Ученик мракоборца

Одна тысяча восемьсот второй год был одинаково тяжелым как для магов, так и для маглов. Урожай гнил в полях, скотина дохла, зарабатывать на хлеб становилось все труднее, а драконью оспу, в отличие от натуральной, еще не лечили. Выпускник английской волшебной школы Гарри Джеймс Поттер смотрел через стрельчатое окно на качающиеся верхушки деревьев Запретного леса, стараясь как можно лучше запомнить открывшуюся картину — знал, что теперь не скоро вернется в Хогвартс. За стенами школы ждала суровая нелегкая жизнь. Юный волшебник был последним потомком обедневшего, разорившегося рода. Судьба обошлась с Гарри жестоко: обоих родителей он лишился еще в раннем детстве — до одиннадцати лет его растила тетка. Тетин муж был магловским фермером. Именно он и принял Гарри в семью — свободные руки в хозяйстве никогда не были лишними, и в этом Гарри очень повезло: в сиротском доме он мог легко умереть от голода. Родители не оставили ему никакого наследства, и поэтому тетя с дядей очень удивились, когда за племянником, который пас свиней на ферме, в один день явилась незнакомая, хорошо одетая женщина, чтобы забрать его в какую-то неизвестную богатую школу, о которой они никогда не слышали. В Хогвартсе на Защите от Темных искусств Гарри с первого курса начал делать значительные успехи, и уже через четыре года его взялся обучать сам Альбус Дамблдор... — Должен признаться, что твои успехи в борьбе с темной магией меня весьма радуют. Директор любил беседовать со своим учеником, гуляя по пустым галереям замка. — Но, к сожалению, уметь сражаться с опасностью и быть признанным Мастером — в наше время разные вещи. У тебя есть прекрасные задатки мракоборца. Но прежде, чем ты обретешь репутацию и влияние, тебя ожидают годы лишений. В иной раз тебе придется работать не за мешок галлеонов, а за кусок хлеба. Дамблдор заглянул в бледное, полное решимости лицо Гарри. За свою долгую жизнь старый волшебник встречал не так много юных магов, на чье обучение он соглашался тратить время. Судьба большинства студентов после окончания Хогвартса не беспокоила великого магистра. Однако с Гарри Поттером все было иначе. Возможно, мальчик и в самом деле был хорош, а возможно, все дело было в старости — угасающий Дамблдор привязался к способному юноше, в котором иногда видел самого себя. — За годы, проведенные здесь, ты многому научился, но твое обучение не должно окончиться после школы. Разумеется, как и другие выпускники, ты можешь отправиться в министерство на биржу и лет через пять получить место в какой-нибудь мелкой конторе… Но, признаться откровенно, я хотел бы для тебя другого. Гарри почтительно склонил голову перед учителем. — Боюсь, другого выхода и нет, сэр. Родители не оставили мне ни гроша, а для хорошей уважаемой работы нужны место в обществе и связи. Если я и смогу добиться успеха в жизни, то лишь путешествуя и зарабатывая славу победами над злом — как в свое время это делали вы. — О, мой мальчик, если бы ты знал, как тернист и опасен в иной раз был мой путь… Я потерял слишком многое, чтобы стать тем, кем стал. Потому и не желаю тебе той же участи. Обрести нужные опыт и знания можно и по-другому. Еще пару месяцев назад я написал письмо одному знакомому Мастеру по Темной магии и спросил, не желает ли он взять на работу ассистента... — Разве министерские авроры берут ассистентов? — Нет, Гарри, аврорами магической британской гвардии становятся только после академии... — Но, сэр, я не смогу оплатить обучение в ней! — Для начала выслушай меня, пожалуйста, — магистр поднял палец, приказывая Гарри замолчать, — я не сказал, что твоим наставником станет министерский аврор. Тот специалист, к которому я обратился, уже много лет занимается исключительно частной практикой, но его методы порой эффективнее, чем у министерских служащих. В среде мракоборцев он известен как «Охотник». Услышав это, Гарри задохнулся. — Вы хотите сказать, что меня согласился обучать сам Северус Снейп? — Хм, «согласился» — сильно сказано. Мистер Снейп — человек весьма и весьма своеобразный, с ним нелегко договориться о чем бы то ни было. За несколько месяцев я смог уговорить его лишь о встрече, чтобы он мог оценить твои способности. Кто знает — вдруг ты сумеешь поразить его, и он позволит тебе у него учиться. Старик вздохнул и ласково похлопал Гарри по плечу. — Из всех моих учеников, которых я когда-либо учил и воспитывал, ни о ком я не беспокоился так сильно, как о тебе, мой мальчик. Я уже стар, и в моей жизни осталось не так много вещей, которые меня тревожат. Устройство твоей судьбы, твоей жизни — последнее серьезное дело, которое я должен выполнить прежде, чем уйду на покой. Ибо теперь ты — преемник моих знаний и опыта; тебе продолжать мое дело и разгонять тьму там, где просят о свете. Великий магистр взглянул на Гарри ясными, слегка влажными глазами, и тот, поддавшись неожиданному горячему порыву, схватил и крепко сжал сухую руку учителя в своих руках. Для обоих грядущее расставание было тяжелым. — Как бы я ни хотел оставить тебя здесь, рядом со мной, это в любом случае невозможно, — Дамблдор положил руку Гарри на голову и, прикрыв глаза, прижался своим лбом к его лбу, — тебя ждет жизнь — сложная и прекрасная, пришла твоя очередь познать ее. Пообещай мне, Гарри, пообещай, что понесешь в этот мир не только свое умение, но и идеи, которыми я делился с тобой и которым я учил тебя на протяжении лет. Гарри сглотнул непрошеные слезы и кивнул. — Обещаю, сэр, — прошептал он, — обещаю, что не подведу вас. — Верю, мой мальчик, охотно верю. Иди и ничего не бойся. И помни: самая могущественная сила, которая движет людьми — это любовь. Если однажды тебе посчастливится ее обрести, не меняй ее на славу, принципы или убеждения. Это все, что я хотел сказать тебе. Едва ощутимо поцеловав юношу в лоб на прощание, Дамблдор отпустил Гарри. За окнами Хогвартса начиналось лето, но его тепло больше не предназначалось великому магистру. Старик поднялся в свою башню и, затворив за собой дверь, почувствовал ужасную усталость. За долгие годы, проведенные в Хогвартсе, Дамблдор лично воспитал нескольких выдающихся, вошедших в историю волшебников. Он знал, что времена, когда он самостоятельно кого-то учил, отдавая все свои силы и чувства, навсегда канули в лету. Гарри Поттер был его последним и самым любимым учеником. * * * Лондон встретил Гарри облачной дымкой и сыростью комнат дешевого отеля. Он должен был провести в столице всего пару дней, чтобы уладить кое-какие дела и купить на последние деньги новый костюм и взрослую приличную мантию — до этого момента иной одежды, кроме школьной формы, у него не было. С тех пор как зверства инквизиции канули в лету, маги потихоньку начали осваивать Лондон и строить свои дома по соседству с такими же соседями-магами. Спустя какое-то время в городе появилась целая улица, на которой жили лекари, волшебники-ремесленники и волшебники-торговцы. Улица была узкая и неровная, терялась в магловских кварталах, поэтому обитатели так ее и прозвали — “Косой переулок”. Все, что Гарри когда-либо приходилось покупать в своей жизни, он покупал именно здесь. В первое утро, в которое Гарри проснулся свободным взрослым человеком, он сразу же написал письмо на имя С. Снейпа и отправил его с гостиничной