***
Время летело вперёд стремительно и неумолимо. Недели водили хоровод и вот уже по утрам на траве появлялся блестящий, колкий налет инея. Джон безумно устал. Казалось, после выяснения отношений с Морганом жизнь станет проще, что ли. Он рассчитывал на чуть большее количество если не банальной романтики, то хотя бы тактильного контакта с человеком, которого он, вроде как, любит, но всё взаимодействие мужчин сводилось к редким неловким объятиям и быстрым поцелуям, когда рядом каким-то чудом никого не было. Кроме того, с приближением зимы состояние Артура словно ухудшилось, чтобы утаскивать его на охоту или ещё куда. На него чаще накатывала слабость, случались внезапные одышки, разве что кровавого кашля давно не было. Мисс Белл, заметив нервозность Джона, объяснила состояние Моргана сезонным спадом иммунитета, что и так работал на пределе возможностей. Терапия помогала, но расслабляться было рано, а потому Марстону пришлось смириться с тем, что Артур чаще оставался дома под присмотром неугомонной учёной. Ритм их жизни после крайне гуманного решения — будь проклят сам Морган и все излишне совестливые члены их разношерстного семейства — помочь горожанам, превратился в настоящую гонку со временем. До заморозков нужно было набить погреба снедью. Да, мяса, а стало быть, солонины, колбас и строганины у них было вдоволь, как, собственно, и сыра с молоком (спасибо Хелене, которая настояла на том, чтобы взять корову в их поход). Но вот всё, что касалось овощей или злаков — всё это заканчивалось очень стремительно. В городе по определенным причинам лишь у нескольких людей был небольшой огород: у бывшего мэра Сирена с Хоноратой сняли сорок кочанов капусты, что сразу пошли на засолку, а у местного плотника густо рос табак на заднем дворе. Всего этого было катастрофически мало. В конечном итоге, с самого рассвета Джон, едва затянувшись чашечкой крепчайшего кофе, запрыгивал в седло, чтобы пропасть в прерии на пару дней, а то и на неделю, возвращаясь иной раз и вовсе с пустыми руками. Джек с Сиреной пропадали у мелкого ручья, тянущегося в километре от города. Они ловили рыбу, брезгуя разве что мальками. Всё остальное шло в дело: копчение, сушка, засолка. Хавьер смастерил из пеньковой верёвки некое подобие сети и тогда дело пошло веселее. Хонората, несмотря на всё негодование своего лечащего врача, на пару с Морганом выделывала шкуры, растягивая их в рамках, и до кровавых мозолей на пальцах разминала кожи до мягкости. Все были при деле и не жаловались, ну, разве что Ван Дер Линде ворчал, что Ани так и норовит попробовать все письменные принадлежности с его стола. На душе у Марстона было неспокойно. Противное зудящее чувство, зарождающееся в районе солнечного сплетения, не давало мужчине покоя. Вот и сейчас он трясся в седле, уже видя впереди тусклые силуэты маленьких домиков. Солнце клонилось к закату, лениво облизывая прерию алыми лучами. До безумия хотелось сползти с Харона, завалиться в задрипанный городской салун и напиться вдрызг под нестройное многоголосие местных завсегдатаев, которые только-только попробовали на вкус свою свободу. Многие из них собирали на продажу вещи ручной работы: от сапог до деревянных фигурок. Датч и его вечные фразочки про то, что им нужно больше денег, сейчас были как никогда актуальны и, несмотря на нежелательность появления бывших преступников в военном городке, они всё-таки решили рискнуть и до наступления холодов съездить за провизией. Но до этого нужно было ещё дожить. Харон грустно качал головой, будто бы ощущая усталость своего хозяина, и шумно вздыхал. Джон тоже вздохнул и потрепал коня по холке. Пыльная дорога вывела их к центру городка, пустовавшего сейчас из-за того, что все пропадали либо в салуне, либо были заняты делами. Мужчина остановился у единственной работающей в столь позднее время мясной лавки, которой владела супруга покойного мистера Пиклза. Покойным он оказался потому, что Датч не слишком жаловал стукачей и простить мяснику происшествия с ведьмой он не смог. В итоге никто и не удивился, когда Том отошёл отлить и больше не вернулся домой. Джон спрыгнул на землю, стаскивая с крупа лошади тушу оленя и пару жирных куропаток. Скрипнула дверь лавки, и он с удовольствием вдохнул запах специй и свежего мяса — Здравствуйте! — новоявленная вдовушка была краше и улыбчивее, чем за всё время брака. — Мистер О'Мелли проводил ревизию! К концу проверки он остался очень доволен! — девушка помогла перетащить едва потрошёную тушу на стол и принялась ловко орудовать ножом, рассказывая последние сплетни, коих было предостаточно и так, а теперь дамы ещё и могли не бояться ими делиться. У кого-то сыпь, у кого-то прибавление в семействе, а кто-то всеми силами старался привлечь внимание шикарных приезжих мужчин, мечтая влиться в дружную семью путешественников и унестись навстречу приключениям. И Марстону до ужаса хотелось рассказать о том, что приключения чаще всего заканчиваются не закатными лучами и карманами, полными золота, а кровью и потерями. Устав от этого галдежа и чувствуя, что виски начинает ломить от напряжения, он уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг его окликнула продавщица: — Спасибо вам, — её глаза увлажнились и, казалось, она вот-вот заплачет, — что не оставили нас. Мы бы все погибли. — Не стоит, — Джон поджал губы, вспоминая свой малодушный порыв бросить всё и сбежать. — Если повезёт, то мы все переживем эту зиму. Оставив вдову мясника в одиночестве, Марстон побрёл в сторону дома, гоняя по гудящей голове не слишком приятные мысли. За белой калиткой кипела жизнь несмотря на то, что солнце почти скрылось за линией горизонта. Мужчина остановился, глядя на то, как Артур тестировал новую связку шкур, путём демонстрации головы волка, надетой на светлую макушку, словно шляпу. Датч, видимо, в этом дурашливом балагане выступал в роли Красной Шапочки. Правда эта внучка несла бабуле не пирожки, а патроны, и за спиной у неё был карабин. Ани визжала от восторга и хлопала в ладоши, и даже Джек, который очень плохо перенёс смерть своей собаки, скептично поглядывал на двух взрослых мужчин, разыгравшихся, словно дети, и прятал за книгой настоящую улыбку. Джон не мог оторвать взгляда от Артура, ведь он так давно не видел его таким расслабленным. Наверное, ради таких моментов они и сражались, пытаясь куда-то бежать в поисках места, которое назовут домом. Желание обнять мужчину и просто стоять так, наслаждаясь чужим теплом, вдруг стало настолько сильным, что Марстон поспешил прекратить откровенно пялиться. Как бы не наделать глупостей.***
