***
Пересекая разорённый лагерь, Джон мечтал на мгновение ослепнуть и оглохнуть — зрелище, разворачивающееся перед мужчиной, было не из приятных. За свою жизнь Марстон повидал много смертей. Много смертей принёс и он сам, когда кто-то становился на пути. И всё же грань была. По крайней мере, Джон хотел в это верить. Скользя взглядом по истекающим кровью безоружным и беззащитным индейским женщинам, детям и старикам, слушая болезненные стоны, мужчина думал о том, что ни он, ни его бывшие товарищи до такого не опускались. Мы убиваем тех, кого нужно убить. Спасаем тех, кого нужно спасти. Кормим тех, кого нужно накормить. Меньше всего сейчас Джон хотел приплетать философию Датча, но, чёрт возьми, именно эти слова лучше всего описывали его жизнь в банде. Иронично, что бандиты и головорезы порой оказываются человечнее тех, кто призван оберегать покой мирных людей. Спуск вниз прошёл практически в полном молчании, но Джон буквально чувствовал затылком буравящие взгляды двух пар глаз. Эти двое не успокоятся, пока своими глазами не увидят бездыханное тело Ван Дер Линде. Сжимая повод в кулаках, Марстон с трудом сдерживался от того, чтобы не выхватить револьвер и не всадить агентам по пуле в лоб. Мужчина даже был уверен, что реакция его не подведёт, и федералы даже не успеют ничего понять. Вот только на их место быстро найдутся другие. Те, что с большей вероятностью не станут церемониться с Эбигейл и детьми. Всё и так шло наперекосяк — усугублять сейчас было бы очень некстати. Шум воды в реке заставил Марстона отвлечься от созерцания ушей Харона и поднять голову. Взгляд сразу выцепил одинокую фигуру мужчины, привалившуюся к мокрым камням на берегу. Человек, определённо, был жив — повернув голову к приближающимся людям, он тяжело поднялся на ноги и отряхнулся. С замершим сердцем Джон спешился и сделал несколько шагов по направлению к фигуре, на ходу пытаясь различить знакомые черты. Марстон искренне надеялся, что его облегчённый выдох прозвучал не слишком громко, когда он наконец узнал в незнакомце Артура. Пора бы уже прекращать удивляться его живучести. Морган стоял, чуть ссутулившись, насквозь мокрый. Синяя повязка куда-то пропала, веки мужчины были плотно сомкнуты, но, кажется, он понимал, кто к нему приближался. — Не думал, что после падения с такой высоты можно выжить, — нарушил молчание Росс, подоспевший следом за Джоном. — Гравитация над вами не властна, мистер...? — Смит, — подсказал Артур. — В детстве я любил нырять. Иногда с высоких обрывов. От матери частенько за это прилетало по шее, но, как видите, умение пригодилось. — Где Ван Дер Линде? Джон даже не сразу понял вопрос. Он даже не обратил внимание на то, что Датча нигде не было видно. Лицо Моргана оставалось нечитаемым, и Марстон не знал, как на это реагировать. Если Датч и впрямь погиб, то вся эта авантюра пошла коту под хвост. — Ему повезло меньше, — произнёс Морган, убирая мокрые пряди со лба. — Думаю, он потерял сознание, и течение унесло его раньше, чем я успел что-то сделать. Я пытался схватить его за ворот. Но... Вот. Мужчина поднял подрагивающую руку, где был зажат круглый кулон, который Ван Дер Линде всегда носил на шее в память о погибшей возлюбленной. Федералы подошли ближе, а Джон так и остался стоять, как вкопанный, не желая строить предположений: то ли это какая-то уловка, то ли его бывший наставник на самом деле сгинул в бурлящих водах. Выпытывать что-либо у Моргана тоже не было сил. Он и раньше-то был вечно себе на уме, чего уж говорить о его скрытности в нынешней ипостаси. Марстон вполуха слушал голос Росса, который тактично намекал, что подобный расклад его не устраивает, что в Управлении хотят видеть Голландца живым или мёртвым. Артур в свою очередь согласно кивал, время от времени что-то отвечая. — Не вздумай запороть всё на сей раз, Марстон, — Джон едва ли не вздрогнул, когда голос Фордхэма буквально прогремел у него над ухом. — Мы хорошо потрепали Ван Дер Линде, он остался без поддержки, поэтому найти его — лишь вопрос времени. А у тебя ещё остались дела в Мексике. Советую не затягивать с этим. Кинув в Джона напоследок колкий взгляд, агенты оседлали своих лошадей и удалились, оставляя двух мужчин в неуютном молчании. Джон свистом подозвал Харона и хотел было забраться в седло, но отчего-то помедлил. Артур продолжал