***
Возвращение в Еллоуфилд было фееричным — в этом Артур оказался прав. И пусть дорога была долгой из-за погоды, пусть они умудрились три раза потерять пару овец, а потом отыскать их у какого-нибудь куста, не до конца потерявшего листву, лица жителей, благоговейно провожающих гружёные фургоны, стоили всего. Когда объятия, улыбки и приветствия подошли к концу, когда Джек, утихомирившись, перестал нахваливать лопоухого щенка, которого ему подарил Датч, предварительно перекупив его у вдовы мясника, когда огонь затрещал в очаге и по дому поплыли сытные запахи, Джон понял, что зима будет долгой. И Артур, присевший как можно дальше от Марстона, был прямым тому доказательством. — Что ж, я даже сожалею, что не поехал с вами, — Ван Дер Линде утёр усы и улыбнулся Хелене, которая в красках рассказывала об ушлых торгашах и их неумелой попытке обхитрить две богатые «супружеские пары». — У нас тут всё было довольно скучно: окончание сенокоса, вечные дожди и пара-тройка сектантов по периметру. — Сектантов? — Джон невольно сжал кулак и скрипнул зубами. — Кто-то из этих ублюдков выжил? — Не кипятись, amigo, — Хавьер перебирал струны гитары, мурлыкая под нос незатейливые мелодии. — Мы их убили. Но, судя по всему, у них где-то есть лагерь. И пусть мы знатно проредили их ряды, остатки этой шушеры ещё где-то прячутся. — Как бы там ни было, — Датч отстегнул от руки протез и принялся смазывать шрамы. — Зимой они не сунутся, а весной, — он почесал подбородок, — мы сможем поискать их логово. Если, конечно, не двинемся в сторону Канады с первой оттепелью. — Думаешь, что мы найдем-таки мифическую землю обетованную? — Цель, в отличие от прошлого раза, не имеет значения, — Артур едва заметно улыбнулся, замечая в тёмных глазах бывшего лидера банды привычную уверенность в завтрашнем дне. — Уже столько всего пройдено, что любой более-менее спокойный клочок земли покажется раем. Ну, правда, от пары десятков баксов я бы всё-таки не отказался. Этот вечер закончился массовой пьянкой: домашнее вино и виски текли рекой, раскрасневшаяся Сирена смеялась над пьяными шутками Артура, Ани и Джек вырезали из обёрточной бумаги человечков, Хавьер, передав свою красавицу-гитару в руки знающей пару аккордов Ожешко, отобрал у Датча Хелену и закружил по комнате. Луна хитро заглядывала в окна, путаясь призрачными пальцами в россыпи звёзд. Артур и Джон свалились спать под самое утро. Причём они были настолько пьяными и уставшими, что Марстон даже забыл спросить у Артура, какого хрена тот так любезничал с мисс Рион весь вечер. Они рухнули на не расправленную постель и уснули, не расцепляя объятий.***
Время летело стремительно и неумолимо. Холодная осень сменилась зимой, что раскинула свои ледяные шали над продрогшей прерией, отгремел сочельник в тихом семейном кругу, под звуки гитары и запах жаркого из оленины и начался сезон буранов. В этой части страны бураны были безжалостными и непредсказуемыми. Первая снежная буря налетела, когда только отгорели праздничные свечи, а обёртки от подарков сверкали под столом вместе с фингалом Хавьера, который попытался жонглировать яблоками, а в итоге зарядил сочным плодом себе в лицо. Небо потемнело в один миг, огромные рваные тучи закрыли собой звёзды, а в лицо Джона, вышедшего за дровами, прилетел резкий порыв ветра, сдобренный горстью снега. Уже тогда, оценив столб снежной завесы, стало понятно, что это станет испытанием. Просто никто в тот день не мог точно сказать, чем обернутся бураны для их маленького семейства. — Нужно напоить скотину, — Джон выглянул в окно. Несмотря на то, что часы показывали полдень, за застывшим стеклом царили настоящие сумерки. — Что делать будем? Такого чёртового снегопада я не видел никогда. Даже в горах Гризли было теплее. А мы ведь сейчас намного южнее. — Южнее, — Сирена задумчиво рассматривала шаль, размышляя, понадобится ли ей ещё одна. — Но мама мне рассказывала, что в прериях на юге ветер дует будто со всех сторон разом, а бураны налетают внезапно. Именно поэтому переселенцы никогда не решались путешествовать по этим местам зимой. Повозки могло занести до крыши за пару дней. — А ещё не видно ни хрена, — Марстон поёжился. Холод он не любил так же сильно, как открытую воду. — Так что нам делать? Нужно как-то добраться до амбара.***