Артур подскочил на лавке, на которой он заснул в обнимку с ещё не выделанной шкурой оленя и едва не шлёпнулся на пол спросонья. Немного придя в себя, мужчина понял, что его разбудили звуки выстрелов с улицы. Достав из нагрудного кармана часы, он осоловело уставился на время. Стрелки показывали на без пяти минут четыре, что было довольно неожиданно, так как они обычно просыпались ровно в пять, когда Хонората будила всех после утренней дойки. А стало быть, стрелял кто-то чужой. Резко вскочив на ноги и нащупав висящее на стене ружьё, мужчина вылетел на задний двор. Тут же из-за сарая снова раздались выстрелы, заставляя лошадей испуганно ржать и бить копытами. Обогнув деревянное подобие конюшни, Морган вынырнул на открытое пространство и встал, как вкопанный. Наверное, он мог ожидать чего угодно, от внезапного нападения остатков выживших фанатиков до эскорта законников, во главе с воскресшим Россом, но никак не того, что происходило в реальности. Хелен Белл всегда отличалась практически британской чопорностью во всём, что касалось одежды и причёски. У неё могли быть раскиданы листы с формулами и расчётами по кровати, а на полках цвели какими-то бактериями чашки Петри, плюс весь халат был заляпан странными пятнами. Но как только она покидала свою обитель, то никто не мог догадаться о её увлечении. Синее платье всегда было чистым, хрустящим от крахмала, бельё было свежим, а волосы всегда были собраны в высокую прическу. Но сейчас узнать учёную было невозможно: тёмные волосы были растрёпаны, вызывая стойкие ассоциации с гнездом, она стояла босой на холодной земле в одной ночной сорочке, глаза девушки лихорадочно блестели, а в её руках был зажат револьвер. На деревянной стене сарая красовались следы от пуль, а на земле кое-где валялись осколки бутылок, что рядком примостились на шаткой лавке. Хонората, видимо, подоспевшая раньше Артура, стояла перед тяжело дышащий учёной, словно объездчик перед диким мустангом. Ведьма протягивала Хелене руку, но та лишь попятилась назад, сверкая глазами. — Не подходи! Думаешь, я не знаю, что делаю? — в голосе девушки, в отличие от её привычных уверено-покровительственных интонаций, звенела настоящая истерика. Ожешко же, напротив, лучилась чистой уверенностью и спокойствием. Несмотря на то, что после инцидента со стрелой говорить ведьма не могла, язык её тела был куда выразительнее слов. Она махнула Артуру, призывая держаться на расстоянии, на что мужчина понимающе кинул, но всё-таки был начеку. Медленными шагами Хонората приближалась к взвинченной Хелене, которая явно была не в себе. — Ты не понимаешь, да? Осуждаешь меня? Все вы считаете меня бесполезной! — ученица Коха дрожала от напряжения. Такое странное поведение настораживало Моргана, но он почти мог её понять. С самого похищения Жрецами Прерии она была сама не своя: почти не спала, бродила по дому, как неприкаянная, стала мнительной больше обычного, порой пугаясь каждого шороха. Правда любые попытки поговорить сводились на нет самой Хеленой, которая предпочитала отмалчиваться в ответ на неудобные вопросы или переводить тему. И вот теперь все недомолвки и напряжение вылились в подобную сцену. — Я не могу так! Я беспомощная, бесполезная, я не могу никого защитить! Ни тогда в баре, ни в перестрелке рядом с Тамблвидом, ни теперь... Я так устала, — ствол в руках у девушки ходил ходуном. Артур потёр глаза и тяжело вздохнул. Объяснять женщине в истерике, что она умна и красива — а в случае с дочерью Белла старшего, так и вообще чуть ли не волшебница — себе дороже. В такие моменты дама может врезать по яйцам, доказывая всем и каждому, насколько она плоха. Хелена же взяла на себя ни больше ни меньше, а ответственность за жизни всех и каждого в их маленькой банде, и теперь она просто надломилась под тяжестью этой ноши, предпочитая держать при себе все переживания. Морган понимал. Он уже видел этот страшный надлом в Датче, когда всё пошло наперекосяк. Но Хозии уже не было, чтобы сделать то, что сделала ведьма. Не моргнув и глазом, она подошла к подруге так, что дуло револьвера, который, судя по гравировке, принадлежал Ван Дер Линде, уткнулся ей прямо в грудь. Учёная попятилась, но полячка дёрнула её на себя, разворачивая и прижимая спиной к своей груди. Руки двух девушек переплелись, как дикая лоза винограда оплетает ствол благоухающей магнолии, а оружие перестало дрожать, удерживаемое двумя парами ладоней. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Банки с грустным звяком падали на землю, а следом, сияя в неверном свете ещё не взошедшего солнца, сыпались осколки разбитых бутылок. — Что тут творится? — заспанный Марстон тёр воспалённые глаза и озирался по сторонам. Артур бросил на него беглый взгляд, думая о том, что тот сейчас выглядел словно дикий кот, которого посмели разбудить невоспитанные крикливые птахи. Через плечо Джона была перекинута винтовка — очевидно, он так же решил, что им снова угрожает опасность, но увидев спокойно стоящего Артура, понял, что тревога ложная. — Пойдём, — Морган крепко схватил мужчину за локоть и потащил за собой. Разбуженные выстрелами товарищи и пара случайных зевак, расходились по домам, недовольно ворча что-то про потревоженный сон. — Эй, я же только пришёл! — Джон вяло брыкался, но топал следом. — Нет тут ничего интересного, — Артур едва заметно улыбнулся. — Дама решила немного пошалить, а у нас ещё есть час на сон. Так давай же им воспользуемся. А за их спинами падали