стоять с закрытыми глазами, никак не реагируя на то, что происходит вокруг него. Возможно, он бы и остался в таком положении, если бы Марстон, пересилив внутренние противоречия, не прошёл к нему, вложив в его руку только что снятый с собственной шеи красный платок. — Джон, я... — начал было старший мужчина, повязывая ткань на глаза, но Джон резко прервал его. — Неважно. У меня нет сил на разговоры сейчас. Где твоя лошадь? Морган пожал плечами: — Вероятно, осталась у лагеря индейцев. Она найдёт меня потом. Всегда находит. Ничего на это не ответив, Джон взобрался в седло и протянул руку Артуру, чтобы он последовал его примеру. Тот не стал возражать и с помощью Марстона устроился за его спиной. Весь путь до лагеря прошёл в тяжёлом молчании, и Морган мог лишь догадываться, какую бурю эмоций он спровоцировал.***
— Как говорила моя покойная матушка: все конфликты лучше решать на сытый желудок, — он протянул Джону миску с горячим мясом. Тот, мрачно зыркнув в сторону невозмутимого Артура, принялся за еду. Хавьер не выносил ругани, тем более, когда ругались близкие люди. Уж он-то, как никто другой помнил, в какой ад из-за этого превратилась жизнь в лагере в Бивер Халлоу: общее напряжение, ругань и взаимные разборки не утихали. Люди, столько прошедшие вместе, готовы были грызть друг другу глотки. Порой Хавьер не узнавал в них тех, к кому он был привязан. Даже Датч, после смерти Хозии будто потерявший опору под ногами, всё больше и больше походил на озлобленного монстра, что смотрел с плакатов розыска. Наверное, во всей этой неразберихе только Артур пытался сохранить остатки самообладания, что в итоге… не изменило ничего. Падение в пропасть было стремительным и беспощадным. Как иронично, что Датч закончил свою жизнь в падении. Не пойманный, познавший в последние минуты истинный, сакральный смысл слова «свобода». Хавьер поджал губы. На самом деле он действительно надеялся ещё хоть раз поработать бок о бок с Ван Дер Линде. Тот подобрал его, как брошенного пса, тявкающего что-то на своем языке и умирающего от голода, он дал новую цель, позволил встать на ноги. Смотреть без восхищения на то, как он, вместе с Хозией и Артуром, управляется не только с грабежами и разбоем, но и с огромным семейством, в которое превратилась банда, было попросту невозможно. Он умел убедить любого в собственной правоте… кроме, вероятно, себя самого. Наверное, как и огонь, что горел слишком ярко и рьяно, без должной поддержки потух, так и не получив права на искупление. Вот и сейчас ему было неуютно от этого напряжения, которое будто искрило между Артуром и Джоном. Проблема была только в том, что Хавьер понятия не имел, что можно сделать. Взяв похлебку, он присел на спальник, вглядываясь в тёмное небо. — Мы верим, — мексиканец грустно улыбнулся. — Что после смерти наши души попадают в прекрасное царство, полное света, смеха и веселья. Там вечная фиеста… И пока родные, друзья или знакомые помнят о тебе, ты будешь существовать в этом Раю. Так что, пока мы помним наших погибших, они будут вечно поднимать бокалы за наше здоровье! — Отличная мысль. Но может, мне кто-нибудь нальёт сейчас? Я ещё не умер, но уже очень близок к этому. — Что?! — Джон вскочил на ноги, роняя миску. — Какого… Он попятился назад, чуть не приземлившись пятой точкой в костёр, глядя, как Ван Дер Линде, с ног до головы заляпанный грязью, выходит к их лагерю. Выглядел тот, мягко говоря, не очень: слипшиеся от крови волосы, длинная, рваная царапина, тянущаяся ото лба до виска, одежда пришедшая в негодность, а обуви так и вовсе не было. — Датч, — Джон выдохнул имя, неверяще заглядывая в чёрные глаза, но морок и не думал испаряться. Наоборот, тот только ближе подошёл к костру, пытаясь отогреть руки. — Марстон, если ты у меня сейчас спросишь, что происходит, то я отвечу — понятия не имею! — Как ты выжил? — Хавьер встрепенулся, поднимаясь на ноги, и накинул на плечи бывшему лидеру пончо. — Артур сказал, что вы упали с обрыва. Джон подтвердил. Довольно громко подтвердил. — Ну, начнём с того, что я видел в этом мире много дерьма, но ты, Артур — нечто из ряда вон… «Свист ветра в ушах похож на свист пули, вот только вместо снаряда не свинец, а твое собственное тело. Он много думал о подобном исходе, двигаясь вперёд только по инерции, поскольку заряд давно иссяк. И Датч