Время любить

      Ребята только зашли за кулисы сцены, после продолжительного выступления на нашествии. Все быстро разбежались в разные стороны, кто-то чтобы выпить, а кто-то потому что увидел ярость Личадеева. Юра же улыбался, как мартовский кот, алкоголь бурлил в его крови, а адреналин все ещё создавал шум толпы в ушах.       — Какого хуя ты натворил? — Музыченко удивленно поднял брови, наблюдая за пышущим злостью Пашей.       — И что я на этот раз сделал не так? — Уже изрядно пьяный Юра не хотел сейчас выяснять отношения.       — Ты идиот? Нахуя ты поцеловал меня прямо на сцене? — В ответ мужчина рассмеялся и попытался обнять аккордеониста, (или баяниста, не ебу) но тот оттолкнул чужие руки от себя.       — Да ладно тебе, было же весело, — брови Музыченко сложились домиком. Он недоумевал в чем проблема. Они не первый раз "в шутку" целовались на сцене. — Все подумали, что мы просто дурачимся, как обычно.       — Нам повезло. — Сурово ответил Паша. — А в следующий раз в нас начнут кидать бутылки из-под пива. Или вообще может завтра голову проломят где-то на фестивале.       — Так вот о чем ты думаешь. Я не позволю никому и пальцем тебя тронуть. — Горько усмехнулся певец и притянул своего парня для объятий, невзирая на его попытки оттолкнуть Юру. Паша закатил глаза, ведь мужчина перевирал его слова, как хотел. — Я не удержался. — Музыченко поцеловал Личадеева в уголок рта. — У тебя очень сладкие губы.       — Мы делаем музыку, а не проводим шоу педиков. — Паша сам поморщился от этого слова, а потом медленно поднял взгляд на Юру. Он свёл брови у носа, нахмурившись. — Извини. — Личадеев поджал губы, зная, как Музыченко не любит, когда он их так называет. — Как наши песни связаны с поцелуями?       — В чувствах и есть причина любого искусства. — Паша заулыбался, понимая, что Юра цитирует их любимую песню.       — Я знаю, но нас нужно держать в секрете, ты же знаешь, должны быть границы. — Аккордеонист наконец обнял Юру в ответ, устраивая голову у него на плече. Их мокрые от пота тела неприятно липли к друг другу, а соприкоснувшиеся части тела горели. — Нужно подождать, когда-нибудь все станет лучше. — Паша печально пожал плечами.       — Все хорошо?       — Нет.       — Ты ранен грустью, но на дне твоих глаз я вижу надежду. — Практически пропел Юра.       — Прекрати. — Рассмеялся Личадеев, несильно ударяя парня в плечо.       — Тебе же нравится эта песня.       — Как и тебе!       — Значит мы в порядке? — Неловко уточнил Музыченко, потирая шею. — Если ты не хочешь, то я больше не буду этого делать.       — Мы в порядке, но ты задолжал мне настоящих чувств. — Юра поднял бровь. — Не быстрых наигранных поцелуев на сцене, а настоящих, без зрителей и шоу.       — Вот тебе чувства.       Мужчина нежно прикоснулся губами сначала щеки Паши, потом носа, а дальше плавно перешёл на такие манящие губы. Поцелуй был долгий и совсем не похож на тот, что был на сцене. Это касание губ было наполнено любовью и теплотой. Не было и намёка на страсть, даже учитывая то, что они оба стояли без футболок. Разгоряченные, пьяные, казалось, что они в очередной раз доказывают друг другу глубину своих чувств.       — Ты прощён, — Паша оторвался от губ мужчины с причмокивающим звуком.       — Я люблю тебя. — Сказал Юра в самые губы Личадеева.