Правила игры

— Я бы сказала, что испытываю нехватку рабочих рук.       Шутка была несмешной: Захар даже не улыбнулся. Нелли покраснела и стала перебирать лежащие на капоте старого автомобиля черновики журналистских статей молодого человека, делая вид, что окружающее её совершенно не интересует. Ей определённо не нравилось, что Захар опять хочет сесть за баранку этой развалюхи под воздействием наркотиков и алкоголя вперемешку, но, кажется, переубедить его уже было невозможно. Она не знала, свидетельством чего это было: безрассудства или энтузиазма. Так или иначе, Нелли не была хорошим психологом или психотерапевтом, чтобы исследовать проблемы своего парня. — Продли свою жизнь за счёт моей, — Захар не смел двинуться с места, хоть и хотел обнять девушку со всей силы. — Есть что-то конкретное, что вы хотите обсудить, молодой человек? — Нелли подняла кокетливый взгляд, отвлекаясь от бумаг. Красивую фразу, придуманную на ходу, она не оценила.       Захар, тем не менее, был настроен серьёзно: — Тебе не кажется, что мы навязываем друг другу искусственные условия? Будто мы с тобой находимся в постоянном командном соперничестве и всё больше изолируемся друг от друга. Я же предлагал тебе уехать. Но ты, как древнегреческий бог Протей, меняешь свой облик и будто намеренно ускользаешь от меня. — Что ж, выпьем за старые времена! — произнесла тост Нелли, продолжая игнорировать красивые метафоры и сравнения Захара, и подняла бокал дорогого старинного итальянского сухого вина в воздух. Отпив пару глотков, она игриво посмотрела на парня.       Молодой человек не мог боле держать серьёзный вид, взял свой бокал вина и осушил его до дна: «Хочу любовь я проявлять, Хочу кого-нибудь обнять!» — Тише, тише! Не знала, что в тебе есть бунтарская жилка, — Нелли едва заметным жестом остановила Захара от нежеланного сближения. Теперь уже она хотела поговорить серьёзно, — Я отпускаю тебя, но не хочу быть покинутой до конца жизни. — Да всё нормально, расслабься. Участие в индийской борьбе не приведёт меня к неминуемой смерти, — Захар уже несколько часов безуспешно пытался успокоить девушку, постоянно отвлекая её от навязчивых депрессивных мыслей ещё более назойливым юмором. Нелли от этого не веселела ни на грамм. — Наш последний ужин будет готов через 28 минут. При условии, что нас сейчас отпустят — Нелли сама пыталась отвлечься от неприятного выяснения отношений, переводя диалог в безопасное русло. Ни к чему хорошему это не приводило. — Ох, да. Моя любимая пицца с колбасой и сыром неизвестного происхождения, — Захара абсолютно не устраивали кулинарные способности девушки, когда единственное, что более или менее у неё получалось — это домашняя пицца в микроволновке, которую она каким-то образом умудрялась ещё и спалить. — А что делать! — обиженно воскликнула Нелли, — доставка до нас не доедет, слуг у нас нет. Мог бы и сам готовить. И скажи спасибо, что еда вообще есть. Уедешь в Америку, может, тебя там вообще не покормят ни разу. Ещё вспомнишь мою пеперони. Отрежут тебе тонкую полоску сыра, и это на весь день. Ты больно позно собрался в США, но кто же знал, что кризис доберётся и до них. — Ага, и покурить мне не дадут, все от нищеты вернулись к доисторическим зажигалкам Кейп-Код. А ещё там по улицам ходят ожившие радиовышки и пугают людей сигналами воздушной тревоги, откусывая головы потерявшим бдительность гражданам. Что за глупость, ты слишком несправедлива к их обществу! — Захар уже начинал терять контроль над своими эмоциями. Его раздражало, что без какой-либо видимой причины Нелли вдруг резко решила, что имеет право давать ему наставления.       Она моя девушка, а не советник. Хотя, пожалуй, некоторые фразы можно было бы использовать для моих журналистских статей по Америке. Достаточно нравоучительно и напыщенно. Хотя подобная публичная моральная распущенность может отпугнуть потенциальных читателей оппозиционных взглядов. — Захар, я волнуюсь за тебя! Можешь и не благодарить меня за это, но не надейся, что всё будет так хорошо, как ты себе это представляешь! Я не хочу огорчить тебя, я хочу предупредить и образумить! — из глаз Нелли от обиды покатились крупные горькие слёзы. Она старалась их сдержать, но растущие стресс и тревога взяли контроль над разумом девушки. — Ладно, прекращай, — Захару не понравилась такая реакция нервной системы Нелли. Он ненавидел, когда люди начинали плакать, хоть и часто становился причиной этих слёз, — Мы всё это уже обсудили. Пора закончить разговоры.       