смело мог назвать точную дату, когда всё перестало иметь ценность. Он готов был к смерти, вот только… Сильные руки обхватили его плечи, резко прижимая ближе, пытаясь стабилизировать падение не спиной, а ногами вниз. Артур, чёртов Артур Морган, выживший каким-то чудом после того, что Мика сделал с ним, оказался в этом полёте наравне со своим бывшим… Кем? Лидером? Соратником? Другом? — Ты должен выжить, Датч! — шёпот громче раската грома, сильнее порывов ветра и гораздо важнее законов физики. — Верь мне. Вода была ближе, чем могло показаться. Холодная, глубокая и очень бурная река подхватила тела мужчин, словно щепки, утаскивая за собой. Её ледяные волны захлестывали лицо, заливали глаза и уши, наполняя лёгкие свинцовой тяжестью. Бороться с ней — дело гиблое. Конечности немели, отдавая тепло стуже. Сил практически не осталось, но вдруг что-то дёрнуло мужчину за ворот рубахи и потащило вперёд, будто его взял на буксир огромный лосось. Воздуха катастрофически не хватало, но Ван Дер Линде упрямо удерживал уплывающее сознание. Морган буквально за шкирку вытащил не сопротивляющегося Датча на крутой каменистый берег. Мужчина упал ничком, вглядываясь в пушистые облака, бегущие по голубому небу. — Стар я стал для всего этого. — Сомнительное заявление. — Да? — Ван Дер Линде приподнялся на локте, вглядываясь в лицо своего спасителя. Артур сидел на земле, тяжело привалившись к камню. Синий шарф унесло потоком, и Датч смог различить едва заметное голубоватое свечение, исходившее из-под плотно сжатых век Моргана. — Знаешь, я всегда знал, что ты упорный и сильный, как чёрт. И, кажется, я был очень близок к истине. Что с тобой, чёрт возьми, стало? Ты дух? Или лепрекон? — Датч, для лепрекона у меня слишком мало зелёной одежды и золота, — он, пошатываясь, встал и протянул собеседнику руку. — Тебе нужно уходить. Спрятаться и переждать, пока агенты не перестанут искать твоё тело. Наш лагерь стоит на озере Дон Джулио, это там, где Хозия ловил вкуснейших хариусов, помнишь? — мужчина кивнул, ёжась от промозглого ветра. — Хорошо… Очень хорошо… За теми скалами, — Артур махнул рукой в сторону узкой горной тропки,— будет стоять моя Ева. Она знает дорогу. — Артур, — Ван Дер Линде, всё ещё не отошедший от потрясения, откинул назад мокрые волосы. — Зачем всё это? Зачем, после всего… — Ты нужен нам, Датч, очень нужен». — Я добрался сюда быстрее, чем рассчитывал, учитывая, какой крюк пришлось делать, чтобы не напороться на патрули. Ева, — он кивнул Артуру, — девочка быстрая. Граф был таким же… Увы, — в голосе Ван Дер Линде звенела горечь, — не быстрее пули. Не думал, что мы вернёмся в эти места. — Судьба довольно ветреная дама, — Морган поднялся на ноги, минуя опешившего и снова начавшего закипать Джона. — Никогда не ясно, к кому она повернёт свой лик. Тебе ли не знать об этом, Датч. — Хах, я думаю, что не для задушевных бесед ты не позволил мне умереть, Арти. Говорите, что стряслось? — Агенты, — Марстон решил приберечь пару оплеух для сволочи Моргана на потом. — Всё они виноваты. Они украли Эбигейл, Джека и Анабель. — Анабель? Это ещё кто? — Дочка… Моя. — Ну что ж, могу поздравить с пополнением в семействе, Джон! — Голландец хлопнул его по плечу. — Искренне рад, что не прикончил тебя при штурме. — Ты действительно пытался. — Но, как показывает практика, я в этом совсем не преуспел, — мужчина вздохнул, принимая у Хавьера жестяную кружку с виски. — Значит, агенты решили действовать, как полные скоты, наплевав на свой драгоценный закон? Вполне в их духе. Ну и кто же у нас главный Иуда? — Эдгар Росс. — Ба! Лица знакомые, но не сказать, что приятные. Думаю, поквитаться с этим отбросом человечества — дело чести. Я с вами! — А твои люди, — Хавьер принялся рыться в вещевом мешке, пытаясь найти пару лишних сапог. — Они тебя не потеряют? — Мои люди? — Датч хмыкнул, окидывая взглядом мексиканца, бормочущего проклятия куда-то вглубь холщовой тары, Артура, с тонким красным шарфом на глазах и Джона, как-то неуверенно переминающегося с ноги на ногу. — Ну, думаю, они уже меня похоронили. И что теперь? — Думаю, сначала мы приведем тебя в порядок, — Морган махнул рукой на разбитый лоб голландца. — А потом мы займёмся твоим любимым делом, Датч: составим план.***
