***
— Тиён, опять ты Дуонг~и обижаешь?! — пригрозил Юнги, убирая планшет подальше. — Что опять не поделили? — ОН ПЕРВЫЙ НАЧАЛ! — в один голос прокричали альфы, глядя на отца, переводя взгляд друг на друга. — Что произошло? — типично спрашивает Чимин, это стало привычкой для папы этих альфа-самцов. — У ТИЁН~И ДЕВУШКА ПОЯВИЛАСЬ, А ОН МНЕ НЕ ХОТЕЛ ПОКАЗЫВАТЬ ФОТОГРАФИЮ, КОТОРОЙ ЛЮБОВАЛСЯ! — выпаливает младший, размахивая руками от недовольства. — И ПОСЫЛАЕТ МЕНЯ НА ТРИ БУКВЫ! ТУДА, ЧТО У НАС В ШТАНАХ! — пуще прежнего кричит альфа. — А НЕХЕР ЛЕЗТЬ В МОЙ ТЕЛЕФОН, МЕЛОЧЬ! И НЕ ДЕВУШКА, А ПАРЕНЬ! — ТИЁН! ДУОНГ! — одновременно вскрикнули омежки, влепляя братьям подзатыльник. — ДАЙТЕ ПОЕСТЬ НОРМАЛЬНО! — Йонг~и, дорогой, не зли хёна. — шепчет старший, поднося кусочек мяса ко рту брата. — Кусай. — твердит он, а когда пухлые губешки хотят обхватить сочный кусочек мяса, Тиён мигом вырывает и отправляя его себе в рот, громко чавкая от удовольствие. — Хён! — обиженно крикнул омежка, кидая в того деревянной палочкой. — Всё, успокоились. — приказывает Чимин, поднося каждому любимые напитки. — Кушайте. — Ён~и, зайдешь потом ко мне в кабинет. — просит Юнги, читая очередные новости о акциях. — Надо поговорить насчет открытия нового филиала в России. — А, хорошо. Пап, отец, можно мне к друзьям на вечеринку? — как бы невзначай спрашивает старший сын, умоляя щенячьими глазками. — Пожалуйста~... — Нет. — твердит Чимин. — Да. — расслабленно кивает Юнги, переводя взгляд на недовольного мужа. — Что ты так смотришь на меня? Пусть парень отдохнет, ему скоро 18. Он ответственный, адекватный, умный парнишка. Может наконец-то девственности лишиться. — прыскает отец, ловя возмущённый взгляд сына. — Спасибо, отец. — цедил Тиён, щурясь. — Бе~, — показывает он язык младшим. — А вы будете гнить у бабушки с дедушкой. Как же мне их жалко, там ведь еще два оболтуса... — закатывает глаза, вспоминая о заводном Гучи с квадратной улыбкой и младшем двоюродном брате Ынгю, что похож на маленького крольчонка.***
— О Боже, дома бывает так тихо? — ухмыляется Юнги, падая на диван. — Как хорошо, что есть твои родители. — Бывает... — мурлычет Чимин, седлая мужа, затягивая того в поцелуй. — Повеселимся? — ухмыляется омежка, припадая к ключицам альфы. — Обязательно. — цедит старший, рыча в пошлый поцелуй, подхватывая младшего под ягодицы, направляясь в спальню. — С каждым годом ты все лучше~, — шепчет Юнги, расцеловывая подкаченный пресс мужа, сминая упругие ягодицы в руках. — В смысле? Я раньше был страшным?! — тут же надувает губки Чимин, сводя колени, не позволяя альфе снять штаны, от которых тот так стремился избавиться. — Знаешь что, Юнги~я? Иди ты в жопу. — фыркает он, пытаясь встать, тут же оказывается прижатым к кровати. — Ну-ну, опять язычок развязался? — ухмыляется Юнги, а внутренняя омега, живущая в Чимине, уже течет и скребет, пытаясь вырваться наружу и вытрахать истинного до потери сознания. Младший понимает, что, скорей всего, сознание потеряет именно он, ведь махровые наручники на запястьях, прикованные к изголовью кровати, и анальная пробка с огромным пушистым хвостиком его дико возбуждают. А еще его дико возбуждает Юнги, рядом с которым он по прежнему забывает, как дышать. Юнги его всё. Юнги его истинный, Юнги его альфа, Юнги его муж, Юнги отец его