жестянки и битое стекло, давая возможность кому-то вздохнуть чуть легче. Несмотря на то, что спать хотелось нестерпимо сильно — побыть наедине с Морганом хотелось сильнее. Утянуть его в свою комнату, лечь вместе на одну кровать, прижаться плотнее, уткнувшись носом в широкую грудь, и проспать пару столетий. Дом встретил мужчин прохладой и тишиной. Выстрелы тоже стихли — очевидно, у Хелены закончились патроны или терпение. Или и то, и другое — Джона сейчас это мало волновало. Окинув быстрым взглядом небольшую гостиную и лестницу на второй этаж, Марстон уверенно перехватил руку Артура и потянул в сторону своей комнаты. Морган в ответ на это лишь еле слышно хмыкнул, возражать не стал, покорно следуя за мужчиной. — Чего удумал, Марстон? — поинтересовался Артур, когда дверь закрылась за его спиной. Джон повесил ружьё на крючок для одежды, беспечно пожал плечами, так же вешая оружие рядом с куртками. — Ты сам сказал, — отозвался он, укладываясь на кровати ближе к стене, чтобы освободить больше места для Моргана. — В нашем распоряжении целый час, так что не стой столбом и ложись. Артур с нескрываемым сомнением на лице посмотрел сначала на абсолютно расслабленного Джона, затем на дверь позади себя. Конечно, можно запереть замок, но со стороны это может выглядеть странно, если кто-нибудь решит заглянуть. Прятаться в шкаф или под кровать, как иной раз случалось в юности во время свиданий с той же Мэри — мужчина не хотел. Это было бы крайне нелепо. Но и отказываться от столь заманчивой перспективы просто поваляться часок рядом с близким человеком — тоже было тяжело. К своему стыду Морган уже и не помнил, когда в последний раз был с кем-нибудь близок. Уж точно не после своей "смерти" в горах Гризли. А во время службы Цилиндру его базовые потребности, вроде сна, еды и... женщин были крайне незначительными. Он охотился, добывал еду, спал больше по привычке, чем от реальной нужды, а вот сближаться с кем-то, будучи практически призраком, Артур просто не хотел. Тело того не требовало, а душа давно ему не принадлежала. Любовь Джона к нему была для Моргана чем-то поистине новым и непривычным. И не только от того, что Марстон мужчина. Джон знал его большую часть сознательной жизни: со всем дерьмом в характере, со всей кровью на руках, ядом на языке, грубостью и, порой, неоправданной жестокостью. В отличие от тех немногих женщин, с которыми у Артура случался роман, Марстон знал его настоящего. И всё равно тянулся к нему. Возможно, потому что сам недалеко ушёл от своего старшего брата. Или же они просто были друг другу самыми близкими людьми всё это время. Сколько бы лет ни прошло, как бы Джон ни остепенялся, Морган всё ещё видел этот хищный и горящий взгляд пацанёнка-беспризорника, которого Датч с Хозией вынули из петли и приютили. И к которому так сильно привязался сам Артур. Кинув последний взгляд на дверь, Морган повернул ключ в замке, скинул куртку, сапоги и прошёл к кровати, сразу укладываясь рядом с Джоном. Стоило мужчине удобно устроиться, как на его плечо примостилась голова Марстона, а поверх груди улеглась широкая ладонь. Слушая спокойное сердцебиение Артура, Джон прятал довольную улыбку в складках ткани его рубашки и думал о том, как сильно хочется поцеловать губы, что были всего в паре дюймов от него. Не видя смысла сдерживаться, Марстон приподнял голову, потянулся к лицу мужчины и легко поцеловал уголок губ, сразу чувствуя, как сердце под его ладонью пропустило удар. Не встретив возражений на свои действия, Джон навис над Морганом, оперевшись локтями по обе стороны от его головы, и утянул в жадный поцелуй. Пальцы Артура сразу зарылись в тёмные волосы на затылке, притягивая ближе. Пока здравый смысл кричал что-то о безрассудстве, тело, изголодавшееся по ласке, действовало так, как оно хочет. Джон же, получив давно желаемое, кажется, хотел вытянуть из мужчины остатки воздуха, не в силах остановиться. Пальцы Марстона сами потянулись к рубашке Артура и расстегнули пару верхних пуговиц, чтобы подлезть ладонью под ворот и ощутить тепло чужой кожи. Как бы сильно ни хотелось избавить партнёра от одежды и избавиться от неё самому — сейчас они не могли позволить себе зайти слишком далеко. Дом скоро начнёт просыпаться, а потому отдаться с головой своим желаниям у мужчин не получится. Да и как далеко они были готовы зайти? Ни Джон, ни Артур ранее не испытывали тяги к своему полу, чтобы сказать однозначно. Всё было странно, ново и немного пугающе для них обоих, хоть и чертовски желанно. — Что? — Марстон с неохотой отстранился, удивлённо глядя в глаза Артура, когда тот чуть слышно усмехнулся сквозь поцелуй. Всё ещё улыбаясь, Морган переложил руку с затылка мужчины на его щёку и огладил большим пальцем шрамы, казавшиеся теперь по-новому привлекательными. — Да подумал вот... О том, как мы дошли до этого. — Ты не выглядишь недовольным, — наигранно скривился Джон, всё ещё чувствуя дискомфорт от ноющего возбуждения, и лёг на спину, чтобы привести дыхание в норму. — Я и не жалуюсь. — Ещё бы... — Знаешь, Марстон, — Артур чуть приподнялся на локте, насмешливо глядя на младшего сверху-вниз. — Лет десять назад я бы тебе врезал за такие дела и отправил бы к шлюхам на перевоспитание. В ответ на это Джон лишь прикрыл глаза, растягивая губы в нахальной улыбке. Лет десять назад он и сам не подумал бы о том, что будет целовать лучшего друга и брата в одном лице. Да, Артур всегда был для него кем-то особенным, но о таких приземлённых желаниях Марстон даже не задумывался, так как его тело вполне устраивало общество тех самых представительниц древнейшей профессии. А потом появилась Эбигейл. Казалось бы, такая же шлюха, коих Джон повидал немало за свою жизнь. Мужчина уже толком и не помнил, в каком-таком угаре он решил "жениться" на ней. Быть может, хотел присвоить девушку себе, не желая делить её с остальным лагерем, быть может, даже был влюблён. Когда родился Джек и Марстон не находил себе места от страха и растерянности, Артур всё говорил, как ему повезло и что он