Джон склонился над стаканом, пытаясь выискать на его дне подобие прописных истин. Он был напряжен, как огромный сгусток нервов. Чем ближе они были штурму форта, тем страшнее становилось бывшему бандиту. Мысль том, что что-то может пойти не так, холодила пальцы. А если учесть общий уровень везучести их разношёрстной компании, то пойти не так могло всё, что угодно. Мужчина опрокинул в себя виски, мотнув головой. В груди закипал новый приступ гнева на Артура, не давая ровно дышать и здраво мыслить. Он не знал, как относиться к поступку Моргана: с одной стороны, тот сделал правильно, просчитав реакцию как самого Джона, так и агентов, но с другой… Это было жестоко. Просто жестоко заставлять своего друга, да хоть кого бы то ни было, проходить через подобное. На какую-то долю секунды Джон верил, что снова потерял Артура. Что он снова не сумел его спасти, и это превращало его самообладание в жалкие лохмотья. И Датч… Чёрт! Да ведь он искренне верил, что ему глубоко насрать на бывшего лидера, что он бы смог без раздумий пустить ему пулю промеж глаз за всё, что тот сделал, вот только он ошибался. Воспоминания о том, как Ван Дер Линде смиряется со своей судьбой и, видимо боясь, что и тут Джон налажает, падает спиной вниз в пропасть, намертво запечатлелись на сетчатке глаза. Никакого триумфа. Только боль. Да, в итоге оказалось, что всё это были лишь частички пазла, который ловко собирал Артур, что Датч жив и относительно здоров, но тех часов неведения хватило Марстону с лихвой. Но, как бы там ни было, Голландец, с присущим ему энтузиазмом, играючи выдал план который, о боги, мог бы сработать. Он был прост и функционален. И, само собой, беспощадно жесток. « — Форт? — Да, — Артур достал листы, на которых были зарисовки укреплённого убежища, — Высокие стены, обзор у военных хороший. Мы с Чарльзом, когда вытаскивали сына вождя, пробирались максимально тихо, чтобы никто не успел убить пленника. Это потом всё стало… эээ… немного громким. — Понятно, — мужчина почесал подбородок и прикрыл глаза. — Думаю, на сей раз начало операции должно быть максимально ярким и шумным. — Но если они поймут, кто на них напал, они убьют мою семью! — Джон нервно поёжился и вздрогнул, когда Голландец как-то совсем по-отечески взъерошил ему волосы. — Ну, так кто тут сказал, что это будем мы? Просто индейцы решат напасть на военных по куче самых разных причин: месть за своих женщин и детей, желание забрать вооружение и показать, что они не готовы мириться с политикой властей. Думаю, вы с драгоценными агентами перебили далеко не всех представителей коренного населения. — Ты, — стрелок чувствовал, что ему не хватает воздуха, — предлагаешь использовать членов твоей банды? — Да. Думаю, что Хавьер сумеет правильно их замотивировать, — Датч глянул на Эскуэллу, который шуточно отдал ему честь. — Их же перебьют! — Есть другие варианты? — мужчина оставался невозмутимым, несмотря на негодующего Джона и мрачного Моргана. — Думаю, что нет. Тихо вывести Эбигейл и детей можно только так. Если тебе так жалко индейцев, мы с Хавьером немного им подсобим. Подорвём западную часть стены. Но дальше, пусть разбираются сами. Вы же с Артуром проберётесь с тыла и аккуратно выведете пленников. Чтобы можно было спуститься по верёвке с малышкой, Артур возьмёт заплечный мешок. Думаю, что в такой суматохе, никто на вас и внимания не обратит. — Как ты можешь быть настолько жестоким? — Семья, Джон, семья превыше всего». Последние слова Голландца припечатали кипящим сургучом. И странно было видеть то, насколько серьёзным был Ван Дер Линде в этот момент. И много колких фраз крутилось на языке Марстона, однако Морган быстро перехватил инициативу, пытаясь уточнить план более подобно, а так же придумать Хавьеру правдоподобную легенду. До пяти утра, пока измученный Датч мог держаться на ногах, они спорили по поводу мелочей, вроде укрытия или того, как оповестить Дядюшку о том, что грядёт. Хавьер же, напоследок наказавший беречь свою гитару, с рассветом оседлал Боаза и ускакал в прерии. Миссию назначили на конец сентября, примерно через семь дней. Этого времени должно было хватить мексиканцу, чтобы дать индейцам толчок в нужном направлении. Джон фыркнул, снова наполняя бокал. Янтарная жидкость приятно обжигала пищевод, даря успокоение. Марстон никогда бы не подумал, что ему будет так не хватать своей семьи. Сейчас даже вечное ворчание Эби