Кто-то особенный

      Тому четырнадцать. У него обширные познания в зельеварении, выдающиеся способности к трансфигурации и чарам, огромный магический потенциал и эго, размером с Хогвартс.       У Тома переходный возраст, и гормоны бушуют в крови, побуждая наслаждаться раздражающими раньше девчачьими взглядами. Впрочем, несмотря на приятные взгляду фигуры, юные колдуньи, блюдущие честь, не могут удовлетворить его сексуальные нужды, а потому игнорируются, как и прежде. Романтические прогулки у озера не интересуют Тома, и потому большую часть времени он проводит за книгами, тренировками в пустующих аудиториях и якобы интеллектуальных беседах со старшекурсниками. Те смотрят на Реддла с уважением, обсуждают с ним политику и историю древнейших родов, что вызывает у Реддла скрытую насмешку: упиваясь величием предков, маги и не думают о том, чтобы превзойти их.       Несмотря на умение игнорировать всё, что он считает незначительным, Том конечно всё равно замечает всё вокруг. И долгие взгляды Гарри Эванса, его сверстника-гриффиндорца, игнорировать не хочется. Однажды разговорившись с ним в библиотеке, Том не сразу замечает, как его самостоятельные занятия сменяются на приятельские встречи. Он всё ещё большую часть времени посвящает магическим изысканиям, только теперь Эванс всё время находится рядом.       Компания гриффиндорца оказывается неожиданно интересной. То ли Гарри Эванс ничего не знал о своих предках, то ли просто не считал нужным обсуждать заслуги магов прошлого, но говорили они в основном о магии.       Эванс, не производя впечатление умника, знал много всего любопытного, такого, как побочные действия зелья жидкой удачи, необычные способы применения оборотного и особенности приручения гиппогрифа, и с удовольствием делился знаниями с Томом. Конечно, многое из того, что они обсуждали, не имело ценного практического применения, но Том неожиданно понял, что общение с Эвансом позволило ему лучше понимать волшебный мир таким, какой он есть, а не таким, каким его видят себялюбивые приятели Реддла.       О чём думает и мечтает сам Эванс, понять было трудно. Он взаимодействовал с Томом мягко, всегда позволяя ему направлять их отношения. Единственная инициатива, которую позволял себе Гарри — это долгие взгляды и мягкая улыбка, которые Том видел так часто, что легко мог представить, закрыв глаза. Чем он и занимался, лёжа в темной слизеринской спальне без сна, снова и снова оживляя в памяти лёгкий запах шампуня, исходящий от чёрных торчащих во все стороны волос, худые руки, уверенно сотворяющие заклинания и нежную шею, которой хотелось коснуться губами.       Сидя в библиотеке рядом с Гарри и слушая про возможности частичной трансформации анимагов, Том внимательно рассматривал лицо друга, пытаясь понять, отчего ему щемит в груди, когда он смотрит на Эванса. Гарри, словно не замечая, что они сидят и так достаточно близко, чтобы вызывать недоумение у других студентов, навалился на Тома плечом, увлечённо показывая другу что-то в книге.       Не имея больше ни сил ни желания делать вид, что ему безразлично тепло тела, Том повернул голову, оказавшись в нескольких сантиметрах от лица Гарри. Тот замолчал, удивлённый. Казалось, он только сейчас обратил внимание, что сидит вплотную к Реддлу, приобнимая его за плечо. Несколько секунд Том смотрел в изумрудные глаза и затем медленно сократил расстояние, прикоснувшись губами к замершим на полуслове губам Гарри.