе, если просрет его! Что ж, свой второй вопрос он оставит на потом, но не задать первый просто не может. – Почему я? – спросил Джаред прямо. – Потому что наяву он полностью контролирует свой мозг. И контролирует очень хорошо, ни одно из испробованных воздействий пока что не смогло ослабить этот контроль… – Ни одно воздействие? – Джаред представил какие-нибудь ужасные бесчеловечные пытки и у него волосы зашевелились на голове. Координатор же безэмоционально продолжал рассказывать дальше: – Ни одно. С отчетами об экспериментах вы сможете ознакомиться в его личном деле, я оставлю вам бумаги в этой комнате, у вас будет еще время на их изучение. Я думаю, напоминать об их секретности нет необходимости? Наши ученые подумали, что, возможно, когда он спит, все может быть совершенно иначе, а в этом как раз может помочь специалист вроде вас. По крайней мере, до этого времени нам еще ни разу не удалось проникнуть в его сознание, если Джей Ту сам не позволял этого, конечно, а ваши разработки… – Джей Ту? – Джаред вскинул брови удивленно. Его самого в семье называли J2. В том смысле, что его старший брат, Джефф Падалецкий, был Джей Ван. А Джей Ту – это уже он, Джаред Падалецкий, второй Джей в семье. – Да, – координатор кивнул, – это его кодовое имя. Вы тоже можете его так называть. – А как его зовут на самом деле? Координатор кивнул на бумаги: – Дженсен. Но вам это вряд ли пригодится. – Почему? – не понял Джаред. – Потому что он давно уже ни с кем не идет на контакт. В смысле, нормально. – Когда я могу приступать? – Да хоть прямо сейчас, – координатор пожал плечами равнодушно. – Эмм… разве что вечером. Я должен буду привезти сюда свой прототип. – Прототип? – Ну, прибор, над которым я работаю. Я называю его сомнофон, ну… пока нет официального названия, – скромно добавил Джаред. – Хорошо, привозите все, что может быть полезно. Сразу после проверки службы безопасности, можете подключать свой прибор. Кстати, то же самое с тем, что вы планируете выносить отсюда – все должно делаться только с согласия сотрудников службы безопасности, надеюсь, это понятно. – Да, – Джей кивнул, – я понял. – Хорошо. Наш сотрудник проводит вас к выходу. Джей Ту все это время наблюдал за происходящим из-за стекла молча и не выражая никаких эмоций. Джаред даже подумал, живой ли он – уж слишком правильным и неподвижным было его лицо, как с плаката «А ты уже установил в своем доме рециркулятор воды?»***
Запрещено то, запрещено се… Запретов в такого рода заведениях больше, чем того, что разрешено, но… давно замечено, что ночь снимает часть из них и ослабляет контроль. Вот и охранник, что циркулировал туда-сюда между рядами стекол, разделяющих камеру с Джей Ту и лабораторию, где находился на дежурстве Джаред, разговорился. А действительно, чем еще заниматься, когда до рассвета еще несколько часов и начальства рядом нет? Охранник знал не много, но все же наблюдения посторонних людей как раз таки могут дать какую-то зацепку – Джаред, как молодой ученый, старался об этом не забывать. Свидетельства очевидцев, так сказать. – А для чего вода между стеклами? – спрашивал Джей. – Разве она может препятствовать движению мысли? – Не могу знать, – отвечал охранник. – Я раньше дежурил в другом корпусе. Да и этот объект перевели в эту лабораторию недавно. Я слышал, он пробовал из предыдущей убежать. – Убежать? – Джаред удивленно поднял брови. – Как отсюда можно убежать? Джей вспоминал, как они добирались сюда по многочисленным коридорам с несколькими электронными дверями и постоянно попадающимися по пути сотрудниками. Ну реально, какой идиот вообще может попробовать выйти отсюда незамеченным? Это просто бессмысленно! Охранник тоже скептически скривился: – Я в это не верю, но слух ходил. Здесь стены крепче, вот его сюда и перевели. И приставили охрану – для надежности. Крепкие стены и круглосуточная охрана? Да, серьезный парень этот Джей Ту.***
