В жизни так бывает...

— Хен, ты спишь? — показался в проеме дверей Чимин, который хуй знает чем занимался целый день. — Нет. — сухо с ноткой обиды утвердил альфа. — А чего ты с закрытыми глазами лежишь? — А ты догадайся! Могу сказать из-за какой злой булочки, я не могу открыть глаза. Первая Ч; последняя Н. 5 букв. — возмущался Мин, все так же не открывая глаза. — Черин, чапан, чумон, чавин, чечен, чагин, чирин, чосон, черен, чугун, чорон, чжуан, чикин, челан, чучин, чакан, чулан, чарын, чебан, челон, чиган, чекан, чабан, чаоян, чаган, чекин, чадан? — со скорость света протараторил Пак. — Эй, оборзел заклинания тут читать? Проклятиями тут раскидываешься! — в шутку отозвался альфа, потому что он нихуя не понял. — Прости. — еще раз извинялся Пак, седлая бедра истинного. — Я больше так не буду, но и ты обещай не ревновать! Ревновать — значит не доверять. — Чимин, слезь. Я наказан. — сделав акцент на местоимении, Мин усадил омегу на диван. — Ревновать не значит не доверять, это значит бояться потерять, упустить, того, кто дорог. До сих пор красные глаза от раздражения; шепелявый, грубый голосок; широкая футболка, что открывает вид на острейшие ключицы, выделяя складками грудные мышцы; домашние шорты по колено — Чимин возбудился. Возможно, это тот самый период, когда лишился девственности и теперь хочешь большее. Везде. По-всякому. С одним, единственным, альфой — Мин Юнги. — Юнги~я, ты такой красивый~. — продолжал ластиться Чимин. — Не подлизывайся. Что тебе надо? — Блять, заебал. Хочу я тебя, что тут непонятного?! — вспылил Пак, снова седлая бедра альфы, припадая к его шее. Жуткий стояк, от которого вот-вот порвутся штаны; глаза полные пошлостью и желанием; руки, блуждающие под своей же футболкой, оттягивающие соски; плавные движения бедрами, от которых омега сам постанывает, упираясь в быстро возбуждающийся орган истинного — все это непохоже на Пак Чимина, но Юнги остается верить только своим глазам и ощущениям. Это реально. Его сладкая булочка, что стесняется всех и все, сейчас седлает его. — Чимин, нее~т, я наказан. Ты сам сказал, так что на целую неделю я лишен удовлетворения. — с трудом сопротивляется Мин, пытаясь оттолкнуть истинного. Если бы не урок, который хочет преподать ему Юнги, он давно бы отымел омежку за непослушание прямо на хилом журнальном столике, что стоял рядом с диваном. — Иди, иди. Дай телевизор посмотреть, точнее послушать. — Ты издеваешься? Юнги~я, ну возьми же меня. Потрогай попку, от которой ты сходишь с ума. Ну же~... — стонал Пак, сильнее ерзая на бедрах истинного. — Не будь букой~. Альфа полностью игнорирует слова и действия омеги. Руки обессилено лежат на диване, голова откинута на спинку дивана, дыхание учащенное, неровное. Юнги расслабленно выдыхает, когда Чимин все же встает с него. Зря, Мин надеялся, что помутневший рассудок омеги может нормально функционировать. Не прошло и минуты, как альфа пытался привести себя в чувство, как Пак вернулся с кляпом, наручниками и чокером с большим кольцом. Воспользовавшись состоянием Юнги, что сидел с закрытыми глазами и шуршал руками в карманах, пытаясь успокоить своего дружка, Чимин схватил его руки и закрепил наручниками с перилами лестницы, что находились сзади. Альфа в ужасе открывает глаза, от чего те начинают слезиться. — Ну-ну, Юнги~я, не плачь, я буду нежен. — шептал Пак, обратно залезая на истинного. Как только тот хотел открыть рот, дабы обматерить или похвалить омегу, кляп отправился в его рот. Теперь вместо слов были слышны лишь непонятные мычания. — Юн~и, тебе нравится? — щелчок и застежка чокера закреплена на шее альфы. Юнги молчит. Он в ахуе. Слава Богу, что он альфа, а Чимин омега. Омеги же не могут выебать альфу? Или могут? Мину было страшно за дальнейшие действия истинного. — М Мм мМмМ! — лишь замычал альфа, ведь во рту скопились слюни, что стали выделяться вдвойне быстрее. — Значит нравится. Приступим к следующему. Сердце Юнги остановилось, когда омега взял в руки ножницы. Большие, длинные, острые ножницы. «ЧИМИН, ЕБ ТЕБЯ В ЗАД, ЧТО С ТОБОЙ? ЧТО ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ДЕЛАТЬ?!» — проносится в голове альфы на повторе. Альфа впервые почувствовал себя таким беспомощным. А что если это смерть? Сейчас возьмет и воткнет эти ножницы в грудную клетку или отрежет что-нибудь дорогое? Круто будет, когда на всех первых страницах в газетах и в новостях будет красоваться фото главного наследника страны, за которым охотились