***
— Сынок? Ты чего пришёл? — удивлённо расспрашивала мать сына на пороге дома. — А где Винни? Ты почему в таком виде? Полное игнорирование и резкая агрессия, что атаковала Чимина, который нагло оттолкнул мать, направляясь в свою комнату. — Чимин, ты чего? Что случилось? Ты где Беверли то потерял?! — не отставала женщина, хватаясь за руку сына, что искал вещи в своём шкафу. — Чим, ты чего молчишь? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? — Хорошая актёрская игра, Ма. — съязвил младший, закрываясь в ванне. — Что происходит? — сонно поинтересовался отец, видя обиженный взгляд жены. — Не знаю... — всхлипывала мать, вытирая глаза. — Почему он вернулся в одной пижаме? Винни говорил, что они полетели в Америку навестить родителей... — Сейчас, успокойся. Я позвоню Винни и его родителям. — успокаивал альфа жену, наливая стакан воды.***
Вода. Чимин так долго нуждался в ней. Пенка клубничного геля для душа скатывается по смуглой коже, захватывая каждый участок. Томный вздох и воспоминания о истинном заставляют встать орган по стойке смирно. — Чёрт. — выругался омежка, осматривая величину своей проблемы. Пару лёгких движений по всей длине и ничего. Не хватает. Чего-то явно не хватает. И Чимин знает чего именно: шершавого языка на шее; рук, покрытых мозолями от ежедневных тренировок; шепелявого, глубокого голоска, что шепчет всякие пошлые комплименты Чимину. Не хватает всего этого. Все не то. Не удовлетворив себя, Пак выбегает из ванны со стояком, прикрытым полотенцем, направляясь в комнату. Залетая туда, он чуть не получает инфаркт, встречаясь лбом с грудью отца. — Ты чего мать обижаешь? — пригрозил альфа, схватив сына за запястье. — Ты где шлялся эти дни?! Я звонил семейству Беверли, вас там не было! — Не. Смей. На. Меня. Орать. — процедил младший, одергивая руку. — Продали меня, молодцы. Сколько вам заплатили? Насколько вы жалкие родители? — метал искрами Чимин, проходя к шкафу с вещами, полностью игнорируя родителя. — Ты что несёшь? — рыкнул отец, рывком закрывая дверцу шкафа, тем самым прищемив сыну пальцы. — Ты как с отцом разговариваешь?! Я тебе язык то укорочу! Что альфу встретил, смелым стал?! — орал он, не обращая внимания на попытки жены остановить скандал. — ПРАВИЛЬНО СДЕЛАЛ ЮНГИ, ЧТО БРОСИЛ ТЕБЯ! Кому нахер нужен такой омега, как ты?! Невоспитанный, неработающий, шляющийся, где попало! Звонкая пощечина. Лицо старшего горит огнем, развернувшись на девяносто градусов от удара. Удар. Грохот. И обнаженный Чимин валяется на полу с разбитой губой, лишь шмыгая носом. — Неприятно? — ухмыльнулся омежка, вытирая кровь с подбородка. — А каково мне, когда я был вынужден работать на 3 работах, выполнять сраные контракты, которые мама подписывала без моего ведома?! Каково это слушать каждый день упреки о внешности и увлечениях? Да, я омега. Да, я занимаюсь тхэквондо. И ЧТО?! Вы хоть задумывались, почему я стал этим заниматься?! Где ваша родительская любовь? Единственную настоящую поддержку и любовь я ощутил в окружение своего альфы и его друзей, что стали мне родными. А вы кто? Вы не родители, вы нелюди, что требуют все и от всех, при этом даже пальцем не хотите шевелить. Да, мам? — лыбился, как ненормальный, младший, слизывая кровь. — А я устал от всего этого. Все, хватит. Что мама сказала в больнице, когда узнала, что я беремен еще и от Юнги? Не помнишь, ма? — пыхтел омежка, пытаясь прикрыть свой стояк, что до сих пор не прошел. — «Ну вот и хорошо, что от Юнги, а не от алкаша какого-нибудь. Отсудим у него половину состояния и дело сделано.» Твои слова? Пошли вы знаете куда, вместе со своим Винни? — выплюнул слова младший в сторону родителей, что молча стояли, слушая сына. Тирада продолжалась до того момента, пока Чимин, наконец-то схватив рюкзак, в котором находилось нижнее белье и пару футболок, не направился к выходу. — Ваш Винни не такой белый и пушистый, как вы думаете. Он связан с мафиози, что только и знают, как играть по-грязному. Ваш дорогой "третий сыночек" чуть... не изнасиловал меня... — кинул он напоследок, захлопывая дверь. Родители так и не произнесли ни слова, лишь альфа иногда сжимал кулаки, пытаясь контролировать свой гнев. Это был первый раз, когда он поднял руку на сына. Это был первый раз, когда тот так открыто им высказывался. Это первый раз, когда в груди отца с матерью что-то защемило, доказывая правоту Чиминовских слов. Их сын ушел. Стоило бы волноваться, но они просто сидят, зная, что тот побежит к Юнги под тепленький бочок. Им стоит переосмыслить и в этом им поможет бессонная ночь.***
Сеул. Такой безграничный, кипящий людьми даже в ночное время суток. Седая ночь окутывает Чимина с ног до головы, что плетется по дорожке к своему истинному. — Ты единственный, кто переживает за меня и боится потерять... — шепчет сам себе Пак, швыряя камушек по асфальту. — Спишь что ли? — изогнул бровь младший, всматриваясь в темное окно Миновской палаты. — Не дождался... — усмехнулся он, вспоминая то чувство облегченности, когда выговорил все, что накопилось за столько лет, вспоминая взгляд родителей, такой жалкий. Чимин доволен. Он высказался. Плевать, что будет дальше. Главное, что сейчас. У него есть опора, поддержка, что умещается все в одном лишь человеке — Мин Юнги.