Гром среди ясного неба

      Эдвард очнулся от дикого холода. Он лежал на полу в каком-то кабинете, перед глазами мальчика находился стол, за которым сидел мужчина в белом костюме. Было настолько холодно, что Эдвард не мог нормально дышать, тело онемело, голова раскалывалась от недавнего удара. Алхимик попытался встать, но помещение тут же качнулось перед глазами, вызывая тошноту. – Очнулся? – с ухмылкой произнес Кимбли, поднимаясь из-за стола. – Какого черта... – прошипел Стальной, но резким движением сильные руки прижали его к полу, вызвав новый приступ головной боли, – Эй!       Несколько секунд Эдвард лежал неподвижно, находясь на грани потери сознания, но опомнился, когда с него начали стягивать плащ. – Что ты делаешь? – алхимик оказал слабую попытку сопротивления, но понял, что его правая рука не работает. Эдвард попытался отползти, но долгое лежание на холодном полу и последствия сильного удара по голове давали о себе знать. Кимбли лишь усмехнулся и вытащил стальную руку из алого рукава, сдергивая плащ с хрупких плеч, и принялся снимать куртку.       Смысл происходящего до Эдварда доходил очень смутно, он лишь понял, что стало ещё холоднее. Элрик схватился рукой за голову, пытаясь унять боль, замерзшие пальцы зарылись в слипшиеся от крови волосы. – Сядь! – Кимбли схватил Стального за грудки, дернув на себя, чтобы придать ему сидячее положение. От резкого подъема у Эдварда потемнело в глазах, в ушах зазвенело. Кимбли снял с него майку, позволяя снова повалиться на пол, ощущая его холод голой кожей.       Стальной открыл глаза, щурясь от красного свечения возле своей головы. Боль прошла, о недавней травме напоминала лишь прядь порыжевших от крови волос. – Я решил, что так будет интереснее, поэтому залечил рану. В этом нет смысла, если ты вырубишься в самом начале, – пояснил Кимбли, продемонстрировав зажатый в зубах философский камень. – О чем ты? – спросил Эдвард, но тут же осознал, что на нем нет одежды. Кимбли, не теряя времени зря, устроился между ног мальчишки, разведя их в стороны. Эдвард испуганно распахнул глаза, с силой оттолкнув Кровавого стальным коленом. Зашипев от боли, Кимбли отвесил Стальному звонкую пощечину. – Так значит, нога тоже лишняя. Давай пока обойдемся без нее, – свет преобразования и электроды, пронизывающие автоброню, просто разрываются, как при взрыве, задевая нервы. Эдвард взвыл от боли, перевернувшись на бок и пытаясь сжаться в комок. – Из руки я просто выкрутил парочку важных болтов, но сейчас ты меня расстроил. Лежи спокойно и терпи, или ты хочешь, чтобы мои солдаты пристрелили твою подружку и брата? – Кимбли удовлетворенно хмыкнул, увидев, что застал Стального врасплох, – Ну так что, побудешь послушной сучкой?       Эдвард понимал, что с ним сейчас сделают, и также понимал, что не имеет права на сопротивление. Не дожидаясь ответа, Кимбли снова перевернул мальчишку на спину. Дикий парализующий страх, стыд, жалость к себе, осознание неизбежности заставили слезы навернуться на глаза, и Эдвард поспешил закрыть лицо рукой. – Ну нет, я хочу видеть как ты плачешь, каждую слезу, – сказал Кимбли, схватив тонкое запястье и отведя руку Элрика в сторону, прижав к полу. Приложив все усилия, Стальной не дал слезам пролиться, но в следующую секунду Кровавый вошел в него. Без подготовки, без смазки. Резкая разрывающая боль заставила прогнуться в спине и начать извиваться, пытаясь избавиться от этого отвратительного чувства заполненности. Кимбли держал Эдварда за бедро, не позволяя соскочить с члена, но не мешал ему дергаться, делая тем самым еще больнее. Элрик кричал, скулил, но глаза его оставались сухими. Тогда Кровавый начал двигаться. Быстро, резко, буквально вдалбливая хрупкое мальчишеское тело в холодный пол. Каждый толчок сопровождался отвратительным хлюпающим звуком и ударом яиц по ягодицам. Кимбли двигался так быстро, как только мог, до синяков сжимая закинутое на плечо бедро Стального, а второй рукой продолжая держать мальчика за запястье. Тепло и теснота этой девственной дырочки сводили его с ума.       