Hurricane

Я сглотнула от неловкого молчания, повисшего на поляне. Эрагон установил со мной мысленную связь, рассказывая, что и сам он прибыл весьма недавно, успев только поздороваться с Императрицей, и рассказать ей о своём прозвище. Он собирался уже начать историю о том, как ему удалось найти яйцо Сапфиры, но тут появились солдаты и сообщили о нахождении меня. Естественно Имиладрис была заинтересована в эльфе, что оказался на границе её земель и о котором никто из её народа ничего не знает. Мы же были слишком заняты, чтобы предупредить её, к тому же нам приходилось остерегаться шпионов, чтобы Гальбаторикс не узнал о существовании Эльрата раньше времени. Фартхен Дур и вардены ещё не до конца оправились от последней битвы и стоило отдать им должное, позволив воинам отдохнуть от битв и побыть вместе с семьей. Благодаря моему присутствию нам удалось спасти многие жизни, и Насуада лично принесла мне слова благодарности и бесконечные извинения за покушение. Надеюсь, что Эрагону удалось что-нибудь разузнать по этому поводу: нашли ли они ещё шпионов? Не покушались ли они на Насуаду? Её убийство могло сыграть на руку Гальбаториксу. Молчание продолжало затягиваться, насколько я поняла — мне следует сделать первый шаг, иначе потом ситуация будет слишком странной и все постоянно будут её припоминать Королеве. — Королева Имиладрис, — я предприняла попытку присесть в реверансе, но, как уже успела заметить чуть раньше, удача была не на моей стороне. Из-за небольшого камушка, что вылетел из-под грязных ботинок, я оступилась и, если бы не Эрагон, то наверняка бы упала лицом к её ногам. — Прошу прощения, Ваше Величество. Я — Кара. Я надеялась, что мой тон не прозвучал слишком саркастически, не хотелось портить отношения со столь могущественной персоной. Тем не менее я не могла не заметить, как удивились эльфы моему имени. Если у Эрагона была хоть какая-то история, то моё имя звучало необычно и странно, пускай оно и являлось сокращением. Пускай оно будет вселять страх в глаза людей, ежели станет одной из ниточек, с помощью которых Гальбаторикс сможет меня контролировать. Хотя, по мне, лучше сразу умереть. Кто знает что он сделает с теми знаниями, что имеются в моей голове? Я надеялась, что Королева ничего за это время не сказала, так как мысли мои были где-то совсем далеко. От Эльрата по-прежнему ничего не было слышно, что начинало меня беспокоить. Я знала, насколько сильна магия эльфов, сможет ли она помешать ему найти меня в этих эльфийских зарослях? — К сожалению, о тебе мне известно немногое, — проговорила она на Древнем наречии, обращаясь ко мне. — Моим агентам пришлось покинуть Фартхен Дур за несколько дней до битвы, но они восхищались твоими способностями в фехтовании и в магии. Кто обучал тебя? Я знаю каждого эльфа, который когда-либо был в моих лесах, но о тебе не слышала. Была одна польза в том, что я так и не смогла смыть песок и грязь окончательно со своего лица — Имиладрис не видела насколько у меня покраснели щёки от её слов. Благодарить ей стоит Фандора, именно он заставлял меня заучивать эльфийские слова и рассказывал, откуда берётся магия.  — Вы правы, Ваше Величество. Я — не из этих мест, и не являюсь эльфом. Моим учителем не был ни эльф, ни человек, ни Всадник, хотя вынуждена признать, что Бром преподал мне несколько уроков. Моим обучением занимался мой дракон. По всей поляне прошелся вздох удивления. Эльфы как никто другой знали о количестве оставшихся яиц, поэтому мысли их были весьма схожи. Считали ли они меня слугой Гальбаторикса, которую он специально подсунул, чтобы следить за Эрагоном, варденами и эльфами, или же я обладала феноменальной удачей и смогла украсть ещё одно яйцо? Но как тогда объяснить весь мой опыт в фехтовании? До этого я считала свои способности нормальными и не видела ничего странного в том, что мне не составило труда выстоять против