Из-за непрекращающегося снегопада день больше походил на белесый ад, через который не могли прорваться лучи зимнего солнца. Стихия вызывала естественный страх, прочно смешанный с решимостью. Ожешко методично повязывала длинный моток крепкой верёвки к поясу Джона, который, на свою беду, вызвался идти первым и проложить дорогу до сарая, где в компании двух коров расположился вол и шумные овечки. Хонората должна была пойти следом, чтобы унести пару вёдер — они планировали натопить снега для скотины. Хотя все понимали, что в помещении, скудно отапливаемым небольшим очагом, если тот ещё не истлел до конца, снег растает ещё очень нескоро, а потому всё равно придётся идти до колодца. Артур всё качал головой, порываясь помочь, но мисс Белл была абсолютно непреклонна. Никакого холода, никакого снега, никакого тяжёлого труда на морозе. — Побереги лёгкие, герой, — фыркнула учёная, глядя на хмурого Моргана. — Твой ершистый янки справится, да и Хонората в хорошем состоянии. И Хавьер на подхвате будет. Артур в очередной раз покачал головой, но спорить не стал, поскольку спорить было особо не о чем. Он с лёгким беспокойством наблюдал за тем, как две фигуры, привязанные верёвкой к дверной ручке, скрылись в белой пелене. Первый час ожидания дался Моргану относительно спокойно. Они в компании дам в лице Сирены, Хелены и маленькой Ани, сидящей на коленях Датча, играли в карты, стараясь не обращать внимание на завывание ветра за окном. Второй час растянулся в нервном постукивании ногой, хождении из угла в угол и косыми взглядами на закрытые ставни. Под конец третьего часа Артур готов был плюнуть на всё и ломануться в буран по ориентиру из верёвки. Благо наделать глупостей он не успел, потому что дверь с грохотом распахнулась, впуская поток холодного воздуха, и на пороге показались Хонората и Джон, узнать которых можно было только по голосу, так как в остальном они были похожи на два говорящих сугроба. — Ссаный собачий холод, — прохрипел Джон, дрожащими пальцами стягивая с себя плотные рукавицы. — Ёбаный снег! Мы были в нём по пояс и чуть не поотмораживали себе задницы! Под ногами у Марстона растекалась лужа, пока Рион, сокрушённо цокая, помогала ему снять тяжёлые ото льда сапоги. — Мы ходили к колодцу семь раз, потому что сраный ветер расплескал почти всю воду! Хонората кивнула, скидывая с себя стоящую колом, замерзшую из-за влаги шаль. Правда под обледеневшими юбками ей удалось принести в дом почти полную тару молока. Щёки её раскраснелись от холода, а ворчащая Хелена принялась растирать окоченевшие пальцы полячки. Усадив девушек и Марстона к камину, Хавьер принёс пару кружек с крепким чаем, щедро сдобренным коньяком. Он участливо похлопал Джона по плечу и посадил ему на колени дочку, которая, не теряя времени, принялась тягать отца за отросшие волосы. — На улице настоящая преисподняя, — Марстон прикрыл глаза, чувствуя, как всё тело начинает покалывать и болеть. — Надеюсь, что этот буран ненадолго, иначе нам придётся прокладывать верёвочные ориентиры по всему городу вслепую.***
