***
Крошечная квартира с такими же крошечными окнами, выходящими на Кони-Айленд, была наполнена приглушенным смехом двух женщин. Они лежали в темноте на своей кровати, которая была едва ли не единственной мебелью в их маленькой однокомнатной квартирке, деля пространство с кухней, в которой еле как можно было поворачиваться вокруг своей оси. Летняя жара заставила их поднять окна до упора, впуская желанную прохладу Атлантики с южного побережья Бруклина. Разноцветное зарево фонарей колеса обозрения, из местного парка аттракционов, отражалось вдоль стены их спальни, которая по совместительству была и гостиной, и коридором, и комнатой для гостей. — Тебе принести чего-нибудь? — одна из девушек встала с кровати, направляясь в сторону кухни и мелькая при этом голой задницей. Замысловатая татуировка вдоль позвоночника опускалась одиночными линиями практически к её пояснице. Кромешная темнота, слегка приукрашенная ночными огнями Surf Avenue, придавала ей таинственности, почти загадочности. Девушка остановилась на выходе из комнаты, касаясь рукой дверной рамы, и внимательно посмотрела на подругу. Лунные блики играли на её голом теле, очерчивая аккуратную грудь и гладкий твёрдый живот, округлые бёдра, стройные ноги. Она продолжала смотреть на девушку, лежащую в постели, буравя её ожидающим взглядом. — Просто… не шевелись, — ответил другой… более низкий и хриплый голос. Девушка мягко коснулась лбом дверной лудки, продолжая смотреть в сторону кровати. Её тело примкнуло к стене, обжигая холодом грудь. Нога, немного согнутая в колене, стыдливо прикрывала её от восхищенного взгляда сбоку… он был похож на голод или на животный инстинкт, смешанный с невыносимой нежностью. — Ты такая красивая, — хрипло прошептала девушка, лежащая в постели. Будто в подтверждение своих слов, она подтянула одну ногу к себе, сгибая её в колене, от чего легкая светлая простынь соскользнула, оголяя бедро. Её зубы впились в нижнюю губу, азартно оттягивая её к верху, приковывая взгляд девушки у стены. — Кларк, — засмеялась та, — не прошло и пяти минут, позволь мне сделать пару глотков воды, и мы продолжим. — Поцелуй-поцелуй-поцелуй, — быстро бормотала она, призывно вытягивая губы. — Аггрх, — с налётом мнимого раздражения, но со счастливой улыбкой на губах, девушка оставляет желанный поцелуй, вовремя уворачиваясь, чтобы не быть втянутой во что-то более опасное, — серьёзно, тебе принести чего-нибудь? — Лекса, принеси свою задницу в постель, — бормочет Кларк так, чтобы быть услышанной. Грохот американских горок и эхо отдаленного визга на несколько секунду наполняют квартиру отдалённым шумом парка аттракционов. Огни продолжают мелькать на стене вдоль кровати, Кларк умиротворённо смотрит на них, прижимая к груди простынь. На мгновение крылья её носа расширились, будто пытаясь втянуть больше воздуха. Или запаха в её случае. В секунду она вскакивает с постели, вихрем уносясь в сторону кухни, неумолимо настигая девушку, чья голая задница торчала напротив окна, пока остальная часть тела торчала по ту сторону. — Лекса, — гаркнула Кларк, вкладывая в голос столько гнева, что голова Лексы дёрнулась, ударяясь об оконную раму. — Детка, только пара затяжек, нет, Кларк, погоди, — сопротивляясь друг другу, их пальцы сплетались, пока сигарета всё-таки не была выброшена в окно. — Сколько раз мы будем об этом говорить? — Я знаю, малыш, но после секса это именно то, что мне нужно. — О... ну тогда у тебя его станет значительно меньше, — Кларк развернулась, раздражённо махнув рукой напоследок. Лекса схватила её запястье, разворачивая к себе лицом. Зная, как запах сигарет раздражает её обоняние, Лекса намеренно тесно прижимала Кларк к себе, хохоча при этом как мальчишка. Она вырывалась, демонстративно уворачиваясь от поцелуя с «пепельницей», едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться самой. — Нет, нет! Иди чисти зубы, я не буду с тобой целоваться, — бормотала Кларк, крепко сжимая губы, которые настойчиво пыталась поцеловать Лекса. Она упиралась ладонями в её грудь, избегая объятий, которые, конечно, приведут к тому, что через десять минут об этом разговоре никто и не вспомнит. — Ладно, — Лекса перестала удерживать извивающееся тело Кларк в своих объятиях, и просто ласково обняла её за талию, поддерживая нить их взглядов друг другу в глаза, — я люблю тебя. В ответ Кларк прикусила нижнюю губу, как она это часто делала, потому что знала, какое сильное влияние оказывает этим на свою