– Кажется, он не собирается спать, – вздыхал Джаред, ерзая от нетерпения. – Может, выспался накануне? – охранник пожимал плечами. – Не в мою смену, в смысле. Иногда он может проспать почти сутки. А чем еще тут заниматься? Спать, есть, читать. И да, заниматься спортом ему разрешено. И все. – На улицу его не выводят? – Нет, при уровне опасности номер один это запрещено. – А телевидение, интернет? – Что вы! – охранник покачал головой. – Это все под жестким запретом. – Когда-то ему это разрешали, – Джаред листал личное дело Джей Ту. – Здесь сказано, что он даже школу закончил, обучаясь дистанционно через сеть и образовательный канал стереовидения. С отличием закончил, между прочим. – Возможно, раньше разрешали, но не сейчас. – Почему? – Значит, так надо. – Я не вижу в его деле ни одного упоминания о причине такого запрета. Охранник вдруг набычился, глянул исподлобья: – Если запретили, значит, были или есть основания, а мы с вами обязаны подчиняться инструкциям и… – Не сердитесь, пожалуйста, – Джей улыбнулся как можно обворожительней. – Надо, значит, надо, я же не спорю, мне просто хочется знать обо всем подробнее. Так нужно для исследований, понимаете? Я тут новичок и не привык еще к таким строгостям. А вы… э-эм… – Алекс, – представился охранник, отсалютовав рукой сквозь стекло, – Александр Калверт. – Приятно познакомиться. Я Джаред. Так вот, вы, Александр, если что, подсказывайте мне, хорошо? – Хорошо, – смягчился Алекс. – Как вы думаете, он сейчас меня не слышит? – Микрофон выключен? Джаред покосился на датчики: – Выключен. – Тогда не слышит. Я едва вас слышу, а через два стекла, да еще и со слоем воды, это невозможно. – Но… – Джей старался осторожно подобрать слова, – предполагают, что Джей Ту может нас слышать… ну... не ушами. – Да, есть такое предположение. Но как понять, правда это или нет? Они оба посмотрели на Джей Ту. Тот, в чепце из проводов на голове, мирно читал потрепанную книженцию из местной библиотеки. – А в твой мозг, Александр, он никогда… ну, не проникал? – Нет, – Алекс покосился на Джей Ту с опаской, – мне кажется, что нет. Я ничего такого не ощущал. – А другие парни? – О других мне знать не положено… Что за!.. Джей Ту за стеклом все так же молча закрыл книгу, сдернул с головы конструкцию из проводов, швырнул ее на металлический пол, и, удобно устроившись на своей кровати, закрыл глаза. – Черт! – Джей поклацал переключателями сомнофона, хотя это и было теперь бесполезно. Повернулся к Алексу: – Что-нибудь предпринять можно? Александр показал пальцем на панель. Джаред нажал кнопку, чтобы парень за стеклом мог его слышать: – Эмм.. Джей Ту, наденьте, пожалуйста, датчики. Джей Ту, не открывая глаз, поднял вверх руку и сложил фигуру с прямым средним пальцем. Джаред вздохнул и разочарованно развел длинными руками. Алекс пожал плечами и улыбнулся: – Значит, пока предпринять ничего нельзя. Входить к объекту без старшего смены строжайше запрещено. Можете ложиться спать или езжайте домой, до утра уже ничего не произойдет. – Ясно, – Джей выключил сомнофон. – Минус одна ночь на исследование. – Одна из многих, – улыбался Алекс.***
И, скорее всего, Алекс совершенно прав: Джаред все больше углублялся в изучение личного дела Джей Ту и начинал понимать, что исследования будут проходить очень и очень сложно. Дженсен Росс Эклз, так его зовут. Точнее, звали – в той, прошлой жизни. Дженсен не прост, совсем не прост, крепкий орешек, помогать Джею в исследованиях он точно не будет. По крайней мере, никогда раньше он никому из ученых не помогал, Джей Ту – это всегда ярое сопротивление, всегда протест, от пассивной молчанки, которая могла длиться месяцами, до неприкрытой агрессии в виде плевков в стекло или нападения на лаборантов и охрану. Так что вчерашний «fuck» из среднего пальца и сброшенные с головы датчики – это еще цветочки. Ну что ж, Джаред терпелив и упрям. А если ему интересно, терпелив, упрям и настойчив вдвойне, а Джей Ту ему точно интересен, можно даже не сомневаться.