Непогода за окном крайне удручала. В те редкие кристально чистые дни, когда вереница серых снежных туч уходила за горизонт, мужчины расчищали тропинки, разносили дрова и припасы, проверяли верёвки и ориентиры. Женщины же проверяли состояние здоровья жителей городка под предводительством деятельной мисс Белл. Зима всегда была тяжёлым испытанием, потому что без тепла и свежей пищи поднимали голову такие гости, как лихорадка, простуда, ангина и тому подобное, от чьих костлявых пальцев полегло людей в разы больше, чем от бессмысленных бесконечных войн. Порой в процессе отпаивания травами и порошочками очередного захворавшего ребёнка, налетал буран, завывая словно старый, озлобленный дух, и девушки, кутаясь в шали, спешили домой, крепко цепляясь за натянутые верёвки. Дни текли медленно, а стрелки часов будто ленились, намеренно сбавляя шаг. Все маялись от скуки, но у Джона нервы трещали, словно натянутые неаккуратной рукой струны. Он сходил с ума и почти осязал это безумие. — Я так больше не могу, — мужчина внезапно прижал мрачного и не ожидавшего таких действий Моргана к стене, когда они остались одни в комнате. — Меня порядком заебало, что ты шарахаешься от меня, как от прокажённого! Стоит мне тебя коснуться или поцеловать, ты начинаешь вздрагивать на каждый шорох. Нет, этот разговор был у них далеко не первым. Джон, словно мотылёк, завороженный ярким пламенем костра, тянулся к Артуру, не в силах унять тактильный голод, что взгрызался в его кости и плоть, подгоняемый воспоминаниями о двухнедельной эйфории, что осталась за границами Санто-Стефано. И если до сезона буранов они сбегали вдвоём на охоту, в хлев, падая на скирды сена, или на рыбалку, утопая по колено в бурливой воде, то сейчас Морган не бросал на партнёра и лишнего взгляда, ни словом, ни жестом, не выдавая собственных чувств. Иногда Джону начинало казаться, что та яркая, чистая, словно воды Великих Озер, взаимность ему просто приснилась, что это просто плод его разыгравшегося воображения, и не было никогда тех сладостных минут, проведенных вместе, жарких объятий и ощущения колкой щетины на коже. Но порой всего на секунду Морган сжимал его ладонь, будто пытался отогнать от младшего мужчины все страхи, и гончие бесовской страсти срывались с поводка, требуя ещё. Больше. Но Артур тут же уходил в глухую оборону. «Нас увидят, придурок!» «Убери руки, Марстон, стены тонкие!» «Хочешь, чтобы кто-то догадался? Нас привяжут яйцами к лошади и протащат по полю». «Нет, Джон. Не сейчас. Нельзя». Это «нельзя» нарывало в мозгу у Марстона, ударяясь пульсом по вискам. Всё его самообладание сваливало в закат, стоило только Артуру улыбнуться Сирене, которая при всей своей неприступности из всех мужчин в их группе, только ему дарила свои непривычно тёплые и немного неловкие улыбки. Стоило Джону закрыть глаза, как он уже видел идеалистические и в то же время до тошноты приторные картины того, как Морган притягивает к себе и целует мягкие губы девушки, как он валит ее на кровать, упиваясь хрупким телом, идеально подходящим для мужских ласк, как на пальчике у красавицы Сирены оказывается колечко, что раньше предназначалось Мери, а пара детишек маячат где-то в обозримом будущем. Жестокая, клацающая окровавленными клыками и капающая ядовитой слюной ревность вскипала в крови, разъедая внутренности изнутри. Любовь из тёплого очага, дарящего радость и уют, превратилась в жар, обжигающий оголённые нервы. Он был заперт в доме с любимым человеком, агонизируя от вечной неудовлетворенности и неуверенности в завтрашнем дне, что обращалось беспокойными кошмарами по ночам. Джон понимал, что он так больше не может, а потому, когда он снова зажал возлюбленного в темном углу, впитывая ядовитый рефрен привычных, заученных наизусть и разобранных на фонетические составляющие фраз, он точно знал, что ответит. — Джон… Ты