девушку. Взгляд Лексы мгновенно опустился на её припухшие от недавних поцелуев губы. Она шумно сглотнула, не в силах оторвать взгляд. Кларк медленно приблизилась, проводя носом вдоль уха Лексы, напоследок прикусывая мочку, скользнув по ней языком. Чувствуя, как пальцы на её талии на мгновение дрогнули и вжались в кожу теснее прежнего, она хрипло прошептала: — Иди чисть зубы, — говоря это, Кларк бесцеремонно высвободилась из объятий и направилась в сторону спальни, оставляя Лексу гореть словно она спящий вулкан. — О боже, — выругалась она себе под нос, провожая глазами удаляющуюся спину девушки. Её бёдра, её длинные светлые волосы, бледные плечи, полная грудь. Всё это сводило Лексу с ума, не оставляя даже призрачной надежды на то, что она не будет себя вести как подросток в период гормональной бури. Бросившись в ванную, она схватила зубную щётку, орудуя ею с пылом, которому позавидовала любая реклама зубной пасты. Как только стеклянный стакан звякнул от приземлившейся в него щётки, во входную дверь квартиры гулко постучали. Лекса нахмурила брови, поднимая в зеркало напротив себя внимательный взгляд. На часах было около полуночи — они никого не ждали, пытаясь насладиться временем, в которое они обе были свободны от работы и повседневных дел. В дверь снова постучали, но теперь уже более настойчиво. — Лекса, открывай, это Густав, — громыхнул мужской голос. — Детка, оставайся в комнате, — бросила Лекса, на секунду заглядывая в спальню. — Лекса, — Кларк приподнялась на кровати, встревоженно глядя на свою девушку. — Оставайся в комнате, — назидательно процедила Лекса, балансируя на грани приказа и просьбы. Набросив на себя первую попавшуюся одежду, которая состояла из байковой красной рубашки в клетку и джинсовых шорт Кларк, Лекса угрожающе сжала челюсть и распахнула входную дверь. — Я сказала, не приходить ко мне домой, — выплюнула она, гневно буравя взглядом мужчину. Ему было около сорока, лысый, с густой, но аккуратно стриженной бородой, которая обволакивала большую часть лица. Ростом он был не выше Лексы, но значительно крупнее и мощнее. Его смело можно назвать коренастым. — Верни мне Себринг, — настойчиво, но тихо проговорил он. Лекса бросила взгляд на дверь спальни, убеждаясь, что она плотно закрыта. — Всё честно, Густав. Тачку ты продал, получил за неё деньги. Теперь отваливай, — она потянула дверь на себя, но на полпути мужчина схватил её своей ладонью. — Он стоит дороже, Лекса, — прошипел он, — верни машину или гони бабки, иначе у тебя будут неприятности. — Ещё раз заявишься ко мне домой, проломлю голову разводным ключом, — зло выплюнула Лекса, прожигая лицо Густава яростным взглядом. — Боишься, приду, а твоя подружка тут одна? — ехидно улыбнулся он. — Слушай меня сюда, — яростно прошептала Лекса, хватаясь за воротник его рубашки, — только... Она намеревалась продолжить, но звук вращающейся ручки двери сбоку заставил её быстро отпустить ворот рубашки Густава и набросить на себя благодушное выражение лица. — Лекса, — тихо позвала её Кларк. Она была обернута простынёй, края которой она прижимала к груди. Её лицо выглядело встревоженным, вся она походила на маленького ребенка перед лицом неизвестности. — Всё хорошо детка, — улыбалась Лекса, — Густав зашел спросить кое-что по работе. И он уже уходит, — чуть строже добавила она, — иди в постель, я скоро вернусь. Как только Густав и Лекса снова остались одни, лица их перестали выглядеть как у старых приятелей за просмотром футбольного матча. Её глаза снова блистали яростью, челюсть ходила ходуном. — Я жду, Лекса. У тебя неделя. Либо гони бабки, либо верни тачку обратно. Она хлопнула дверью прямо перед его лицом. Тут же ругая себя за несдержанность. Кларк наверняка поймёт, что это был не дружеский визит в начале первого ночи. Особенно, учитывая сложный характер Лексы и уникальную способность впутываться в неприятности. Соблазн выкурить сигарету снова давал о себе знать. В груди неприятно тянуло, пальцы перебирали невидимый фильтр. Подкатив глаза к самом потолку, она взяла себя в руки, успокаивая бешеный стук своего сердца. Кулаки сильно сжались, удерживая гнев внутри, и, через несколько секунд, мягко раскрылись, отпуская эмоции подальше от себя. Подальше от Кларк. Забравшись в постель, она обняла её со спины, настойчиво прижимая тело любимой к себе. Ревностно, бескомпромиссно. Будто стараясь защитить её от всего мира, прикрыть от всех пуль и несчастий. Зарывшись носом в волосы на