Часть твоего мира

      -Мистер Кобблпот, Вы говорили о том, что самым главным принципом вашей работы является умение пользоваться своим интеллектом, — журналистка держала руку вблизи диктофона, не отрывая глаз от владельца уже перестроенного Айсберга. Белые холодные стены имели выразительные трещины, словно во льдах. Какие-то насквозь просвечивали и отражали, что происходит в помещении за стенкой, другие же отсвечивали мягким неоном. Сквозь приоткрытое стекло в общий зал можно было увидеть черно белых обитателей. Они хором потрескивали на весь ресторан, пока шла общая кормежка. Малыши тюлени жили в другом зале и отдыхали после плотного обеденного перерыва.       Журналистка Валери Вэйл не первый месяц стремилась попасть в этот кабинет к одному из самых успешных бизнесменов Готэма. Невероятное любопытство и жажда нового и горячего материала — это безумно раздражало окружающих, доводя их до истерики. Пингвин бы с радостью отправил ее на фарш к местным каннибалам, но пресса есть пресса. К тому же, эта леди по всей видимости была старой доброй знакомой Гордона, а перебегать дорогу близким Джима запрещено. Друзья так не поступают.       — Абсолютно верно. Есть лишь один нюанс — умеешь работать со своим умом, значит умеешь работать и с чужим. В бизнес отношениях необходимо знать, чего по настоящему хочет твой партнер, чего он боится и какую выгоду хочет извлечь, — Освальд гладил стол средним и безымянным пальцем и наблюдал, как остаются жирные следы. Пытаясь снова и снова их затереть, он только оставляет еще более интенсивный рисунок. Все вопросы были слишком обыденными, включая интересы о начале ведения бизнеса и основных делах. Освальд не намеревался расслабляться перед таким человеком, как Валери, и не спроста…       — Мистер Кобблпот, последний вопрос на сегодня, — Кобблпот положительно кивнул и прижал пальцы к своим губам. Его больше заботили отношения с Эдвардом, которые уже почти три месяца, как держатся на романтичном ритме. У Пингвина был парень, о котором он постоянно думал, не прекращал думать.       — Дошли слухи, что вы храните кое-какой секрет… — начала Вэйл.       — У всех нас есть секреты, мисс Вейл, — юлил брюнет, хитро ухмыляясь. Он прекрасно понимал, что слухи идут впереди всего. К тому же, когда дело касается личной жизни криминального авторитета. Пингвина это раздражало, как косые взгляды, так и вопросы от самых любопытных. Все просто мечтали увидеть Кобблпота в компании с прекрасной нимфой, о которой твердили сплетни. Но это лишь оболочка. Фиш не один раз заикалась, что Кобблпота нарекли своеобразным «Чудовищем», который не выпускает из замка ту самую «Красавицу». Она буквально берегла его ранимую психику от реальных слов, когда на Освальда просто вешают ярлык мужчины, который просто покупает «любовь». Пингвин ожидал примерно такой вопрос.       — А как на счет тайны, связанной с Джеромом Валеска? , — Валери наблюдала, как должно было поменяться выражение лица Кобблпота, как уголки его губ опускаются вниз, а светлые зеленые глаза укрываются под нахмуренными темными бровями. Этого не случилось, хотя Освальд стал еще больше хотеть познакомить Валери с парнем из района Фиш, которого зовут Фламинго.       — Снова эти вопросы про грязные сплетни. Поборите манию слушать россказни идиотов, — смех Пингвина был слышен даже за дверью. Вэйл поспешила приоткрыть рот для еще одного вопроса, как Пингвин осторожно остановил запись, нажав на кнопку паузы.       — Да как вы…! , — закричала журналистка. Пингвин забрал диктофон с ее стороны стола и отошел к окну в зал.       — Я отдам Вам этот диктофон при условии того, что Вы мне тактично намекнете, кто передал эту наглую ложь? , — Освальд взял аппарат за маленький ремешок и, повесив его на палец, вытянул руку наружу. Прямо под окном его кабинета находился один из бассейнов, который сейчас пустовал. Иначе он не был бы так спокоен, ведь безопасность его пернатых друзей имеет тяжелый вес.       — Вы же не думаете, что я просто возьму и выдам источник? , — нагло заявила Валери, сложив руки перед собой. Сейчас Кобблпот заметил ручку в ее пиджаке, а так же камень в ее рукоятке. Похоже, это еще одно приспособление одной из самых энергичных журналисток. Он сделал пару осторожных шагов в ее сторону и помахал диктофоном перед высоко поднятым носом девушки.       — Вы просто не выйдите отсюда. Ну… Возможно, выползете, а если говорить честно, то у меня вдруг появилась мечта познакомить Вас с моим знакомым по имени Фламинго, — когда Валери беспокойно приоткрыла рот, Освальд успокоился. Здесь женщина только выглядела храброй до безумия, но на деле ей было страшно.       — К вопросу о бизнес принципах, — он выхватил ручку из кармана Вэйл и спрятал к себе в карман, -… если бизнесмен видит крысу, он должен не просто не подпускать ее к себе, я уничтожить.       Валери отказывалась называть источник этих сплетней и «откровенной лжи». Освальд нежно погладил девушку по щеке и похлопал по ней пару раз. Его глаз прикрывала косая острая челка, но это не мешало наслаждаться страхом в глазах журналистки.       — Отдайте мне диктофон, — холодно воскликнула Валери. Кобблпот широко улыбнулся и вручил в ее дрожащие руки устройство, а ручку без лишних колебаний переломал пополам. Пригласив охрану, он вежливо попрощался с Валери, а работников охраны попросил еще раз осмотреть прыткую особу, чтоб единственное, что она унесла отсюда — запись на диктофоне.       