совой. Затем отправился в Косой переулок через неприметный деревянный трактир “Котел”. Хозяин заведения явно не заботился о состоянии здания: с каждым годом черепица разъезжалась все больше, открывая взору посетителей зияющие на крыше щели, через которые в кабак заползали дождь, снег и сырость. Именно за этот упаднический вид завсегдатаи и прозвали “Котел” “дырявым”. Так и говорили: “Дырявый котел”. В шумной суете Лондона, в мельтешении людей на мостовых, в громких окриках кучеров и торговцев монументальный величественный Хогвартс с его мудрым директором казались Гарри далеким воспоминанием из прошлой жизни. Вокруг него все кипело и плавилось, холодный утренний туман над Темзой был подобен пару, выпускаемому ноздрями разгоряченных лошадей. Привыкнуть к этому хаосу у Гарри не было времени: по предварительной договоренности мракоборец ждал его уже через день в своем доме на другом конце страны. В суконной мастерской Гарри приобрел пару новых сорочек, длинные брюки, шелковый жилет и шерстяную мантию. Ей на смену он взял недлинный фрак — на случай, если в ближайшие годы ему придется много путешествовать. По расчетам белье должно было прослужить еще какое-то время, а без головного убора можно было обойтись — даже вышедшая из моды треуголка была ему не по карману. К вечеру в гостинице его ожидало ответное письмо. Мистер Снейп подтверждал свою готовность встретиться с Гарри. * * * Дождливым утром двенадцатого июня Гарри распечатал посылку с порталом в графство Чешир и, крепко сжав ручку саквояжа, вытащил из ящичка старую ржавую подкову. Как только стрелка часов приблизилась к цифре “восемь”, пространство закружилось вокруг Гарри, а через секунду его ноги больно ударились о брусчатку маленькой улочки Честерса. Огромный бурлящий Лондон остался на юге в трехстах шестидесяти милях отсюда. Гарри добрался до главной площади и сел в двуколку, которая должна была доставить его до места назначения. Мистер Снейп отказался сообщать в письме точные координаты аппарации или открывать каминный доступ непосредственно в свой дом. Судя по всему, гости были не частым явлением в его жизни, и не было никакой нужды обеспечивать связь с внешним миром. С приходом девятнадцатого столетия жизнь стала разительно меняться и во все ее сферы, как лукотрусы в леса, начали внедряться деловые люди; герои уходили в прошлое, а им на смену приходили дельцы и знатоки своего дела. Маги заражались магловскими влияниями и перенимали их изменения в обществе. В текучем неспешном мире волшебников вдруг стало модным повсеместно заниматься наукой и что-то изобретать. Маги, всегда превосходившие маглов в быту и возможностях, вдруг заметили, что достижения маглов и волшебников начали постепенно выравниваться. Это было совершенно ошеломляюще: веками считалось, что маглы никогда не смогут быстро передвигаться по земле из места в место, создавать вещи с той же легкостью, что и волшебники, и не умирать от простых болезней в раннем возрасте. Но вопреки своей природной ущербности маглы принялись изобретать рельсовые дороги, станки и мануфактуры, а еще делали чудовищные, но иногда удачные хирургические операции и побеждали эпидемии без волшебства. На волне этой эпохи в магическом обществе тоже появились практикующие ученые и авантюристы, занятые поиском новых открытий в области магии. Таким искателем и слыл вышеупомянутый Северус Снейп. По скудным сведениям из его биографии в молодости он учился в Лондоне на зельевара. Но интерес к природе темных материй с годами сделал его знатоком злых существ и проклятий. За несколько лет истории о громких делах и успехах Снейпа расползлись по соседним графствам, а затем и по всей Англии. Крестьяне и ремесленники, дельцы и аристократы обращались к нему за помощью, когда сталкивались с загадочной, неизвестной ранее напастью, а министерские авроры и служители церкви были бессильны чем-либо помочь. Набожные маглы считали мракоборца экзорцистом и одновременно пособником дьявола; завистливые волшебники распускали слухи, что Северус Снейп сам с юных лет по горло погряз в темной магии и оттого так успешно ее укрощает. За нюх на темные искусства современники прозвали мистера Снейпа “Охотником”; со временем он превратил свое увлечение в искусство и, благодаря исследованиям в области артефакторики и проклятий, был куда успешнее профессионалов того периода. Как бывает в подобных случаях, эксцентричная личность мракоборца начала обрастать различными легендами: одни говорили, что Снейп был вампиром, другие — что у него тайный сговор с римской католической церковью; что он родился в Японии и воспитывался местными темными волшебниками; что его сын, которого он растит в одиночку, на самом деле тайный наследник английского престола, а сам Снейп — никто иной, как любовник уэльской принцессы Каролины, которая, как известно, была несчастлива в браке со своим мужем Георгом. Как бы то ни было на самом деле, о настоящей жизни Северуса Снейпа было известно немного: ученый старательно ограждал личное пространство от любопытных соседей и все свободное время посвящал работе. По размытым грязным дорогам Гарри ехал долго. По обеим сторонам проплывали зеленые поля и фермы, тихие деревни и рощи. После полудня местность стала более лесистой: очевидно, ближайшие города находились в отдалении, а крестьяне массово не селились здесь из-за глинистой, слишком сырой почвы. Несколько часов Гарри с кучером тряслись на козлах, не повстречав на дороге ни одного встречного экипажа. На мгновение Гарри даже испугался, что мистер Снейп живет один в лесной глуши, но его опасения оказались необоснованными: вскоре деревья расступились, и на холме обнаружилось маленькое поселение. Старую церковь окружали несколько низких каменных домов, а внизу на равнине простирались распаханные поля небольших одиноких ферм. Кучер подстегнул лошадей, и повозка благополучно миновала деревню. — Скоро прибудем, — безразлично сообщил он и махнул рукой в сторону рощи, — впереди — Стэмпхолл.* Странное название резануло ухо, и Гарри устремил взгляд в указанном направлении. Лишь спустя некоторое время под сенью высоких лип он разглядел темный старый дом. Они подъехали ближе. Жилище таинственного мракоборца на первый взгляд совершенно не впечатляло: в прежние времена это практичное двухэтажное здание несомненно строил человек зажиточный и не на последние деньги — крепкие стены из кирпича и добротного бруса на протяжении долгих лет медленно врастали в почву, а маленькие окна с глухими ставнями слепо смотрели на дорогу. Сад казался неухоженным и заброшенным, но при ближайшем рассмотрении Гарри обнаружил в нем кривые грядки с какими-то травами и старые теплицы с мутными от грязи стеклами. Назвать Стэмпхолл коттеджем было сложно, но и на родовое поместье он явно не тянул. Гарри спрыгнул с подножки повозки и забрал у кучера свой саквояж. Как только двуколка исчезла за деревьями и удаляющийся стук копыт окончательно стих, юноша оказался перед домом совершенно один. Вокруг не было ни души. Немного постояв на дороге, Гарри робко направился к двери. Вдруг из теплицы ему навстречу выбежал темноволосый востроносый мальчишка лет семи; его черные живые глаза с любопытством остановились на лице Гарри, а сам он в нерешительности замер при виде незнакомца. — Привет, — дружелюбно