Но Нелли уже было не остановить. — Не смей надеяться, не услышишь от меня даже короткой благочестивой молитвы за тебя, — она сердито поправила вырез вечернего платья и, чтобы Захар не видел её слёз, перешла на другой конец платформы, на которой они стояли. Молодой человек сгорбился и втянул голову в плечи, рассматривая бокал.       Молодец. Опять довёл девушку. Ещё и в такой момент. Опять не хватило мозгов на нормальный диалог.       А в это время Владимир Тарасович, приглашённый художник из городской мастерской, до этого прошедший обучение в Московском университете, рисуя картину с натуры молодых людей, тихонько матерился себе под нос. Ни парень, ни девушка не желали стоять спокойно, несмотря на многочисленные замечания с его стороны, что мешало живописцу в работе. Когда же Нелли Всеволодовна решила совсем поменять композицию и всю задумку картины, покинув отведённое ей место, нервы художника сдали. Он выкрикнул что-то нечленораздельное, похожее на визг и лай в одном лице.       И зачем я на это согласился. Если бы я картину по памяти писал, было бы и то легче.       Художник уже несколько лет не работал с людьми именно по этой причине: они не желали подчиняться его требованиям, из-за чего работа завершалась полным провалом. С этими он согласился работать исключительно потому, что они выглядели проще и стабильнее в эмоциональном отношении.       Владимир Тарасович сердито ткнул указательным пальцем в Нелли и, не говоря ни слова, грубым жестом приказал ей вернуться на прежнее место. Вид согбенного от стыда молодого человека тоже не подходил к образу протестантского священника, в который художник пытался вписать Захара по требованию девушки, поэтому еле скрываемый тихий гнев быстро перешёл и на главного виновника кардинальной смены экспозиции. Однако уже ничто не могло помочь, задача продать хорошую картину с треском поломанного карандаша и всхлипом Нелли провалилась.       Художник начал работу над, возможно, последним своим произведениям искусства снизу, шаг за шагом прорисовывая детали. Всё начинало рушиться уже тогда, когда бокалы вина, спокойно стоявшие до это в сторонке, были подняты в воздух для тоста, хотя по задумке должны были стоять нетронутыми. Но когда молодые люди и вовсе сменили позу, они полностью сломали то, что Владимир Тарасович старался исправить: сначала полные бокалы вина превратились в пустые, а черновики с каждой новой минутой меняли своё местоположение в зависимости от того, что с ними делала Нелли.       Я пропал. Опять пропал.       Художник совсем упал духом, когда проиграл всё своё состояние в подпольном казино. Теперь же он лишился и последней возможности заработка. Дело всей жизни — рисование картин — больше не выгорало.       Через пару минут они выскажут мне всё, что обо мне думают. Если я теряю эту работу, то никакие другие полезные идеи о заработке в голову мне не придут. Я пропал. Боже, избавь меня от страданий. Ну почему у меня бандиты не могли заказать картину? День бы мог бы закончиться выстрелом из многозарядного оружия в голову. А что эти? Они ещё не знают, какого качества картину получат. Радуются. Они радуются последним дням вместе. Молодой человек так вообще в Америку собирается. Индийская борьба. Как он вообще туда попал? Может, он применит удушающий захват, и никакой пули в голову уже не понадобится?       Между тем Нелли от страха испортить картину вернулась на прежнее место. Захар не извинился и в глаза девушке не посмотрел. «И не сильно хотелось», — подумала Нелли, с укором посмотрев на молодого человека.       Она так и не узнала, каким образом Захар попал на масштабные соревнования.       И почему везёт всегда не мне, а кому-то другому.       Поначалу девушке не нравилась эта несправедливость и неравенство возможностей, но потом она привыкла к странностям своего бойфренда. Однажды она поймала его на реке, когда Захар отчаянно пытался ведрами отчерпать коричневую воду, стекающую с завода в нескольких километрах от них. После этого он выпустил большое журналистское расследование, обвинив владельцев предприятия-нарушителя в намеренном разрушении экологии. В тот осенний вечер он прославился. И нашёл себе девушку.