должен быть рад заботиться о своей семье. Сейчас, когда он лежал в одной кровати с Морганом, млея от желания, эти воспоминания казались ему почти нереальными и далёкими. Эбигейл, без сомнения, заслуживала лучшего мужа, а Джек — лучшего отца. Но всё же Джон старался, как мог стараться бывший бандит и убийца. И будет стараться дальше для двоих детей, оставшихся без матери. Он прекрасно понимал и осознавал беспокойство Моргана насчёт их будущего: едва ли Джек обрадуется, узнав о том, в каких отношениях его отец состоит. Оставалось лишь верить, что всё разрешится само собой, а пока придётся быть максимально осторожными и не терять голову. С последним было особенно тяжело. Теперь, когда мужчины открылись друг другу, приняли всё, как есть, держать себя в руках становилось практически невыносимо. По крайней мере, для Джона. Осознание того, что его чувства оказались взаимны, пьянило сильнее любого алкоголя. Желание оказаться с Артуром наедине, ощутить его губы на своих, прижаться всем телом — начисто сносило крышу. Марстон буквально ощущал себя влюблённым подростком, чьё тело ни секунды не может выдержать без контакта с объектом обожания. — Лет десять назад ты думал о том, что станешь бессмертным и будешь наказывать негодяев? — прохрипел Джон, не открывая глаз. — Это уже в прошлом, — Артур тяжело вздохнул, укладываясь обратно и притягивая мужчину к себе под бок. — Но ты прав, такого я точно не ожидал. Зато у меня была куча времени многое переосмыслить. Джон даже приоткрыл один глаз. — Например? — Всё то же самое, что и тебе, Марстон, — проворчал Морган. — Угомонись уже. Поспать нам уже вряд ли удастся, но давай хоть полежим спокойно, пока мисс Белл не решила потренироваться на живых мишенях.***
Скрип колёс убаюкивал, даря зыбкое ощущение покоя. Джон глубоко вздохнул, наслаждаясь запахами осени: прелых трав, зёрен и прохладной свежести ветра. Харон прядал ушами и резво тянул повозку за с собой, слушая пение птиц и немелодичное насвистывание своего непутёвого хозяина. Джон поднял глаза на фургон, что ехал впереди, покачиваясь на колее тракта. В его душе кипело предвкушение. "— Ну и кто поедет? — Сирена душераздирающе зевнула и, плюнув на внутренние запреты, облокотилась на Хавьера, который, казалось, сам едва сдерживал зевок. В последнее время из-за плотного графика никто из них не задерживался после ужина. Они ложились спать рано, чтобы с рассветом снова взяться за работу. Хонората порой посмеивалась, глядя на то, как Датч, не справившись с сонливостью, проваливался в царство Морфея, а на его коленях спала Ани, прижимая к себе ладонь мужчины, будто самую лучшую тряпичную куклу. В такие моменты Джон осторожно поднимал дочку, унося её в кровать, а Хелена, фыркая и ворча что-то о сколиозе, накрывала лоскутным одеялом Голландца, которого в такие моменты не смог бы разбудить даже отряд законников, танцующих канкан. Вот и сейчас они все уже клевали носом, переваривая сочных хариусов в сметане, однако, прежде чем отправится спать им нужно было решить одну насущную проблему. — Я так поняла, что склад мэрии уже полон. Так что, нам нужно решить, кто поедет до рынка, — Сирена поёрзала на месте, устраиваясь поудобнее на плече у мексиканца. — Нужно человека три, — Ван Дер Линде потягивал из жестяной кружки хороший виски, терпко пахнущий дубом и травами. — Кто-то, кто будет торговаться и пара грузчиков. И желательно, чтобы это был кто-то из нас. — А почему бы не попросить кого-то из города? — Джек после своего маленького бунта на пару с полячкой получил право голоса на их "семейных" собраниях, чем беззастенчиво пользовался. — Это опасно, — опередив Датча, возразил Артур. — Даже опаснее того, что кто-то из нас заявится к военным. Местные совершенно не могут постоять за себя в непредвиденных обстоятельствах. Так что никому чужому я бы не доверил дело, от которого напрямую зависит наше выживание. Вот и получается, что выбор у нас невелик. — Ну, — Джон как-то многозначительно зыркнул на Моргана, — мы с тобой вполне сойдём за грузчиков. — Мы с тобой? — Артур удивлённо вскинул бровь. — Ты в точку попал, говоря об опасности. Датч-то у нас теперь однорукий бандит, Хавьер будет присматривать за городом, на случай, если остались недобитые сектанты. Вот и выходит, что тягать добро будем мы с тобой. На это заявление сбоку раздалось покашливание. Хонората похлопала себя по плечу, явно предлагая свою кандидатуру, но Марстон оставался непреклонным: — Ну уж нет, Хонни. Ты же леди, в конце концов! Хавьер захихикал, вспоминая, как "леди" колола в прошлую пятницу дрова так, что щепа в разные стороны летела, но Джон, похоже, за аргумент это не считал. — Я бы взял тебя как торговку, но ты сама понимаешь, — он постучал пальцами по горлу, на что полячка лишь хмыкнула. — Ну и у кого тут в таком случае язык подвешен? — Рион забрала у задремавшего Датча кружку виски и блаженно улыбнулась. — У него! — трое мужчин, не сговариваясь, тыкнули в сторону бывшего лидера банды, вызывая у девушки невольный смешок. — Это понятно, — она махнула рукой и пригубила напиток, — ваш усач и снег зимой продать сумеет, но не считаете ли вы, что он, равно как и ты, Джон, имеет очень примечательную внешность? — Мы далеко отъехали от штата, где нас ищут, — мужчина явно не хотел уступать. — Может, ты сама с нами поедешь, если боишься, что его узнают? Сирену передёрнуло. Перспектива тесного общения с людьми её чрезвычайно угнетала. — А почему вы сами не сможете поторговаться? Ты вон какой хваткий, Джонни. — Не выгорит, — Артур потянулся, разминая затёкшую спину. — Джон и торговля — вещи несовместимые. Я в этом деле тоже полный ноль. В банде такими вещами занимался либо Хозия, либо герр Штраус. Нужен кто-то в меру жёсткий, и в то же время обаятельный. С огоньком. Вдруг наверху что-то булькнуло и взорвалось. Со второго этажа послышалась приглушённая и крайне витиеватая брань, к концу которой ни у кого не оставалось сомнений, кто станет будущим "переговорщиком". С рассветом выдвинулись они в сторону блеклой