позвал его Гарри, не желая испугать. — Мистер Северус Снейп живет в этом доме? Застыв на мгновение, мальчишка ойкнул и убежал в дом, оставив дверь нараспашку открытой. С минуту подумав, Гарри зашел следом. Пройдя по темному коридору, он оказался в просторной, просто обставленной гостиной; несмотря на летний день в камине пылал огонь, а дым глухо ревел в трубе. Мальчика нигде не было видно. Гарри поставил саквояж на потемневший от времени дубовый пол и осторожно присел в кресло у камина. Впрочем долго сидеть в нем ему не пришлось: из соседней комнаты раздались шаги, и Гарри поспешно вскочил на ноги. На пороге гостиной появился хозяин. Казалось, что Северус Снейп (а это несомненно был он) являлся живым продолжением своего мрачного неприветливого дома. Худой, длинноносый, темноглазый, он напоминал хищного грифа. Бледное желтое лицо с резкими чертами в тусклом дневном свете выглядело особенно хмурым. Одежду мистера Снейпа назвать аристократической было трудно: вместо фрака или мантии на его плечи был накинут поношенный расстегнутый сюртук, как у фермера; на ногах он носил высокие сапоги, а ворот белой рубашки был неряшливо расстегнут. Наиболее яркое впечатление производили, конечно, его волосы: они были длинные и мистер Снейп по старой английской моде собирал их в хвост, перевязывая атласной лентой; но те целыми прядями выбивались из прически и неопрятно падали на лицо. Несколько мгновений мракоборец смотрел на гостя молча. Под этим холодным строгим взглядом Гарри моментально оробел. Не зная, как начать разговор, он сбивчиво произнес: — Добрый день, сэр, я… — Поттер, — тут же оборвал его мистер Снейп, уверившись, что перед ним никто иной, как написавший ему ранее Гарри, — я ждал вас несколькими часами ранее, отложив начало одного эксперимента. Но вы опоздали, и теперь я занят. Все вопросы мы обсудим позже за ужином, а пока Оскар покажет вам вашу комнату. Оскар! Из-за двери неуверенно вышел мальчик и посмотрел на мистера Снейпа. — Проводи мистера Поттера в его комнату. Не сказав больше ни слова, хозяин дома развернулся и вышел. Оскар так же молча засеменил из гостиной, потупив взгляд, и Гарри ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Они вновь вышли на улицу из главных дверей и, обойдя дом, зашли с черного хода. Оскар провел Гарри через кухню, затем мимо комнат прислуги, которые в данный момент были заперты и очевидно пусты, и отворил дверь в небольшую относительно уютную спальню. Мебель здесь была такой же старой, но вполне приличной. У стены стояла узкая спартанская кровать без балдахина, у окна — тяжелый письменный стол. Два маленьких окна выходили на заднюю часть сада и примыкающую рощу. В целом было неплохо. Не получив от гостя никаких распоряжений, мальчик без единого слова скрылся за дверью. Гарри запоздало понял, что Оскар — это родной сын мистера Снейпа. Пасмурный день клонился к вечеру. Несмотря на холодный неучтивый прием Гарри не чувствовал себя расстроенным: профессор Дамблдор предупреждал, что у мистера Снейпа специфический характер. Тем более, его пребывание здесь было не светским визитом, а попыткой найти работу — то, что мистер Снейп сразу выделил для Гарри комнату, показалось хорошим знаком: возможно, он в самом деле планировал взять ассистента. Гарри волновался. О возможностях этого человека ходили легенды, и мистер Снейп считался сильным и талантливым волшебником. Гарри хотелось проявить себя с лучшей стороны и заслужить его расположение. Юноша достал из рукава палочку из остролиста и решил, что за ужином он будет разговаривать так, чтобы произвести на мистера Снейпа хорошее впечатление. Чтобы убить время, Гарри принялся раскладывать вещи и обустраиваться в комнате. Вещей было немного: переложив скромные пожитки из саквояжа в шкаф, он разжег камин и сел на стул в ожидании ужина. Минуты тянулись, как капли смолы. Положив подбородок на спинку стула, Гарри просидел в таком положении около часа, после чего заскучал. Ему вспомнились школьные друзья и любимый старый учитель, родные древние стены Хогвартса и знакомый пейзаж перед окнами Гриффиндорской башни. Гарри загрустил. С детских лет он был сиротой и привык справляться без посторонней помощи, но теперь, оказавшись в незнакомом доме вдали от родных и знакомых, он неожиданно почувствовал себя очень одиноким. Из-за плотной пелены облаков заката не было видно, и с первыми сумерками в комнате просто стало темнее. Около восьми часов вечера в дверь постучался Оскар и позвал Гарри к ужину. Когда они вошли в гостиную, хозяин дома уже сидел за накрытым столом. На свободных поверхностях стояли толстые сальные свечи, отчего в помещении было довольно светло. — Присаживайтесь, Поттер, — мистер Снейп кивнул на свободный стул, стоящий напротив, и без дальнейший замечаний принялся за еду. Ужин был весьма скромным. На столе стоял рыбный суп, хлеб и немного козьего сыра; мистер Снейп впрочем налил себе немного бренди, но Гарри выпить не предложил, и последнему стало ясно, что за гостя его здесь не считали. Отхлебнув из стакана, хозяин откинулся на спинку стула и принял чуть более расслабленный вид. — Ну, и чем же ты занимался сегодня? Гарри растерянно замер, застигнутый вопросом врасплох, но быстро сообразил, что спрашивали не его. Оскар оторвал от тарелки свои темные блестящие глаза и посмотрел на отца. — Я заставил пеночек склевать всех бабочек в саду, чтобы их гусеницы не ели твой белокопытник, папа. А еще я взял в библиотеке книгу о похождениях Аркинтса Златоискателя. Мне очень нравится. — Хорошо, — мистер Снейп снисходительно посмотрел на сына и тут же отвел взгляд, — только читай осторожно, пожалуйста. Это книга твоего, хм, покойного крестного... Если ты закончил ужинать, можешь идти к себе, я подойду чуть позже. Просить дважды мальчишку было не нужно. Он тут же убежал наверх, и его тарелка сама собой исчезла со стола. В гостиной остались только мистер Снейп и Гарри. Некоторое время тишину нарушал только треск поленьев в камине. Затем хозяин посмотрел на Гарри в упор, будто вспомнив о неприятном неотложном деле, и без всяких отступлений произнес: — Раз уж так вышло, что вы оказались в Стэмпхолле, я бы хотел, мистер Поттер, чтобы вы запомнили несколько правил. Пока вы здесь, все ваши более менее сознательные действия, планы и отлучки из этого дома обсуждаются со мной и происходят исключительно с моего разрешения. Это раз. Далее. С завтрашнего дня вы начнете жить по распорядку, принятому в этом доме, и будете избегать причин, которые могут заставить вас его нарушить. Это два. Гарри нервно сжал вилку, крайне удивленный таким началом, но мистер Снейп похоже не считал нужным церемониться. — Третье — пожалуй, самое главное правило, заключается в том, — невозмутимо продолжал он, — что вы никогда ни под каким предлогом не заходите в мою лабораторию и в мою спальню, если я вас туда не звал. В моем доме все мои поручения, указания и рекомендации выполняются неукоснительно, что, думаю, вам и так понятно. Четвертое, — мистер Снейп разгибал длинные пальцы, — я ненавижу, когда меня отрывают от работы. Сегодняшний инцидент я согласен вам простить — на первый раз, но впредь я не потерплю этого. Вот, пожалуй, и все, что вам нужно усвоить до того, как мы начнем работу. Гарри сидел в