***
— Кстати, Чимин, не забудь сходить позже к врачу. — напомнил альфа, наливая мужу горячий шоколад, ненароком вспоминая о сыне, что остался у бабушки с дедушкой. — А? Зачем? — забывшись спрашивает омежка, поудобнее усаживаясь на подушке, что подложил ему Юнги, дабы было не больно сидеть. — Ты чего забыл? — вскидывает бровь Мин, присаживаясь на стул рядом. — У нас как бы сцепка была... — напоминает Юнги, облизывая ложку с десертом, что протягивает ему истинный. — А... Ты об этом. — чуть поникши шепчет Чимин, ковыряясь в тортике. — Я обязательно схожу, не переживай. — Ты чего? Не рад? — беспокоиться альфа, сжимая руку мужа в своей, нежно поглаживая. — Рад, но боюсь. — тихо хрипит младший, сначала посмотрев на старшего, позже стыдливо опустить голову, уткнувшись в стол. — Чего? — непонимающе спрашивает Юнги, пододвигаясь ближе. — Рожать боюсь, остаться один боюсь, Тиёна обидеть боюсь. — начинает всхлипывать омежка, сжимая кулачки. — Ты чего, с дуба рухнул? — процедил альфа, поднимая личико истинного за подбородок. — Родишь и никуда не денешься, у тебя будут лучшие врачи. — уверяет он. — И один ты больше никогда не останешься, понятно? — цедит Юнги, прижимая Чимина к своей груди. — Я ни тебя, ни Тиёна, ни того карапуза, что вскоре будет развиваться у тебя в животе, не брошу, усек? Вы мне дороже жизни, я готов отказаться от всего ради вас. — дышит он тому в макушку, чмокая, чувствуя, как омежка лишь кивает, обвивая ручками его талию. — А Тиёна ты этим явно не обидишь, он сам хотел братика или сестренку. Двух зайцев одним выстрелом, — усмехается старший. — И второй комочек счастья в доме, и подарок Тиёну на день рождения. — Поехали к Тиён~и? — вдруг подскакивает Чимин, не обращая внимание на боль. — И к Тэхену с Чонгуком заедем! Собирайся, давай, что сидишь?! — толкает он мужа, ковыляя в ванну.***
День за днем, месяц за месяцем, срыв за срывом. — Ну, Юнги~я, я хочу съесть это! — проказничает Чимин, расставляя руки по бокам от своего пуза, на 5 месяце беременности. — Чимин! Нельзя, понимаешь? — пытается объяснить в очередной раз альфа, разъясняя на пальцах. — Никто. не. ест. крашенный. асфальт. — закатывает глаза Юнги, снова наблюдая истерику мужа, что уселся на землю, как маленький ребенок, и ревет, брыкая ногами. — Я ХОЧУ ЕГО СЪЕСТЬ! СЛОМАЙ МНЕ ВОТ ЭТОТ КУСОК! ЮНГИ~Я! — ЧИМИН~. — жалостливо стонет старший, пытаясь поднять своего пузатика. — Вставай, давай, нас Тиён ждет. Чи-ми~н~и... — Не хочу~, не пойду~, брось меня тут! Хочу сухую траву~! Юнги~я~... — Опять? — раздается родной голосок неподалеку. — Что на этот раз? — усмехаясь, обращается Тиён к уставшему отцу. — Цветок с главной площади, доска от забора, металлический гроб, крашенный асфальт, а теперь сухая трава... — перечисляет Юнги, жалостливо смотря на сына, что довольно лыбиться и подает руку папе, что пытается подняться, переваливаясь с боку на бок. — Дорогой, ты чем-то недоволен? — цедит Чимин, прожигая мужа взглядом. — Ты быканул или да?! — пыхтит младший, сжимая кулачки. — ТИЁН~И, СПАСАЙ! — орет на всю улицу Юнги и убегает прочь от разъяренного муженька, что грозной походкой пингвина направляется в его сторону.***