затылке, Лекса блаженно вдохнула. — Всё в порядке? — Да… не волнуйся. Всё хорошо. — Почему он пришёл так поздно? — Не успел приехать ко мне в мастерскую, и решил припереться сейчас. Идиот. Всё хорошо, Кларк, спи. Глядя в стену, почти не моргая, чувствуя на себе объятия Лексы, которые означали «я защищу тебя», Кларк уже понимала, что ничего не в порядке и этот разговор просто переносится на завтра. Неприятности, долги, ссоры с арендодателем, вечная ругня с родителями и бесконечная нужда в деньгах. Вот как выглядела жизнь Кларк и Лексы с момента как они начали встречаться. Сложности делали их союз крепче, будто они борются с миром во имя настоящей любви. Родители не принимали ни их союз, ни образ жизни. Единственное, за что Кларк была им благодарна, это оплата её обучения в колледже. За остальные прелести жизни она платила сама, убиваясь на должности официантки в небольшой кофейне. Там они и познакомились с Лексой. Перемазанная солидолом, с распахнутой в минус десять курткой, она ворвалась в забегаловку в срочном поиске воды. Официанты бросились ей на помощь, наивно полагая, что это хрупкое создание нуждается в защите и отчаянно хочет пить. Но в одной руке Лекса волокла канистру, сокрушительно воняющую бензином и маслом, другой продолжала тереть лицо, размазывая остатки солидола по своим щекам. Набор слов из автомобильных терминов, по которым можно было написать коллоквиум, лился бесконечным потоком из её рта, попеременно выкрикивая: «радиатор», «патрубки», «вода», «кипит». Всё это она тараторила, размахивая своей грязной канистрой, пока глаза не наткнулись на девушку, чьи губы улыбались, пока глаза горели смущением. Конечно, это была любовь с перового взгляда. В тот момент, когда Лекса смотрела на незнакомую ей тогда девушку, орудующую с кофемашиной, её Camaro мог бы даже улететь на луну и, скорее всего, никто бы этого не заметил. Улыбнувшись этим воспоминаниям, Кларк накрыла ладонями руки Лексы, прижимая их к себе теснее прежнего. В конце концов, она знала, в кого была влюблена. Лекса не была святой. Она была умна, чертовски красива, греховно сексуальной и страстной, но ещё она была рисковой и азартной. Кларк предпочитала называть это безответственностью, и в целом была права.***
— Кофе закончился, — Лекса закрыла дверь висящей на стене полки. — Сегодня стащу немного с работы, — буднично пробубнила Кларк, потому что делала это уже миллион раз, чем, конечно же, не гордилась. От этих слов Лекса почувствовала, как ярость на саму себя крадётся вдоль её шеи, и щёки начинают безжалостно гореть. — Не нужно, — просипела она, не оборачиваясь к столу, за которым сидела Кларк, — перебьюсь без него. Небольшое дело. Кларк на мгновение замерла, ручка, зажатая между её пальцами, зависла над бумагой. Она хотела бы утешить Лексу, сказать ей, что всё наладится, они справятся, но Кларк знала, что сейчас не лучшее время для речей в стиле Джерри Магуайера. — Зачем приходил Густав вчера? — меняя тему, как ей казалось, в лучшую сторону, спросила Кларк, продолжая заполнять пачку счетов, лежащих на столе. — Он продал мне битый Себринг за пять штук, который, как он считал, не подлежит восстановлению. Но, пораскинув мозгами, мы с Линком… — Подожди-подожди-подожди, — Кларк приподняла ладонь, устремляя внимательный взгляд в глаза Лексы, — что значит, он тебе продал? Это означает, ты его купила за пять штук? — Да, я же говорю, Кларк, — Лекса делает свой тон мягче, чувствуя, как волна гнева в глазах Кларк вот-вот выльется в полномасштабную ссору, — мы с Линком сможем его починить, у нас есть такой же донор, мы сможем заработать, перепродав его после ремонта. — Откуда эти пять штук, Лекса? — Я заняла их у Аньи. Кларк хлопнула ладонями по столу, прикрывая глаза дрожащими от злости веками. — Ты занимаешь у Аньи пять штук, когда мы третий месяц не можем заплатить за квартиру? Ты издеваешься надо мной? — Детка, — сделала попытку Лекса. — Не деткай мне! Позавчера Макс сказал, что мы должны рассчитаться за квартиру хотя бы за два месяца, Лекса. И в этот момент, зная, какая жопа с деньгами, ты занимаешь пять тысяч на покупку битой машины, даже не считая нужным посоветоваться со мной! — Кларк, она окупится! — Когда, Лекса? Когда мы переедем жить под мост? Мы блять даже кошку не можем завести, потому что вкалываем как проклятые по восемнадцать часов в день! Нет! Знаешь что? — она оттолкнула от себя пачку счетов, превращая её в неаккуратный ворох бумаги. — Мне надоело, что только