Финальная

      Тонкие пальцы медленно проскоблили по прутьям, царапая их так, что в процессоре вновь всплыли сигналы из прошлого.       Острые пурпурные когти цеплялись за решетку, пытаясь хоть как-то на нее повлиять. Манипуляторы царапали и без того покоцанные прутья в жалких попытках сломать их. Ничего не выходило.       Арахнида прикладывала столько усилий, что лишь помогала кислоте в ее действии. Локтевое сочленение прожглось полностью, от чего остальная половина ее манипулятора, которая крепко-накрепко схватилась за прут, вовсе оторвалась от ее основной части. Боль была невыносимая.       Фем кричала и измывалась. Лишиться аж двух своих конечностей она никак не планировала. Сейчас крики уже не казались показушными попытками вызвать жалость. Ее вопли в агонии были настоящими. Наверное, это было самое искреннее, что вырывалось у паучихи из вокодера за всю ее жизнь.       Сам же Саундвейв не решал упросить ей каким-то образом жизнь, потому активно подливал кислоту на ее конечности, заставляя те не только отпадывать, но и разносить кислоту дальше по телу.       Проводка у Арахниды была достаточно тонкая и чувствительная. К ее сожалению, из-за схожести с органикой обмотка имела такой материал, что легко впитывала в себя потусторонние вещества, позволяя по гидравлике проникать яду все глубже в корпус прямо к генератору, откуда распространение его пойдет еще быстрее.       Уже казалось, что ситуация хуже некуда, но фем почувствовала новую порцию боли в тот самый момент, когда кислота полилась ей прямо в левую линзу, полностью прожигая оптику.       Стекляшки лопались с противным сопровождающим звуком, царапая провода.       В попытках хоть как-то постоять за себя, Арахнида дернулась с места и резким движением своего тела, как настоящий паук, начала кидаться на Саундвейва. На тот момент он находился достаточно близко к клетке, так что та прекрасно смогла бы ухватить его минимум за руку. А в лучшем случае даже повредить его корпус.       Оттолкнувшись сервоприводами от скользкого из-за ее же масла пола, та накинулась на своего надзирателя, пытаясь укусить. Однако укус был лишь отвлекающим маневром, так как основные свои силы та оставила на паучьи лапки, которые уже замахнулись над связистом.       Саундвейв был далеко не глупым, потом сразу, как заметил движения фем в свою сторону, брызнул ей в лицевую кислотой, а ее летящие навстречу лапки быстро поймали маленькие клешни, которые были встроены в потолочный отсек.       Механические когти медленно стали опускать паучьи конечности, изворачивая их в ту сторону, которая бы принесла наибольшее количество боли. По конечному счету, лапки вообще оказались далеко задраны прямо перед фейсплетом Арахниды и полностью надломлены на ее же оптике. И если б на этом все закончилось. Саундвейв не собирался останавливаться.       Открыв клетку, он толкнул сарвоприводом паучиху вперед, что б та обессиленно упала. Сам же, поставив ей стопу на брюхо, ухватился своими пальцами за несколько оснований ее лапок, вырвав те с корнем. Торчащие провода, будучи оторванными от корпуса, безумно заболели. Это сопровождалось громким криком хозяйки. Омыватель безудержно полился по лицевой пластине.       Спустя несколько грунов Арахнида пришла в себя. Холодный пол хоть и раньше был той приятен, сейчас не вызывал никаких радостных ощущений. Ее же собственный топливный бак был разлит под ней же, что не могло приносить удовольствие. Тело предательски ныло, мешая нормально сосредоточиться на общей картине.       Ее надломленный манипулятор медленно поднялся, что б попытаться нащупать остатки линзы. Ничего. Выжжена полностью.       Более сильные чувства утраты Арахнида пережила, когда осознала отсутствие на своей спине паучьих лапок. Это был конец. Видимо, пока та пролежала в оффлайне, хладнокровный надзиратель выдрал ей все.       Без своих лапок она не сможет трансформироваться. Она не сможет существовать. Инсектиконы никогда не признают ее своей. Теперь даже в дикой природе она не сумеет выжить. Это была последняя капля. Полностью опустошенная и униженная. Существовать было противно самой себе.       Не сдержав всех чувств, что накопились в процессоре, фем взвыла от беспомощности.       Спустя еще какое-то время, когда бывший трансформер более-менее успокоилась, она заострила свое внимание на все той же спокойно стоящей фигуре Саундвейва.       — Это то, чего ты добивался? — трясущимся голосом вырвалось у фем. Хотя, кажется, трясся у нее не только голос. Тряслась она в этот момент абсолютно вся.       Саундвейв промолчал, но все-таки отреагировал на факт ее включенности.       Он медленно подошел к ней и встал перед клеткой. Однако не по центру, как он это обычно делал, загораживая вид на тела позади. Сейчас он встал где-то в стороне.       