Попробуем

            Нельзя сказать, что Арса после этого разговора отпустило, но легче стало определенно. Больше не давило на грудь осознание собственной ненужности, хотя все еще болезненно тянуло невозможностью высказать иногда столь обременяющие чувства. Правда, не шло ни в какое сравнение с недавним штормом.             Отключая телефон после почти часового разговора, за который оба мужчины словно стремились выплеснуть в расстояние скопившуюся боль и тоску друг по другу, Антон чувствовал себя почти свободным. Ему так не хватало этого. Не хватало чужого тепла, согревающего даже через разговор. Не хватало самих разговоров, иногда затягивающихся на часы. Не хватало поделенного на двоих смеха за пределами сцены. Алкоголь продолжал плескаться в крови и голове, убеждая, что такая возможность лучшая из доступных.             И пусть все еще тянуло за грудной клеткой, но можно было больше не одергивать самого себя, улыбаясь лишь одному человеку. Можно было в любой момент набрать номер ради голоса по ту сторону. Засыпая тем вечером, по-прежнему пьяный Шастун твердо был уверен в двух вещах: он как глупый подросток влюблен в своего друга и он сделает все возможное ради сохранения его дружбы.             Арсения словно подменили. Разрешившаяся ситуация с Антоном сняла с плеч большую часть тяготившей их ноши, позволяя впервые за долгое время развернуть. Его действительно устраивал возврат отношений к исходным параметрам, позволявший больше не ограничивать себя почти ни в чем. Попова переполняла энергия, требующая выхода, настолько, что он с удвоенной силой взялся за незаконченные проекты, успевая за неделю смотаться сразу в три-четыре города, таская за собой не успевающего Сережу. Последний, на самом деле, был рад хоть такому завершению ситуации, потому что лучший друг перестал, наконец, напоминать зомби, хоть иногда и проскальзывала в его поведении еще не отпустившая до конца тоскливость.             Предложение о съемках клипа поступило почти одновременно с идеей проведения мероприятия в Барнауле. И если за последнее Арс ухватился, только увидев, с кем будет его вести, то вот над ролью пришлось поломать голову, но в итоге, наплевав на постороннюю реакцию, а, возможно, ожидая ее от определенного человека, согласился.             Позже, обсуждая с Антоном предстоящее выступление, мужчина, затаив тревогу, рассказал и о своем новом амплуа. Получив же в ответ только явно осторожничающие поздравления "с первым серьезным шагом в карьере, а вот потом уйдешь ты от нас в кино и как нам бедным втроем справляться?", решил отложить даже вот такие ни к чему не обязывающие намеки.             Шаст же не мог выбросить из головы значение его слов, а вышедший пару дней до встречи клип посмотрел, наверное, одним из первых. Стоя в аэропорту, прилетев всего на час раньше соведущего, он все еще крутил в голове эти несчастные пару кадров, закрепившихся где-то на подкорке и выскакивающих в самый неподходящий момент. Вот как сейчас. Глаза цепляют в толпе знакомую походку, и горло привычно сдавливает спазмом от нахлынувших ощущений, а в голове только это блядское, сводящее с ума подмигивание, в котором хотелось бы распознать какой-то смысл, но получается лишь закапывать себя еще глубже.             Если Арсений думал, что теперь с Антоном рядом будет находиться легче, то он никогда еще так не ошибался. Потому что эта шпала посреди аэропорта смотрит прямо в глаза и своей улыбкой так светит, что может заменить не только все лампочки разом, но и, кажется, само солнце. А потом обнимает, выбивая остатки дыхания, словно отыгрываясь за все ужасные последние месяцы, и руки отпускать совсем не хочется, но такси ждет, да и приветствие уже затянулось.             Выступление только завтра, но Арс не может усидеть на одном месте, вытаскивая Тошу на прогулку, пробежку, набережную, куда угодно лишь бы не рядом в тесном пространстве номера, при непосредственной угрозе сорваться. Слишком мало и слишком много всего и сразу, хочется врезаться, вплавиться в Шаста всем телом и никогда не разойтись, но в памяти еще живет его и собственная реакция в прошлый раз. До трясущихся рук страшно вновь потерять этого невозможно близкого и родного кота. Остается только оставить себе относительно допустимые границы вроде быстро ставшей любимой футболки и сотни совместных фото и видео. Что-то уходит фанатам, но большая часть навсегда оседает в памяти телефона.             