точки на старой карте. Хелена, узнав о своей участи, возмущалась долго, но не слишком яростно. Уже через два часа уговоров она унеслась наверх, чтобы собрать медикаменты в дорогу. Ещё в дорогу она собрала Ожешко, мотивируя это тем, что если прервать лечение и терапию ведьмы, то к той уже никогда не вернётся голос. Артур сразу после ужина отвёл Джона в сторонку, выговаривая, что тот постоянно и крайне настойчиво лезет во всякое дерьмо. Марстон чуть ли не до колик хохотал, когда осознал, что Артур так ничего и не понял. — У нас будет, как минимум, пара дней вдали ото всех, — прошептал он мужчине на ухо, шалея от смеси запахов: одеколона, пыли, пота и чего-то особого, неуловимого, присущего одному только Моргану, — я не могу упустить такую возможность. И он её точно не упустит. Сейчас, сверля тяжёлым взглядом обручи повозки, обтянутых белой парусиной, он буквально сгорал от нетерпения и ужаса. Это была поистине взрывоопасная смесь эмоций. С одной стороны, это был уникальный шанс побыть с Морганом наедине, что в условиях их нынешнего существования случалось ой как нечасто, но, чёрт возьми, Джон слишком хорошо понимал, на что он подписывается. А точнее, проблема была как раз в том, что он не понимал. Отношения между мужчинами — вещь табуированная в обществе. Да, он почти не сомневался, что где-то, кто-то, с кем-то, прячась за закрытыми дверями, мог бы заниматься этим, но он не думал, что сам окажется в такой щекотливой ситуации. Джон чувствовал, как кровь приливает к лицу. Нет он не был ханжой и за свою бурную юность-молодость-зрелость перелапал много мягких женских грудей, покатых бёдер и красивых задниц. Он целовал многих женщин, но ни к одной он не испытывал того, что испытывал к Артуру. Вот только за что можно лапать мужика, если у того страшный дефицит приятных округлостей? Ни тебе сисек, ни податливого лона. Разве что у Артура была упругая задница. От подобных мыслей он снова покраснел, словно зелёный юнец. Джон не представлял, что им нужно делать, и Артур, похоже — к счастью или к сожалению — тоже не блистал особой осведомлённостью. Хотелось всё сделать правильно, но, увы, пособие по подобному действу не выпускали и оставалось только положиться на чутьё или на то, что Хелена называла "методом научного тыка". Желание побиться головой о борт фургона или козлы достигло своего апогея, но его метания прекратила Хонората. Девушка, пыхтя, перелезла через огромные тюки со шкурами и свёртки, усаживаясь на козлы подле мужчины. Из-под складок цветастых юбок она достала старенький варган и принялась наигрывать что-то странное, совсем не мелодичное, похожее на древние языческие напевы. Но от этого на душе почему-то становилось спокойнее.***
Городок, вынырнувший из-за холмов, никак не походил под определение "военный форт". В алых лучах восходящего солнца, что освещало густую дымку тумана, невесомым пушистым облаком, обнимающим почти полностью убранные поля золотых колосьев ржи и пшеницы, этот город смотрелся уютным местом с открыток. Нет, мудак Коллинз не соврал, это, действительно, был старый перевалочный пункт военных. Но со временем он разросся, заматерел, превратился в шумное место, живущее торговлей. Солдаты приходили и уходили, а вот караваны бакалейщиков, рабочих или переселенцев были всегда. Многие здоровые, сильные мужчины приходили на уборку урожая, чтобы заработать пару сотен долларов, дабы прокормить свои семьи. Это место застряло в развитии где-то между Роудсом и Сэн-Дэни: уже не сельский городок, с претензией на что-то, и ещё не шумный, грязный, битком набитый людьми город, который мог с лёгкостью пережевать и выплюнуть наивных мечтателей и ловцов лёгкого счастья. Хелена, которая поменяла уставшего Марстона на козлах, озиралась по сторонам, впитывая местный колорит. Не зря они тряслись в повозках почти шесть дней, останавливаясь лишь для того, чтобы лошади могли отдохнуть. Сейчас в фургоне спали Артур и Джон, обнимая трюки со шкурами. Учёная кинула на Моргана полный нежности взгляд. Этот мужчина был её лучшим проектом, и в то же время он, как, собственно, и вся их разношёрстная компания, перестал быть просто попутчиком. Они все стали друзьями. И теперь, слушая почти чистое, без хрипов дыхание спящего, она, действительно, была рада за него. Копыта коней зацокали по мощёному брусчаткой мосту, а перед ними развернулся Санто-Стефано. Девушки растолкали мужчин, которые, зевая, спрыгнули с фургона. Несмотря на ранний час, на улицах уже сновали люди, открывались бакалеи, пьяньчужки, потерявшие счёт времени, выползали из салуна, дамы, чопорно поправляя капоры, спешили в церковь на утреннюю службу. Жизнь и суетность, свойственная торговым городам и поселениям, всегда была для Артура в тягость. Он предпочитал дикие просторы затхлым каменным коробкам. Пусть общество и считало, что холщовая палатка и рядом не стояла со статусными особняками. Да уж, именно на почве таких вот странных предпочтений они с Голландцем и нашли общий язык. Остановившись у гостиницы, чьи окна смотрели в упор на лучшее питейное заведение в Санто-Стефано, они спустились на землю, даже не подозревая о том, как сильно эта поездка их вымотала. Оставив Ожешко сторожить фургоны и параллельно знакомиться со всеми местными дворовыми псами, Морган вместе с Джоном и Хелен очутились у стойки администратора. Интерьер гостиницы напоминал тихий Стробери, некогда родной город опальный ведьмы. На стенах гобелены с пейзажами, рядом с добротным деревянными креслами примостились чучела животных, а ноги утопали в густом ковре. Всё это навевало лёгкую ностальгию. Мужчина, с шикарными набриолинеными усами, бесшумно вынырнул из подсобного помещения и широко улыбнулся гостям. — Добро пожаловать в Дельфин. У нас лучшие комнаты и обслуживание в Санто-Стефано. За дополнительную плату вы получите горячий завтрак прямо в номер. Для супружеских пар есть отдельные номера. Меня зовут Джеральд Олин. Чем я могу вам помочь? Артур хмыкнул. Редко когда кто-то рассыпался перед ним в любезностях, особенно