детей, Юнги тот, чей запах он чувствует за километр, чей запах пропитался ему под кожу, чей запах нереально успокаивает в самых стрессовых ситуациях. Юнги его жизнь. Чимин тихо постанывает, искусывая губы до крови, корчась от оргазма, что приносит ему вибратор, ранее прикрепленный альфой, что снова и снова жестоко трахает "поганый" ротик омежки, извивающейся под ним. И, о да, он соврет себе, если скажет, что ему это не нравится, что это противно, что ему больно. Он лишь делает вид, порой создавая рвотные позывы, больше заглатывая, дабы Юнги не останавливался, чтобы вытрахал из него всё, "наказывая" его, чтобы прожить еще неделю с вечно носящимися по дому детей, орущего старшего, спорящего с Дуонг~и, порой разозленным Мином, что приходит с работы поздней ночью, а поднять ему настроение может только прекрасный минет от любимого, что с радостью помогает забыть обо всем, переступив порог дома. Юнги смотрит в глаза под собой, в глаза, чей ротик податлив для его детородного органа, принимая в себя полностью, плотно обхватывая губами, втянув щечки, и он понимает, что самый счастливый человек на свете. Если раньше ему не хватало поддержки родителей, если раньше ему не хватало простого внимания, сейчас у него его предостаточно. Сейчас, когда он каждый день приходит с работы вместе со старшим сыном, что, кажется, в этой сфере всю жизнь, его встречают с теплом и любовью, когда его омежки бросаются ему на шею после суточной рыбалки с сыновьями, он счастлив. Старший рычит, вспоминая, как из-за глупых людишек, он чуть не потерял его — свой смысл жизни — своего пирожка, Чимина. Юнги щадит ротик мужа и отстраняется, получая в ответ разочарованный вздох, что превращается в пошлый стон, стоит ему накрыть это припухшие губешки своими и сделать режим на вибраторе помощнее. Как же ему нравится, когда младший умоляет его, как он просит и выполняет любые просьбы, ради того, чтобы его наконец-то отымели. Как же он благодарен родителям Чимина, что забирают всех внуков на выходных, давая супружеским парам — Чимину и Юнги, Тэхену и Чонгуку — отдохнуть и насладиться прелестями интимной жизни. Альфа тихо хнычет, чувствуя, как проклятые штаны натирают ему пах, чей житель стремиться погрузиться в податливое тельце, растекающееся в руках истинного, что припадает к бусинкам на груди, смакуя, покусывая, оттягивая. У Чимина фейерверки перед глазами, когда он испытывает всё сразу, когда эмоции сменяются со скоростью света: удушение, тройку разных оргазмов, унижение, любовь, ярость, нежность... Все смешивается в едино, когда Юнги давит на шейку омежки, заставляя того судорожно хватать воздух, выгибаясь от очередного оргазма. Все помещается в какой-то вакуум, когда альфа, не ослабевая хватку на шее истинного, проталкивает 3 пальца в ротик омежки, возможно, пытаясь засунуть всю руку, ведь Чимину именно так и кажется, когда он чувствует пальцы где-то далеко-далеко. Все замедляется, когда Мин не просит, а приказывает, обсосать пальцы так, чтобы те беспрепятственно вошли в колечко мышц, что и без того истекает естественной смазкой, выделяющейся у того при диком возбуждении. А младший сосет эти длинные, музыкальные пальцы, чей владелец посвятил целый альбом своей семье, написав про каждого песню, а старшего что-то не устраивает, поэтому Чимин гаденько улыбается после