За спиной уже не было видно мертвых инсектиконов, однако прекрасно можно было лицезреть полочку с трофеями.       От подобного зрелища паучиха ужаснулась.       — Раз уж ты все равно собрался убить меня… — тихо произнесла фем, опуская свою единственную линзу к полу. — Может, дашь промочить энергоприемник глоточком не отравленного энергона?       Связист еще какое-то время тихо простоял перед ней, а потом указал своим крылом на дверь, которая, по-видимому, была единственной в этом помещении.       Сначала Арахнида не понимала, что к чему, а потом в ее процессор зашли мыслительные сигналы и до той дошло на что же он намекает. Это могло означать только одно — Саундвейв готов ее выпустить.       Помотав голову от двери к надзирателю несколько раз, паучиха задалась самым важным на данный момент вопросом:       — Ты же просто так меня не отпустишь, да? Что я должна сделать?.. — уже представляя в своем процессоре всего, что только можно, спрашивала она. Мыслей о коннекте у нее и не было, ведь Саундвейв совсем не похож на того, кого это интересует. Разве что он придумает для нее что-то более унизительное, ну или же полезное для себя. Вариантов было много, но ни один из них не был верный.       Связист пропустил крыло между прутьев и направил свой тонкий черный пальчик прямо на оставшуюся линзу Арахниды, после чего медленно опустил его, показывая на рот. Та еще какое-то время не понимала, к чему он клонит, но повторять Саундвейв не стал, так что вернул обратно манипулятор наружу.       Немного сообразив, паучиха поняла, что он имеет ввиду. Зря она сказала о своем голоде.       — Я должна съесть свою собственную оптику? — чуть ли не рыдая спросила его паучиха, получая в ответ лишь молчание. А оно, как известно…       Хоть согласиться все равно пришлось, ведь это был шанс выбраться отсюда, Арахнида и понятия не имела, как это сделать.       Глубоко провентилировав, паучиха стала пытаться остатком от своего манипулятора выколупать линзу, что выходило очень плохо.       Саундвейв лишь молча наблюдал за всем этим, стоя где-то в мичанометре от нее.       Когда начало удаваться зацепиться краем металла за проводок в оптике, почувствовав боль, бывшая повелительница инсектиконов уже начала сомневаться в том, что ее надзиратель имел ввиду именно это, но ничего другого она от него не узнает. Пытаться все равно стоит.       Оптика не поддавалась. Визор уже переставал фокусировать картинку и, кажется, слепота начала наступать раньше, чем та планировала.       В конечном счете фиолетовые лампочки и вовсе перестали гореть, когда питание прекратило поступать к ним из-за поврежденных нейросетей.       Оптика уже отвратительно свисала с ее фейсплета, однако отодрать все провода сломанным манипулятором так и не получилось.       Эту жалкую картину Саундвейв долго наблюдать не стал, так что быстро удалился от клетки обратно к своему компьютеру.       Хоть свободы паучиха и не получила, зато слепота ей была обеспечена. Последующие несколько бримов она провела, заливаясь омывателем.       Входя в онлайн где-то спустя непонятное количество времени, паучиха медленно поднялась с лежачего положения. Она почувствовала едкую боль на своих пластинах, будто бы начала разлагаться заживо. Хоть она того и не могла увидеть, но та начала ржаветь.       Мегатрон редко когда-либо касался своих слуг, разве что в тех случаях, когда решал лично наказать того или иного подданного. Однако делал он это всегда жестко и без жалости, но к Саундвейву отношение было другое.       Когда Лорд провел его вглубь командующей, то тут же убрал руку со стройного корпуса меха.       Массивные когти тут же стали вбивать что-то в программе на одном из центральных компьютерах, выводя на экраны некие формулы и записи, которые явно были известны лишь им двоим.       — Твои данные о биологическом оружии были полезны, Саундвейв, — обратился повелитель к связисту, — однако мне стало интересно, к чему ты приписал сюда воздействие на техноорганику. Конечно, это полезные данные, но что-то мне подсказывает, что дело касалось утилизации нашей бывшей пленницы… Ты же понимаешь, к чему я тогда клонил, спрашивая?       — И чем вы все занимаетесь? — кричал Лорд, будто бы абсолютно на каждого в зале. — Ничтожные отбросы. Поручить вам разработку — было самой главной моей ошибкой. — рычание издавалось эхом буквально на все отсеки Немезиды, что внушало страх не только присутствующим, но и тем, кто находился неподалеку. — Почему вашу работу выполняет тот, кто делать не должен?       Саундвейв стоял рядом с орущим Мегатроном, лишь изредка посматривая в его сторону.       