— Пааааап, а там кто? Может скажешь уже? — обиженно дует губки альфа, тыкая на огромный живот. — Ён~и, мы сами не знаем. — ярко улыбался Чимин, на 8 месяце беременности. — Я же говорил, что мы не стали уточнять. Это же не так важно, правда? — трепал он сына, что припал к его животу, прислушиваясь. — Как дети вообще там помещаются? — глупо интересовался малый, тыкая пальцем в живот. — Мы, конечно, проходили это все по биологии, но, все же, как? — Хах, — засмеялся омежка, хватаясь за живот. — Это природа, сынок. — Кстати, а тебе отец говорил, что от тебя пахнет что-то между миндалем и фундуком? — принюхивался Тиён, шмыгая носом. — Когда он уже родится, а? — Скоро, Ён~и, скоро. — мягко улыбался Чимин, поглаживая живот. — Вот на выходных лягу в больницу на сохранение, а там останется совсем чуть-чуть. — В больницу?! — вскрикнул Тиён, вскакивая. — Зачем?! — Привет всем. — поприветствовал Юнги, чмокая каждого в макушку. — Чего кричите? — изогнул бровь альфа, разглядывая бушующего сына. — Отец, почему папа ложиться в больницу?! С ним же дома ничего не случиться! — фыркает малый, выпивая залпом любимое кокосовое молоко. — Ой, только ты не устраивай истерику, а? — томно вздыхает Мин, падая на стул рядом с семейством. — Потому что я и ты пропадаем на учебе или работе, а твой папа дома один... — Но к нему же дядя Тэ с Гучи приходит! — Тиён, ты хочешь, чтобы твой папа и братик или сестренка были здоровы? — спокойно спрашивал он у сына, получив легкий кивок. — Тогда мы вынуждены положить Чимина в больницу, понимаешь? — снова кивок, только уже разочарованный. — Но это же не значит, что мы не будем его видеть. — мило улыбнулся Юнги, получив такие же улыбки в ответ от любимых людей.***
— ОТЕЦ, ОТЕЦ, ОТЕЦ! — раздается крик на том конце телефона, а Юнги пытается привести себя в чувство, почесывая заложившиеся ухо. — ПАПА! ЕГО УВЕЗЛИ! ОН РОЖАЕТ! — Чего ты там орешь? — пыхтит старший, попивая кофе. — Нормально объясни, я ничего не понимаю. — ОТЕЦ, ТЫ ДЕБИЛ?! ПАПА РОЖАЕТ! — еще громче орет Тиён, а Юнги давится кофе, выплевывая его на монитор, в котором открыто множество окон: программы для записывания музыки, разные сайты, отчеты фирм и многое другое. — ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?! ЕГО УВЕЗЛИ! — Я еду, Тиён, никуда не уходи! — дрожащим голосом вскрикивает Мин, хватая ключи от машины, выбегая из компании.***
И снова муки, и снова адская боль, и снова душераздирающие выкрики омеги, что твердит о смерти своего мужа, что убьет его, как только увидит, что заставит самого рожать. Альфы в коридоре рвут и мечут, орут друг на друга, чтобы не мешался, пинают и бьют кулаками стенку, когда снова и снова слышат выкрики Чимина, выкрики папы. Запыхавшийся Тэхен с Гуком залетают в больничный коридор, сшибая все углы. За ними моментально подлетает семейство Кимов со своей дочерью, что пытается утихомирить Тиёна, осевшего на пол. — ГДЕ ОН? — пыхтит Тэхен, скидывая руки мужа с плеч, что пытается его успокоить. — Как давно идут роды? — 6 часов... — цедит Юнги и снова ударяет стену, разбивая костяшки. — А где Гучи? — интересуется Джин, присаживаясь рядом с волнующимся омежкой. — С бабушкой остался. — выдыхает Тэ, прислушиваясь к животным крикам друга. — Боже, бедный Чимин. Час за