В жизни так бывает...

— Юнги~я, ты спишь? — спрашивал в тишине Чимин, входя в палату. — Юнги? — переспросил Пак, не получив ответа. — Котя, не дождался? — промурлыкал он, подходя к кровати. — Ты где был? — раздался хриплый голос позади, из-за чего Чимин вздрогнул, закричав. — Не ори, это я. — заткнул альфа лёгким поцелуем. — Тьфу, ты! Нахуй, блять, так пугать! Я ЧУТЬ КОНЬКИ НЕ ОТБРОСИЛ!! — заистерил Пак, со всей силы сдавливая истинного в объятиях. — Я тебя убью когда-нибудь. — Пха, Чимин~а, ребра~. — простонал Мин, пытаясь ослабить хватку младшего. — Ты не ответил на вопрос. — напомнил он, когда Пак отстранился, присев на кровать. — Дома. — процедил Чимин, жмурясь от света, что включил старший. — Не понял. — прокашлялся Мин, захватывая пальцами подбородок парня. — Какого... — Не переживай, я просто упал. — успокоил Пак, захватывая руку истинного в плен маленьких ладошек. — Хочешь сказать, что пол страны, мои враги, тоже случайно падали каждый раз на кирпичи, кафель и тому подобное? — закатывал глаза Мин, приближаясь к лицу истинному. — Кто эта тварь? — процедил старший, облизнув губы Чимина, задевая засохшую кровь. — Я говорю, что просто упал~. — промямлил Пак, чмокнув альфу в нос. — Не переживай. — Чимин. — Я не вру, честно. — занервничал младший, бегая глазами по палате. — Чимин. — снова грозно процедил старший, не отступая. — Отец. — сдался Пак, тяжело выдыхая накопившийся воздух. — Что? — Я поссорился с родителями и ушел из дома. Приютишь? — жалостливо просил Чимин, ластясь к истинному. — А это и не обсуждалось. — нахмурился альфа, раздумывая о ситуации. — Знаешь, они ведут себя, будто вообще ничего не произошло. Кажется, что для них продать собственного сына — норма. — рассуждал младший, заваливаясь на кровать. — Они ведь никогда меня не понимали. Да, отец пытался, но, видимо, за мое отсутствие мать запудрила ему все мозги, из-за чего он теперь против меня... Знаешь, мне больно. Не физически, морально. — продолжал рассказывать Чимин, зарывая свое личико в маленькие холодные ручонки. — У меня остался только ты, кто любит и волнуется. Ты устраиваешь скандалы из-за своей ревности... Да, обвинения это неприятно, но знать, что кто-то боится потерять тебя, очень сильно греет душу. — Прости. — прохрипел старший, присаживаясь рядом. — Если тебе тяжело, можешь не рассказывать. — шепелявил Юнги, перебирая пряди волос возлюбленного. — Все нормально. — ярко улыбнулся омежка, глядя на альфу снизу вверх. — Чонгуку я тоже особо не нужен. — решил продолжить он свою трапезу, укладываясь на ноги истинному. — У нас всегда с этим кроликом были проблемы в общении, а сейчас у него есть омега, он полностью отдался Тэхену. — вздыхал Чимин, гладя бедра истинного. — Юнги? — позвал он Мина спустя минуту кромешной тишины. — М? — отозвался альфа, закинув руку на ягодицы Пака. — А где гипс? — с ошалевшими глазами спрашивал младший, щупая ноги Юнги. — Не понял. — Сняли. — лучезарно улыбнулся Мин, оголяя десна. — Вместо него теперь эта.. хуйня. — ругался альфа, рассматривая ахинею на коленке. — Кхм, Чимин, ты чего делаешь? — издал он смешок с щекотки в области паха. — Играюсь. — промурлыкал Пак, зарываясь носом под кромку больничных штанов альфы. — Не понял, а где трусы? — приподнялся младший, прожигая Мина взглядом. — Юнги~я, а ты для кого это тут размахиваешь своими причиндалами, а? — наезжал Чимин, сжимая достоинство альфы в руках поверх штанов. — Ая-яй! — завыл старший от боли, причиняемой остренькими коготками омежки, что впивались в его детородный орган. — Чимин~а! Белье в стирке, отпусти~! — Точно?! Или ты тут медсестрам показы устраиваешь?! — рыкнул Пак, резко толкая альфу назад, дабы тот лег. — АЙЩ! — прошипел Юнги, хватаясь за перебинтованную голову. — Ты добить меня решил? — Молчи. Я соскучился. — шептал младший на ухо, протискивая руку между телами. — Любил, люблю и буду любить вечно. — мурлыкал он, выцеловывая узоры на ключицах, получая в ответ довольный стон. Давно вставшая разгоряченная плоть оказывается во владении Пак Чимина, что не церемонясь водит своими холодными ручками по всей длине, захватывая каждый миллиметр, доставляя тем самым истинному бурю эмоций. Юнги плохо соображает. Давно такого не было. Мозг до сих пор не может этого признать, пытаясь все свалить на разбушевавшееся воображение. Дружок Мина лишь подается играм младшего, набухая все больше и больше, будто готов лопнуть в любую секунду. Звонкий стон расслабления раздается на всю палату, когда бляшка на ремне с щелчком расстегивается, впуская воздух сквозь розовенькие