***
— Что-то не так, дорогая? Нелли очнулась после кратковременной потери сознания, что было несколько запоздалым ответом на варварство этого мира. Она слишком долго находилась под давлением, её нервная система понемногу накапливала напряжение, а сейчас отказала. За последнее время она сидела в тюрьме, была свидетельницей казни, и, вообще, увидела больше смертей, чем ей того хотелось. Её жизнь постоянно находилась в опасности, и теперь, кажется, она выбрала наиболее подходящий, безопасный для всех момент, чтобы потерять сознание, хотя падение с высоты могло стать причиной переломов для неё самой. — «Извините», — снова говорит мужчина, чтобы привлечь внимание Нелли, но она, кажется, не понимает языка и нуждается в переводчике. Она слышит шаги. Кто-то спускается за ней с возвышенности. Значит, она всё же с неё съехала и, судя по боли в теле, возможно, кубарем. Казалось, что теперь она навсегда рассеяна и никогда не сможет вспомнить, кто она такая. К пробуждению она отнеслась как к необходимой работе, неприятной работе, которую нужно сделать как можно быстрее, чтобы ее можно было закончить. Это пробуждение отличалось от обычного подъёма в 6:40 на учёбу. Крепкие руки перевернули её на ноющий тупой болью правый бок, подогнули колени, а под голову подложили что-то мягкое. В конце концов, она провалилась в сон. На побережье стоял мужчина в чёрной сутане, на плечах которой красовалась её шаль. Море штормило, сильный ветер норовил снести девушку в бушующие волны. Вода бы с радостью поглотила её. Неизвестный был без обуви. Было зябко, и Нелли не могла не посочувствовать мужчине, который смотрел на неё с пренебрежением, хмуря брови и морща лоб. Руки у него были в тёплых белых варежках. И как так вышло, что он не смог найти хотя бы носки, чтобы согреться. Наконец, мужчина снял варежку с правой руки, ладонью указывая на ни пойми откуда взявшийся круглый дубовый стол. На нём лежала карта — точно такая же, какая была у Саифа, только выглядела новее, а обозначения были ясны и понятны. Нелли слышала голос мужчины, который пытался сказать ей что-то еще во сне или сквозь него, но она чувствовала, что ничего интересного она от него больше не получит. Она расслабилась, погружаясь в изучение ландшафта местности и плана крепости. Периодически к ней приходили ненужные мысли, но она выбрасывала их из головы. Теперь она запомнила всю карту, путники обязательно это оценят. Странные мысли продолжали посещать Нелли. Апостол Павел. Почему-то она вдруг вспомнила о нём со школьных уроков религии. Кажется, он умел шить палатки. А может быть, это тоже было послание, и тоже не в письменном виде, поэтому трудно было передать его товарищам, не встретив вполне обоснованный смех с их стороны. Но палатки… это не имело смысла, сначала нужно было добраться до ученого и получить артефакт, минуя пустыню. Зачем нам палатки? Внезапно карта, на которую Нелли так долго, не отрываясь, смотрела, отдалилась от нее, между ними прошла шелковистая скрученная алая веревка, наподобие той, что удерживает зевак от мест повышенной опасности. Расстояние от карты стало увеличиваться в геометрической прогрессии, а перед глазами побежали геометрические фигуры разных цветов. В какой-то степени все видения Нелли станут очередным яблоком раздора между тремя путешественниками, но пока никто об этом не догадывался. Тем временем Нелли, испытывая чудовищную головную боль от переизбытка информации, пыталась устроить сбор всех знаний, которые ей удалось добыть. После геометрических фигур перед глазами пробежали туфли на высоких каблуках с тонкими ремешками, которые она собиралась купить в том злополучном торговом центре. Она молча выпроводила это воспоминание вон из своей головы, заметив при этом, что в этом месте желанная обувь выглядела больше похожей на орудие пыток. Она опять слышит голоса. Они настоящие, или она слышит их внутри своей головы, или это ее собственный голос вслух? Когда она наконец очнулась, то первое, что она сказала, был приказ выдвигаться к главным воротам и в самое полезное для них место сейчас — на почту. Саиф и Евгений, обеспокоенные возбуждённым состоянием девушки, которая только несколько минут назад чуть не скатилась по склону в глубокий овраг, проломив себе голову, не поняли ни слова. — Это не имеет смысла. У главным ворот нас поймают сразу же, — заявил молодой человек, пытаясь в то же время вспомнить правила оказания первой медицинской помощи при множественных ушибах и ссадинах. Во время медицинской процедуры, когда к ранкам Саиф прикладывал некие растения, так сильно напоминающие подорожник, Нелли нехотя отвечала на вопросы. Её речь была богата паузами, которые она смаковала во рту, не раскрывая всех тайн.Карта
9 марта 2023 г. в 23:40
Больше всего Нелли скучала по стирке. Она была готова признаться во все грехах лишь для того, чтобы просто вернуться домой. Дома сезон клубники, она бы ела её, пока не надоест. На даче дяди в Элисте было много вкусных овощей, фруктов и ягод. В последний раз они расстались на плохой ноте, но с того момента прошло достаточно времени, чтобы Нелли обдумала свои действия и прошлые поступки. Одна-две слезинки изящно скатились по ее щеке.
