«Забавно, у всех нас есть мечты. Мы представляем себе своё будущее, строим планы на жизнь, словно мы капитаны своей судьбы... Но мы - пассажиры; мы летим, и судьба подхватывает нас. Не о такой жизни мы мечтаем, но это наша жизнь» Аврора Лейн, Passenger
17:25 За окном уже заметно стемнело. Британец сидел на диване перед телевизором и смотрел очередной футбольный матч, а вокруг суетились испуганные Альва и Лоран. Мужчина бросил взгляд на пустующий стол с приготовленным ужином. Сохранять спокойствие с каждой минутой было всё сложнее. Терпения становилось всё меньше и меньше: оно исчезало, словно падающий песок в песочных часах. Где его Джессика? Килгрейв взглянул на часы, а затем на лестницу. Девушка всё ещё не появлялась.***
Джессика проснулась от громкого звука. Разбилось стекло. Девушка взглянула на часы. 18:10. Она отчётливо слышала грохот. Снова послышались звуки разбившегося стекла. Брюнетка испугалась, что мужчина может отыгрываться на персонале, и, поспешно отодвинув стул от двери, вышла из комнаты. Девушка бросила испуганный взгляд в сторону лестницы. Звук доносился снизу, скорее всего из гостиной. Тихо спускаясь по лестнице, Джесс ловила себя на всевозможных кошмарных мыслях. Она беспокоилась не за себя, а за бедных Альву и Лорана, которые сейчас находились под контролем Килгрейва. Оказавшись внизу, перед девушкой открылась неожиданная картина. Стол был накрыт к ужину, на нём стояли какие-то блюда, а Альва и Лоран испуганно стояли в углу кухни, целые и невредимые. В гостиной сидел Килгрейв и сжимал в правой руке осколки треснутого от силы его рук бокала, по его рукавам стекали капли крови и вина, пачкая всё, куда те только попадали. Вокруг него валялись куски стекла: по-видимому, разбит был не один стакан. Заметив Джонс, британец быстро натянул улыбку во всё лицо и приказал прислуге убрать стекло. Он попытался нормально сесть, но, задев окровавленную руку, резко повалился на спину и ударился головой о край дивана. До брюнетки донеслось болезненное шипение. Прятать боль Килгрейв не умел и от того выглядел беспомощным, как котёнок, брошенный на улицу под дождь. Джессика подошла чуть ближе к Томпсону, чтобы взглянуть на раны от осколков. Глубокие, и в ранах остались куски стекла. Брюнетка резко развернулась и пошла в сторону кухни. Открыв пустой шкафчик, она повернула голову в сторону мужчины с вопросительным выражением лица. — Где аптечка? — спросила девушка. — Что? — недоумевая от действий Джессики, проговорил мужчина, а поняв, чего хочет от него брюнетка, кратко отрезал: — Пустяк. Пройдёт. — Где аптечка? — не меняя выражения лица, настаивала девушка. Куски стекла, воткнутые в руку, для него - это пустяк? — Третий шкафчик слева, — спорить с Джессикой было бесполезно. «Нашла», — мысленно обрадовалась Джесс. Она достала бинт и пинцет из аптечки и убрала её на место. Найдя всё, что нужно, девушка развернулась и направилась к Килгрейву. Он сидел, не двигаясь, выглядя совершенно беззащитно. Вернувшись, она подошла, села рядом с ним и принялась к извлечению осколков и обработке рубцов, оставшихся после них. Как только Джессика направила к руке британца пинцет, чтобы вытащить осколки, она заметила, как мужчина вздрогнул. Девушка убрала свою руку и отодвинулась от Килгрейва, бросив на него недовольный взгляд. Мужчина сидел, истекая кровью, что не переставала течь из ран, и, косо взглянув на Джессику, британец всё-таки протянул кровоточащую руку девушке. — Будет больно, — пробормотала Джессика и поднесла пинцет к руке, — терпи. «Зачем я это делаю? Этот придурок мучил меня, и сейчас это отличная возможность отомстить, убив его. Вот он, сидит спокойно, а я залечиваю ему раны! Что за чертовщина? Зачем?», — проносились подобные мысли у девушки. «Из-за него вся моя жизнь полетела к чёрту. Я живу в этом чёртовом городе, в этой чёртовой дыре в Адской кухне. Каждый новый день - новый кошмар, как будто ночью мне их не хватает. Килгрейв сломал мне жизнь. И я никогда не смогу ему это простить». Тем временем Килгрейв старался сидеть спокойно и не шевелиться, однако удавалось ему это с трудом. Было тихо, когда в воздухе раздавалось шипение британца. Он постоянно дёргался от боли, как только брюнетка прикасалась к окровавленной коже, будто испытывать боль было для него чем-то необычным. Предупредив мужчину о том, что если он продолжит дёргать руками и шипеть, то Джесс перестанет всё это делать и уйдёт, девушка серьёзно посмотрела на британца, который тут же прикусил язык, перестал дёргаться и лишь редко постанывал от нестерпимой боли. Джессика аккуратно вытащила мелкие осколки стекла, обработала и зашила некоторые очень глубокие раны, перебинтовав руку. — Вот и всё, — сказала девушка, убирая все аптечные принадлежности на место в шкафчик. — Твоя ручища будет в порядке. Сделала всё, что смогла. — Спасибо, — проговорил улыбающийся британец, не обратив внимания на последние слова брюнетки, осматривая свою, скрытую под толстым слоем бинта, руку с довольной улыбкой. Джессика помогла ему. Он верил, что она наконец-то начала доверять ему. Как может быть иначе? Ведь, как говорится, от ненависти до любви? В общем и целом - плевать. Главное, его Джессика рядом с ним. Но мужчину напрягают такие изменения в характере его соседки. Зачем же она всё это сделала? Вот оно, то доверие, которое он так долго ждал, о котором мечтал. — Не стоит сжимать ладонь или что-то держать в руке, кровь опять пойдёт, — предупредила мужчину Джонс, и, развернувшись, направилась в свою комнату. — А залечивать твои раны ещё раз я не собираюсь. — Джесси-и-и... может, поужинаем? — донеслись неуверенные слова Килгрейва до брюнетки, когда та чуть не скрылась из его вида. Томпсон не хотел и не собирался упускать ту единственную нить, с помощью которой он может добиться взаимных чувств со стороны девушки. — Пойду вымою руки от твоей кровищи, — неоднозначно ответила Джесс и скрылась за углом. Килгрейв принял её слова за согласие и приказал прислуге принести новую бутылку вина, разогреть остывший ужин и исчезнуть на оставшееся время. Зайдя в ванную и оставшись наедине с самой собой, девушку поглотили самые различные мысли. «Зачем я помогла ему? Я здесь не для того, чтобы радовать этого психопата своим присутствием. Я здесь, чтобы убить его». Включив воду, Джессика принялась отмывать уже засохшую кровь Кевина с рук. «Что, если он и правда изменился? Что тогда? За всё время пребывания Килгрейв ни разу не перешёл грань доверия и ни разу не использовал внушение. Что, если его слова - правда?», — эта мысль, с которой брюнетка не хотела соглашаться, крепко засела в её сознании и не собиралась исчезать. Под напором тёплой воды всё приобретало тёмно-красный цвет. Смыв с рук остатки крови, Джессика направилась к кухне, где её с нетерпением ждал британец.