спятил? Чего ты добиваешься?! — старший вцепился в узкие плечи мертвой хваткой, пытаясь отстраниться. — Давай расскажем им. — Что, прости? — Джон не был уверен, что сейчас преобладало во взгляде мужчины: смятение или нарастающий гнев. — У тебя вторая половина мозга сгнила? Ты сам понял, что сейчас сморозил? — Ну да, чего ещё от тебя можно было ожидать, —разочарованно застонав, Марстон развёл руками. — Но знаешь, твои отмазки меня уже не колышат. Сколько, по-твоему, мы ещё будем шкериться по углам, как черти? Это не жизнь! — Вот как? — глухо произнёс Артур после небольшой паузы. Лицо его больше не выражало гнева — лишь какую-то до боли пугающую угрюмость и отстранённость. Лучше бы в морду дал — это привычнее. — Ну давай, Джонни, расскажи. Расскажи своему сыну, что его папка чёртов педик. Парню и так много дерьма в жизни досталось, давай испорть его жизнь ещё больше! — Педик, значит? — злобно сощурившись, Марстон с силой толкнул своего собеседника в плечо. Морган от неожиданности не удержал равновесия и впечатался спиной в дощатую стену. — Так ты теперь заговорил? Что-то это тебя не особо беспокоило, когда ты запихивал свой язык мне в глотку! Или ты просто напиздел мне про любовь? Аж тошно от того, какой ты теперь правильный! — Марстон, предупреждаю, лучше заткнись… Немного придя в себя от недавнего толчка, Морган перехватил запястья Джона и крепко сжал, но того, похоже, было уже не остановить. — Видимо, вспомнил, каково было целовать мисс Рион и решил, что на хрен оно тебе надо! Шёл бы ты на хуй, Морган со своей правильностью! Резко дёрнувшись, Джон попытался высвободиться из крепкой хватки, но теперь настала очередь Моргана припирать его к стенке. — Прикусил бы ты свой длинный язык, Марстон, — почти прорычал Артур, сжав запястья младшего ещё крепче. — Почему ты не слышишь меня? Мы не можем так рисковать. Мы только более-менее выкарабкались из того пиздеца, что преследовал нас почти всю жизнь, а теперь ты собрался всё похерить ради своих хотелок? Мы… — мужчина глубоко вдохнул и выдохнул, видимо, пытаясь успокоить самого себя. — Мы что-нибудь придумаем. Но не сейчас. — То есть никогда, — ехидно ухмыльнулся Джон, бросив попытки вырваться, словно смирившись. — Как же заебало… Знаешь, мы столько лет ходили вокруг да около, попадали то в одно дерьмо, то в другое… Врали окружающим и самим себе. Слабо верится, что однажды ты соберёшь остатки яиц в кулак и решишься рассказать им. Ты говоришь, что любишь, но при малейшей опасности прячешь голову в песок, называя меня сраным педиком. Вертел я на хую твои философствования о том, какой я безрассудный и тупой. — У тебя грязный язык, Джонни, — в интонации Артура что-то поменялось, отчего Марстон сразу напрягся в его руках. — Его лучше занять чем-то, помимо болтовни. Внезапно мужчина подался вперёд, прерывая не успевший начаться поток отборной брани влажным, глубоким поцелуем. Джон что-то неразборчиво промычал сквозь поцелуй упираясь ладонями в грудь старшего, но тот был непреклонен. Проведя горячим языком по нёбу, Морган скользнул вдоль его языка Марстона и отстранился, чтобы прикусить влажную от слюны губу. Джон вроде бы расслабился, но продолжал гневно сверкать глазами, пока широкие ладони самозабвенно ласкали его поясницу. — Ненавижу тебя, Артур Морган, — шепнул Марстон, как-то грустно хмыкая. — И до чёртиков люблю. Перехватив инициативу, Джон притянул Артура ближе, обхватив за шею и зарываясь пальцами в мягкие пшеничные пряди. Эта долгожданная близость кружила голову, заставляя полностью абстрагироваться от внешнего мира. Был только Артур, тепло его ладоней, мягкость прикосновений, жар тела и колючая щетина. Джон обожал его всего, с головы до пят. Именно это и