я думаю о том, что нас ждёт завтра! Кларк вышла из-за стола, вихрем выбегая из кухни. Из спальни послышались звуки хлопающих шкафов, суетливый шорох бумаг… очевидно, она собирала конспекты и распечатанные лекции, наспех натягивая одежду. Стоя на пороге и прижимая к груди кипу бумаг, Кларк набросила на плечо сумку. — Я в колледж, потом на работу. Если ты снова застрянешь под какой-нибудь развалюхой до двух часов ночи, я лягу без тебя, — схватив связку ключей из стеклянной вазы, она спешно покинула квартиру, громко хлопнув дверью. Лекса слышала нервные, слишком твёрдые шаги Кларк по ту сторону стены. Они были так не характерны для её мягкой, почти кошачьей поступи. Сейчас она шагала как солдат, демонстрируя свой гнев посредством тонких межблочных перегородок. Так и застыв посреди их крошечной кухни, Лекса перевела взгляд на кипу счетов, лежащих на столе словно гора. Гора долговых обязательств и страданий Кларк. Подойдя к столу, она подняла несколько счетов, всматриваясь в колонки, в которых были вписаны цифры замысловатым почерком её девушки. Электричество, вода, кадастровый сбор, арендная плата, вывоз мусора, домофон… вереница счетов не прекращалась вплоть до марта месяца. Именно тогда они закрыли предыдущий долг с удачной продажи Крайслера. Выручив больше, чем Лекса рассчитывала, они погасили все свои долги и на оставшиеся деньги купили небольшой телевизор, который с того дня включали максимум два раза. Кларк была права, они пахали как проклятые, потому что жизнь в Нью-Йорке была чертовски дорогая. Жильё стоило баснословных денег, даже если это жильё больше походило на собачью конуру, с минимальным набором удобств. Телефон Лексы зазвонил, на экране высветилось имя Аньи. — Да. — Лекса, какого хрена Густав приходит утром и требует вернуть ему Себринг? — И тебе доброе утро, босс. Анья раздраженно выдохнула, явно не собираясь поддаваться на провокацию. — Через сколько ты будешь? — Максимум пятнадцать минут, не уходи, мне нужны деньги на суппорта для Хонды, — Лекса говорила, держа в одной руке вексель на сумму около трех тысяч долларов. Это был займ. Кларк занимала деньги, чтобы оплатить какой-то дополнительный сбор в колледже, о котором Лекса совершенно забыла. Чёрт. — Ладно, я всё равно буду тут. Приезжай и разберись с этим скрягой, заебал меня уже своим Себрингом, — Анья продолжала бубнить себе под нос и, зная эту дурную привычку шефа, Лекса сбросила вызов, продолжая рассматривать векселя.***
Солнце раскалило июльский воздух до отметки в тридцать пять градусов. Легкое дуновение ветра делало ситуацию ещё хуже, заставляя Кларк глубоко вдыхать обжигающий горло воздух. Выбегая из здания колледжа, она бросила взгляд на часы, замечая, что промедление в пять-десять минут может стать роковым. Она не успеет на автобус до центра, который ходил раз в час, и как следствие – опоздает на работу. Ускорив шаг, она крепче прижала толстую папку бумаг, где были её многострадальные конспекты, написанные в каждой клетке её тетрадей, и многочисленные листы лекций с пометками. Телефон завибрировал в переднем кармане, заставляя Кларк раздраженно подкатить глаза к небу. Руки были совершенно заняты, и ответить на звонок было равно опозданию на работу. На мгновение её голову прошибла мысль о том, что это могла быть Лекса и, перегрузив часть ноши на своё бедро, Кларк вытащила застрявший в кармане узких джинс телефон. «Мама» Будто порывом ледяного ветра лицо Кларк обдало могильной сыростью. Прикусив внутреннюю сторону щеки, Кларк ответила: — Мама, — её голос звучал холодно и отстранённо, будто она говорила с соседкой снизу, которую видела два раза в жизни. — Здравствуй, Кларк, — голос матери был так же натянут, словно она превозмогала себя, совершая вынужденный звонок дочери, — как ты? — Давай к делу, мама, — раздражённо ответила Кларк, зная, что этот звонок не имеет ничего общего с материнской заботой. — Где ты? — Вышла из библиотеки. — Сейчас же каникулы. — Я в курсе, спасибо. Профессор Пирсон преподаёт дополнительные лекции два раза в неделю, я их посещаю. — Есть проблемы в учёбе? Ты не успеваешь? — слегка напряженно спросила женщина. — Господи, нет, мама, — Кларк прижала телефон плечом к уху, пытаясь удержать сползающие листы, — мне просто нравятся его лекции. — Или профессор? — с издёвкой спросила она. — Ты прекрасно знаешь, о чём я. — Да, кстати, об этом, Кларк. Мы с отцом собираемся приехать в Нью-Йорк на неделю… — Чёрт, — прошипела Кларк, с ужасом