Брома, но теперь… А с кем я тренировалась? Магия — ещё объяснима, но был ли на острове кто-то ещё, помимо меня, Эльрата и Фандора? Голова вновь резко разболелась, заставляя быстро моргать глазами. Создавалось ощущение, будто чья-то сила старательно укрывала от меня определённые воспоминания, словно ещё было не время для них. Это напрягало. — Драконом? Нам известно только о трёх драконьих яйцах, которые ещё существуют, двое из которых до сих пор хранятся у Гальбаторикса и отлично охраняются, а из третьего вылупилась Сапфира. О каком драконе ты говоришь, если, конечно, не служишь нашему врагу? — на повышенном тоне поинтересовалась Имиладрис. Я понимала её — вся моя история не имела особого смысла и звучала слишком подозрительно. На её месте я поступила бы точно так же, если бы уже не взяла саму себя под стражу. Единственное, что её останавливало, что разговор до сих пор вёлся на Древнем Языке, что априори означало, что я не вру. Хотя Гальбаторикс тоже давал клятву на языке Древних, но это не помешало ему позже истребить всех Всадников. Неужели он нашёл способ обойти столь сильную клятву? — Я бы с радостью Вам его представила и, по моим расчётам, он уже давно должен был появиться, но что-то его видимо задержало. И будет лучше для него, если это — не какой-либо очередной зверь, которого он решил поймать из-за голода! Что и следовало доказать. По всей поляне послышался рёв Эльрата, который был явно возмущён моими словами. Он всегда считал себя величественным драконом и считал, что подобные упоминания о еде совершенно его недостойны. Не следовало ему ждать представления — знает же, насколько я этого не люблю. Через несколько мгновений мой дракон собственной персоной появился на поляне, не упуская шанса припугнуть эльфов, которые меня схватили. Ему нравилось внимание и эффектные появления, и сейчас он получал истинное удовольствие от того, что такое огромное количество эльфов и прочих важных персон смотрят на него и восхищаются его силой и грацией. Сапфира же, при виде всего этого показательного выступления, только фыркнула. Мне всегда казалось немного странным, что Эльрат не обращал на Сапфиру должного внимания. В конце-концов она была единственной оставшейся самкой дракона, не считая ту, которую мне посчастливилось встретить в начале нашего путешествия. Имиладрис не сводила с него взгляда. Кажется она пыталась понять, действительно ли нам можно верить. Размеры моего дракона в несколько раз превосходили Сапфиру, что могло означать две вещи: что он старше Сапфиры или что он был выращен с помощью тёмной магии. Я знала правду, но знали ли её остальные? — Как ты нашла его? Если верить нашей информации, то оставшиеся яйца у Гальбаторикса имеют красный и зелёный цвет, про серебряный нам ничего неизвестно. — Эльрат никогда и не был у Гальбаторикса. Я нашла его на острове и там же мы вместе учились и развивались. Магии ему удалось обучить меня благодаря памяти предков, и, видимо, то же самое сработало и с фехтованием. А изменения во внешности произошли от слишком долгого прибывания с ним, похоже, подействовала своеобразная драконья магия. «Никому не рассказывай об острове и обо мне. Если эльфы узнают о существовании Эльдунари и о том, сколько таких у Гальбаторикса — они поднимут восстание за справедливость. Незачем губить столько жизней, время на рассказы всегда найдётся, » — в очередной раз послышался голос Фандора. А я уже начинала думать, что он не заговорит со мной ещё как минимум несколько недель! — Хм, — Имиладрис перевела взгляд с Эльрата на меня, а потом на Эрагона и Сапфиру, ненадолго погрузившись в свои мысли. — Я чувствую, что ты что-то скрываешь, но я не вправе требовать от тебя ответов, Всадник. Мы не ожидали, что помимо Эрагона и Сапфиры есть ещё кто-то, но я прикажу своим собратьям показать тебе твоё жильё. Прошу, чувствуй себя как дома. — Благодарю за