когда он притаскивался в отели Сэн-Дэни весь в грязи, ранах, запёкшейся крови животных и не только. Однако у многих владельцев подобных заведений явно было чутьё на деньги, а компания путников, чьи гружёные фургоны можно было увидеть в окно, явно была платёжеспособной. Хелена, поправив локоны в причёске, набрала воздуха в грудь и выпалила: — Добрый день, мистер Олин, — она вдруг схватила Артура за руку и, поцеловав мужчину в уголок губ, положила голову ему на плечо. — Мы с супругом и нашими друзьями искали место для ночлега. Вы говорили, что у вас есть комната для молодожёнов. Воодушевившись, хозяин гостиницы принялся рассказывать об имеющихся услугах, совершенно не обращая внимания на побледневшего Джона и растерянного Моргана, в чью руку учёная вцепилась мёртвой хваткой. — Вот эти комнаты идут чуть подороже, но там прекрасная двуспальная кровать и чудный вид из окна! Я так понимаю, что ваши друзья, тоже... — он кивнул на Марстона, который абсолютно не понимал, что происходит. — О, мистер Олин, тут такая трагичная история! — Хелена проклинала немоту полячки, поскольку ей тяжело давалось непринуждённое общение с людьми, а вот осколок реликтовых верований вполне могла заговорить даже самого ушлого барыгу. Могла, пока ей не прострелили шею. — У них с супругом была любовь с самого детства. Мальчишкой он носил ей голубые васильки, а она пела песни. Это так романтично, да? — девушка деланно вдохнула и всплеснула руками. — Но за десять дней до свадьбы бандиты сожгли город и угнали с собой женщин, убив мужчин, стариков и детей. Джим Милтон был на охоте, когда узнал о трагедии. Он поклялся вытащить любимую из лап негодяев, — Хелена сделала драматическую паузу, чтобы перевести дух. — И что дальше? — хозяин гостиницы уважительно поглядывал на Джона, который притих, сочувствуя своему выдуманному прототипу. — Он месяцами преследовал караван работорговцев и однажды ночью он решился на одиночный штурм. Бесстрашный молодой охотник вырезал спящих бандитов словно диких зверей. Но у их главаря была ручная пума. Она набросилась на Джима и чуть не убила его. Хонората, его возлюбленная, освобождённая женихом, помогла убить зверя, но оказалось, что пережив ужасы в плену у бандитов, она перестала разговаривать. В конце концов, у них уже не было дома, куда бы они могли вернуться, не было родственников и друзей. Они брели по прерии зимой. Голодные и холодные. Их лошадь давно умерла и сами влюблённые почти замёрзли. Мы с Артуром взяли их с собой и вот уже столько лет мы путешествуем вместе. Совсем недавно нам пришлось осесть в Еллоуфилде. Чудное место, правда, любимый? — она дёрнула Артура за рукав и очаровательно улыбнулась. — Угу, — только и смог буркнуть тот. — Что это были за бандиты? — воскликнул Джеральд, что всегда был падок на подобные истории и не на секунду не усомнился в её правдивости. — Скиннеры, — не раздумывая брякнул Джон. — Настоящие негодяи, каннибалы и работорговцы! Ни одну секунду в жизни я не жалел, что избавил от них мир. И он не лукавил. Марстон действительно, был рад, что вся свора этих выродков полегла от его руки. Мужчина всплеснул руками и, бормоча что-то про дикие нравы, принялся искать ключи и записывать новых постояльцев в журнал. Когда путники втроём поднялись по лестнице к комнатам, Артур первым подал голос: — И что это было? — Это? — Хелена вскинула бровь. — Ну, про брак и всё такое. — А это, друг мой болезный, тонкий стратегический ход. Семейным парам веры больше. Они не вызывают столько подозрений, как группа людей, не являющихся родственниками, и которые везут с собой большое количество добра на продажу. Это уж очень похоже на то, что бандиты пытаются сбыть награбленное.***
День выдался до ужаса суматошным. Сначала они пытались найти место, куда можно сгрузить товар за не слишком высокую цену. В итоге местный сапожник, Томас Джонс, с восторгом перебирая связки выделанных кож и сетуя на то, что он не может позволить себе их все, дал наводку на хозяина складов, куда свозили зерно с полей. Хелена вместе с Ожешко, чтобы не терять времени, двинулась сразу к бакалейщикам, чтобы договориться о сделках. Артур утопал в банк, прихватив с собой пару слитков золота. Джон же поскакал на Хароне до уборочной. Сцепившись с вредным начальником смены, который на уступки идти не хотел, мужчина до хрипоты пытался сторговаться на чём-то мало-мальски приемлемом, жалея о том, что не взял с собой девчонок. В итоге за место на складе Марстону пришлось знатно раскошелиться, хоть и не так сильно, как могло бы быть. В конце дня Джон так вымотался, что даже не заглянул в салун, а сразу пошёл домой. В гостиничном номере было темно и сумрачно. На столе горела масляная лампа, а Артур стоял у большого зеркала, вытирая мокрые волосы. Мужчина нервно сглотнул, окидывая жадным взглядом широкую спину Моргана, исполосованную вязью шрамов. Желание прикоснуться к каждой отметине губами было слишком сильным. Он даже шагнул вперёд, но Артур остановил его: — Выглядишь паршиво, — мужчина улыбнулся. — Я заказал ванну, — он махнул в сторону пышущей жаром бадьи, укутанной шапкой из пушистой мыльной пены. — Дороти уже сменила воду. — А Дороти — это кто? — Джон нерешительно переминался с ноги на ногу. Не то что бы он не хотел залезть в тёплую воду и смыть с себя усталость. Нет. Просто находиться полностью обнаженным один на один с объектом страсти было по меньшей мере странно. По большей — это было чревато определенными последствиями. Марстон не мог гарантировать, что он сможет держать своё тело в узде. — Ну что ты замер? Или маленький Джонни всё ещё боится воды? — Артур лукаво ухмыльнулся, глядя, как щёки собеседника заливает краска. — Стягивай портки и дуй купаться. Ты смердишь, как нечищеный хлев. И, поверь, я смердел ещё хуже, потому что торговка рыбой вылила на меня ушат помоев. К слову, Дороти — это местная горничная, а по совместительству жена мистера Олина. — Я понял, — буркнул Джон, постепенно расстёгивая куртку и снимая пыльные штаны. Он тщетно оттягивал