некотором смятении от услышанного и не знал, нужно ли отвечать на это обращение. Судя по всему, ответ не требовался. — Чтобы вы понимали, Поттер, — возобновил свой монолог мистер Снейп, — я никогда не беру ассистентов и не нуждаюсь в них. С годами моим преемником станет мой сын, и я не намерен бессмысленно тратить время на безмозглых юнцов. Но вас рекомендовал лично Альбус Дамблдор... и для меня это не пустой звук. Я обещал предоставить вам испытательный срок. Магистр отзывался о вас, как о способном начинающем мракоборце — у меня будет ровно две недели, чтобы в этом убедиться. Если Дамблдор ошибся на ваш счет, то в мире не найдется ни одной достаточно веской причины, чтобы я оставил вас здесь по истечении этого срока. Надеюсь, я выразился предельно ясно. Он встал, намереваясь покинуть гостиную. — Советую вам ложиться спать пораньше, потому что мы встаем в шесть утра. Спокойной ночи, Поттер. — Спокойной ночи, сэр, — впервые за вечер подал голос Гарри и тоже встал. — Спасибо за ужин, — поблагодарил он спину Снейпа, которая в ту же секунду исчезла в проеме, и отправился к себе, слегка расстроенный, что разговора не получилось. * * * Ранним утром Гарри проснулся от тихого стука. Спросонья ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, откуда шел звук. Гарри быстро соскочил с кровати и рывком распахнул дверь. На пороге стоял Оскар, уже полностью одетый. — Папа сказал, что будет ждать вас в столовой через десять минут. — Хорошо, сейчас буду. Гарри закрыл дверь и посмотрел на часы. Было только начало седьмого. Мистер Снейп сидел за столом совершенно так же, как и накануне. Гарри поздоровался и сел на прежнее место. Завтракали молча, но как только посуда исчезла со стола, мистер Снейп вновь вспомнил о присутствии Гарри. — Итак, Поттер, — начал он, — на сегодня план следующий. До обеда у меня есть пара неотложных дел, так что ближайшие несколько часов мне будет не до вас. Скорее всего процесс затянется, и вы с Оскаром пообедаете без меня. После обеда я буду разбирать корреспонденцию — сегодня я не прошу вас присутствовать при этом, но со временем, когда вы вникнете в мои дела, ваша помощь может оказаться весьма полезной. Когда я закончу — только тогда я буду заниматься вами. До этого момента, чтобы не маяться от скуки, идите на задний двор и проредите грядки от сорняков. Если управитесь слишком быстро, можете познакомиться с библиотекой. Считайте, что сегодня у вас свободный праздный день — я позабочусь о том, чтобы на ближайшую пару недель таких больше не было. В очередной раз не интересуясь тем, что по этому поводу думал Гарри, Снейп вышел и оставил его наедине с Оскаром. У мальчика, похоже, были свои, не менее важные дела, и он выскользнул из гостиной вслед за отцом, а Гарри отправился туда, куда ему велели. Грядки у мистера Снейпа, откровенно сказать, были кошмарные. По мнению Гарри не было никакой разницы между самой грядкой и тем, что росло за ее пределами. Понять, где сорняки, а где растения, было весьма непросто. Гарри вытащил палочку и наугад стал выдергивать то, что больше всего походило на бесполезный бурьян. Когда грядки приобрели относительную однородность, было около десяти утра. Уничтожая заклинанием кучи вырванной травы, юноша усмехнулся про себя, подумав, что покупать приличный костюм было в высшей степени излишним — если бы он знал, что ему предстоят садовые работы, вопрос об одежде отпал сам собой. Свободного времени у Гарри и впрямь было много. Шатаясь вокруг Стемпхолла, он едва дотянул до обеда, а потом воспользовался разрешением посетить библиотеку. Для небольшого небогатого поместья та была на редкость хороша. Мистер Снейп собирал в основном научную литературу, но среди нее попадались волшебные сказки, магловские романы и путешествия. Гарри понял, что эти книги были либо подарены, либо приобретены специально для Оскара. Любопытство заставило его не ограничиваться библиотекой и осмотреть весь дом. Тот по большей части пустовал. В нем было много свободных нежилых комнат: мистер Снейп с сыном жили на втором этаже — их спальни располагались в восточной части. В противоположной стороне находилась библиотека и игровая Оскара. Большую часть первого этажа занимала гостиная, которая одновременно являлась столовой; остальное пространство было отведено под хозяйственные помещения. Гарри догадался, что помимо мистера Снейпа и его сына в доме живет как минимум один домашний эльф, который работает на кухне — каждый раз посуда появлялась и исчезала на столе, как в Хогвартсе — сама собой по волшебству. Это показалось Гарри странным: дом выглядел так, будто его строили маглы — он не обладал той самой волшебной атмосферой — откуда в нем было взяться эльфу? Чистокровным волшебником мистер Снейп тоже явно не был — ни один аристократический род не носил фамилию “Снейп”. В этом была какая-то загадочная несостыковка. Еще у мистера Снейпа не было жены, но это уже несильно удивляло Гарри. В те времена к смерти относились более спокойно и без лишнего трагизма — хоть волшебники и умирали в молодом возрасте не так часто, как маглы, это явление было повсеместным. Лишить Оскара матери могла и болезнь, и проклятие — именно так черная проказа унесла родителей Гарри семнадцать лет назад, оставив его сиротой. Гарри понял, что не знает о своем новом наставнике ничего, кроме слухов, но искренне понадеялся, что для этого у него будет еще достаточно времени. К трем часам дня он спустился в гостиную, чтобы своим присутствием напомнить мистеру Снейпу о себе. Но как оказалось тот сам искал Гарри. — Поттер! — раздался гневный крик из сада, и Гарри, как ужаленный, выскочил на улицу. Мистер Снейп стоял возле теплиц со сложенными на груди руками и разъяренным взглядом прожигал Гарри насквозь. — Поттер, вы что, совсем не изучали травологию? — прошипел он, указывая на прополотые утром грядки. — Почему же… изучал, — пробормотал Гарри. Признаваться в том, что травологию и зельеварение он знал в школе хуже всего, не хотелось. — Так с какого дьявола вы повыдирали весь анис, а вместо него оставили незабудки? Это вам что, клумба что ли? Гарри похолодел. Так опростоволоситься в первый же день, было совершенно некстати. — Извините, сэр. Мистер Снейп сплюнул в сторону. — Идите за мной, — бросил он Гарри и стремительным шагом куда-то направился. Они отошли немного от Стэмпхолла и перешли дорогу. За ней находилась поляна, зеленая в это время года от нежной сочной травы. Мистер Снейп снял свой сюртук и небрежно бросил его на землю, оставшись в сорочке и жилете. Из рукава он вытащил волшебную палочку. — Ну, что ж, Поттер, посмотрим, на что вы способны. Гарри молчал. — Чего застыли? — нетерпеливо проговорил Снейп. — Доставайте вашу палочку! Гарри повиновался. По примеру наставника он тоже снял мантию и вытащил палочку, опустив ее. — Итак, правила дуэли — никаких правил. Мы сразимся, чтобы я мог оценить вашу технику. Вам разрешено использовать абсолютно любые заклинания — можете попробовать искалечить меня или даже убить. На счет три начинаем — один, два, три — защищайтесь! Судя по всему, дуэльный этикет мистер Снейп презирал — он не предложил ни разойтись на сорок шагов, ни взять палочки на изготовку. Не успел Гарри об этом подумать, как в него полетело первое заклинание. Он едва не пропустил