казалось чем-то родным и приятным, а уж как он хотел обнять Джека и Анабель. Когда-то он сомневался, а его ли это сын, но теперь он понял, что это, в сущности, неважно. Он действительно любил мальчика, так же, как возможно, когда-то их с Артуром любили Датч и Хозия. Он опрокинул в себя ещё стопку, мысленно поминая всех, кто ушёл на небеса, оставив своих друзей барахтаться в земной грязи. Опьянение притупляло боль, приносило умиротворение. Хотя ценой за этот мнимый покой была головная боль, тошнота и нежелание шевелиться по утру, но ему это было необходимо. Ведь спасением семьи дело-то не кончится. Им нужно будет бежать. Куда? Как? На какие средства? Неясно… Но в том, что ранчо придётся бросить, Джон не сомневался. Придётся выпустить почти всё поголовье лошадей. Артур отправил Дядюшке письмо с босоногим мальчонкой, чтобы старик начал пристраивать овец и свиней. Коров можно было взять с собой, хоть это было и не очень сподручно. Так же, тот должен был через третьих лиц перекупить повозки, крытые парусиной. Им придётся уйти… Тоскливое чувство снедало Марстона. Он хотел жить мирно, но его заставляют брать оружие! Он хотел жить свободно, но агенты не гнушаются шантажа! Он хотел быть счастливым… Но пока это не слишком-то похоже на счастье. В голове клубился туман и, казалось бы, мужчина готов был вот-вот отрубиться лицом в сальную столешницу, но его вдруг придержали чьи-то сильные руки. — Джон, — голос Артура был невероятно мягок. — Джон, нам нужно идти! — Моооор-мффррмфф! — Артур заткнул рот Марстона куском пряника. — В смысле, мистер деревенский простачок. Ты что тут забыл? Мне и без тебя хорошо. — Джон, пойдем. Ты слишком пьян! — стрелок рывком поднял друга, как куль с мукой. — Да пошёл ты! Знаешь, кто ты? Ты тупой кусок дерьма! — язык Марстона заплетался. — Да! Именно так! Ты никогда ничего не говоришь! Ты всё решаешь за меня! Но я давно уже не мелкий шкет, которого можно шпынять! Я взрослый мужик! — И с половиной мозга, — буркнул Морган, пытаясь вытащить мужчину из салуна. — Я всё слышал! Пошёл ты! — Джон споткнулся и чуть не поцеловался с полом. — Знаешь, — он резко обернулся, едва ли не столкнувшись носом с собеседником. — Я многое могу простить тебе. Многое, но, если после всего этого, я имею в виду, когда Эби с детьми будут тут, ты уйдёшь — я клянусь, клянусь тебе, что найду тебя и надеру твой зад! Так что, — он покачнулся, утыкаясь лицом в изгиб шеи товарища по оружию. — Не смей уходить. Не смей исчезать. Кем бы ты ни был. Пальцы Марстона легко пробежались по своему красному шарфу, что теперь скрывал голубое свечение глаз Артура. В этот момент сознание будто отключилось, погружая мужчину в блаженную тьму. Морган тяжело вздохнул, подхватывая под руки почти безвольное тело. Он на такое не подписывался. — Мы поговорим, Джон, — еле слышно шепнул он, непроизвольно прижимая друга ближе к себе. Джон что-то неразборчиво хмыкнул ему в шею, но сопротивляться не стал. — Поговорим, когда всё закончится, я обещаю. А пока, пожалуйста, просто поверь мне и не надирайся больше так.***
Возвращаться на горный перевал и видеть, как некогда процветающий лагерь в одночасье превратился в чадящие головешки, да чёрные клыки обуглившихся балок было больно и тоскливо. Как же беспринципно великая длань цивилизации рушила всё вокруг: от культуры до человеческих жизней. Естественный отбор, будь неладен Дарвин с его мудрёной теорией, которой Господь Бог проигрывал вчистую. Хавьер не привык сомневаться. По крайней мере, он не привык сомневаться в Датче. И пусть то, что он собирался сделать, было в какой-то степени бесчеловечно, так он и не рядился в рясу священника или законника. По слухам местных, индейцы ушли дальше в горы, и мексиканец, кутаясь в цветастое пончо, направил коня по узкой, едва заметной тропке. После получаса езды по заснеженной гряде, он вынырнул к поселению, которое ютилось между каменной стеной и обрывом. Он знал, что тёплый прием его не ждал и когда вся стена ощетинилась дулами винтовок, он лишь зябко поёжился и вдохнул поглубже: — Господа! Один мой друг говорил, что нет ничего ценнее свободы. Когда-то у нас была банда, семья, ради которой каждый из нас стремился к лучшему. С нами шли женщины и дети, и поверьте, никто из нас не хотел зла. Мы просто мечтали уйти в дикие земли, чтобы жить