Лорд еще долго отчитывал тех, кто работал над разработкой биологического оружия и только его дорогой связист смог вывести формулу, которая в теории могла бы позволить заставить трансформий ржаветь. Хоть никто и не спешил приступать к тестированию, ведь при неосторожности заразиться могли все кибертронцы на корабле (противоядия-то нет), факт того, что почему-то именно незаинтересованный в этом десептикон смог разработать нужные материалы, а специализирующиеся в подобном ученые — нет.       — Если, конечно, ты проводил эксперементы на инсектиконах, будь добр предоставить тела… — вновь положил свой тяжелый манипулятор на плечевую пластину Саундвейва десолидер. — В ином случае можешь просто показать свои теоретические доводы. Ни в чем не обвиняю, однако заинтересован в полной (это слово он особенно выделил) отчетности исследований…       В передатчиках связиста тут же послышались какие-то помехи, которые тот моментально уловил. Голова резко дернулась, что означало одно — в тюрьме сейчас проблемы.       Такие резкие движения не могли быть проигнорированы Мегатроном, особенно тогда, когда связист вылез из-под тяжелых когтей босса.       Тот был удивлен, но воспринял подобные действия так, как хотел:       — Хорошо, надеюсь, что исследования будут у меня в командной как можно быстрее.       Саундвейв спешил удалиться из помещения, быстро перебирая своими сервоприводами, приближаясь к грузовому отсеку, но вдруг остановился, обнаруживая на вентиляционных люках порванную проводку и искры, которые вырывались из оголенных трубочек металла.       — Что ты со мной сделал?! — громко кричала Арахнида, извиваясь от чувств, переполнявших ее. Схватить себя или хоть как-то уменьшить боль было невозможно, потому та и могла лишь вопить и кататься по клетке. — Умоляю, убей меня! Я перенесла все — унижение, позор, боль… Я не могу! Я больше не в состоянии это терпеть… Я сдаюсь! Деактивируй… Выключи меня…       Крыло Саундвейва медленно проникает меж прутьев и тянется к телу измученной паучихи, но вместо заботливого движения фем получает лишь разряд током, которые отбрасывает ее подальше от краев клетки. И если б на этом ее мучения закончились.       В клетку тут же проник микробот, который, быстро перебирая лапками, сумел забраться под сгнившую и заржавевшую брюшную пластину паучихи, принося той еще порцию боли.       Уже через мгновение из всех щелей фем полилась жидкость цветом орхидеи.       Коготь был возвращен на свое место, а потолок к клетке Старскрима починен. Саундвейв не стал тратить время на то, чтобы вновь связать сикера, так как тот, уже будучи сильно поврежденным и напуганным, оставался в клетке неподвижно, не собираясь никак злить надзирателя.       — Саундвейв… — обратился к связисту предатель, приближаясь к краю клетки, чтобы лучше видеть заднюю часть корпуса офицера, который присел на каком-то мусоре. — Я все же склоняюсь к тому, что б ты меня отпустил… Поверь, ничего хорошего от меня здесь не будет. Тебе же хуже, поэтому я и предла… — не успел договорить он, как тут же получил в свою сторону подарок.       Обрадовавшись, что там как минимум ключ от клетки, Старскрим быстро раскрыл коробочку, что так любезно вручил ему офицер. В ней была… бомба… тепловая, которая соединяется с искрой, принося ужаснейшие мучения своего обладателю. Рядом находился обыкновенный кусок железа (больше напоминавший отломленную часть пластины Арахниды). И без намеков стало понятно, что это откровенное предложение самоубиться разными способами.       — Ты же… не серьезно, да? — в каком-то шутливом тоне спросил сикер, когда поймал на себе вновь черный экран, будто заглядывающий в самую искру. — Это не смешно… Я… Я должен выбирать?       Пока мех кричал и возмущался, Саундвейв отключал всю аппаратуру в помещении, вырубая питание от компьютера, источников света и даже полностью отключая подсветку на своей полке с трофеями. Свет даже почти пропал с ржавого мертвого тела Арахниды. Почему сикер обратил внимание именно на него? Почему…       Тут-то Старскрим и заметил подвох. Ржавчина с ее трупа благополучно перекинулась на его ногу. Это он почувствовал не только по ноющей боли, возникшей будто бы из неоткуда, но и по отваливающимся шарнирам.       — Ты серьезно?.. — тихо пропищал сикер, наблюдающий за тем, как Саундвейв покидает помещение. — Нет, ты не можешь меня тут оставить! Заставлять меня выбирать между видами смерти жестоко! Я либо убью себя, либо сдохну в мучениях?! Я не хочу тут ржаветь, как эта предательница! Ты не должен так со мной поступать! Саундвейв! Нет! Саундвейв! — заливаясь омывателем вопил сикер, пока его голос не прервала закрывающаяся дверь. За ней уж точно ничего не слышно.       Проскрипел закрывающийся замок.