Антону кажется, что он сходит с ума и видит только то, что хочет. Это ведь Арсений, от него не стоит ждать адекватного поведения или ситуаций. Однако внутри что-то упрямо натягивается до дрожи при виде гордо рассекающего в "Батоне" брюнета, приближающегося в очередной раз с телефоном. Попова вокруг так много и так мало одновременно, что начинаешь не на шутку переживать за собственную психику. Он ведь не железный, а как прикажешь выдерживать, если на большинстве фотографий они так близко, что стирают даже нормы приличия? Если кожа вспыхивает даже через одежду, когда друг снова прикасается при любом случае: привлечь внимание, указать на что-то, просто растрепать волосы.             Пика накал эмоций достигает, когда загоревшийся очередной идеей Арс лезет на гаражи, а при спуске - падает. Шаст в этот момент четко ощущает резко запнувшееся на середине хода сердце, возобновившее работу только когда виновник как ни в чем не бывало встал с земли, чтобы запечатлеться с врачами дежурной скорой. Шатен не выдерживает, отводя друга в сторону от толпы.       - Ты зачем, блять, полез туда, а если бы сломал себе что-то?       - Тош, прости, не хотел тебя волновать, - опускает виновато глаза собеседник, - но у меня ощущение, что я взорвусь, если остановлюсь на секунду.       - Арс, послушай, - перехватывает за локоть, невольно притягивая еще ближе, - выдохни. Успокойся. Сейчас на сцену идти и там хоть взлетай. А до начала не вздумай еще, сука, куда-нибудь залезть. Понял?       - Ага, - выдыхает резко, утыкаясь в плечо вздрогнувшему парню, - А у тебя пальцы холодные даже через кофту. Замерз?       - Немного. Идем.             За Арсением на сцене почти невозможно уследить. Он носится из конца в конец, не задерживаясь в одной точке дольше минуты. Словно действительно взлететь решил. Заминается лишь однажды, на заигравшей песне из того самого клипа, но профессионально быстро берет себя в руки. Антону рядом с таким энергичным ведущим неловко больше, чем обычно, и он, в основном, пытается отогреть в конец озябшие ладони, иногда лишь вставляя пару фраз. А потом на перерыве за сценой разгоряченный прыжками Попов просто отогревает его руки своими, и Шаст неожиданно плывет от чужой близости, пытаясь успокоить свернувшиеся в комок нервы.             Они заканчивают выступление, не возвращаясь к этому эпизоду, фотографируются со всеми желающими, но в такси Арс все-таки задает уже измучавший вопрос:       - Тох, а у тебя ведь девушка в самом начале была. Вы разошлись?       - Да, еще до первых съемок. А ты? Тоже ведь свою приводил.       - Сразу после тех гастролей.             Повисает немного неловкая тишина, ведь оба участника диалога вспоминают не самые приятные события. В тишине возвращаются в отель, в тишине расходятся по комнатам, но спустя всего полчаса в комнате Антона раздается стук. Арсений с опущенной головой выглядит как побитый щенок, вызывая уже привычную волну тепла в груди.       - Тош, - голос надломленно-тихий, словно его хозяин силой слова выталкивает, - прости меня за тот раз.       - Какой?             Удивление парня искреннее, он и впрямь не понимает, за что сейчас извиняется друг. Там, после выматывающих гастролей, именно Шаст не выдержал и сорвался, наорал просто так, а потом еще строил из себя обиженную королеву. Арса же словно прорывает, слова мало связаны между собой, но общий смысл с трудом угадывается. Не остановил. Отпустил. Ошибся. Виноват. В попытке хоть как-то успокоить, шатен притягивает мужчину к себе и, обнимая, пытается переварить полученный массив разрозненной, а местами и вовсе лишней, как тот поцелуй в клубе, информации. Получается плохо, но даже обработанные данные вызывают вопросы.       - Стой, Арс, тормозни, послушай. Если бы ты смог мне тогда ответить возле аэропорта, что ты хотел сказать?       - Что...что я... - пытается отвести взгляд, но в итоге лишь выдыхает обреченно, -что я тебя тоже люблю.             Тормоза срывает начисто. Это не похоже на взрыв фейерверка или уход земли из-под ног, просто одни сухие потрескавшиеся губы накрывают другие - кто бы сомневался - мягкие. И ощущается такой контакт потрясающе правильным. Именно так и должно было быть с самого начала. Поэтому Антон пытается через поцелуй передать, переместить в чужое сознание, раненой птицей бьющееся "прости, я такой долбоеб, прости". Поэтому Арс первым запускает руки под чужую одежду, стягивая ее с такого близкого, нужного тела.             Ладони, пальцы, языки, губы лихорадочно сталкиваются, исследуя, изучая, пробуя податливое тело, о котором так долго мечталось. Потому что теперь можно не только смотреть и мечтать, но и касаться как и где хочется. Потому что теперь можно все.             Уже гораздо позднее, утолив первый голод дорвавшихся, они обсудят с самого начала все произошедшее и решат попробовать. Попробовать начать все с чистого листа. Попробовать оставить в прошлом плохое. Попробовать вместе.