За последние три месяца Освальд успел неплохо сработаться с Уэйном, не смотря на постоянные подозрительные взгляды от миллиардера. Делать серьезные шаги никто не был намерен, но сохранять деловую хватку они умели. Эдвард успел нахвататься смелости и добиться небольшого повышения в Старом Готэме. Из-за этого тому приходилось непростительно часто ездить в Айсберг, отправляясь к архивам к Пенну. По просьбе Освальда, он ни разу не афишировал их отношения, даже не заглядывал к тому в кабинет без надобности, чтоб не вызывать лишних слухов. Однако, лишний раз Нигма неосознанно напоминал Освальду о его скверном характере. Эд достаточно дружелюбен, чтоб побеседовать с кем-то из знакомых, а Освальд достаточно ревнив. Ресторан был полон гостей, а клуб в помещении неподалеку работал на славу. Деньги сыпались рекой. Один из столов ресторана занимала дамская компания из Фиш, Ли и приглашенного ими гостя. Рыжеволосая миссис Гордон как всегда выглядела сногсшибательно, периодически ловя на себе влюбленные взгляды. Пингвин решил избавить себя от одиночества и присоединиться к компании, к тому же, проще присутствовать во время решения бизнес-проблем, чем слышать о них из уст третьих лиц.       — Барбара, Вы не пожалеете. Нэрроуз начинает подниматься, а так как остров хотят переделать под более современное место и исключить с территории Лечебницу, то есть все условия для нашего договора, — сладкие речи Фиш Муни завораживали всех, с кем она работала. Женщина с умом совершала все сделки и приносила невероятный доход семье и всему прилежащему к нему.       По глазам Лесли было видно, насколько ей некомфортно осознавать, на кого же именно она работает и чьей шестеркой является, хотя при всем этом она общается с Марией Мерседес Муни на дружеских тонах. Уважение это или что-то иное, кто знает?..       — Дамы, не помешаю? , — ворвался в разговор Освальд и присел рядом.       — Мистер Пингвин, как я рада Вас видеть! , — воссияла Барбара и тут же пожала руку брюнету, — как Вы?       — Ну, все не так плохо. Обновленный и расширенный клуб, накормленные и довольные гости, что мне еще нужно, как хозяину, — улыбался Освальд. Продолжая решать насущные проблемы, они все же решили отужинать по человечески и сделали небольшой заказ, а после постепенно отложили рабочую атмосферу на второй план. Барбара с должной гордостью рассказывала об их с Джимом дочери, девочка была настоящая умница, росшая не по годам, а так же, как и любой ребенок, умевшая устроить госпереворот посреди дома. Кобблпот вырвался из увеселительных историй, когда увидел Нигму, беседовавшего с Тарквином. Блондин что-то выискивал в своем портфеле, из-за освещения и дальности их нахождения Пингвин не смог увидеть, что же передал ему Штеймель. Эдвард тут же широким шагом метнулся в подвалы архива, чем успокоил Освальда. Брюнет подозрительно смотрел на Тарквина и едва сдерживал свой поток мыслей.       — Освальд? Ау, — защелкала пальцами Фиш, возвращая партнера в реальность. Мужчина оправдал свое поведение простой усталостью и уставился в стол. Конечно, ему и правда было не очень хорошо из-за постоянного чувства усталости. Усталость от всего, включая сплетни, а так же неспособность спокойно дышать рядом с человеком, которому может без зазрения совести признаться в своей любви. Еще и этот «полудурок в костюме летучей мыши» портил всю идиллию своими выходками…       — Посмотрите, кто так спешит, — засмеялась Фиш. К их столу быстрым шагом неслись Тарквин и Эдвард, чем снова разбудили внутреннего зверя у брюнета.       — Мистер Пингвин, нужна Ваша подпись, — Освальд вслушивался к голос Нигмы, как в самую завораживающую песню. Мгновенно поставив свою подпись, он приказал Тарквину бежать и самостоятельно ставить печать, не заставляя одного из управляющих Старого Готэма ждать. Эдвард скромно поблагодарил босса и, сложив руки за спину, ожидал блондина.       — А Вы…? , — поинтересовалась Барбара.       — Оу… Эд. Эдвард. Эдвард Нигма, — улыбнулся Эд и пожал руку гостье.       — Я Вас тут никогда не видела, хотя… Может стоит чаще заходить, — посмеялась миссис Гордон, прибрав вылезший к лицу локон.       — Он совсем недавно был повышен. Достойный сотрудник, надо сказать, — отметила Фиш, попивая свой коктейль и хитро поглядывая на Кобблпота. Пингвин позабыл о собственных правилах и нагло разглядывал кисть руки Эда, которой он касался края стола. Он рассматривал его аккуратно выстриженные и ухоженные ногти, выступающие костяшки, как ткань касается его нежной кожи.       Эдвард скрылся в толпе, вежливо попрощавшись. Освальд лишь сейчас начал замечать, как интенсивно липнут взгляды иных людей, что женщин, что мужчин к его любимому. Освальд идеально ассоциировал самого себя с птицами, которых так долго изучал и продолжает изучать. Ревностные чувства, озлобленное сопение и попытки вести себя так, словно ничего не произошло… Пингвину казалось, что он вовсе не выдает себя.       Пингвин стоял на крыше, позабыв о верхней одежде. Бледная кожа покрылась морозной краснотой, а острый нос был эпицентром алого оттенка. От губ отходили облака пара. Они сливались с чуть задымленным городом.       — Эй, полярник, — Фиш, в отличие от Кобблпота, плотно укуталась в теплую бордовую шубку и уткнулась носом в ладошки.       — М? , — отвлекся брюнет, продолжая утопать в видах любимого Готэма.       — Давно вы вместе? , -Муни погладила Пингвина по плечу, продолжая второй ладошкой укрывать смуглое личико. Брюнет устало повернулся к матери, коей он считал Фиш, и не пытался отрицать очевидное. Он прижался к своей криминальной партнерше и приобнял ее, опустив голову к ее лбу.       — Он невероятен, Освальд, — очаровывающим голосом продолжила Фиш, поглядывая на вымученное лицо Кобблпота. Она обняла его, поглаживая по холодной от мороза спине.       — Я такой олень, — досадно буркнул брюнет и достал очередную сигарету.       — Ты Пингвин, — заметила женщина, -… благодаря тебе я знаю, что это очень моногамная птица.       — Ага, а еще они склонны к каннибализму и некрофилии, — оскорбился Пингвин, вызвав у собеседницы смех.       — Ну не ругай меня, тут ты — орнитолог, — она взмахнула кистью руки и громко зацокала, повертев перед брюнетом указательным пальцем. Освальд продолжал капризничать и выдавать издевку за издевкой, пока Муни не ухватила его за подбородок, чуть царапая кончиками ногтей.       — Прекрати нагнетать. Да, у тебя молодой и красивый парень, что за проблемы вдруг? , — Освальд вырвался из ее хватки и широко раскинул руки.       — В мире нет столько слов, сколько у меня проблем, — повысил тон мужчина.       — Но…       — Фиш, скажи мне, сколько девушек ты видела со мной? , — партнерша немного замешкалась, а Освальд просто махнул рукой, -…а про мужчин я вообще молчу. Твою мать, я влюбился в мужика! И как мне с этим жить?       — Так же, как бы ты жил, если бы влюбился в девушку, — скептически болтнула Фиш.       — Да, пол ничего не меняет, я согласен… Но в этом, наверное, худшая сторона.       Нигма крепко держал Освальда за руку. Только этот лес, который окружал поместье, мог сохранить их тайну. По протоптанной дорожке Эдвард вел Кобблпота к их любимому месту, к большому склону, откуда виден весь город под самым эксклюзивным углом. Шатен поправил мех Освальда и широко улыбнулся.       — Все же какой же ты птенчик, — у Нигмы не смотря на огромный груз ответственности и работы не пропадала эта азартная улыбка и блеск в глазах. Никто из них не прекращал ухаживания в стенах дома, а так же среди стволов елей, чьи ветви покрыты снежным одеялом.       — Черт, — Пингвину все же было слишком сложно снять с себя маску. Вернее, отдаться этому чувству. А если быть еще точнее, то он просто не знал, так ли он себя чувствует. Неопытность играла с ним злую шутку.       — Милый, да ты покраснел. Любимый, — Эдвард целовал Освальда в обе щеки раз за разом, вгоняя его смущенную голову прямо в меховой ворот.       — Эд, ты слишком…       — Нежный? Нет, я не могу быть слишком нежным с таким малышом, — Эдвард игрался, доводя Освальда до блаженного спокойствия. Ольге было комфортнее всего наблюдать вот такую счастливую парочку. Она испытывала огромное чувство гордости, когда наблюдала за тем, как Кобблпот и Нигма вместе занимаются размещением уже готового и оформленного портрета Освальда среди членов рода Кобблпот. Настоящим бальзамом на душу было лицезреть румянец на лице у обоих, когда они неосознанно засыпали вместе и тыкались носами, словно молодые птенцы. К слову о птенцах.       Абернати оказался прекрасным отцом. Найти брошенное родителями яйцо оказалось не так сложно, мастера своего дела успели притащить малыша в скорлупе, а Кобблпот мог лишь радоваться, глядя на счастливого владельца яичка. Когда тот начал свое рождение из-под «брони», Абби кричал, словно ему резали крылья. Он взывал к своему собственному отцу, к Освальду, чтоб тот присутствовал в такой важный момент.       — Как там Джулиан? , — Эдвард лежал на груди Освальда, перекручивая пуговицу пижамы Кобблпота.       — Все показатели в норме. Абернати даже стал намного спокойнее… Кажется, он перестал тебя щипать, — Освальд медленно перебирал в своих пальцах волосы Эдварда. Длинные каштановые локоны завивались и обхватывали его ладошку. Пингвин обожал аромат Эда. Да, он ценил способность Эдварда выбирать правильный парфюм, но запах тела выигрывал на всех фронтах… Это завораживало, но так же сбивало. Освальд не прекращал бороться со своими желаниями, которые считал слишком животными. Он нередко ловил головокружение от непрекращающегося возбуждения и тянущих ощущений внизу. Эд был очень аккуратен и всегда волновался, когда делал те или иные движения. Единственное, чего он не боялся — касаться лица Кобблпота. Вероятно, это была единственная зона, которую Освальд позволял трогать без дрожи в ногах.       — Спать хочешь? , — спросил Эдвард, продолжая заражать Пингвина своим огоньком. Освальд очень не хотел спать, а его сердцебиение можно было услышать даже не прикасаясь ухом к груди.       Эдвард закинул ногу на Освальда и уселся на него, продолжая полностью укрываться теплым пледом. Нигма целовал Кобблпота, продолжая ненавязчиво его учить. Пингвин держался за плечи Эда и сдерживал свои позывы коснуться идеальной талии Нигмы, что уж говорить про нечто большее.       — Эд, надо спать… — попытался вырваться Освальд. Неуверенность в голосе выдала мужчину с поличным, он просто боялся.       — Мой маленький, все хорошо… — ласково успокаивал Эдвард, чмокая любимого возле уха. Кобблпот подумал о спорности ситуации, но все же продолжил настаивать на своем.       — Все таки, давай мы лучше поспим. Просто поспим, пожалуйста. Брюнет боялся. Он боялся всего, что между ними происходит, к простым поцелуям и объятиям он привык только оттого, что не ощущал никакой опасности. Чувство защищенности и безопасности всегда находилось рядом с ним из-за Эдварда, из-за его честных и до безумия красивых глаз. На что-то большее Освальд никак не мог решиться. Из-за созданной репутации опытного человека в делах постельных он старался отдалить момент их близости или же избежать его совсем, добив свой организм и добиться той самой дисфункции некоторых частей своего тела. К тому же, Освальд был полон всевозможных стереотипных мнений о таких вещах, как гейские взаимоотношения, будь то постель или простая романтика. Только благодаря Эдварду его мир несколько преображается, а мировоззрение изменяется, хоть и небольшими шагами.       — Я тебя не привлекаю? , — Эд лежал рядом и не мог уснуть, Освальд же ощущал это сквозь полудрем. Пингвина взбодрил этот вопрос, потому что Нигма как никогда оказался НЕ прав.       — Почему ты так решил? , -Освальд повернул к нему голову, продолжая лежать на спине и сжимая в руке простынь.       — Ты словно избегаешь всего, что между нами происходит. Если это я тороплю события, просто скажи, — шатен перекручивал свои волосы пальцами, а веки сами закрывались, парень очень хотел спать, но мучался из-за собственной мыслительной деятельности. Пингвин лишь подтвердил то, что происходит на самом деле. Точнее, немного замаскировал все лишь их однополыми отношениями.       — Я просто пока не готов, Эд. Мне тяжело дается то, что мы с тобой…       — Мужчины, я тебя понял. Не волнуйся, все в порядке, — Эд лег на бок и погладил Освальда по губам, тихо пожелав спокойной ночи.       Бунтари найдутся всегда. Ну и везде. Собственно, очередные должники среди своих считаются бунтарями. Выбивание денег было чуть ли не любимое занятие для Бутча и Зааса, но сегодня Кобблпот заявил, что этим сегодня стоит заняться Королеве Нэрроуз, ведь «Лишний раз не повредит доказать свою причастность к нашему общему делу!»       Пингвин сидел и покусывал собственный палец, размышляя о предыдущей ночи с Эдвардом. Освальду было слишком паршиво от собственного поведения и определенного вранья. Благо, последние недели прекратились боли в части тела Х. Его размышления прервали грубый стук в дверь. Из-за двери послышались перешептывания, а так же знакомый голос Джима.       — Харви, мы хотим узнать информацию, а не разрушать Айсберг…       — Одно другому не мешает, — язвил Буллок, пока Гордон проходил вперед напарника и заранее протянул Освальду руку для рукопожатия.       — Джим, какими судьбами? , — ухмылялся Освальд.       — Ты должен помнить, много лет назад в городе орудовали похитители детей. Это были люди Кукольника, — Джеймс подал фотографии брюнету. На снимках были зафиксированы трупы без частей тела, явно сброшенные в переулках после каких-то манипуляций. Освальд брезгливо поморщился.       — Кукольник… Тот, кто одарил Фиш голубой радужкой, — вальяжно рассуждал Пингвин.       — Именно. Не мог бы ты с ней лично переговорить, ее в клубе сегодня не было, — на данные слова Пингвин многозначительно посмеялся и прикусил нижнюю губу, ведь оставить Ли выполнять свое задание одной Муни никак не могла.       — Можешь не переживать, я все узнаю, — махнул руками Освальд, -… Да и вообще, ты мог просто позвонить.       — Некоторым не нравится, когда я с тобой разговариваю, — с укором Джим взглянул на Харви, который вертел в руке вазочку в виде пингвина.       — А? А что я… Я просто оберегаю своего друга, мало ли кто увидит, как он разговаривает по телефону с Королем Готэмской преступности, — наигранно улыбался Харви.       — Мистер Буллок, Вы как всегда очень заботливы, — Кобблпот и Буллок всегда были на ножах. Только из-за их с Джимом крепкой дружбы они не воевали между собой. Хотя, по большей части такие отношения сохранялись их привычки. Пингвину было плевать на Буллока, а самому Харви просто доставляло удовольствие видеть озлобленного на издевки Пингвина. Джим первый покинул помещение, а вот капитан Буллок прямо перед выходом успел бросить колкое словцо.       — Слушай, Пингви, я могу личный вопрос задать? , — развел руками мужчина. Освальд положительно кивнул и локтями оперся о стол, упершись подбородком в собственные кисти рук.       — Говорят, у тебя дома появилась Красавица, — подмигнул полицейский, тихо посмеявшись.       — Красавица?       — Ну… Знаешь, запертая в золотой клетке особа, которую ты не выпускаешь, — капитан оперся спиной о стену, а из-за двери выглянула усатая и недоумевающая физиономия Гордона. Джим попытался вырвать Харви из кабинета, а Освальд едва сдерживал себя, чтоб не разбить всё, что бьется. Сдержанно он переспросил своего собеседника, о чем конкретно тот говорит.       — Я бы не очень хотел верить слухам, но…       — Так не верьте, капитан.       Поздним вечером город начинал жить заново. Жилой район, где находилась квартира Эдварда, становился более тихим, потому что все перемещались в центр ради тусовок и вечеринок. Сегодня Освальд был сам не свой, из-за этого тактично попросил Эдварда оставить его одного. Нигма не стал сопротивляться, но проводить вечер одному было слишком скучно и волнительно, ответ на вопрос «Что разозлило Пингвина?» не был даже на горизонте.       Звонок в дверь. Шатен пригласил домой своего старого друга Тарквина, который точно мог знать, что так вывело Кобблпота. В его руках был контейнер с разными сладостями. Нигма отвлеченно разливал чай по чашкам, а Штеймель уже начал красть ягоды с кусочков десерта.       — Слушай, Тарквин, ты ведь видишь каждого, кто пробегает в кабинет к Кобблпоту?       — Эдвард принес чашки за стол и уселся в позу, которая казалась удобной только ему. Блондин поправил свисающую челку и заинтересованно рассматривал Эда.       — Конечно знаю, а как мне еще быть? , — пожал плечами парень.       — Может тогда расскажешь, кто его сегодня так завел. Тарквин закашлялся. По глазам было видно, что причина далеко не самая приятная. Эду было бы спокойнее, услышь бы он про какого-то противного должника или же проблемы на стройке в Нэрроуз, хотя по большей части это была головная боль Фиш Муни.       — Это из-за сплетен. Этот бестактный полицейский сообщил Пингвину о них в очень неприличной форме, — он сделал глоток, ожидая реакции Эдварда. Тот продолжал вопросительно смотреть на собеседника, явно не вникая в суть данных сплетен. Он просто их избегает, причем по большей части — неосознанно.       — …Разве ты не слышал? Дошли слухи, что какая-то особенная малышка живет у него дома, а он и не выпускает ее из стен поместья. Знаешь, сравнивают с историей «Красавицы и Чудовища», только в том смысле, что Кобблпот заста…       —…вляет любить себя.       