неизбежное. — Кстати, вещи вытащи за дверь. Хозяин гостиницы сказал, что их выстирают и вернут нам в целости и сохранности. — И ты ему поверил? — Джон вскинул бровь. — Почему нет? Он же не настолько идиот, чтобы воровать у вооруженных людей. Только твои вещи я унесу к комнате девчонок. Ты ведь как-никак супруг пани Ожешко. — Выходит, под нашу дверь Хелена положила своё платье? — Ага, — Артур с плохо скрываемым интересом следил за младшим мужчиной. Что уж говорить, Джон был хорош собой: поджарый, с длинными ногами, которым позавидовали бы и девушки, Марстон был по-своему изящен. Да, у него не было излишней мускулатуры, но он и близко не выглядел слабым. А между тем Джон свернул свою одежду и, стянув её ремнями, с громким всплеском погрузился в воду. — Раздери меня койот, но это лучшее, что случилось со мной за день. — Всё настолько херово? — Морган вздохнул и подошёл ближе. — Ну, будь я на пару лет моложе, я бы просто прикончил этого борова...начальника. Ушлый мудозвон взял с меня в разы больше, чем надо, — Джон вздохнул и потянулся к куску мыла. — Благо у нас были деньги и хоть на какой-то процент мне удалось сторговаться. А что у тебя? — Думаю, если не считать того, что Хелена вусмерть напугала хозяина бакалеи страшными диагнозами ради скидки в пару долларов, то могу сказать, что всё прошло довольно ровно. Да и слитки удалось сбыть без проблем, — Морган наблюдал, как Джон пытался одновременно намылить голову и потереть себе спину. — Дай сюда, — он отнял мочало и лёгкими движениями принялся тереть напарнику плечи. Артур, не торопясь, скользнул по узкой груди шершавой тканью, круговыми движениями лаская бархатистую кожу. Джон млел от этих прикосновений, думая о том, что со стороны это, вероятнее всего, смотрится абсолютно неправильно. Когда ладонь Артура скользнула по плечу, осторожно, но ощутимо массируя напряжённые мышцы, кровь прилила к лицу мужчины. — Что ты делаешь? — Марстон нервно сглотнул, проклиная своё тело, которое слишком заинтересовано реагировало на эти, в принципе, невинные касания. — Что-то не так? — в голосе Моргана не было ни капли насмешки. — Ну... эм... Просто я мог бы и сам. "У тебя слишком долго никого не было!" — мелькнула в голове у Джона паническая мысль, потому что вместо того, чтобы прекратить это безобразие, Артур взял душистое мыло и принялся мыть ему голову, проходясь пальцами от макушки и надавливая чуть сильнее у затылка. И это было просто невероятно хорошо. Слова застряли в глотке, и даже кувшин холодной воды, смывающий остатки пены с отросших волос, не смог избавить Джона от мурашек, которые разбегались от мест соприкосновения с чужой кожей. — Ты непоследователен, Джон, — Артур переместился чуть вперёд, не взирая на смущение собеседника, опустил руки в тёплую воду и принялся мыть тому ноги. Он прошёлся мочалкой сначала по узкой ступне, потом круговыми движениями вымыл лодыжки с резко выступающими косточками и подтянутые икры, покрытые густыми тёмными волосками. — Ты же сам хотел, чтобы мы провели время вместе. А сейчас хочешь пойти на попятный? — Да ну тебя, — Джон дёрнул ногой, окатывая старшего стеной брызг. — Тебе нравится меня подначивать? — А ты сомневался? — Морган протёр ладонью мокрое лицо. Он не мог оторвать взгляда от пылающих щёк Марстона. — Мне нравится, но если что, то я могу прекратить. Он отнял руки и готов был уйти, как вдруг Джон схватил его за запястье: — Я этого не говорил, идиот. Просто это странно. — Что именно? — Артур мягко погладил того по предплечью. — Это? Или это? — он наклонился, оставляя на приоткрытых губах мужчины смазанный поцелуй. Джон подался вперёд, обнимая партнера за шею и удерживая того на месте. Он целовал его жадно и яростно, будто это было не проявление привязанности, а настоящая борьба. Хотя он знал, что, как и во многих вопросах и ситуациях, он позволит Артуру перехватить инициативу, но сдаваться без боя было не в его привычках. Дернув мужчину на себя, он чуть не опрокинул того в воду. Артур фыркнул, как мокрый пёс и рассмеялся. Этот смех выбил почву из-под ног у Джона. Морган был невероятно красив в этот момент: лицо его будто светилось, а в глазах плясали настоящие черти, с рогами, вилами и хвостом с кисточкой. Джон не видел его таким игривым и спокойным со времён бурного, но неудачного романа с Мэри. Никогда он не думал, что любимчик Датча будет смотреть на него с такой безграничной нежностью. Правда этот взгляд вызывал не только внутренний восторг, но и вполне осязаемую реакцию, что стекалась потоками тепла к низу живота. — Артур, — Джон с трудом перевёл дух, — можно я домоюсь сам? — Почему это? — Просто если ты продолжишь, то вымыться мне не суждено. Но, поверь, я намотался за сегодня так, что воняю, как свинья. — Как знаешь, — Морган хмыкнул и поднялся на ноги. Не торопясь, мужчина подошёл к кровати и, присев на край, взял в руки новый дневник, подаренный на Рождество. Небольшой огрызок карандаша лежал в руке, как влитой, а мягкие грифельные линии, пересекаясь и разбегаясь, создавали очертания знакомой фигуры: длинные, тёмные, слегка волнистые волосы липнущие к светлой шее и оставляющие на широких плечах мокрые дорожки. Артур рисовал, поражаясь самому себе. Этот мужчина, похожий порой на упрямого енота, был источником такого соблазна, что у него темнело в глазах. Он ощущал себя каким-то подростком, неспособным справиться с нарастающим возбуждением. Слишком долго он запрещал себе даже думать о чём-то подобном, а потому сейчас, когда барьеры рухнули, он желал хоть на секунду забыть, что за стенами гостиничного номера бушевал жестокий мир, ощетинившись миллионами рук и глаз. Здесь, в ночном полумраке, он мог наконец принять и поверить в происходящее. Он любил Джона Марстона и тот, чёрт возьми, любил его в ответ. — О чём задумался? — на желтоватый лист бумаги упала мокрая капля. Артур встрепенулся и поднял глаза, встречаясь с тяжёлым от желания взглядом Джона. Тот стоял перед ним всё ещё мокрый, с полотенцем, небрежно обёрнутым вокруг