смачной пощечины, после снова заглатывая пальцы, доводя мужа до пика возбуждения лишь язычком на фалангах. Юнги, тихо скуля, освобождает младшего от игрушек, проталкивая сразу три пальца, начиная несдержанно трахать ими Чимина, чьи стенки ануса жадно заглатывают их. Омежка громко пищит, когда муж снова и снова попадает по простате. Он готов лезть на стенку, но проклятые наручники не позволяют даже двинуться, поэтому тот лишь тихо хнычет, проливая слезы, от удовольствия. — Юн... ах... — стонет Чимин, обрываясь на полуслове от очередного оргазма. Стоны, вылетающие из "грязного" ротика истинного, глушатся в страстном поцелуе, что отвлекает от резкого вторжения в нутро младшего. Он стонет, извивается, просит передышку, на что альфа лишь криво ухмыляется, продолжая втрахивать того в кровать, заставляя одновременно сосать его пальцы. Чимин задыхается. Чимин чувствует крепкие руки у себя на шее. Чимин мычит от удовольствия, пытаясь выплюнуть противную ткань, что затыкает ему рот. Чимин теряет сознание от очередного оргазма, а Юнги с животным рыком впивается своими зубками в ключицу мужа, не переставая грубо того иметь. Укусы, засосы, синяки. Все тело младшего покрыто фиолетовыми пятнами, из-за чего младшие будут расспрашивать папу, что случилось, а Тиён лишь загадочно улыбаться. Мину абсолютно плевать, что его истинный болтается, как тряпичная кукла даже после освобождения. Юнги плевать, потому что он знает Чимина, знает, как тот это любит. Снова и снова он попадает по простате, заставляя тельце омежке яро реагировать, из-за чего глазенки младшего распахиваются в неком ужасе, что вскоре перерастает в спокойствие, ведь тот чувствует альфу. Чувствует его в себе. Чувствует его руки на себе, его поцелуи, его любовь. Омежка стонет, заводя мужа еще больше. Не прикасаясь к себе, оказавшись вновь прижатым к стене, одаренным поцелуями, кончает третий раз за акт. Грубейшие движение альфы, что выходит из Чимина, снова и снова насаживая того с новой силой, кусая тому шею, терзая потрескавшиеся губы. Момент и младший ощущает в себе горячую жидкость и набухающий орган Юнги, что, кажется, снова не собирается выходить. Чимин откидывает голову назад, ударяясь об стену, хрипло простонав. Кажется, что глаза вылезли из орбит, когда он понимает, что внутри него снова происходит сцепка, а альфа лишь загадочно улыбается. — Какого... — не успевает возмутиться Чимин, как его губы накрывают чужие, приказывая помолчать. — Хоа уже большая, пора еще одного карапуза завести. — ярко улыбается Юнги, поправляя взъерошенные волосы насупившегося мужа. — Чего ты фыркаешь, а? — ласково тянет старший, очерчивая ключицы своим носиком. — Юнги~я, я тебе инкубатор, что ли?! — цедит младший, чуть вскрикивая от оргазма. — Хое только пять лет! — фыркает омежка, ударяя истинного по лбу. — Чимин~и, ты мне в прошлый раз точно так же говорил~, ничего же? Родил? Родил. — Вот именно, ах! — снова вскрикивает Чимин, выгибаясь в спине. — Сколько раз мне повторять? — Ну, не нервничай. Тиён уже взрослый мальчик, исполнится 18, подарим ему квартиру. А этим карапузом снова восстановим баланс. — мурлыкал Юнги, покрывая тельце омежки поцелуями. — Молись, чтобы родился один "карапуз", иначе тебе конец. — злобно шепчет Чимин, ближе прижимаясь к мужу, чувствуя покой, защиту, счастье.