Блондин отставил чашку и пододвинул стул чуть ближе к Нигме. Рукой он погладил его плечо, оценивая состояние друга. Блондин понимал, что Эд и Освальд по-настоящему сблизились, и если дружбой назвать это было нельзя из-за Кобблпота, который мало кого к себе подпускал, то хотя бы просто теплыми близкими отношениями… Возможно.       — На самом деле это не так? , — решил удостовериться Тарквин, заодно углубившись вглубь поместья Кобблпот, ведь кто еще ему может что-то рассказать, как ни Эд.       — Порой я так поражаюсь людям, которые вот так интерпретируют реальность, видя нечто особенное, но представляя в таком ужасном свете. «Заставляет любить себя…», ах! Если бы они знали Освальда, то… — внутри Нигмы загорелся огонь. Ему хотелось кричать о реальности всем и каждому, не оставляя и шанса вранью и грязи, но это было невозможно хотя бы потому, что сам Пингвин был против открытости.       — Ты что-то знаешь, гребаный гений! Давай, говори! , — Штеймель поджал под себя ноги и уселся примерно так же, как Нигма, отхлебнув побольше чаю. Эд видел перед собой человека, которому может стоит хотя бы тоненько намекнуть на реальность, без краски, но и без псевдо-фактов. Он слишком любил и уважал Пингвина, чтоб просто так оставить сплетни в таким живом состоянии.       — Горячо-холодно? , — сложил перед собой руки Эдвард, хитро ухмыляясь. Сейчас Штеймелю кажется, что перед ним не его Эдвард Нигма, ведь этот умный и, в некоторых смыслах, скромный парнишка не стал бы просто так раскрывать всех карт…если только там нет особой изюминки.       — Эд Нигма, ты — лисица, — ухмыльнулся Тарквин и потер ладошки, -…Что ж! Эм… Ну, очевидно говоря, это девушка? Нигма никогда так не гордился собой. Злорадствуя над каждой особой, которая могла бы быть на его месте, он медленно замотал головой, а уголки губ отдалялись друг от друга с большей интенсивностью.       — Нет, — самовлюбленно ответил Нигма и снял свои очки. Наблюдая за осознанием Тарквина, он чуть ли не сорвался в смешке. Юноша сам не верил своим мыслям, а по большей части — действиям. Конечно, шатен никогда не кичился собой, сдерживая многие порывы, которые сидели глубоко внутри, но когда дело касается Кобблпота — охота кричать всему миру о своей причастности к этому мужчине.       — Это мой друг, который в край оборзел и все это время не рассказывал мне об очень важных вещах? , — надулся Штеймель. От подобных новостей его лицо немного скрючило.       — Ну, я не оборзел…       — Нет, ты очень оборзел! Ты… Нигма, ты встречаешься с Пингвином?! , — полушепотом спросил Тарквин. Он и сам не понял, отчего он так тихо его об этом спросил. Эд невинно пожимал плечами и игриво хлопал себя по коленкам ладошками.       — Где коньяк?! , — блондин резко вскочил и прошелся по всем заначкам Нигмы, о которых точно знал. Совершив удачный обыск, он открыл бутылку на ходу и плеснул спиртного в остатки чая в чашке. Опустошив посудину за один раз, он почти всем телом расположился на столе, подавшись ближе к Эдварду.       — Я тебя ненавижу, — пытался отдышаться гость. Нигма же подлил себе в три раза меньше далеко не самого дешевого напитка и принялся отпивать небольшими глотками. Парню было попроще с этим справляться, потому что его чашка с чаем была заполнена именно чаем более, чем на половину.       — И как давно вы вместе? , — наконец пришел в себя Тарквин.       — Официально где-то месяца три, — Эду было приятно говорить об этом, он переехал на диван под окошком и опустил голову на мягкую спинку.       — Три месяца ты встречался с самым именитым бизнесменом города, а я узнаю только сейчас?! За что ты так со мной?! , — блондин тут же переместился к собеседнику, перехватив пару конфеток из конфетницы на тумбочке.       — Слушай, на это были причины. Я по сей день не уверен в том, что происходит, — смущенно опустил глаза Нигма.       — Ну… Раз уж ты рассказываешь… Как он? Он всегда был по однополую сторону? Я думал, что он гомофоб, а не…       — Тарквин, он явно сам этого не знал. При всем уважении к Освальду, но его опыт в отношениях ограничивается ничем, — выдохнул Эд. Да, он доверял Тарквину, а не говорил ему все это время скорее из неуверенности в себе. Он боялся, что эти отношения могут прерваться в одну секунду, и вся его гордость за себя и своего парня пропадет.       — Ты же не хочешь сказать, что он…       — Хочу сказать. Причем, во всех смыслах. Ни отношений, ни постели — ничего, — он прижался к подушке на диване и спился пальцами. Кобблпот явно понимает, что Эд осознает не просто неопытность, а буквальное отсутствие какого-либо опыта у Пингвина. Но обоим приходится придерживаться легенды, таковы правила.       — А сейчас? А кто вообще первый шаг сделал? , — Эдвард поведал всю их с Освальдом историю, от начала и фактически до конца, оставляя за завесой тайны вопросы постельной жизни, которой просто нет. Плакаться на этот счет Нигма не смел, ни в коем случае. Эта тема остается только за Освальдом и Эдвардом.       — Боже мой, да ты первая криминальная леди, выходит, — посмеялся Штеймель, отправившись к столу за сладким.       — Ха-ха, как смешно. По рассказам таких, как Буллок, я, похоже, несчастный раб его высочества, — юноше стало слишком грустно. Ему всей душой и сердцем хотелось, чтоб никто и никогда не лгал. Тем более, о таких вещах. Радовало то, что местные «желтушники» не добрались до этой темы для заголовков.       — … в итоге, я нахожусь в огромной луже самого неприятного дерьма, где меня выставляют в буквальном смысле насильником и чудовищем, — Освальд был в гостях у Барбары Гордон. Рыжеволосая кокетка была поражена визитом Кобблпота, но ни разу не была против его компании. Джима, как и всегда, дома не было, а младшая Барбара спала в своей комнате.       — Вас…тебя так это заботит? То есть, я говорю о том, что ты именитый человек, о тебе всегда будут слухи. Обо мне и Джиме тоже хватает складных песенок, с ними бороться бесполезно, — заботливо проговаривала миссис Гордон.       — …Я люблю его, Барбара. Он… Я не знаю. Это не тот человек, слухи о котором я мог бы игнорировать, — Освальд ощутил свободу внутри себя. Он находился с кем-то, кого мог назвать просто другом, перед кем более менее мог раскрыться. Его рассудок периодически кричал ему о том, что стоит заткнуть рот и не болтать все подряд, но его постоянное молчание сказывалось на психике, а от этого он нередко срывался как на Нигме, так и на Ольге, да и на остальных. Жалкое зрелище.       — …Мы познакомились с Джимом в колледже. Знаешь, у меня ведь тогда был такой ветер в голове, я даже не могла бы подумать, что когда-то начну ощущать себя настолько серьезной личностью, — смущенно посмеялась Барбара, -… Он был невероятно красив и статен, он осторожно ухаживал и даже пальцем меня не тронул.       — … Ты красива, Барбара. И у тебя точно не было такой репутации, как у меня, — голос Освальда был максимально депрессивным.       — А кто говорит, что ты — урод? , — Освальд рассмотрел этот вопрос с разных углов, но поверить в его натуральность было сложновато.       — Все говорят. Посмотри на меня, Барби. Я уродливый калека. Причем, калека как физически, так и психически.       — Никакая внешняя красота не может быть полной, если она не оживлена внутренней красотой, — мотала головой Барбара. За окном был уже вечер. Новоиспеченные друзья делились многими вещами, пока к ним на этаж не спустилась маленькая дочка Джима.       — Мама? , — сонно бормотала девочка, потирая глаза.       — Оу, принцесса, ты проснулась, — у Джима была прекрасная мать его ребенка, а вот Пингвина всегда пугали дети. Нет, он не ненавидел их, однако каждый раз, глядя на чьих-то отпрысков он вспоминал свое скудное и жестокое детство. В голове сразу же отдаются громким гонгом смешки и обзывательства, удары… И кровавые расправы. Пингвин выпал из реальности на какое-то время, пока детская ручка не коснулась его собственной.       — Мистер? Все хорошо? , — тонкий девичий голосок казался таким невинным, но все еще не выпускал Кобблпота из пут собственных размышлений.       — Да… Все в порядке, милая, — все же ответил Освальд, находя ситуацию безопасной для себя и окружающих.       — Это дядя Освальд, — Барбара снова сияла, ее огонек освещал весь их пентхаус, каждый уголок и сантиметр.       — Пингвин, — умиленно взвизгнула Барбара младшая. Кобблпот не сразу осознал, о чем именно говорит юная мисс. Прежде чем возмутиться ситуации, он взглянул, куда указывает ее озорной взгляд. Маленькая брошка в виде пингвина блестела, отражая свет люстры. Блестяшка привлекла внимание почти такой же рыженькой Барбары.       — Оу… Тебе нравится? , — Освальд вдруг почувствовал надобность быть более добродушным к ребенку. Ее воспитывали явно не так, как воспитывали (если воспитывали) тех выродков, которые поднимали руки и разевали рты на Кобблпота. Брюнет захлопал ресницами и замешкался, попытавшись высказать свою мысль, как вдруг девчонка быстро унеслась наверх.       — Я что-то не так сделал?! , — напугано спросил Освальд и вскочил с места.       — Как же ты строг к себе. Подожди, пока человек закончит начатый путь к тебе. Даже если этот человек — маленькая девочка, — посмеивалась миссис Гордон. Кобблпот послушался хозяйку дома. Ему не понадобилось долго ждать прихода маленькой принцессы, она уже бежала с листком бумаги.       — Давайте дружить? , — улыбалась Барбара, протягивая рисунок. На листе были изображены пингвины смелыми детскими мазками. Освальд по-детски невинно улыбнулся. Не смотря ни на что, ему было слишком приятно наблюдать, что простое детское любопытство смогло помочь ей разглядеть что-то, что точно соединяет их, делает похожими. Даже если это простая любовь к птицам.       — Милая, это просто прекрасный рисунок. Я обязательно сохраню его, — закивал головой Освальд и присел на корточки, стараясь не показывать своих болевых ощущений, -… в знак нашей дружбы я дам тебе этого малыша, который тебе так приглянулся. Он отстегнул от своего пиджака брошку и вложил в ладошки маленькому человечку. Ребенок воссиял и крепко обнял Освальда. Барбара старшая едва смогла прервать эти объятия. Юная особа снова сбежала к себе, разглядывая подарок от Кобблпота, а Освальд же разглядывал рисунок.       — Она со всеми так? , — не отвлекаясь от рисунка, спросил Освальд.       — Фактически да.       — Контролируй это, Барби. Порой не все могут по достоинству оценить дружбу. Не хочу, чтоб она ощущала эту боль.       Ольга снова уехала, оставив Нигму и Кобблпота наедине с собой. И с Абернати, вместе с Джулианом. Птенец был здоров, не имея никаких отклонений, чем несказанно радовал Освальда. Сам Абернати агрессировал лишь на Эдварда, не меняя своих привычек портить его обувь или же воровать вещи. Хотя, прогресс был на лицо — он фактически не трогал его самого, да и то только потому, что был занят своим сыночком.       Кобблпот закончил все свои дела и лег на диван. Расслабленно выдохнув, мужчина закрыл глаза и принялся рассматривать гипнотические узоры. Последние разговоры с Барбарой поддерживали бодрость его духа, общение и контакт с Нигмой действительно облегчались раз за разом. Ему было намного легче отдаваться своему желанию целовать Эдварда. Он мог делать это в буквальном смысле часами, заставляя партнера лишаться любого доступного кислорода. Не единожды он рисковал и заходил за собственноручно поставленные границы, поглаживая Эдварда по пояснице и ниже. Ему даже приходилось сталкиваться с мыслью о том, что эти желания достаточно нормальны, но победить собственные предрассудки оказалось не так уж просто.       — Солнце, не стоит валяться в такой одежде, — Эд закончил с заданиями Ольги и спешил сменить собственный наряд, зазывая за собой Освальда. Кобблпот понимал, что его парень прав и пошел вслед за ним.       Чаще всего они делали это молча. Оба могли бы говорить без умолку, особенно Эд, который и правда готов на всю округу кричать об идеальности Освальда во всех проявлениях, однако компромиссом было общее молчание. Пингвин все еще не позволял видеть себя обнаженным, его тело это непозволительная роскошь для Нигмы, но для Освальда это безмерное наказание. Кобблпот натянул на себя домашний свитерок, чтоб получше утеплиться, а так же скрывать большую часть своего проклятия. Свободные штаны слегка волочились по полу, а на здоровой ноге красовался яркий алый носок. Эдвард обожал яркие контрастные детальки во внешнем виде, что Освальд и наматывал на ус. Каждый совет не оставался без внимания, а Нигма торжествуя задаривал Кобблпота комплиментами раз за разом.       — Эд, иди ко мне, — Пингвин сегодня был слишком уставший, но вид Эда всегда будоражил в нем желание целоваться. Эдвард, не отрывая взгляда от больших глаз Освальда, медленно подошел к нему и поддался этой просьбе. Кобблпоту не нужно говорить, когда он этого хочет. Он хочет всегда. Он хочет зарываться пальцами в густые волосы, аккуратно, но в тоже время с долей страсти срывая резинку с пучка на голове Эда, он хочет ощущать соприкосновение тел, ощущать полную отдачу и готовность никогда не прекращать сие действие. Оба никогда не замечали, в какой момент дело переходит в горизонталь, а их волосы становятся похожи на взъерошенные клубочки.       — Ты даже не представляешь, как сложно держать себя в руках, — улыбался Эд, на секунду прервав идиллию. Пингвин выглядел настолько смущенным, что его покрасневшие слегка лопоухие ушки приобрели алый оттенок. Он прикрыл собственный рот, чтоб не показывать улыбку, которую вызывал Нигма этими словами, к тому же, это чувство было слишком взаимно. Эд опустился прямо к уху Освальда.       — Возможно, это выглядит неправильно, но мне очень приятно чувствовать…тебя, — когда Освальд столкнулся со стыдом и удовольствием в глазах Эдварда, он осознал, что весь его «потенциал» ощущается бедрами Нигмы. Эрекция напоминала более здоровый ее вид, Кобблпот на мгновение ощутил себя мужчиной без половых проблем…       — Боже, — брюнету было неприятно, что Эд чувствует его орган. Ему казалось, что это выглядит, как нечто неприличное и абсолютно неприемлемое, словно как…плохой тон? Ах, Освальд даже не знал, как это объяснить. Он просто считал это огромной ошибкой природы.       — Ты же не думаешь, что ты тут такой один, — Эд проговаривал слово за слово, добивая Кобблпота. Бороться с позывами тела было слишком тяжело. На его лице выступила легкая испарина. Дыхание становилось все более тяжелым, будто кто-то держит его за горло, хотя давление ощущалось в груди и под животом. Освальд чувствовал поступающее головокружение, из-за чего плохо разбирал слова своего партнера. «Я чувствую, как сливаюсь с тобой…», «Мне так нравится, как ты дрожишь…», подобные фразы мимолетом влетали в голову Освальда, голос Эда был неким приятным шумом внутри.       — Ты так много болтаешь, — Освальд прервал песнопения Эдварда, который тут же углубился в поцелуй, которого так не хватало Кобблпоту. Брюнет пропадал в этих ощущениях, позволяя себе касаться Эда более храбро, а так же позволяя и самому Эдварду нарушить личное пространство Пингвина.       — Эдди… — только и смог простонать Пингвин. Эйфория, что он ощущал, была в разы сильнее любой наркотической, будто Нигма сам вливает в него токсины, убивая в удовольствии.       — Мой малыш, мой самый сладкий малыш, — Эдвард сливался со сказочными ощущениями Кобблпота, пронося сквозь себя дрожь партнера. Нигма первый раз видел перед собой такого податливого Пингвина, который не боялся показать свои реальные чувства, поддаться им, не задумываясь ни о чем. Эд машинально принялся чмокать его щеки, спускаясь к шее. Освальд ощутил непривычный для себя прилив жажды, он был настолько голоден до подобного, что сам откинул голову назад, отдавая все просторы его шеи на съедение Эду. Шатен с должной аккуратностью ласково целовал бледную кожу, иногда даже слегка щекоча тонкими касаниями языка к области адамова яблока. Освальд был настолько желанным, каким никогда не был. Брюнет издал полустон, больше схожий на хрип, тут же прикрыв свой рот. Даже в данной ситуации он не мог полностью освободить свой разум, подумывая о том, что это слишком пошло, даже не догадываясь о том, как именно со стороны выглядит эта картинка. Эд осторожно взял Освальда за обе руки и отодвинул от его лица, чтоб тот не заглушал свой голос. Освальд не мог сомкнуть губы, тяжелое горячее дыхание было очень частым, увеличивая интенсивность головокружения.       — Как же тебе…       — Очень, Эд… Пожалуйста… — Освальд боялся казаться вульгарным, но и лишать себя, возможно, единственных в своей жизни мгновений, сравнимыми с оргазмическими припадками, он не хотел. Не сейчас, не сегодня. Никогда.       Эдвард послушно и с превеликой радостью продолжил покрывать Освальда поцелуями, не забывая о манящих к себе мочках ушей. Эд старался избавить брюнета от покусываний, поэтому лишь нежно целовал. Он оторвался, наблюдая чуть заметную скатывающуюся слезу с глаза Кобблпота. Его пухлые розовые губы ожидали и желали Нигму.       Пламенный и далеко не робкий поцелуй уничтожил тепло, пронзив тело обоих легким мандражом, прохладой. Нигма просто мечтал, чтоб Освальд освободился, чтоб он наконец признал то, что его неопытность — не порок, и что он легко может открыться перед Эдвардом, не задумываясь о рамках приличия. Эдвард лишь смог убедиться в том, что Освальд не просто не имел отношений, а не имел совсем ничего, что могло бы приблизить его к кульминации.       