понимая, что произнесла это вслух. — Что прости? — Ничего, шнурок развязался, продолжай. — Так вот, мы бы хотели снять тебе нормальное жильё… но, Кларк, — слегка замедлив свою речь, произнесла мама, — я бы не хотела, чтобы там появлялась… — её молчание затянулось, заставляя Кларк, в который раз, подкатить глаза. — Лекса, мам. Её зовут Лекса. — Хоть Папа Римский, — бормотала она, — детка, мы с папой хотим, чтобы ты жила в нормальной квартире, а не в собачьей будке с этой… — Лексой, — быстро добавила Кларк. — Хорошо, ты так хочешь, чтобы я называла её по имени, пусть будет так! Меня не радует перспектива твоих отношений с Лексой, потому что она… потому что... — Потому что она девушка, — сказала Кларк будничным тоном, наконец дойдя до остановки. — Детка, я знаю, что ты молода и не боишься экспериментов, но подумай о своей репутации. — Мам, — резко оборвала Кларк, — послушай, мне нужно идти, мой автобус подъезжает. — Этот разговор не окончен, Кларк. Игнорируя предупредительный тон матери, Кларк сбросила вызов, сунув телефон на его прежнее место, и спешно забежала в полупустой автобус. Впереди её ждали тридцать минут покоя, в которые ей не нужно записывать каждое слово профессора, будто она печатная машинка, или обслуживать дотошных посетителей кофейни на Бордуолк. Ныряя в сумку в поисках наушников, Кларк почувствовала, как её телефон коротко вибрировал, оповещая о входящем сообщении. Практически не сомневаясь в том, кто это был, Кларк прикусила губу, пытаясь сдержать улыбку.«Детка»: "Ты права, мне нужно быть серьёзнее. Прости меня."
"Я подумаю.""Это да?"
"Нет, я сказала, что я подумаю. Всё зависит от того, во сколько ты вернешься домой сегодня.""А если мы вернемся домой вместе?"
"Я не собираюсь возвращаться домой на рассвете." Кларк дразнила Лексу, заставляя её прогнуться ещё больше, заставить сделать выбор."Вернемся, как только ты этого захочешь."
Она прикусила губу, чувствуя вкус победы. Улыбка непроизвольно расползается по её лицу и взгляд становится теплее и мягче. Утренняя ссора не входила в её планы. Взамен припухших от поцелуев губ и нежных объятий, их последняя встреча превратилась пусть и в небольшую, но серьёзную ссору, которая при желании могла перерасти в катастрофу со швырянием вещей, биением их немногочисленной посуды, синяков и сокрушительного секса, который всё равно бы ничего не решил. Но, заставив Лексу остановиться и подумать, Кларк добилась желаемого результата."Могу я забрать тебя с работы?"
"Я заканчиваю в девять сегодня.""Отлично."
"Не думай, что так легко отделаешься." Дописывает Кларк, нажимая кнопку отправить, когда её телефон снова вибрирует."Я люблю тебя."
Её пальцы замирают над экраном, в груди становится так тепло и приятно, что это чувство начинает расти словно воздушный шар, распирая грудь от чрезмерно огромного количества счастья. Они вместе чуть больше полугода, но эти три слова, звучащие словно молитва, каждый раз заставляли Кларк улыбаться, будто юную девочку в период первой, светлой и искренней любви. Возможно, для неё это так и было. Серьёзная студентка с лучшим баллом на курсе, влюбляется, падая в омут, не замечая, что мир вокруг неё сузился до одного единственного человека. "Люблю тебя." Набирает она почти буднично, словно её пальцы делали это миллион раз, но это всегда приятно. Говорить это становится необходимостью, потому что её сердце может разорвать от переизбытка нежности.***
В кафе как всегда многолюдно. Это Бордуолк-променад на южной стороне полуострова Кони-Айленд в Бруклине. Шум волн заглушается звуками шагов о деревянный настил. За барной стойкой Рейвен флиртует с монтажником, который устанавливает декорации к ежегодному параду русалок. Его напарник просит о помощи, стоя на хлипкой лестнице, едва удерживаясь, чтобы не грохнуться на пол. Рейвен ослепительно улыбается и парень, кажется, перестаёт дышать. — Хэй, Кларки! — О Боже, не называй меня так. — Я знаю, что тебя это бесит, так что прости, подруга, отныне это твой крест. Рейвен. Молодая, красивая, сумасбродная. Приехала из какой-то жопы на юге Техаса, поэтому её загар был почти что врождённым даром. Сбежала от своих религиозных родителей, ища попутного ветра в каждом городе по дороге в Нью-Йорк, который был домом для таких, как она. Бесстрашных, упрямых, с лёгким карнавалом в душе. С ней можно было ограбить банк, закопать труп, на спор сожрать жменю перца или сделать парные татуировки. Кларк росла в консервативной семье. Строгие