невербальный Ступефай, но все же успел выставить щит. Следом сразу же полетело Инкарцеро, от которого удалось увернуться. Мистер Снейп бил без перерыва, не оставляя Гарри ни единой возможности напасть — тому приходилось все время защищаться и уворачиваться. Заклинания обрушивались сплошным потоком, и среди них все меньше стали попадаться известные. Мистеру Снейпу похоже нравилось дразнить противника: он выдирал комья земли вместе с травой и швырял ими в Гарри, больно ударяя по голове и лицу. Из-за того, что он почти каждый раз попадал, вести дуэль на равных стало невозможно. Соперник играл грязно в буквальном смысле этого слова: земля скрипела у Гарри на зубах, а глаза приходилось зажмуривать. Гарри начал пропускать удары. Первое режущее заклинание попало в бедро. Второе — над бровью. После того, как по грязному потному лицу потекла кровь, мистер Снейп решил закончить дуэль и, повалив юношу на землю, Экспеллиармусом отобрал у него палочку. — Профессор Дамблдор готовил вас к поединкам с чистокровными барышнями? Мракоборец стоял над Гарри, усмехаясь, и крутил в руках отобранную палочку из остролиста. — Что ж, вот вам мой вердикт. Если бы я взял вас сегодня на задание, вы бы с треском провалили дело и погибли. На данный момент вы даже близко не годитесь на то, чтобы работать со мной: вы — бесполезный, нетренированный балласт, который не выстоит против серьезного противника. За все время, пока мы с вами сражались, вы ни разу так и не напали на меня. Тяжело дыша, Гарри поднялся с земли, даже не собираясь говорить что-либо в свое оправдание. Рукавом почерневшей от грязи сорочки он оттер кровь со лба. Было настолько обидно, что отпадало всякое желание что-либо доказывать Снейпу. Но тому, похоже, и так все было ясно. — Надеюсь только на то, что вам хватит ума не мнить о себе невесть что, успокаивая раненое самолюбие, и прислушаться к моим замечаниям. Если начнете учиться на ошибках, получите шанс превратиться во что-то стоящее. Со временем, конечно. А если будете артачиться и игнорировать мою критику — можете убираться хоть сейчас. Вам ясно, Поттер? — Да, сэр, — сдавленно произнес Гарри. Вопреки всякому пониманию и здравому рассудку, злой тон и резкие выражения мистера Снейпа не вызывали ничего, кроме отторжения и желания возразить. На контрасте с деликатным Дамблдором, который всегда относился к Гарри с уважением, стиль обучения мистера Снейпа воспринимался очень трудно. Осознание, что новый наставник — очень тяжелый человек, становилось все более очевидным. — Славно, — Снейп бросил Гарри обратно его палочку, которую тот неловко поймал, — и еще кое-что. За нарушения и провинности вы будете наказаны. Вот ваше первое взыскание: за урон, нанесенный моим грядкам, вы вычистите грунт и вновь засеете его анисом без всякого волшебства. Я дам вам семена, инструменты и удобрения. У вас есть опыт работы с землей? — Все детство — на ферме у дяди. — Как раз вспомните молодость. Идемте. В сопровождении мистера Снейпа Гарри вернулся обратно к теплицам. Мракоборец вручил ему материалы для посева. — Лейка стоит в теплице — приступайте. Чем раньше начнете — тем раньше закончите и успеете привести себя в порядок перед ужином. В таком виде я вас за стол не пущу. Мистер Снейп отряхнул руки. — Ах, да, совсем забыл. Вашу палочку, — ухмыльнулся он, протянув ладонь. — Получите обратно, как только отработаете наказание. И лишив Гарри возможности пользоваться магией, он ушел в дом. * * * Лаборатория мистера Снейпа находилась в подвале, который в свою очередь вовсе и не был подвалом в известном смысле. Скорее это была просторная холодная комната под домом с каменными стенами, заполненная самым разнообразным скарбом, который только мог когда-либо понадобиться испытателю. Длинные столы были загромождены магической утварью и приспособлениями, на полках грудились артефакты, банки с заспиртованными существами и бесчисленное количество научных трудов, многие из которых были написаны самим мистером Снейпом; под потолком висели связки трав, у стены кипели котлы со стандартными и экспериментальными зельями. В этот храм науки и хаоса мракоборец привел Гарри на третий день его пребывания в Стэмпхолле. Новоявленному ассистенту выделили небольшое пространство на конце одного из столов и поручили монотонную работу по заготовке ингредиентов для зелий — ту самую, которую Гарри ненавидел еще со времен Хогвартса. Старательно потроша лягушек и промывая их тушки в тазу с водой, он мрачно размышлял, туда ли направил его Дамблдор учиться на мракоборца. В тот день пообедать Гарри не удалось: мистер Снейп привык работать помногу часов без перерыва и не считал нужным отвлекаться на такую чепуху, как обед. А демонстрировать слабость, прося у хозяина перерыв на еду, Гарри не решился. После возни со своими изобретениями мистер Снейп долго читал полученные письма: какие-то сразу швырял в огонь, на какие-то — писал ответ. Находясь в лаборатории, он за все время ни разу не обратил внимания на находившегося в том же помещении Гарри. Когда у юноши нестерпимо заломило руки от холодной воды и раздавленной желчи, мистер Снейп объявил, что на сегодня работа окончена, и потушил свечи. Точно так же, как и днем ранее он позвал Гарри на поляну перед поместьем, но теперь вместо того, чтобы начать дуэль, он принялся объяснять тактику, которую сам использовал накануне. У Снейпа была авторская техника ведения дуэли: внезапное агрессивное нападение и длительная жесткая атака, рассчитанная на то, что противник быстро устанет и допустит ошибку. В теории все выглядело просто: надавить, создать помехи, утомить и взять уже тепленьким. Гарри радостно кивнул, приготовившись повторить прием точь-в-точь, но стоило им начать сражаться, не прошло и двух минут, как он рухнул на траву, сраженный ударившим в него Ступефаем. — Ваша главная ошибка, Поттер — медлительность. Смысл моей техники заключается в том, что вы опережаете противника, давите его и не даете на себя напасть. Поняли? Попробуем еще раз. На этот раз занимались они долго. В тот день после ужина Гарри приполз в свою комнату и, едва успев раздеться и залезть под одеяло, вырубился от усталости. На следующее утро в шесть его разбудил Оскар. Так началась новая жизнь Гарри в Стэмпхолле. День за днем новый ученик мистера Снейпа вникал в тонкости аврорского дела. В первые дни Гарри работал, как простой подмастерье — разбирал, подготавливал и наблюдал за процессом работы. Затем мистер Снейп познакомил его со своей корреспонденций. Как-то раз выбрав конверт наугад, он вскрыл его при Гарри и зачитал вслух обращение какой-то женщины, которая жаловалась на крик и вопли в подвале ее дома. — Видите? — Снейп помахал письмом перед лицом Гарри. — У вас есть проблема, которую нужно решить. Для того, чтобы это сделать, в первую очередь нужно понять, с чем вы имеете дело. Это расследование, и оно начинается в тот момент, когда вы в первый раз читаете письмо. Необходимо сразу сделать ряд предположений. Думаю, в данном случае это банши. Опыт Снейпа позволял ему разгадывать тайны того или иного явления еще во время чтения писем — Гарри от такого мастерства был пока что далек. Работа мистера Снейпа походила на труд доктора: чтобы поставить правильный диагноз, надо было знать сотню частных