целые отряды и лучшие киллеры стран, а его убил какой-то омежка? Худшая смерть, которую представлял Юнги. Чимин же не сделает так? Он же его истинный, тот сам не может нормально жить без Мина. А что если тот убьет альфу, а после совершит самоубийство? Вот веселуха то будет. Сердце забилось с новой силой и готово было выпрыгнуть из беспомощного тела, потому что омега стал приближаться. Ножницы уже находились на уровне тазовых костей. С альфы сошло тысячу потов. Глаза затуманены, болят, но он не собирается их закрывать. Лучше увидеть, как его убил его любимый человек, какое у того было выражение лица и как это вообще могло произойти. Если это последний момент его жизни, альфа хотел бы попрощаться со всеми: с мамой, папой, дедушкой, братом, которого не видел год, Хосоком, Намджуном, Кенсу, Джином, Бобби, Шахой, Тохой, Кахой и многими другими. Юнги замирает, когда между лезвиями ножниц оказывается его домашняя футболка. Омега беспощадно разрезает ткань точно по середине, задевая линии пресса и грудных мышц. Футболка "распилена" и теперь Чимину открыт весь прекраснейший вид тела истинного, но его это не устраивает. Штаны. Ему мешают штаны, по которым понятно, что Мин возбужден. Приподняв таз альфы, Пак стягивает с того штаны, открывая вид на промокшие боксеры, который насквозь пропитались естественной смазкой. — Так то лучше. — констатировал Чимин, глядя на идеальное тело Юнги, изучая изгибы. — Милый, поиграем? Молчание. Кажется, что Мин проглотил язык, а сердце ушло куда-то в пятки. Вроде угрозы для жизни нет, но альфа переживает, сам не знает из-за чего. Чимин расцеловывает шею, ключицы, грудь и пресс Юнги, плавно спускаясь ниже. — И все же он большой. — подтвердил Пак, обхватывая плоть руками, надрачивая. — Нравится? — спрашивал Чим, глядя в глаза альфе, на что тот нервно попытался сглотнуть, что очень плохо получалось. Мину было интересно, откуда все эти штуки у его плюшечки? Пока Юнги терялся в пространстве, Чимин действовал, проводя языком вдоль длины детородного органа. Следующие пять минут Пак с неимоверным удовольствием отсасывал истинному, облизывая, кусая, создавая вакуум. Юнги кажется, что он уже давно мертв. Во-первых, это нереально. Как такое может произойти с ним? Во-вторых, он не чувствует биения сердца. В-третьих, в голове все гудит и плывет от удовольствия, заставляя издавать тихие стоны наслаждения. Но лишь легкие покусывания мошонки приводят его в чувство, что все это реально, что он жив, что это все делает его любимый человек. Почувствовал, что скоро наступит разрядка, Мин стал сам толкаться во влажный ротик омеги, на что тот злобно посмотрел в глаза, продолжая отсасывать. Припечатав таз альфы к дивану, Чимин стал играться с головкой, пережимая орган у основания, не давая кончить. — МММ! — замычал Юнги от неизможения. Густые слюни стекали с подбородка альфы, капая на грудь. «СМЕРТИ МОЕЙ ХОЧЕШЬ? ДАЙ УЖЕ КОНЧИТЬ!» — хотел бы выкрикнуть Мин, но это невозможно. — Кончать нельзя. — предупредил Пак, отстраняясь от органа, освободив его. — Я еще не закончил. «В СМЫСЛЕ, БЛЯТЬ, "НЕ ЗАКОНЧИЛ"?!» Омега привстает с колен, наваливаясь на журнальный стол, поворачиваясь пятой точке к истинному, что прожигает в нем дыру, обещая отомстить. Плавно виляя тазом в разные стороны, Чимин стягивает свои свободные штанишки, под которыми ничего не оказалось. [Чмок] — раздается по всей комнате, когда Пак смачно, со звуком, облизывает свои маленькие пальчики. За ним следует хлопок по упругой пятой точке, по которой сам себя ударил Чимин. Она загорелась красным пламенем, отражая след от малюсенькой ладошки. «Блять~, тебе пиздец. Ты еще узнаешь, каким размером след останется от моей ладони, извращенец мелкий.» — снова прожигает взглядом омегу, что пошло улыбается через плечо, смотря на альфу, что еле держится, дабы не кончить. Раз, пальчик омеги проникает в собственное нутро. Два, вырывается тихий стон с ноткой некомфортности. Три, Чимин продолжает насаживаться, глядя на своего альфу. Четыре, добавляется второй пальчик. Пять, громкий, несдержанный стон вырывается из уст младшего. Шесть, Юнги на пределе. Семь, Пак не останавливается, поддавая бедрами вперед-назад. Восемь, пальчики выходят наружу, а после резко втыкаются в пульсирующую попку омеги. Девять, стоны разносятся по всему дому, перекрывая мычание Мина о просьбе перестать или освободить его. Десять, свободная рука омеги начинает шариться под футболкой, до боли сжимая соски...