послужило тому, что, когда дверь скрипнула и отворилась, Марстон вспомнил, что не закрыл её на щеколду. — Па? — в глазах Джека застыло выражение чистого шока, которое, как в калейдоскопе, сменилось сначала непониманием, а потом… гневом. — Вы… Вы… А мама? Что… Она знала или… — подросток лепетал что-то бессвязное, пока его отец, резко отстранившись от партнёра, пытался собрать волю в кулак и выдать что-то более-менее адекватное. На ум ничего не шло, но проблема оказалась в том, что Джек, похоже, сам себе уже всё надумал. Зрачки его расширились, а милое лицо исказила гримаса чистой ненависти. Сорвавшись с места, он кинулся вниз. Джон от неожиданности слегка замешкался, и эта пара секунд стала решающей. Парень успел накинуть шубу и выскользнуть за дверь, прямиком в буран.***
— Джон, не дури! — Отпусти, блядь! Его нужно найти! — мужчина дёрнулся к двери, но Морган успел перехватить его запястье. — Да, дурень, мы должны его найти. И найдём, — Артур тяжело вздохнул, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды домочадцев. — Но включи остаток мозга: там ночь и холод собачий. Оденься как следует и возьми лампу, если не хочешь потеряться в этом холоде за компанию с сыном! Мужчина снял с крючка тяжёлую шубу из бизоньей шкуры, отдал её встревоженному отцу и принялся одеваться сам. — Артур, — в голосе Датча сквозила странная нежность напополам с нервозностью. — Что произошло? — Всё потом. Мы расскажем, — в горле у Моргана застрял ком, а за солнечным сплетением мерзко заныло. — …когда вернёмся. Ожешко нервно повела плечом и сунула в руки Артура масляную лампу и зачем-то свёрток с вяленой свининой. Сирена и мисс Белл предложили пистолет и флягу с травяным настоем. Хавьер проверил крепко ли привязана верёвка к двери и потёр воспалённые глаза. — Удачи, amigo! Дверь распахнулась, и мужчины попали в ледяной ад: ветер выл и дёргал полы пальто, норовя добраться стылым дыханием до кожи, снег слепил глаза, а дыхание сбивалось от низкой температуры. Увидеть что-то в радиусе пары десятков сантиметров перед собой было абсолютно невозможно. Но даже не холод сковывал судорогой конечности Джона, а жуткая, визгливая паника, что уже рисовала ему картинки с обледенелым трупом сына, который они смогут найти только к весне. Злые слезы наворачивались на глаза и тут же превращались в ледяные кристаллы, уносимые порывами ветра. Артур опять оказался прав. Он чёртов конченный идиот. — Джек! — крикнул Артур, поднимая вверх лампу. — Он не мог уйти далеко. — Я знаю, — Джон тщетно пытался перекричать гул ветра. — Джек! Джек, где ты? — Мы найдем его, Джон. — Угу, — машинально буркнул Марстон, стараясь унять шум крови в ушах. Он как-то слишком чётко понимал, что если он потеряет сына, то не сможет оправиться от потери. — Марстон, ты меня слышишь? — Артур нервно дернул плечом. Состояние партнёра его не просто беспокоило. Оно банально пугало. — Всё нормально? — Угу, — буркнул тот, продолжая продираться вперёд сквозь сугробы. — Блядь, — скрипнув зубами мужчина и схватил Джона за плечо, разворачивая его к себе лицом. — Соберись уже! Мы найдём Джека и вернём домой, понял меня? Мы не успокоимся, пока он не найдётся! Я с тобой… Веришь мне? — Да. Да, верю, — Марстон резко выдохнул, встряхнулся и, перехватив покрепче верёвку закричал в белую мглу. — Джек! Джек, где ты? Нельзя было сказать, сколько времени прошло, но оба мужчины упрямо двигались, вперёд, цепляясь за верёвку. Они успели продрогнуть до костей, сорвать голос и почти отчаяться, но внезапно ветер донёс до них глухой зов: —…те! Помогите! — Джек! — Марстон рванул с места в карьер, совершив самый опрометчивый поступок в своей жизни: он мало того, что отпустил верёвку, но ещё и потянул Артура за собой.