случаев. Именно с этого юный ассистент и начал свое обучение. Мистер Снейп грохнул перед Гарри увесистую стопку старинных фолиантов — и все по черной, строго запрещенной магии. — Врага надо знать в лицо, — объяснил мракоборец. — Темные обряды, ритуалы, зелья, сущности. Знать все от корки до корки! Каждый вечер буду проверять, насколько хорошо вы усваиваете материал. И проверял. А еще тренировал Гарри на поляне, раз за разом вырывая у него палочку, и сопровождал все его действия едкими насмешливыми замечаниями. Наверное, Гарри стоило радоваться. Его обучал знаменитый охотник за нечистью, делился своими секретами и приемами, подспудно вкладывая ему в голову знания из множества других смежных областей, которые как оказалось были необходимы мракоборцу. Даже зельеварение, к которому с первого курса Гарри привык относиться чересчур легкомысленно, было нужно в четырех из пяти случаев, и теперь он не мог позволить себе зевать, слушая объяснения наставника. Но все было не так прекрасно, как могло показаться. С первого дня касательно личности Снейпа у Гарри сложилось очень противоречивое впечатление. В моменты работы он мог боготворить наставника — настолько умело и талантливо мистер Снейп находил решение для самых сложных задач. Интеллект и гибкость ума этого человека поражали — его возможности иногда и впрямь вызывали священный ужас. Но у медали существовала и обратная сторона. Очень быстро Гарри понял, почему никто в округе не водил дружбы со Снейпом — к нему обращались только в случае острой нужды, и то неохотно. Невыносимый характер хозяина Стэмпхолла был притчей во языцех. Живущие в деревне маглы наверняка ежедневно благодарили своего бога за то, что Северус Снейп был безбожником и не ходил вместе с ними в одну и ту же церковь. Ни одно живое существо не стремилось находиться рядом с ним без особой на то причины. Неудивительно, что мракоборцу за гадкий нрав иногда приписывали совершенно невероятные грехи и пороки, которые здравомыслящим людям в принципе были не свойственны. Гарри целыми днями находился в обществе мистера Снейпа и уже на пятые сутки почувствовал, что при виде него в душе поднимается какая-то первобытная животная ненависть. Желание научиться у этого человека чему-либо быстро сменилось желанием забиться от него в какую-нибудь щель, затаиться, спрятаться от его холодного презрительного взгляда. У Снейпа был ядовитый язык и мерзкая привычка высмеивать слабости собеседника. С первых дней он сразу нащупал слабое место Гарри — гордость, и принялся подначивать его по поводу и без. — Поттер, надеюсь, разделка флоббер-червей не оскорбит ваше аристократическое происхождение, будьте добры подготовить три фунта! — Поттер, вы задержались с уборкой лаборатории, и мы не оставили вам ужина. Но если вы очень голодны и расстроены, можете сходить со скорбной миной на кухню и попросить старого Хода сжалиться над вами. Возможно, для вас найдется завалявшийся кусок хлеба. — Берете книги на незнакомом для вас языке, чтобы казаться умнее в моих глазах? Не старайтесь, мой друг — долго обманывать меня, как профессора Дамблдора, вам не удастся. Особым пунктом снейповских издевательств было оскорбление покойного отца Гарри. — Поттер, иногда мне кажется, что вы — такой же безмозглый, как и ваш отец! — Отец-то мой при чем? — в такие моменты огрызнуться было для Гарри долгом чести — он знал, что нельзя молчать, когда поносят память покойного родителя. — А при том, — невозмутимо сообщал Снейп, — что он учился в Хогвартсе в то же время, что и я. Редкостный тупица и бездарь. На вашем месте я был бы счастлив узнать, что мать родила меня от бродячего музыканта, а не от идиота, чью фамилию вы носите. В Стэмпхолле Гарри был в изоляции. Его единственным собеседником был мистер Снейп, который с каждым днем становился все невыносимее, изводя Гарри своими издевками все более изощренно. За малейшую провинность, даже случайную, наставник сразу же назначал наказания и нагружал Гарри тяжелой бессмысленной работой. Меньше прав, чем у ассистента, в этом доме было только у старого домашнего эльфа — и то, за довольно короткое время Гарри начал в этом сомневаться: ту работу, которую он выполнял, поручить эльфу никому не пришло бы в голову. Когда испытательный срок подошел к концу, мистер Снейп не отреагировал на это ни единым словом. Ассистент продолжил работать, как и прежде. Полетели недели. В конце июля Гарри исполнилось восемнадцать, и тогда-то он впервые осознал, что с этого момента ему придется провести в добровольном заточении неопределенное количество месяцев или даже лет. Единственным гостем, которого Гарри за время своего пребывания в Стэмпхолле видел всего два раза, был долговязый рыжий парень из соседней деревушки в десяти милях отсюда. Его отец, крестьянин Уизли, имел со Снейпом какие-то дела и время от времени передавал изобретателю какие-то штуки через сына. Видимо, поставляемые вещицы были очень ценными, а оттого секретными — Снейп принимал визитера только в своей комнате и подолгу о чем-то с ним разговаривал. Если Снейп, которого Гарри вскоре перестал уважительно называть в мыслях “мистером”, и получал от Уизли что-то запрещенное, то ассистента это совершенно не касалось. Конопатого парня звали Роном. За недели, проведенные в этом доме, Гарри так изголодался по простому человеческому общению, что ему страстно захотелось с ним подружиться. Но то ли Снейп запрещал Уизли разговаривать со своим учеником, то ли приятель в лице Гарри был Рону не интересен — дружбы не получилось. Деревенский парень продолжил появляться в Стэмпхолле исключительно по делу. Иногда Снейп отлучался из дома по делам на пару-тройку дней. Обычно это происходило после письма, в котором сообщалось о каком-то редком проклятии, требующем непосредственного внимания специалиста по темной магии. Гарри проводил двое суток подряд в относительном спокойствии. Но даже в эти дни он маялся и мечтал о дне, когда навсегда уедет из этой глуши. Он писал пару раз Дамблдору о том, что выдержал испытательный срок, и мистер Снейп взял его своим ассистентом. Старик искренне радовался за него и писал, что надеется дожить до того дня, когда его мальчик станет великим волшебником. О том, как нелегко живется со Снейпом, рассказывать старому учителю Гарри не стал — боялся показаться неблагодарным. Тоска и отчужденность этого места изводила Гарри настолько, что даже дружба с маленьким мальчиком казалась ему заманчивой. Гарри сочувствовал Оскару в том, что ему достался столь холодный жестокий отец, а сам он с ранних лет оказался лишен материнской любви. Однажды, оставшись с Оскаром наедине, Гарри ни с того ни с сего завел разговор о его семье. Мальчишка был неразговорчив сам по себе от природы, но за месяц пребывания Гарри в Стэмпхолле он привык к новому жильцу и перестал его бояться. — А твоя мама была сильной волшебницей? — спросил Гарри, полагая, что Оскару, возможно, захочется поговорить о женщине, которая когда-то была с ним ласкова и любила его больше всех на свете. — Н-нет, — неуверенно ответил тот, — это мой папа — волшебник. А она вообще не умела колдовать. Гарри удивился. Он бы никогда не подумал, что Снейп мог полюбить и жениться на девушке из семьи маглов, да к тому же — неволшебнице. — А как ее звали? Твою маму. — Миссис