***
Тому семнадцать. Он наконец заканчивает школу, чтобы через несколько лет снова сюда вернуться. Благо, уважаемые профессора его уже ждут, обещая семейные апартаменты. Тому семнадцать и он наконец чувствует гармонию внутри себя. Он знает, что удовлетворение приносит не только власть, хотя по ночам она приносит удовольствие не только ему. Тому семнадцать и у него есть партнёр, магия и грандиозные планы на мир. Он узнает его секреты и чудеса и разделит это знание с Гарри Эвансом, а потом и с сотнями других людей. Тому семнадцать и он доволен жизнью как никто другой.Шестнадцать лет
23 ноября 2019 г. в 23:31
Тому шестнадцать. Он самый авторитетный студент Хогвартса, прирождённый легилимент, и он, точно зная что является наиболее выдающимся магом столетия, жаждет перевернуть мир.
Конечно, Дамблдор и Гриндевальд считаются могущественными магами, но они уже старики. А Том молод, не по годам силён и наполнен стремлением узнать всё.
Гарри Эванс считает, что Том слишком много фантазирует о власти над миром, но кого интересует мнение пешки, когда игрок разрабатывает стратегию? Даже если эта самая желанная пешка, за возможность сохранить которую Реддл отдал бы даже ферзя.
Каждое утро вставая до зари, Том берёт книгу и волшебную палочку, движимый жгучим желанием стать лучше, чем был вчера. Изнурительные тренировки приносят ему ни с чем несравнимое удовольствие. И только Эванс может прервать его, что-то говоря о переутомлении и прогулках.
Том готовится переделать мир на свой лад и знает, как. Но невыносимый Эванс боится войны и Реддл ничего не может с собой поделать, перекраивая сценарий.
Том готов проклясть Эванса за то, что тот делает с ним. Затмевая собой другие нужды, он оставляет только жажду. Жгучую жажду, которую он не может утолить, только притупить на время.
В Выручай-комнате он нетерпеливо ждёт Гарри, когда тот явится с ворохом пергаментов со своими заметками и списками книг. И Том, наконец, сможет с силой потянуть непунктуального наглеца за руку, усаживая к себе на колени. Когда он сможет провести кончиками пальцев по щеке, спускаясь по линии подбородка и дальше по шее к ключицам. Он будет смотреть в затуманенные глаза Эванса, пока тот, не в силах ждать, первый не потянется к его губам.
Его поцелуи требовательные, словно Гарри знает, что на самом деле он тут главный. В эти мгновения Том не боится упустить первенство, он боится начать умолять. К счастью для него, Эванс, кажется, не знает, что он может уйти. Он отдаётся во власть рукам, которые ласкают его, прижимают к груди, в которой для него одного бьётся сердце.
Иногда, чтобы утолить жажду власти, недостаток которой Реддл испытывает с тех пор, как перестал выпускать Василиска, Том ведёт себя иначе. Выпуская свою страсть, он жёстко сжимает запястья Гарри за спиной, наблюдая, как в глазах Эванса отражается его собственное желание.
По тому, как Гарри начинает двигаться, сидя на его бёдрах, как терзает его губы своими, Том угадывает разрешение пойти дальше. Он быстро срывает рубашку с Эванса, пропуская между пальцами искры режущего заклятия. Заставляя его встать на колени на диване, он прижимает Гарри спиной к своей груди и чуть сдавливает пальцы одной руки на его шее, безумно шепча ему в ухо: мой.
Неловкие от бешеного ритма сердцебиения пальцы проникают под чужой ремень. Через несколько мгновений Том ощущает, как рука Гарри освобождает его от тесного плена форменных брюк.
Несмотря на дикое желание жёстко взять своё, Том заставляет себя действовать медленно, позволяя Гарри привыкнуть. Впрочем, самообладания надолго не хватает и он слышит, как стоны удовольствия перемешиваются с вскриками боли. Шепча что-то невнятное, Том наслаждается любовью. Кончая и помогая своему любовнику, он слышит, думает и говорит только одно: я хочу тебя.