правила, традиции и каноны, семейный ужин строго по воскресеньям. Фотографии на стенах, натянутые улыбки и идеальная чистота в доме. Познакомившись с Рейвен, она с удивлением обнаружила, что есть можно и руками, забрасывать ноги на стол при просмотре телевизора – это не тяжкий грех, за который ты пройдешь все семь кругов ада, а танцы до утра в каком-нибудь недорогом клубе – это вполне весело. Если коротко, Кларк познала, что значит жить, не подвергаясь моральному насилию практически за каждый свой шаг и каждое слово. Она ни в коем случае не распустилась и не превратилась в развратную девчонку с заниженной социальной ответственностью. Просто она стала… Свободной. — Может сходим куда-нибудь? — не унимался парень, которого уже, не скрывая ярости, ругал напарник, балансирующий на грани падения в пучину стыда. Надевая фартук с логотипом кофейни, Кларк сдержано рассмеялась, издавая при этом хрип. Бросив короткий взгляд на подругу, она театрально произнесла: — Мне нравятся ваши глаза — темные и красивые, как моя душа. (фраза из фильма Джонни Д.) Рейвен засмеялась над подтруниванием Кларк. Они обе знали, что парню ничего не светит, но видеть, как очередной повеса теряет голову – было бесценно. — Что? — его взгляд метался между обеими девушками, пока глупая улыбка всё никак не могла сползти с его лица, — мы могли бы сходить куда-нибудь все вместе, у меня есть друг... Он хотел продолжить, но именно в этот момент грохот металлической конструкции заглушил его слова. Наконец, устав угрожающе шататься, лестница рухнула, утаскивая за собой напарника Дон Жуана. Всё кафе вздрогнуло, бокалы на стойке встревоженно звякнули. Едва сдерживая смех, кусая себя за губы, девушки бросились на помощь пострадавшему. В такой ненавязчивой обстановке проходили практически все рабочие дни кафе «Атлантик». Хозяином был какой-то влиятельный бизнесмен Нью-Йорка, который всё своё время проводил в офисе на Уолл-стрит. В кафе его звали мистер Чесс, он приезжал почти каждое воскресенье, утром. Его ненавязчивое присутствие не создавало дискомфорта персоналу, который состоял из одних только девушек. Ходили слухи, что Чесс был отъявленным бабником, хоть и тщательно замаскированным под порядочного зануду. Утренний кофе ему всегда подавала Кларк. Возможно, потому что она единственная, кто брал дополнительные смены в выходные дни, а возможно, всему виной было распространенные мнение о влюбленности шефа в свою официантку. За два года её работы в Атлантике, Чесс никогда не позволял себе грубого слова в отношении девушек, никогда их не обижал и не штрафовал, но и никто не мог сказать, что он пытался залезть кому-то под юбку. Он был парнем, который умел разграничить работу и личные отношения. Около шести вечера в кафе вошел молодой человек, с прической похожей на спаниеля. Легкая небритость делала его лицо чуть мужественнее, чем его стройное худощавое телосложение. Бамбуковый колокольчик приятно застучал над его головой. Парень улыбнулся, приветливо кивая в сторону бара. Рейвен кивнула в ответ, на секунду её лицо стало напряженным, губы слились в тонкую полоску. — Фил здесь, — пробубнила она, как только парень отвернулся, уходя в сторону одного из столиков вдоль окна. Не отвечая, Кларк закрыла дверцу холодильника, замерев перед ней с упаковкой мороженого. Глаза её стали стеклянными, без единой эмоции, хотя холодность её взгляда почувствовала даже стоящая к ней спиной Рейвен. Сегодня была её смена и она должна обслужить клиента. — Фил, — нейтрально поздоровалась Кларк, подходя к столику, за которым сидел парень, — тебе как обычно? Она подняла блокнот ближе к лицу, готовая делать записи, не удосужив клиента даже взглядом. — Кларк, — мягко произнёс он, — ну же, я не кусаюсь, — он протянул руку, намереваясь притянуть Кларк ближе к столу, но она одёрнула кисть, поднимая на Фила острый, немного колючий взгляд. — Сделай заказ, пожалуйста. Давай без твоих штучек. Покорно кивнув, он действительно заказал американо и несколько фирменных кексов, продолжая буравить Кларк взглядом, который ясно отражал его намерения. Он провожал им каждый её шаг, каждое движение бёдер, трепет её волос. — Как обычно? — участливо прогудела Рейвен, видя гуляющую из стороны в сторону челюсть Кларк, пока она собирала заказ Фила. — Нет, пока нормально, — без тени эмоций ответила Кларк. Её движения были резкими и отрывистыми. Было понятно, что всё не нормально. Вернувшись к столу, она аккуратно поставила на него белую