Снейп, — ответил Оскар, пожав плечами. По всей видимости он не понял вопроса. — Миссис Снейп — это ее фамилия. А как ее звали? Какое у нее было имя? Мальчик задумался. Он молчал очень долго — пока Гарри не стало понятно, что он не помнит. Не помнит, как звали его мать. — А как папу-то зовут ты знаешь? — на всякий случай спросил он, отгоняя нехорошее подозрение. — Конечно, — надулся Оскар, — Северус. — Ну, хорошо, — Гарри успокоился. И все же он не удержался и через пару дней спросил Снейпа: — Неужели Оскар совсем не скучает по матери? Тот посмотрел на юношу в некотором недоумении. — С чего бы ему скучать по ней, если он ее едва помнит? — О, значит миссис Снейп умерла, когда ваш сын был совсем маленьким... — Что за чушь, — нахмурил брови Снейп, — кто вам сказал, что она умерла? Мать Оскара покинула Стэмпхолл, когда ему не было и трех. Она жива и здорова, и, полагаю, весьма счастлива от того, что больше не является моей женой. Впрочем, не ваше дело, Поттер. Гарри опешил. Он знал, что без серьезной на то причины браки не расторгались ни магическим, ни магловским судом. Чтобы развестись с женой, надо было публично объявить о ее измене и заставить прелюбодеев сознаться в своем преступлении в суде! Какой позор! Не каждому было дано пережить такой скандал. Зная характер мракоборца, Гарри не сомневался в том, что неверность супруги уязвила гордость Снейпа самым болезненным образом. Ему стало ясно, почему никто в этом доме не рассказывал Оскару о матери, и тот даже не знал ее имени — отец намеренно не упоминал о ней. — Простите, сэр, я не знал. Сочувствую… — Не стоит, — оборвал его Снейп, — и, если вы удовлетворили свое любопытство, возвращайтесь к работе. Поначалу Гарри ошибочно полагал, что Снейп относился одинаково сурово ко всем, включая сына. Но это было не так. В отличие от Гарри Снейп считал мальчика равным себе и был с ним своеобразно приветлив. В Стэмпхолле Оскару было раздолье — целый день он бегал по полям и рощам, и никто не знал, где он. Каждый вечер после ужина мистер Снейп занимался с ним наверху или в гостиной и в подобные моменты не любил, чтобы Гарри находился рядом с ними — юноша всегда чувствовал, когда ему стоило уйти. Снейп всячески подчеркивал, что живущие в одном поместье Гарри и Оскар — неравны. У шестилетнего мальчика, как у будущего хозяина Стэмпхолла, было намного больше прав, чем у молодого, но взрослого ассистента. Снейп спокойно давал Оскару, как своему полноправному заместителю, поручения насчет Гарри, но при этом никогда не давал Гарри распоряжений насчет Оскара. Он вообще не поощрял поползновения юноши наладить с его сыном общий язык. Если о мальчике нужно было позаботиться, роль няньки выполнял старый Ход, который обращался к маленькому хозяину не иначе, как “мастер Оскар”. Хоть Снейп и не растил мальчика напыщенным лордом, ему по всей видимости претила одна только мысль, что какой-то нищий Гарри будет понукать его сыном. Наблюдая за обоими Снейпами, Гарри не был уверен, что отношение отца к Оскару можно назвать любовью. Но один раз ему пришлось наблюдать сцену, из-за которой у Гарри сложилось впечатление, что Снейп был болезненно привязан к мальчику. Как-то раз Оскар бегал по роще и, налетев на обломок сухой ветки, поранился. Гарри не видел ни того, как это случилось, ни того, как мальчик вернулся домой. Из своей комнаты он услышал взволнованный голос мистера Снейпа и вышел в гостиную, чтобы узнать, в чем дело. Бледный Оскар сидел в кресле, а отец стоял перед ним на коленях и крепко зажимал рану у него на плече. Рукав светлой сорочки был липким от крови. — Ход! — закричал Снейп с перекошенным лицом. Эльф с хлопком возник у камина. — Быстрее! Бадьян и кроветворное! Эльф тут же исчез. Гарри неуверенно приблизился к креслу. Снейп, по-прежнему пытаясь остановить кровь, дотронулся до лица вялого серого Оскара и заглянул ему в глаза. — Мой мальчик, мой мальчик, — в ужасе забормотал он, отчего Гарри даже стало его жаль. — Сэр, да не волнуйтесь вы так, — попытался успокоить он Снейпа, — он совсем несильно поранился — с кем не бывает? Все дети проходят через это. — Да что вы знаете, Поттер! — прошипел тот. — У Оскара гемофилия — его о… его мать болела ею и передала ему! Не получив срочной помощи, он может умереть! В это мгновение в гостиную вернулся Ход. Снейп резким движением разорвал рукав на плече у сына и трясущимися руками начал поливать рваную рану бадьяном. Крови и в самом деле было много. Как только края раны начали затягиваться, он взял бинт и крепко замотал пострадавшую руку. Затем откупорив флакон с кроветворным, поднес его к белым губам Оскара. — На. Выпей, — почти что попросил он. Мальчик сделал несколько глотков и медленно моргнул. Снейп очистил его от крови заклинанием. — Иди, — сказал он, — полежи. Я принесу твою любимую книжку о драконах. Ход бережно взял мальчика за здоровую руку и аппарировал его в спальню. Снейп стал закупоривать флаконы с зельями. — Ну, и что вы вылупились, Поттер? — зло прошипел он, заметив стоящего рядом Гарри. — Вас никто не звал на помощь — идите, занимайтесь своими делами. Он бросил бинт в кресло и стремительно поднялся по лестнице наверх. * * * Снейп учил Гарри драться не только с помощью магии. Тренировки были регулярными и довольно изнурительными. Стоило Гарри избавиться от одной ошибки, как на ее место сразу же выплывала новая, и он неизбежно проигрывал схватку. За несколько недель он осознал, что до недавнего времени ничего не знал о дуэлях, а в схватке с сильным противником его техника была абсолютно непригодна для защиты. Впрочем успехи тоже были. Скорость атаки увеличивалась, и тренируемый навык постепенно улучшался. Первый раз Гарри удалось одержать победу в конце лета. Обложив Снейпа тройным Инсендио, он улучил момент, когда мракоборец уворачивался от горячей вспышки, и быстрым выпадом послал Экспеллиармус прямо ему в лицо. Выставить щит Снейп не успел, и палочку вырвало у него из руки. Черная, жесткая с вырезанным орнаментом... Гарри восторженно рассматривал трофейное оружие, испытывая ни больше ни меньше настоящий триумф. Он победно посмотрел на наставника и широко ухмыльнулся. — Идиот! — страдальчески закатил глаза Снейп, а затем неожиданно выхватил свою палочку и с силой врезал ученику по лицу. — Ай! — громко вскрикнул Гарри, хватаясь за разбитый нос. — За что?! — За потерю бдительности, — гаденько улыбнулся Снейп. — Итак, очередная ошибка: если вы лишили противника палочки — еще не значит, что вы его победили. Всегда надо учитывать, что он постарается напасть на вас и отобрать ее. Так что рано радовались, Поттер. Но немного подумав, он добавил: — Думаю, пора взять вас на дело. А то совсем засиделись в Стэмпхолле. * * * Первое задание, на которое Гарри отправился со Снейпом, он планировал запомнить на всю жизнь. Мракоборца ждали на востоке Шотландии. Откуда-то с севера в те леса пришел вампир. В туманных полях молодые крестьяне увидели незнакомца с акульей пастью и когда рассказали об этом в деревне, им ожидаемо никто не поверил. Вскоре в деревне от неизвестной болезни умерла молодая девушка. Ее похоронили на церковном кладбище, не разбираясь в причинах смерти. А через девять дней покойница предстала перед окнами своего жениха. Узрев, как при свете луны мертвая возлюбленная