вольно. Однако правительство было против. Оно не хотело отпускать своего пушечного мяса, на котором наживалось. На нас спустили собак, превратили в бешеных зверей, готовых перегрызть глотку любому, кто покусится на их негустую шкуру. Но разве может сделать что-то ощерившаяся лисица против двустволки? Нет… Они перебили почти всех. Из тридцати человек, всего десять смогло выжить, спастись, но ненадолго. Вчера я узнал, что военными был убит мой друг и бывший наставник Датч Ван Дер Линде, что он погиб от руки моего бывшего брата по оружию Джона Марстона. И я хочу спросить вас, люди, столь же сильно пострадавшие от рук этих вероломных негодяев, как и я, вы поможете мне поквитаться с обидчиками, засевшими в форте Уоллес? Вы сможете отстоять честь всего вашего народа или предпочтете отсиживаться в норе, пока эти янки бесчинствуют на вашей земле? Первые минут десять ничего не происходило и Хавьер, чертыхнувшись про себя, готов было развернуть скакуна, как вдруг тяжелые ворота распахнулись и ему навстречу выехал молодой индеец, верхом на мустанге. — Наши люди и без того напуганы и измучены. Мы понесли невосполнимую потерю и не сможем выстоять в честном бою с сотней солдат. Зачем нам этот штурм? — Помимо мести, — мексиканец сделал пасс рукой, — в форте есть провиант, одежда и оружие. К тому же, никто и не говорил, что нападать нужно обязательно в лоб. — Кто ты? И что предлагаешь? — Меня зовут Хавьер Эскуэлла и я предлагаю план!***
Джону было очень неловко. Чёрт бы всё побрал, но даже словосочетание «очень неловко» не передавало всю ту гамму эмоций от смущения до раздражения, которую Джон испытал, проснувшись два дня назад в буквальном смысле на Моргане, да ещё и свернувшись калачиком на нём, в попытке согреться. Датч, колдующий над завтраком, разбудил их ближе к полудню, посмеиваясь в усы над воплями Марстона и абсолютной невозмутимостью Артура. Ван Дер Линде прекрасно понимал желание Джона напиться, а потому и не собирался ни докучать нотациями, ни советами. С этим всегда отлично справлялся Морган. И хотя, эти два дня прошли в их импровизированном лагере вполне себе тихо и мирно, Джон не мог не ощущать эту неловкость, которая возникала при взгляде на Артура, поскольку он даже подумать боялся, что он такого наговорил ему, что тот пригрел его рядом, как брошенного щенка. Унизительно! И вот теперь он, выходя из душного офиса Росса, которому он затирал, что в скором времени отбывает в Мексику за Эскуэллой — последним живым членом банды Ван Дер Линде, не считая самого Джона, который был в зоне досягаемости, пытался собрать в кучу все разодранные в лохмотья мысли и эмоции. О том, что Эдгар Росс был безумно недоволен, говорил не только красноречивый взгляд, но и взъерошенные усы: — Тело Голландца так и не нашли, — вещал агент, свирепо вращая глазами. — Обрыскали оба берега до самого озера. Если мы его не найдём, у нас с вами будет серьёзный разговор! — Если его тело не прибило к каменистой отмели, — Джон наблюдал, как агент носится из угла в угол рассерженным тигром. — Его точно вынесло во Флэт Айрон. Нужно поспрашивать рыбаков и паромщиков, не попадался ли им труп. К тому же, он может и не всплыл ещё. Нужно немного подождать, когда разложение возьмет своё. Росс фыркал, хмурился, потрясал щеками, но по факту, предъявить что-то Марстону он не мог. И вот теперь Джон чувствовал, что его буквально укачивает на волнах собственных эмоций: страх-надежда, растерянность-уверенность, скука-адреналиновый экстаз. У него начиналась настоящая морская болезнь. Правда, на фоне всего этого безобразия его голову прострелила мысль, дивно-чудная мысль, которая помогла бы ему отвлечься. Нужное заведение было буквально в трёх шагах по главной улице.***