Эдвард больше не мог сдерживаться. Отвернувшись, он позволил слезам пролиться, не в силах больше терпеть. Челка скрывала его лицо, но Кимбли все же заметил мокрую лужицу под бледной щекой. Переместив руку с запястья на лицо Стального, он вынудил мальчишку повернуть голову обратно. – О да, плачь, плачь еще, меня заводит вид твоих слез! – выкрикивал Кимбли, не прекращая грубых толчков. Пальцы Кровавого скользнули Эдварду в рот, обвели ровный ряд зубов, внутреннюю поверхность щеки, язык. – Соси их, – приказал брюнет, начав двигать пальцами. Эдвард попытался их облизать, но закашлялся, когда Кимбли надавил на корень языка. Воздуха и так не хватало, нос был заложен из-за слез, которые текли из глаз непрерывным потоком. Элрик случайно прикусил Кимбли за палец, за что получил пощечину. По мокрой коже она получилась еще болезненнее. Зато Кровавого так заводили слезы мальчишки, что он продолжил хлестать его по щекам в такт толчкам.       Эдвард сжимал в руке край плаща, брошенного на пол, старался отключиться от происходящего, но получалось слабо. Кимбли стал толкаться медленнее, зато теперь он выходил и входил снова на всю длину. У Стального не осталось сил кричать, он лишь скулил и всхлипывал, дрожа всем телом. Несколько раз брюнет со всей силы шлепнул его по члену, заставляя рефлекторно попытаться свести ноги вместе. С противным звуком Кимбли вышел и, подхватив Эдварда под руки, заставил сесть. Держа мальчишку за волосы, он начал тереться членом о мокрую и покрасневшую от слез и ударов щеку. – Ну давай, плачь! Еще, еще, еще! Плачь для меня! – с этими словами Кимбли кончил на лицо Стального и отпустил.       Эдвард сжался на полу в комочек, дрожа и не в силах пошевелиться. Осознание того, что только что произошло навалилось на него неподъемной ношей, вызывая новую волну слез. Он рыдал в голос, как ребенок, горько и искренне. Кимбли опустился возле него на корточки, сминая в руке маленькую белую ягодицу. – Будешь так плакать, не сдержусь и отымею еще раз, – рассмеялся Кровавый, нащупав пальцами разорванный анус. Элрик осторожно, чтобы не разозлить, мягким движением отвел руку Кимбли в сторону и, прикладывая нечеловеческие усилия, отполз к столу, буквально забившись под него. Эдвард чувствовал как из него вытекает что-то теплое, а потом увидел сквозь пелену слез кровавый след. Анус был порван так сильно, что кровь просто лилась. – Что за детский сад, вылезай! – сказал Кимбли, вытаскивая Эдварда из-под стола, – Ты свободен, можешь забирать шмотки и проваливать. И да, я ведь предупреждал по поводу слез, – добавил он, ловя языком соленые капельки на мальчишеских щеках.       Эдвард отстранился, всеми силами пытаясь успокоиться, но было слишком стыдно, больно, обидно и страшно. Он вытер слезы, размазав по лицу сперму, и дрожащей от холода и шока левой рукой принялся натягивать на себя одежду. Сил хватило лишь на штаны с нижним бельем, ботинки и майку. Вытерев лицо краем плаща, Эдвард попытался встать, но место, где стальная нога соединялась с живыми тканями, снова пронзила боль. – Ах да, ты же не можешь идти, – произнес Кимбли, наблюдая за алхимиком, и добавил с издевкой, – Тогда тебе придется прыгать на одной ноге. Другого выхода у Эдварда не было. Он с трудом поднялся, держась за стену, но долго простоять не смог, нога дрожала от напряжения. Тогда Кимбли просто вытолкал его за дверь, бросив в коридоре. Он понимал, что лучше всего доставить мальчишку обратно в тюремную камеру, но ему хотелось, чтобы как можно больше людей увидели Стального в таком состоянии.