призывно тянет белые, тронутые тленом, руки, юноша поседел. Когда же в одну из ночей пропал ребенок, крестьяне забили тревогу и начали кропить свои жилища святой водой. Запаслись осиновыми кольями и объявили охоту. Вампиршу выследили скоро. Кузнец засадил серебряную пулю в ее тело прямо у кроватки годовалого сына. На этот раз труп закапывать не стали, а сожгли на глазах у всей деревни — чтобы наверняка. Отныне никто не выходил из дома с наступлением темноты; по округе разбросали силки и ловушки, а на двери домов вывесили распятия. Много дней егеря бродили по лесам, выслеживая кровопийцу, но ни разу его не видели — лишь иногда по ночам раздавался его вой. Все вышеизложенные подробности Снейп выслушал от местных со скучающим видом. — Предстоит грязная работенка, Поттер, — сообщил он Гарри, затачивая длинный острый кол. — Будем охотиться, как маглы: заклинание, убивающее вампиров, я пока не изобрел. Так что советую потренироваться в метании копья. Едва верхушки деревьев сомкнулись над головами вооруженных крестьян, нервы у Гарри слегка сдали. За каждым стволом ему мерещилось чудовище, из-под каждого куста на него смотрели горящие вампирские глаза. Егеря бродили по лесу три дня и каждый вечер возвращались ни с чем. На четвертый Снейп не выдержал: — Джентльмены, — обратился он к местным, — нет смысла ловить ветра в поле. Вампир не выйдет на охоту днем, а ночью во тьме в его логово отправится лишь самоубийца. — Так, что же нам делать, Охотник? — сплюнул один егерь. — Может расскажешь, как ласково его позвать? Мужики засмеялись. Снейп усмехнулся. — Звать его не стоит. Но отыскать можно. Днем эти твари прячутся по могилам, склепам и другим местечкам, куда не проникает солнце. Есть ли в лесу заброшенное кладбище? Егеря задумались. — Нет, — уверенно ответил немолодой краснолицый крестьянин. — Но раз в глуши я видал хибару. Кажется, никто не жил в ней уже лет сто. — Очень интересно, — прищурился Снейп. — Предлагаю заглянуть туда завтра. Советую вам искать внимательнее — я не намерен бродить по этим лесам, пока не выпадет снег. Рано утром команда выдвинулась в чащу. Во времена Средневековья вампиры были известной нечистью. Тогда еще маги и маглы не жили так обособленно друг от друга, и за несколько веков жители Европы смогли накопить достаточно информации об этих тварях. Усилиями мракоборцев их удалось массово истребить, но недобитки все еще таились в отдаленных темных местах — слухи о новых нападениях продолжали появляться время от времени. В непроходимой глуши на болотах стояла покосившаяся лачуга, гниющая от сырости и мрака, который не рассеивался здесь даже днем. Егеря зарядили ружья и стали по одному заходить внутрь. Было так темно, что один крестьянин чиркнул огнивом и зажег факел. — Осторожней, Грег, — шикнул на него другой, — смотри, не спали эту развалюху и нас вместе с нею. — Да, тут палить нечего — все гнилое насквозь, — отозвался первый и осветил сумрачное пространство. Черные стены были склизкими от сырости и плесени, трухлявые доски жалобно пели под весом нескольких взрослых мужчин. — Не провалиться бы, — опасливо сказал плотный высокий старик, — черт знает, что за змеюшник там под полом! Хижина казалась пустой. Лишь у давно потухшего очага егеря нашли длинную прядь светлых женских волос. — Шарлотта, — пробормотал коренастый парень, дотрагиваясь до пряди острием кола, — она была здесь. После смерти. От этих слов Гарри стало не по себе. Значит, вампирша все-таки скрывалась в этом месте. Никаких иных следов присутствия нечисти здесь не было. — Здесь пусто, — сказал старик, — уходим, ребята. Крестьяне начали один за другим покидать лачугу. Снейп так и остался стоять посреди нее. — Что-то здесь нечисто, — пробормотал он, глядя на щели в потолке, через который струился едва заметный тусклый свет, — надо же ему где-то прятаться! Поттер, проверьте, есть ли здесь подвал. Гарри осторожно начал прощупывать доски. Подвального люка нигде не было видно. — Нет, сэр, — отчитался он, — ничего нет. — Проклятье. Грег, — позвал он, — посветите нам еще немного. Вместе с егерем Снейп принялся тщательно изучать потолок и стены в поиске зацепок, но Гарри их опередил. За поросшей мхом печью находилась маленькая дверка с заржавленной ручкой. — Сэр! — позвал он. — Кажется, я нашел чулан! Но самостоятельно открывать его Гарри не пришлось. Старая дверь со скрипом распахнулась и на свет из мрака вышел затаившийся вурдалак. От ужаса Гарри потерял способность мыслить. Он знал о вампирах практически все, но никогда не видел их вживую — в свете факела он на миг уверился, что перед ним никто иной, как демон преисподней. За долгие века тварь практически потеряла человеческий облик: серая трупная кожа обтягивала кости, глаза горели адским огнем, уродливая пасть была распахнута. От вопля, который издал вампир, у присутствующих зашевелились волосы. Обнажив длинные острые зубы, он бросился на Гарри — в последний момент тот успел вскинуть палочку и на автомате выкрикнуть: “ИНСЕНДИО!”. С перепугу заклинание вышло таким мощным, что в ту же секунду тварь вспыхнула, извиваясь и вопя. Воспользовавшись заминкой, Снейп подбежал к ней и с размаху вонзил осиновый кол в охваченную пламенем голову. Вампир тут же перестал метаться и упал; через минуту огонь медленно сполз с его уродливого обугленного тела и исчез на влажном полу. — Вот и все, — сказал мракоборец, уничтожая палочкой труп и убирая ее обратно в рукав. — Еще одно древнее чудовище упокоилось моими стараниями. Идемте. За убийство вампира крестьяне щедро заплатили им, и в тот же день Снейп и Гарри вернулись в Стэмпхолл, где их уже заждался Оскар. Вечером, когда мужчины остались в гостиной одни после ужина, Снейп откинулся на спинку кресла и, взболтав в стакане золотистый бренди, произнес: — Поджечь эту тварь было весьма умно, не правда ли? Но готов поспорить, что вы сделали это неосознанно — скорее от страха, да, Поттер? Гарри молчал. В Хогвартсе он учился на факультете Гриффиндор: на протяжении веков выпускники этого дома славились смелостью. “Ничего не бойся”, — учил его Дамблдор, и Гарри послушно кивал на это наставление. А сегодня, получается, при виде опасности он обмер от ужаса и смог защититься лишь потому, что за два с лишним месяца Снейп успел натаскать его на дуэлях. Признаваться в очередной слабости было стыдно, особенно, с учетом того, что Снейп только этого и ждал. В то же время гордость не позволяла Гарри солгать наставнику. Он молчал. Не получив ответа, Снейп улыбнулся. — Когда вампир выскочил на вас из темноты, вы перепугались, — констатировал он, — и пальнули первым заклинанием, которое пришло вам в голову. Гарри кивнул. — Да, это так, — безрадостно подтвердил он. — Ну, и правильно, — неожиданно ответил Снейп и серьезно посмотрел Гарри в лицо, — потому что нет смысла корчить из себя храбреца, когда нужно просто взять и спасти свою жизнь. Ничего не боится только глупец или безумец. Страх, Поттер — полезное умение чувствовать опасность, он присущ любому живому существу и не отделим от чувства самосохранения. Нет ничего стыдного в том, чтобы чего-то бояться. — А чего боитесь вы, сэр? — Очень многого, Поттер. Возможно, из-за этого я до сих пор и жив. “Вот она — философия слизеринца”, — подумал Гарри, но вслух ничего не сказал.