Они рыбачили. Вот просто так, без подтекстов, без желания придушить друг друга за упрямство. Датч вглядывался в спокойные воды озера, зная, что густые заросли камыша и рогоза надёжно спрячут их от посторонних глаз. Наверное, Артур ждал от Ван Дер Линде вопросов, но у того их просто не было. По крайней мере пока. Голландец порой ловил себя на мысли, что всё-таки погиб при падении со скалы, потому что происходящее всё больше и больше напоминало сон: оживший Артур Морган, которого он оставил на хребте Роанок в абсолютно кошмарном состоянии, всё такой же неугомонный Марстон, вроде бы семейный человек, но с шилом там, где не надо, да даже Хавьер, бренькающий ненавязчивые мелодии — были будто фантомами прошлой жизни. Прошлая жизнь. Далёкая, полная надежд и чаяний, где ещё все живы и готовы свернуть горы ради кусочка призрачного счастья. Они не были святыми, но и южные острова не были райскими кущами. Всего лишь шансом на свободу. И пусть, отлежавшись в норе, Ван Дер Линде и попытался дать всему миру последний бой, он не тешил себя иллюзиями: как в разбитую и склеенную чашку нельзя было налить кипяток, так не смог бы он полюбить новых членов своей банды столь же сильно, как некогда любил тех, кто до самого Бивер Халлоу шествовал под его знаменем. Да и сам бой был похож больше на отчаянное самоубийство. — Ты поседел, Датч, — Артур будто невзначай коснулся виска бывшего наставника. — Нервы, собачий холод и вечные кошмары не способствуют оздоровлению, — тот вытащил окуня и кинул его в мешок. — Зато ты выглядишь на миллион долларов. Похоже, смерть облагораживает. — Ну… Думаю, раз на раз не приходится. Кому-то покой ценнее пары лет под крылом Сатаны. — Ммм… А что. Сатана прямо такой, о котором церковники рассказывают? Рога, копыта и хвост с кисточкой? — Голландец снова закинул леску, вяло отмахиваясь от комаров. — Да нет. Вполне себе человек. В цилиндре. — Ну, оно и понятно. Более мерзкого существа, чем человек, днём с огнем не сыскать. А этот твой Мефистофель не против того, чем ты тут занимаешься? — Ты о рыбалке? — Я о Джонни. — Знаешь, — Артур пожал плечами, — кажется, что ему всё равно. Он долго живёт и, в какой-то степени, стал похож на Хозию. Или Хозия на него. Вроде ворчит, но знает, что глупых людей не переубедить. — И что? Мы все попадём в Ад? — Не знаю, — Морган поднял голову к небу. — Мне кажется, что нет никакого Ада. На земле хватит горя и страданий на сотни человеческих жизней, так что вряд ли был смысл строить специальное подземелье. — И то верно. Зло и Добро так плотно сплетаются на этом грешном куске камня что… — мужчина вдруг встрепенулся и насторожился. Артур напрягся. — Артур? Кажется, что тут кто-то есть!***
Рядовой Руквуд Пэм ненавидел армию, хоть и понимал, что у такого долговязого да нескладного парня без образования вряд ли будет шанс подзаработать на сватовство где-нибудь в другом месте. И вроде бы ему оставалось дослужить всего ничего, чтобы можно было со спокойной душой постучаться в дверь к родителям деревенской красотки Стефани, но свалившийся на взвод капитана Аделанте долбанный федеральный агент Эдгар Росс спутал парню все карты. На самом деле, Руквуду было плевать с высокой колокольни и на недобитых бандитов в лице Датча Ван Дер Линде, и на какие-то интриги командования, и даже на запертых в форте женщину с детьми, которая ругалась, как заправский портовый грузчик и швырнула в конвоира Ганса миску с похлёбкой. Но после штурма лагеря индейцев, который, к своему счастью, парень видел издали, находясь во вспомогательной группе, агенты, как с цепи сорвались. Гоняли несчастных военных вдоль реки туда и обратно до кровавых мозолей. — Он жив, Богом клянусь! — Росс теребил лацкан пиджака. — Марстон что-то затевает! Вот и послало командование в разведку не самого ценного члена гарнизона, лишь бы не слушать гневное пыхтение распалённых федералов. И вот ведь простенькую задачку ему подкинули — незаметно следить за одним из самых опасных стрелков из банды пресловутого Голландца, чтобы выяснить, не скрывает ли этот носитель шрамов на лице чего-то незаконного. И это точно было пределом мечтаний Пэма! Нет… В конечном итоге, в отличие от старших по званию, рядовой вот уже три дня месил грязь, в попытке отследить долбанного Марстона. Вчера вечером он видел дым от костра над лесом, но ночью соваться в лагерь бандита, пусть и бывшего, он не решился. Переждав ночь в продуваемой всеми ветрами палатке и помянув недобрым словом всё своё начальство, с утра военный решил обойти стоянку Джона кругом и зайти со стороны реки. Наверное, он никогда бы в жизни не подумал, что когда он выберется из болотистого, заросшего рогозом, прибрежного участка, бухтя про себя проклятия, то нос к носу столкнётся ни с кем иным, как с самим Датчем Ван Дер Линде. А если быть точнее, то с дулом его револьвера. — Артур, кажется у нас тут гости!***