чашку, на таком же белом блюдце, и стилизованную бамбуком корзину с кексами. В тот момент, когда она склонилась, чтобы забрать измятую Филом салфетку со стола, его взгляд скользнул в её декольте и на мгновение его глаза, казалось, обезумели. — Кларк, сходи со мной на свидание, — он сказал это так быстро, будто готовился к этому всю свою жизнь. Ладонью он цепко сжал запястье Кларк, сдавливая его почти до боли. — Мы обсуждали это, Фил. Я не свободна, а теперь отпусти мою руку, — тихо цедила Кларк сквозь зубы. — Ты имеешь в виду ту девчонку? Боже, Кларк, она не сможет дать тебе того, что есть у меня. Она перевела на него взгляд, от услышанного на её лице отразилась брезгливая гримаса. Фил притянул её руку к своей груди, в которой отчетливо тарабанило сердце с нечеловеческой скоростью. На секунду расслабившись, она позволила вести свою кисть, наивно полагая, что на этот раз всё обойдётся банальным признанием в любви. В тот момент, когда она поняла, что он делает, Кларк попыталась отдернуть свою ладонь, встречая недюжинное сопротивление. Кончики её пальцев касаются его шорт, и сразу становится понятно, куда именно тянул руку Фил. Она пытается вырвать свою ладонь, которую сжимают почти жестоко. — Эй! — громко крикнула Рейвен за её спиной. Подойдя достаточно близко, чтобы конфликт остался без лишней публики, она сказала уже чуть тише, — проваливай отсюда нахрен. Она указала большим пальцем себе за спину, намекая на входную дверь кафе. Её сдвинувшиеся к центру брови и вздувшаяся на шее вена привлекли внимание Фила, заставив его наконец осознать, что он делает. — Прекрасно, — раздражённо выплюнул он, вставая из-за стола и вынимая бумажник, — будьте уверены, что ваш босс узнает о том, что вы выгнали из его заведения постоянного клиента. Ах, да, мой кофе, — он поднёс чашку к губам, ощущая, как горячий пар обжигает его губы, и, скользнув недобрым взглядом по плечам Кларк, намерено делает вид, что падает, и половина кофе разливается вдоль её груди, попадая на ребра. Кларк отскакивает под звук разбивающейся чашки, слышит гневный мат Рейвен и чувствует руки, пытающиеся снять с её тела футболку. Боль такая резкая, что на несколько секунд у Кларк пропадает дар речи и всё, что она видит, это спину Фила за стеклянными дверями кафе, слыша звон бамбукового колокольчика. Сидя в подсобке и вытирая слёзы, она пишет Лексе сообщение о том, чтобы она захватила из дома какую-нибудь футболку, потому что она испачкала ту, что надела утром. Красный след от ожога бросается в глаза, и она придумывает, что скажет своей девушке, которая неизбежно это увидит сегодня или завтра. Лекса спрашивает в порядке ли она, на телефон поступает входящий вызов, но Кларк сбрасывает, не в силах взять под контроль срывающийся на слёзы голос. "Я в порядке." Лжет она в сообщении, по новой растирая раскрасневшиеся глаза. — Ты должна сказать Лексе, — констатирует Рейвен, входя в подсобку со стаканом воды. — Нет, — отвечает Кларк, пытаясь отдышаться, — ни в коем случае. — Кларк, — вмешивается Рейвен, оглядываясь через плечо на наполняющийся зал кафе, — что-то нужно сделать, это переходит все границы. Не позволяешь мне, тогда пусть твой рыцарь в сияющих доспехах потолкует с этим парнем. — Я не хочу этого, — говорит она, пытаясь привести себя в порядок. — Но… почему? Я видела Лексу… она, — Рейвен замолкает, наклоняя голову в бок, — мне кажется более чем способна справится с ним. — Я знаю, что она справится, Рей, но, если Лекса узнает, что кто-то тронул меня или, упаси Господь, разлил на меня кипяток — она вывернет член этого парня наизнанку, а потом заставит это сожрать, поверь мне. Мы через это проходили. Всё закончится в полицейском участке! — Да ну, — отмахивается Рейвен, будто в неверии. — В кармане водительской двери у неё лежит разводной ключ. Каждый день, когда мы прощаемся перед работой, я умоляю её, чтобы этот ключ не торчал из чьей-нибудь головы. — Чёрт, она не создаёт впечатление психопатки, — задумчиво говорит Рейвен. — Она и не психопатка. Спокойная как удав, но внутри есть кнопка. Если нажать, рванёт — мало не покажется. Я не скажу ей об этом и, Рейвен, — Кларк делает шаг к подруге, поучительно занося палец перед её носом, — ты тоже ничего не скажешь. — Ладно, — сдаётся она, — но, если это произойдет еще раз, я вмешаюсь. Они возвращаются в зал, дорабатывать последние пару часов своей смены, пока не придут ребята из ночного персонала. Будто из солидарности с настроением