бёдер. Морган, отложив в сторону дневник с сырыми набросками, не смог отказать себе в прихоти. Он, обхватив Марстона за талию, оставил на его животе красноватый след от поцелуя-укуса, заставляя того вздрогнуть и шумно выдохнуть. — Ты как падшая девка... — пробормотал Морган, потеревшись щетинистой щекой о тёплую кожу. — Что?! — Джон хотел было отшатнуться, но Артур крепко удерживал его на месте. — Красив чертовски, — фыркнул мужчина, снова целуя поджарый живот, — и вызываешь слишком низменные желания. — Придурок, — Марстон закатил глаза, но вырываться перестал. Он положил ладони Моргану на плечи, наслаждаясь осторожными поглаживаниями и поцелуями. Руки Артура скользили по линии талии, обласкали поясницу, взлетели к лопаткам и пару раз ощутимо прошлись по упругим мышцам, вызывая у Джона одновременно предвкушение и панику. Когда пальцы Моргана подцепили край полотенца, Марстон просто сдался на милость победителя, предпочитая плыть по течению. Мокрая ткань упала на пол, открывая взору Артура чужую эрекцию. Не то чтобы Морган был знатоком мужских гениталий, но он не мог не признать, что аккуратный, розовый, увитый слегка выступающими венками член Джона смотрелся очень даже неплохо. От этих мыслей стало почему-то смешно, но Артур сдержал ухмылку, не желая вызывать у Джона ненужные вопросы. — Эй, так нечестно! — Марстон толкнул партнёра на кровать. — Я тут сверкаю голым задом, а ты всё ещё штанах! Он ловко справился с пряжкой, бросая хитрые взгляды на любовника. Тот приподнявшись на локтях, не мог оторвать глаз от того, как Джон стянул сначала его ботинки и носки, а затем вплотную взялся за брюки, с ловкостью фокусника стаскивая их и отшвыривая в сторону. Джон окинул Артура горящим взором, понимая, что стеснению больше нет места. Они, черт возьми, видели друг друга в самые нелицеприятные моменты, по сравнению с которыми, сегодняшний вечер ощущался чем-то прекрасным и естественным. Дикой кошкой он скользнул на Артура, нетерпеливо поводя бедрами и утягивая мужчину в очередной поцелуй с привкусом лёгкого безумия. Они цеплялись друг за друга, стремясь запомнить каждую мельчайшую шероховатость, пересчитать губами или пальцами каждый шрам, ожог или след от пули на теле возлюбленного. Возбуждение туманило сознание и Артур, оставив на плече Джона багровый полукруг от укуса, прижал того к накрахмаленным простыням. Его шершавая от вечных мозолей ладонь очертила линию шеи, прошлась по груди, намерено задев упругие бусины сосков, и наконец оказалась там, где Джону было нужнее всего. — Блядь, Артур, — Марстон подавился вскриком, когда сильные пальцы обхватили его алчущий ласки ствол и прошлись по всей длине вверх-вниз слишком медленно и дразняще. — Чёрт, пожалуйста, ещё... Но эти просьбы Моргана не особо трогали. Он намеренно неторопливо дрочил налитый кровью член, поглаживая большим пальцем мокрую головку, выбивая из груди любовника шипящие стоны, вперемешку с проклятиями. Тот неосознанно поддавался бедрами навстречу чужой руке, удивляясь тому, как остро ощущалась обычная дрочка, ластился под ласкающую его ладонь. — Артур, пожалуйста, — Марстон настолько потерялся в ощущениях, сходя с ума от наслаждения, что готов был почти умолять своего мучителя ускориться. Он двинул ногой, намерено задевая стоящий колом член Артура. Тот зашипел, но не отстранился, слегка ускоряя ритм. Плюнув на некоторую неловкость, Джон немного поёрзал на месте, устраиваясь поудобнее, а потом сам обхватил рукой уже давно затвердевший ствол Моргана. Тот сжал зубы и глухо застонал, прикусив нежную кожу на шее любовника. Они ласкали друг друга, сгорая от вседозволенности и удовольствия. От члена по всему телу расходились волны экстаза, напряжение скручивалось внизу живота в тугую спираль, кожу будто покалывало от разрядов тока. До безумия не хотелось, чтобы эта ночь не заканчивалась. Они были рядом и только так они ощущали себя полноценными. Страхи, непонимания, вечная неудовлетворенность и мысли о том, что им для счастья чего-то не хватает — развеялись прахом. Всё сузилось до площади соприкосновения, до размеренных движений и стонов, которые не помогала приглушить даже тренированная в вечных походах выдержка. Не нужны были ни тонны духов, ни пудра, ни экзотические благовония, которыми пользовались многие куртизанки, чтобы усилить ощущения. Достаточно было простой, банальной любви, чтобы провалиться в бездну чувственного соблазна. Воздух пах сексом: пот, пряный аромат мускуса и разгорячённой кожи — всё это кружило голову. В какой-то момент, вскрикнув от внезапно накатившего жгучего удовольствия, Марстон кончил, заливая вязким семенем ладонь Артура. Содрогаясь в объятиях своего возлюбленного, он пытался унять загнанно колотящееся сердце. Перед глазами мелькали белые круги, пока Морган медленно поглаживал опадающий член, с которого стекали последние капли спермы, и увлекая своё личное наказание в медленный тягучий поцелуй. — Ты не кончил, — Джон лениво потёр пальцами сочащуюся смазкой головку. — Не бери в голову. Я сам... — Ну уж нет, — мужчина прильнул ближе, двигая ладонью быстро, почти болезненно, но именно в том ритме, который был необходим. Артур почти рычал, подаваясь бёдрами в плотно сжатый кулак, стараясь не обращать внимания на пошлые, хлюпающие звуки. Джон с трепетом наблюдал за партнёром, желая навечно запечатлеть лицо Моргана, тронутое страстью, его запрокинутую голову, рассыпавшиеся по подушке светлые волосы и тяжело вздымающуюся грудь. Никогда в жизни он не испытывал такого особого удовлетворения, от того, что именно он стал центром удовольствия другого человека. Особенно когда ты своими руками доводишь любимого до самого конца, заставляя того содрогаться от наслаждения, выплёскивая толчками тёплую сперму. Они оба дышали, как загнанные звери, но Артур нашёл в себе силы подняться. Он убрал влажным полотенцем все следы их близости и снова рухнул на постель, с улыбкой наблюдая, как Джон устраивается у него под боком. — Знаешь Артур, я тебя... — Я тоже Джон. Я тоже... Доброй ночи.