Освальд сорвал их поцелуй и напугано смотрел в потолок, наблюдая дрожащее изображение прямо перед собой. Ему казалось, что он слепнет, погибает, а потом перерождается снова и снова. Он и не видит, с каким трепетом за ним наблюдает Эд, удерживая руки на груди Кобблпота, ощущая судорожно частое сердцебиение. Шатен прибрал с лица Освальда черные волосы, пока сам Освальд непроизвольно улыбался, достигая первого в своей жизни оргазма.       Нигма мог только догадываться, как далеко из реальности был выброшен Освальд, будто на необитаемый остров, только намного лучше. Он гладил его лицо, все еще ощущая дрожь при каждом выдохе, а бедром чувствуя, что пульсация его члена наконец прекратилась. Он отодвинулся чуть в сторону, чтоб дать брюнету больше свободы и пространства, чтоб отойти от произошедшего.       — Хорошо, правда? Будто собираешься заново, — нарушил тишину Эд, почесывая носовую перегородку Кобблпота кончиком пальца.       — Боже мой… Что я… — вскочил Освальд, чуть пошатнувшись и присев на место, потому что встать было не так легко. Эд удовлетворенно сидел рядом и смотрел прямо в глаза партнеру, а в голове у того вновь зарождалась мысль об укоре себя за случившееся. Брюнет быстро скрылся в ванной комнате, лишив себя попорченного белья и одежды. Омывая собственное и далеко не любимое тело, он чувствовал себя опущенным в грязь, которую невозможно отмыть, будто это липкая незримая жижа, едва отлипающая от его кожи. Неторопливо вытирая себя махровым полотенцем, он не чувствовал себя чистым, хотя осознавал, что эта проблема намного более глубже, чем казалось.       Эдварда не было в комнате, Освальд находился в легкой прострации, отчего даже не одев себя двинулся к постели, не надевая протезы. Он укрылся под пледом и попытался осмыслить достаточно знаменательное для него событие. Освальд не понимал, почему Нигма так трепетно к нему отнесся даже в подобный момент, когда Кобблпот лишь хотел, а не думал. Ему было сложно соединить жажду плотскую, а так же любовь, простую и человеческую. Он видел в себе пошлый кусок мяса, полный похоти. Взглянув на отвернутое в сторону зеркало, он все-таки откинул плед и привстал с постели, подобравшись ближе к отражению. Сумерки окутывали пространство, чуть унося в тень половину тела Кобблпота. Разглядывая всего себя, он снова столкнулся с привычным вопросом, а так же с тем, что стоит быть более честным как с собой, так и с Эдвардом.       За дверью послышались шаги, Освальд тут же ускакал к кровати и успел только схватиться за простынь, которую грубо стянул и прикрыл себя, опираясь на прикроватный столик. Нигма приоткрыл дверь и тихо проговаривал имя Освальда, ожидая какого-то ответа. Брюнет застыл, не зная, что ему лучше сделать, как поступить. Извиниться, для начала? Или просто попросить дать личного времени? Или впустить? Или…       — Э…Э… — Освальд боялся.       — Боже, Освальд, ты тут. Прости меня, я не должен был, — вошел Нигма с ошарашенными круглыми глазами. Он прикрыл дверь и развернулся к брюнету, который находился в самом непривычном для Эдварда виде. Оголенные плечи и бедра торчали из-за белой ткани, что закрывала весь центр, включая торс и остальные фрагменты. Кобблпот слегка опустил простынь, но все еще задерживал на ней руки, боясь своей честностью разрушить всё, что у него есть. Эдвард не знал, правильно ли он понимает его, но делал робкие шаги в его сторону. Освальд без слов пытался кричать, чтоб Эд не обижался на него, а так же если вдруг шатен будет в ужасе от всего, что хранит его тело, то он может просто развернуться и уйти. Освальд был готов про это думать, но не говорить вслух.       Время тянулось жутко медленно, Эдвард был в одном шаге от Кобблпота, которому и правда тяжело было стоять, опираясь о мебель. Нигма подхватил Освальда под локти и усадил на постель, присев перед ним на корточки. Пингвин будто позабыл, как нужно моргать и нормально дышать, потому что его дыхание было похоже на грубые обрывки.       — Я тебя так смущаю? , — Эдвард чувствовал на себе огромный груз ответственности, осознавая, что именно он мог просто надавить на неготового Кобблпота, который дрожащими руками готовился показать себя Нигме.       — Нет, никогда! Я… мне хочется, чтоб ты видел меня. Всего. Чтобы ты знал, насколько я несовершенен, — Эд бы с радостью сейчас дал Кобблпоту по его рту, чтоб тот наконец перестал говорить гадости про самого себя. Освальд опустил белую ткань и слегка отложил в сторону, продолжая ее касаться для сохранения чувства безопасности.       Эдвард понимал, что ему и вечности не хватит, чтоб насладиться этим моментом. Он осторожно уложил Освальда на спину. Аккуратно касаясь каждого шрамика, он тут же принялся оценивать, от чего чаще всего страдал Кобблпот. Ножевые ранения, следы от пуль, даже на ребрах была видна полоса от ножа. Он осматривал Пингвина сверху вниз, прогуливаясь ладошками по его шее, опускаясь к груди, которая имела весьма нестандартную форму. Кобблпот по естественным причинам стеснялся и этой своей части.       — Ты прекрасен, Освальд, — он поглаживал его живот, рисуя кружочки пальцами, как вдруг услышал грустные всхлипы. Кобблпот был нестабилен, его вера в собственное несовершенство буквально разрывала его голову изнутри, не позволяя наслаждаться тем, что Эд и правда доволен. Пингвин был готов поклясться, что Эдвард либо врет во благо, либо просто имеет нездоровую любовь к уродливым телам, ранее был готов. Сейчас этот диссонанс довел брюнета до фактически истерики, от которой Эд быстренько спрятал Освальда под теплым пледом, пристроившись к нему, заботливо обнимая обнаженного и осознавшего свою нужность кому-то Освальда.