Пытаясь отвлечься от тоски по дому, она стала изучать карту, которую Саиф достал из походной сумки. Крепость, в которую им нужно было попасть, была отмечена каким-то грибным цветом. Судя по всему, прошло немало времени с момента изготовления схемы-чертежа, из-за чего обозначения были нечёткими, а цвета блёклыми, что усложняло понимание местности людьми, которые пришли сюда в первый раз. Нелли сделала вывод, что любые шутки сейчас неуместны — у них есть только один шанс попасть туда.
Устав от долгих объяснений Саифа, девушка нашла в себе смелость задать вопрос:
— А почему мы не могли обсудить план в другое время и в другом месте? Хотя бы спросить у Антуана?
— А ты видишь, где мы находимся? Здесь полно оврагов и небольших возвышенностей. Даже по карте и с нашими объяснениями вы ничего не поймёте, если не увидите всё это своими глазами, — Саиф осознал, что путники его не понимают, и, что самое ужасное, похоже, не обладают достаточными знаниями для этого понимания.
А чего я ждал?
Грубый голос Саифа окончательно вырвал Нелли из мыслей о прошлом. Она поднялась на возвышенность, с которой недавно они с молодым человеком рассматривали окрестности. Рядом с крепостью была почти бесплодная пустыня, о которой говорил Антуан, в которую они изначально должны были войти. Территорию эту она действительно представляла себе иначе: ландшафт был очень неровным, а кое-где из песка росли растения, непохожие на те, которые они видели ранее.
А Саиф всё продолжал угрожать, на этот раз растолковывая план совсем просто, будто разговаривая с маленькими детьми:
— Любое отклонение от заранее намеченного маршрута закончится для вас смертью. Идти чётко за мной, не сходить с намеченного пути. Мы не идём через главные ворота — нас там никто хороший не ждёт. Идём в обход, там у нас есть лазейка, — затем молодой человек выдержал многозначительную паузу, посмотрев Евгению в глаза, и продолжил, — Я говорю об этом так долго, чтобы отклонение от маршрута действительно казалось преступлением, точь-в-точь похожим на убийство.
Последнее слово было произнесено достаточно отчётливо, чтобы по спине Евгения Яковлевича, несмотря на зной, побежали мурашки.
Сволочь! Вероятно, он заранее решил, что сосредоточит внимание на слове «убийство». Если Саиф будет продолжать в том же духе, то даже Нелли что-то поймет, и я за всё поплачусь.
Девушка же теперь не обращала внимания на акценты в речи Саифа, а с увлечением поправляла льняную шаль, предприимчиво прихваченную из поселения. Хотя она и начинала задаваться вопросом, действительно ли Саиф раньше не руководил разведывательными группами. Он знал слишком много для человека, которого Антуан нехотя отправил одного. Возможно, на это влияло капитанство в футбольной команде, а сейчас он просто хорошо выполнял лидерскую функцию, на самом же деле испытывая чудовищные сомнения в правильности выбранной стратегии. Но убеждение работало отлично.
Становилось всё жарче. Пытаясь избавиться от перегрева, Саиф обмахивался перьями какого-то крупного летающего животного, также достав их из рюкзака. От очевидно сдавливающего голову оранжевого тюрбана он отказываться не хотел. Знала бы его мать во время схваток, где будет её сын, она бы нашла способ предотвратить роды немедленно. Не знала она, что пластиковые прилавки и прочие блага цивилизации будут чем-то недостижимым для уже повзрослевшего ребёнка. При большом желании мать могла бы лучше узнать сына, но пожелала остаться для него анонимной после дня его рождения.