Кларк, погода медленно, но неумолимо портится, тучи сгущаются над Бруклином, принося с собой наполненный озоном воздух. Рейвен подпирает дверь в кафе наполненной бутылкой воды, оставляя её открытой, будто в приглашении свежего океанского бриза. Тихий отдаленный раскат грома, через полчаса превращается в угрожающий рык неба, заставляя его плакать, роняя крупные капли дождя. Ливень полощет дорогу, стекая ручьями между досками деревянного настила. Песок под ним, намокая, начинает приятно пахнуть. В начале десятого воздух становится холоднее, заставляя плечи Кларк робко сжаться. Она сутулится, пытаясь вжать голову в шею, в попытке защититься от холодного ветра. Капли отскакивают от досок, кроссовки в миг становятся сырыми. Она намеревается побежать гуськом в сторону дороги, по пути высматривая желтый Камаро, но чья-то горячая ладонь хватает её запястье, притягивая к себе. На долю секунды её тело сжимается, лицо неприятно морщится, ей всё ещё кажется, что это Фил, не теряющий надежды залезть ей под юбку любым из возможных способов. Она с силой выдергивает свою руку, отворачиваясь от долгожданных объятий. — Детка, детка! Кларк оборачивается, видя Лексу под большим тёмно-серым зонтом в мелкую клетку. Её лицо выглядит удивлённым, она в замешательстве. — Боже… — облегченно бормочет Кларк, — прости, я просто, — она бросается в объятия Лексы, глубоко вдыхая запах её кожи. Она пахнет шампунем и туалетной водой, где-то далеко чувствуется запах масла, но это её запах. Абсолютно, это запах её женщины. Кларк сжимает свои руки вокруг Лексы крепче прежнего, зарываясь лицом в её шею, — я рада тебя видеть. — Ты уверена, что всё в порядке? — Лекса бросает обеспокоенный взгляд на стеклянную витрину кафе, пытаясь заглянуть вовнутрь. — Да. Да. Всё хорошо. Где машина? — Сзади, — Лекса указывает большим пальцем за спину, замечая, как Рейвен выходит из дверей кафе. — Чё ты там вякнула про мою мать? (фраза из к/ф «Не грози южному централу» 1995г.) — Привет, — смеётся Лекса, протягивая ладонь навстречу Рейвен, чтобы она могла с разгона ударить «пять». Другая её рука всё ещё держит ручку зонта и невозможным образом прижимает к себе Кларк. Дождь полощет как из ведра, по плечам Рейвен прокатывается стая мурашек, она опасливо смотрит на небо. Замечая её взгляд, Кларк поднимает взгляд на Лексу: — Мы ведь подвезём Рей Рей? — Вообще-то… — задумчиво начинает Лекса, напуская на себя налёт важности, — у меня были другие планы. — Всё нормально, ребят, — Рейвен делает вид, что не расстроена. Она поворачивает голову, устремляя взгляд вдоль Бордуолка. Дождевые потоки несутся вдоль той части дороги, которую строители уже переделали в ровный асфальт. — Боже, я шучу, — смеётся Лекса, зарабатывая лёгкий толчок по рёбрам, — вообще-то Джереми устраивает сегодня типа… вечеринку. На самом деле, все будут пить пиво и трындеть о работе по углам. Завтра выходной, и я подумала, — Лекса посмотрела в глаза своей девушки. Их носы почти касались, воздух становился горячее, — подумала, что ты захочешь немного отдохнуть. Расслабиться. Может Рей согласится поехать с нами? Кларк хочет отказаться, хочет сказать, что лучше расслабиться дома в объятиях любимой, в их маленькой, почти крошечной квартире, с коробкой горячей пиццы на её животе. Рейвен бросает на неё внимательный взгляд, на секунду встречаясь глазами с Лексой. Лицо Кларк не выражает энтузиазма, она вот-вот откажется, но Рейвен вскрикивает, соглашаясь на их небольшое предприятие. — Ладно, — бормочет Кларк, проникая пальцами под кожаную куртку Лексы. Её холодные ладони прижимаются к горячей коже под футболкой, и Лекса подпрыгивает, едва удерживаясь от нелитературных высказываний. — О, чёрт! Подожди, вот, — она снимает с локтя толстовку, протягивая её Кларк, — я подумала, что в футболке ты замёрзнешь. Надень. — Спасибо, детка, — Кларк улыбается своей самой соблазнительной улыбкой. Это награда. Смесь удовлетворения, желания и восхищения. Она бросает взгляд в сторону Лексы. Он жаркий, с поволокой усталости, будто немного пьяный. Лекса сглатывает, чувствуя нарастающее напряжение внизу живота. — Нет, я больше не могу. Где машина? — раздраженно бормочет Рейвен, вскидывая ладони в капитулирующем жесте. Пользуясь уединенностью, в которой они остались с уходом Рейвен, Кларк целует Лексу в губы, мгновенно делая поцелуй глубоким и пылким. Её губы расслабляются, становясь мягкими, неимоверно нежными, и Лекса резко выдыхает, едва сдерживая стон в горле.