Джон, добравшийся до лагеря, когда осеннее солнце уже начало клониться к закату, слегка опешил от того, что от лагеря-то почти ничего не осталось. Только пепелище ещё тлело, говоря о том, что костер потушили недавно. — Какого… — Джон! Ну наконец-то! — Артур вьючил незнакомого вороного андалузца. — Помоги Датчу скрыть следы нашего пребывания! — Да что случилось-то? — мужчина спрыгнул с коня и принялся подтирать следы от палаток, пока Ван Дер Линде натаскивал сухого валежника. — Росс послал за тобой хвост. Довольно непрофессиональный хвост, смею заметить, — Голландец содрал с себя оранжевую рубашку и вытер лицо. — Вы его убили? — Да зачем? — Артур закинул на плечо ещё один свёрток и принялся крепить его к Харону. — Он сам ушёл. — Что? — Джон ощущал, что ещё немного, и он просто начнет палить в воздух или по этим чёртовым конспираторам. — Ну знаешь, и раньше у Моргана был «такой» взгляд, когда ты мгновенно начинаешь чувствовать себя не в своей тарелке и виноватым во всех грехах. А теперь к этому взгляду прибавился ещё и голубой свет, бьющий из глаз. Так что наш незваный гость чуть не поседел, кляня нечистую силу. — Я дал ему денег и вежливо попросил не возвращаться к Россу, а уехать куда-нибудь подальше. Джон прыснул от смеха, вполне себе представляя вежливость Артура и состояние несчастного шпиона, когда кто-то, светя глазами, будто фонарями паровоза, предлагает тебе деньги и возможность уйти подобру-поздорову. Вообразив себе такую картину, Марстон даже забыл о негодовании, по поводу того, что Морган раскрывает свои "фокусы" перед Датчем, а ему самому, как всегда, ни слова. — Я так понимаю, что он улепётывал, сверкая пятками? — Не то слово, — Артур улыбнулся. — Коня вот оставил. — Оно и к лучшему, — Голландец провёл ладонью по стриженой гриве. — Это, конечно, не Граф, но лучше, чем ничего. Эх… Мне бы ещё сапоги по ноге и можно будет на людях показаться. — Кстати об этом! — Марстон отцепил от седла мягкий свёрток, замотанный в обёрточную бумагу. — Это подарок нам, чтобы не сгорать от стыда, признавая в оборванце бывшего лидера. Джон почувствовал, как ярмо неловкости отступает, когда он увидел, как у Датча вытянулось лицо при виде вельветового жилета, белой рубашки, пары обитых металлом ботинок и фетрового хомбурга. Жаль, что он не мог запечатлеть этот момент и шантажировать Ван Дер Линде той глупой улыбкой, которая расцвела на его лице.***
Пирсон вышел на крыльцо. Прохладный утренний воздух нёс с собой приятную свежесть. Последние годы жизнь его вошла в размеренную, рутинную колею: дела в магазине шли как никогда хорошо, Роудс, без вечных склок двух истеричных семей процветал, Пирсон со своих сбережений даже смог купить одно из табачных полей, а миловидная вдовушка Этель ответила согласием на предложение руки и сердца – что может быть лучше? Мужчина вздохнул, устремляя взор к бескрайнему горизонту. Всё, чего он хотел — исполнилось, но иногда, в тёмные дождливые ночи вспоминался ему скрип колёс повозок, запах костра и приглушённые голоса людей. Снились ему бескрайние поля и «Большие Леса» Миннесоты, вздымающие хвойные шапки ввысь, к самим звёздам. Снились заунывные песни ковбоев, баюкающих стада коров и вторящие им переливы гитары. Снились знакомые силуэты, танцующие на кромке облаков и пропадающие бесследно с рассветом. Ему было хорошо в этом тихом городке, но иногда душа требовала полёта. И веры. Вдруг бывший кок заметил пыль на дороге. Сердце пустилось вскачь, вторя галопу коней, потому что не узнать всадников, спешащих на восток, было невозможно. Ветер трепал длинные пряди Джона Марстона, чьи шрамы проглядывали даже сквозь плотный шарф на лице. Рядом с ним, как и всегда, скакал мужчина, чью могилу умудрились оплакать почти все выжившие члены банды и который, видимо назло самой Судьбе, умудрился утереть нос Смерти. А слева, поблескивая золотой цепочкой часов, нёсся сам Датч Ван Дер Линде, припав к вороному жеребцу, чтобы ветер не сбил шляпу. Пыль поднималась столбом, а Пирсон не мог перестать улыбаться. — Саймон, — полная брюнетка вышла на крыльцо, кутаясь в шаль, накинутую поверх ночной сорочки. — Ты чего подскочил в такую рань? Воскресенье на дворе. И ты… Ты странно выглядишь. Все в порядке? — Да ничего, милая, — он нежно приобнял миссис Пирсон. — Увидел кое-что. — И что же это? — Прошлое, у которого, возможно, ещё есть будущее.