Мосты

Любить — это так глупо: Всё получилось не так, как хочется. Лезут холодные Скользкие щупальца в мир одиночества Fleur «Кто-то».

      Тёмный коридор наводит на него, семилетнего, ужас, но так хочется пить и так страшно заплакать, потому что папа сказал, что плачут только слабаки. А он не хочет быть слабаком. Он старается быть сильным и смелым, как папа. Поэтому трясётся от страха, но молча идёт вдоль стены, опираясь на неё ладошкой. Пока он чувствует пальцами твёрдую гладкость стены, он уверен, что темнота его не тронет, не сможет съесть и не подавиться камнями, из которых выстроен их большой и такой уютный при свете дня дом. Маленькими шажочками он продвигается к кухне. Из-под двери отцовского кабинета пробивается тонкая полоска света, и слышны голоса: строгий — отца, и плачущий — матери. Андрей испуганно застывает в темноте. Родители никогда не ругались. Никогда. Ему страшно. Неужели папа увидел, какой он слабый и жалкий мальчик, и решил прогнать его из дома? Не любопытство гонит его к двери, а страх. Он немного послушает, просто убедится, что папа не собирается его прогонять — и всё. Ведь не собирается же? — Паша, он требует отдать ему Андрюшу, ты понимаешь? — Рита, не трясись! Неужели ты думаешь, что я позволю забрать этому недоноску твоего… нашего сына?! — Паша, он связался с бандитами, — почти кричит мама, и отец шикает на неё. — Тем хуже для него, — тихо говорит он, и Андрей ближе прислоняется ухом к двери, чтобы услышать продолжение разговора, но кто-то тянет его за руку, и он вздрагивает. — Андрюш, это я, — раздаётся голос сестры, и он, обернувшись и раскрыв широко глаза, с улыбкой разглядывает проступившее из темноты лицо. — Подслушивал? — ехидно поддевает его Анька и ведёт на кухню. Он неожиданно успокаивается. Пока Аня рядом, ничего с ним не случится. И услышанный ночью разговор почти мгновенно растворяется в закоулках памяти. Андрей потёр глаза и нахмурился. Снова этот то ли сон, то ли воспоминание… Да ещё и Герман, похоже, что-то скрывает от него. Неделю он торчит в этой палате и чувствует себя уже вполне сносно, но друг его не слушает, а слушает только Максим Максимыча. Рано, видите ли! Он Катю не видел целых семь дней. Семь! Сам понимал, что она приехать не может, это опасно, но… А может, она и не хочет его видеть совсем. Он ведь ей жизнь испортил. Из-за него отец стал искать толкового секретаря, из-за него ей пришлось согласиться на эту работу. А у неё жизнь и так не сахар была. Одна её фобия чего только стоит. Он даже представить не мог, как можно жить с таким страхом, каждый день ныряя в людской муравейник «Зималетто», но она как-то справлялась. И если отбросить чувство вины, то Андрей был рад тому, что встретил Катю. И что бы отец там ни планировал, он защитит её, любой ценой защитит. Нет, это не любовь, но что-то очень близкое, что-то, чему он даже не пытается найти названия. Но только не любовь. Любви ему хватило с Кирой. Как в тумане, вспоминались Андрею его страх лишиться любимой женщины, короткий период ухаживания, где он творил такие странные вещи, лишь бы Кира обратила на него внимание, радость от её сияющего «да» на его предложение встречаться… И месяцы эйфории, когда ему казалось, что счастливее быть невозможно. А потом погибли её родители. И мир перевернулся. Киру бросало из стороны в сторону, от таблеток и лезвий бритвы до других мужчин, часто незнакомых. Удивительно, как всё это не попало на страницы газет, но, видимо, отец постарался. Хотя Андрей тогда совсем не думал о прессе, он вообще не видел никого, кроме Киры. Как так получилось, что она выбрала своим спасеньем возможность контролировать его и дёргать за ниточки, Андрей не понял, просто пропустил этот момент. К годовщине смерти Воропаевых от старого Андрея почти ничего не осталось. Выгорел. Казалось, что в нём больше нет ни любви, ни ненависти. Ничего. Он ещё пытался как-то изображать любовь к Кире, но довольно вяло и безразлично. Как мог он вытащить на поверхность покойника? А его любовь, похоже, скончалась, не выдержав этого адски сложного года. А через полгода ушла сестра. Неожиданно и тихо, как будто до этого и не мучилась несколько месяцев. Анька. Светлый человечек, звонила ему, поддерживала, когда, казалось, всем было на него наплевать. Умирала сама, но так и не сказала ему тогда, не дала возможности попрощаться. И тогда он понял, что такое настоящее одиночество. Отец был сломлен смертью любимой дочери, и мама всё время проводила с ним. Кира, казалось, была рада тому, что главная её соперница умерла, Гера замкнулся, и по просьбе Андрея Ромка остался с их общим другом, а он впрягся в «Зималетто», чтобы не сойти с ума. И это его спасло. Потихоньку приходил в себя, равнодушно согласился жениться на Кире, лишь бы только ходить по этим коридорам, не разлучаться с фирмой, которая не дала шагнуть в пропасть. Не было в его жизни женщины вернее, чем компания. Возможно, и не будет никогда… Андрей сухо усмехнулся. Нашёл, о чём думать. Расклеился, блин, как девчонка. Какая разница, что там впереди его ожидает, надо сосредоточиться на настоящем и постараться выйти из клиники как можно раньше. Вот для него задача номер один. Он сделает всё, чтобы обломать отцу его планы, а потом — будь что будет.