трусишки омежки. Хрип, что издает альфа, сносит младшему голову, поэтому он зацеловывает его до смерти. Юнги не выдерживает, перенимая инициативу на себя, сильно прикусывая губехи истинного. Брызги крови, хлынувшие из снова открывшейся раны Чимина, забрызгали щечку Мина, из-за чего соленые губки Чимина всасывают собственную кровь, слизывая ее с гипсовой кожи альфы. Ногой Пак умудряется добраться до выключателя, оставив лишь приглушенный свет ночника, стоявшего на тумбе. «В жизни так бывает, что любовь приходит вновь, Только, пламя догорает и не льется в венах кровь.» — поют русские исполнители, страдающие от невзаимной любви. Но это не их случай. Их любовь единственная и взаимная. Дорожить ей — единственное, что осталось им осуществлять до конца своих жизней. Страх от старых потерь нужно отпустить и довериться человеку, к которому Ваше сердце неравнодушно. Возможно, в вашем сердце больше нет огня, и лживые ветра сдувают доверие к теплу нежных слов, что щебечут Вам люди, но стоит смириться с этим. Отпустить прошлое, открыв душу человеку, которому Вы действительно нужны. Стоит переосмыслить, пересмотреть все отношения между людьми и у каждого таких людей, которым мы действительно важны, останутся единицы, даже если у вас сотни "друзей". Юнги удалось. Он отпустил прошлое, полностью погрязнув в будущем со своей половинкой — Пак Чимином. Он единственное, чем не может пожертвовать альфа. Он его все. От кончиков волос, до кончиков пальцев. Все, принадлежит лишь ему — будущему наследнику всемирной фирмы и мафии — Мин Юнги. Малиновый свет, что падает с фонарей, освещающих дорогу, смешивается с желтоватым, создавая собственный танец на тельце младшего, по которому гуляют шаловливые руки альфы. Оголенная, подкаченная, спина прогибается до хруста, когда истинный доводит Чимина до оргазма одним лишь касанием к головке. Живот, в котором зарождается новая жизнь, молниеносно вздымается, резко впадая, очерчивая ребра омежки. Мощные кисти рук, избитые когда-то до крови, оставив шрамы, поглаживают бока младшего, захватывая районы ближе к пупку. — Мой. — шепчет альфа, прожигая живот возлюбленного, будто общаясь с маленькой, неразвитой, жизнью, что прячется под "крылом" папы. — Прости, малыш, что заставил папку нервничать. Прости, что не признавал. Прости. — извинялся Мин, не замечая, как слезы счастья медленно скатываются по личику омеги, захватывая капельки крови, окрашивая все в розоватый оттенок. Сбитое дыхание и вздымающаяся грудь. Дрожащие руки, пытающиеся расстегнуть мелкие пуговицы на рубашке старшего, дабы рассмотреть пораненное, но все же идеальное тело альфы. Взаимопонимание и смена позы. Встав в коленно-локтевую, Чимин жадно прикусывает губы от предвкушения чего то большего. Того, чего он так долго желал. Того, что они могли потерять, наступая на одни и те же грабли. Жизнь — это сарай, заполненный лопатами, граблями, на которые люди наступают вновь и вновь. Выучить досконально их расположение невозможно, сколько бы вам не было лет, но предугадать порой возможно. Если не рыпаться, оставаясь в комфортном для вас углу, который вы обретете по ходу событий, жизнь будет прожита успешно. Они нашли. Нашли тот самый уголок заваленного сарая, в котором не осталось ничего, кроме лжи, злости, презрения, зависти, жадности, лицемерия... Даже уголочек, метр на метр, можно обустроить, как хоромы царя. Им под силу захватить весь сарай, подчинить всех тех мразей, что хотят разрушить последнюю надежду на мир и понимание. Юнги подвластно все, а Чимин служит его смыслом жизни, смыслом ради кого он старается. Младший хрипит от наслаждения при проникновении лишь одного пальца, что входит настолько нежно, из-за чего он готов раствориться прямо тут, прямо сейчас. Ловкие движения, длившиеся от силы минуту, заставляющие Чимина кусать и терзать больничную простынь, сдерживая громкие крики, дабы не разбудить больных, отдыхающих в столь позднее время. Прокуренный голос, мокрые губы, сладкие стоны и хрипы наслаждения, вырывающиеся из грудей парней. Сочетание на все сто процентов. Плавные толчки Юнги, что переживает за свою частичку внутри истинного, все равно выбивают вопли восхищения в свой адрес. Еле произнесенные имена, что не слышны из-за охрипшего голоса и томных вздохов; эпичное завершение младшего, что расклеился, растворился, на кровати и легкая ухмылка альфы, что уставился на линолеум, на который излил свое семя. — Чимин~и, это тебе. — шептал Юнги, мягко улыбаясь истинному, что залился румянцем, наблюдая на полу сердечко, "высеченное" спермой.