часом... И, о Иисусе, они пролетают не так быстро, как казалось. Все сидят, будто на иголках. Тиён покоится на коленях лучшей подруги, тихо сопя. Юнги осел на пол, снова и снова прислушиваясь к матам в свою сторону. Чонгук и Джун пытаются успокоить своих мужей, что рвутся к Чимину, требуя их впустить, дабы помочь. — СУКА! — громче всего раздается на всю больницу, и все моментально выдыхают, уловив детский громкий плач. — Тужься! ТАМ ЕЩЕ ОДИН! ЧЕГО РАССЛАБИЛСЯ?! — ничуть не тише кричит акушерка, заставляя омежку застыть в немом шоке. — ЮНГИ, БЛЯТЬ, ТЕБЕ ПИЗДЕЦ!***
— Чего стоишь?! — хором орут омежки на Юнги, что застыл перед дверями палаты. — ИДИ К НЕМУ! И Юнги сглатывая комок, застрявший в горле, проникает в палату, в панике оглядываясь. Чимин, весь запыхавшийся, лежит на кушетке, а по бокам маленькие свертыши. Старшего пробирает дрожь, когда он встречается со взглядом мужа, что подзывает его как-то не по-доброму махая маленьким пальчиком. — Чего встал "плодородный"? — шипит омежка, дабы не разбудить детей. — Иди сюда, муженек. — Чимин~и. — охрипшим голосом зовет он младшего, присаживаясь рядом. — Спасибо. — лишь шепчет он, припадая ко лбу истинного. — Если, не дай бог, пока они не вырастут, ты заделаешь еще ребенка, я заставлю тебя проходить все это вместе со мной, ты будешь первым альфой, что родил, понятно?! — стонет Чимин, чуть охая от боли. — Можно? — тихо спрашивает Юнги, тянувшись к одному из красно-синих, опухших комочков счастья. — Можно. — фыркает омежка на глупый вопрос, помогая мужу правильно взять маленького альфу. — Поздравляю, — все же ярко улыбается младший, беря на ручки сопящую омежку. — Теперь ты отец нашего омежки — Мин Йонг, и нашего очередного альфочки — Мин Дуонг. — Ты лучший. — шепчет Мин, припадая к искусанным от боли при родах губам, нежно целуя, проникая в податливый ротик языком. — Так вот почему от тебя пахло как-то странно, вот почему запахи смешались. — констатирует Тиён, зашедший в палату к папе. — Значит у меня теперь есть фундучный братик-омежка и миндальный братик-альфа?! — неописуемо радуется малый, прыгая к родителям в объятия, присаживаясь между ними, рассматривая братиков. — Я не дам вас в обиду. — шепчет он, чмокая братишек в маленькие лобики.***
Все хорошо, что хорошо кончается. Так и в истории семьи Мин. И снова тот обрыв, чье название моментально соскочило с "Сердцебиения на двоих" на "Сердцебиение на пятерых". Кенсу, прилетевший недавно с Хосоком с Америки, где они записывали новую песню и снимали клип, не отходит от маленьких двойняшек ни на шаг. Тиён бесится с Ким Роей, бегая по всей поляне, где в отдельном кругу собрались альфы, обсуждая акции, машины и прочую ерунду и где точно так же собрались омежки, что галдят на весь хутор, обсуждая детей и какими же альфы порой бывают недотепами, что не умеют даже сварить себе кимчи. — А у нас Кенсу для вас новость. — гордо заявляет Хорс, поднимая стакан в выпивкой. — Мы удачно записали клип, он превосходит чарты, а самое главное... — замолкает Чон, поглядывая на мужа. — Мы ждем ребенка. — шепчет Кенсу, после чего на него накидываются омежки, а альфы лишь жмут руки, выражая уважение. В жизни так бывает,Что любовь приходит вновь...
КОНЕЦ.