доверие, Ваше Величество, — слегка поклонилась я прежде, чем присоединиться к Эрагону, Сапфире и Орику. — Обещаю, что не подведу и не дам поводов сомневаться во мне. — Имиладрис, дорогая. Для тебя просто Имиладрис, — меня удивило, что она попросила меня называть её по имени, но Фандор убедил меня, что это была обычная практика среди эльфов, ведь некоторые считали Всадников ровней себе. — А теперь вернёмся к твоей истории, Эрагон. Что случилось с Бромом? Я вижу на тебе его меч и кольцо, означает ли это, что он — умер? К тому же, мне не терпится узнать, какие именно приключения выпали на твою долю, Арья, и с какой миссией тебя, Орик, послал Хротгар? Эрагон вздохнул. Ему приходилось столько раз пересказывать историю смерти своего учителя, что с каждым разом боль от его потери притуплялась, хотя я видела, что рана до сих пор была слишком свежей. Я по себе знала, что ей потребуется немало времени, чтобы затянуться окончательно, но боль от потери близкого человека тебя никогда не покинет, как бы ты не старался от неё избавиться. После короткого пересказа, я заметила, как Королева смахнула еле заметную слезинку, образовавшуюся в уголке глаза. Бром был очень дорог варденам и эльфам, служа своеобразным связующим звеном. Арья тоже служила подобным «мостом» до тех пор, пока шейд не пленил её. Имиладрис сама рассказала, что поспешила обвинить варденов в пропажи своей дочери, отозвав армию от границ, сделав последних уязвимыми к атаке, о чём она очень сожалеет. — Но будете ли Вы помогать варденам сейчас? — задал волнующий вопрос Эрагон, пытаясь поймать взгляд Королевы. Он был упрямым и никогда не отступал от намеченной цели, что не могло не вызывать восхищения. — Моя ссора с варденами — это пыль, унесенная ветром, — сказала Имиладрис. — Не тревожься, Эрагон. Мы станем помогать им и даже больше, чем прежде, благодаря вашей победе над ургалами. — А что насчёт его обучения? Это — одна из главных причин, по которой Эрагона и Сапфиру отправили сюда. Конечно, существуют вещи, которым я сама смогла бы его научить, но даже мне требуются знания, чтобы противостоять Гальбаториксу в полной мере, особенно сейчас, пока он ещё не прознал про существование Эльрата! И эта рана… Лучшие лекари варденов не могли ничего сделать, так смогут ли эльфы? В противном случае это будет стоить ему жизни на поле боя! — я не любила долгие разговоры, считая их тратой времени. Зная историю эльфов — они всё делают слишком долго, думая, что в запасе у них имеется ещё много времени. Но жизнь людей не так уж и коротка. Зная, что у Гальбаторикса ещё два яйца — одно вполне может проклюнуться для Муртага, да и ничто не мешает им отправить разрушительную армию в лес эльфов, чтобы избавиться от Эрагона. Мальчишку надо обучить и чем быстрее — тем больше шансов на победу. — Его раны серьёзны, не спорю. Если мы начнём обучение сейчас, то Эрагон окажется лишь призрачным шансом того, на что мы надеялись в последние столетия… Конечно присутствие ещё одного Всадника и Дракона значительно облегчает ситуацию… — Если Вы думаете, что миссию спасителя всей Алагейзии и мира можете возложить на меня, то глубоко ошибаетесь, — прервала я Королеву, чем заслужила большое количество перешёптываний за спиной от других эльфов. — Я — не герой, я не жажду славы. Я не отрицаю, что знаний о магии и фехтовании у меня больше и, что с теоретической точки зрения куда лучше подготовлена к встрече с Гальбаториксом, чем Эрагон и Сапфира, но у меня нет причин бороться с ним, кроме как за право быть свободной. Во мне нет того огня, что горит в Эрагоне, не меня прозвали Надеждой Алагейзии и Губителем Шейдов. И если наличие ещё одного Всадника является причиной, по которой Вы готовы пренебречь обучением более молодого, то у меня нет причин задерживаться в Алагейзии. Имиладрис посмотрела на меня, осуждая и будто бы проверяя, насколько правдивы мои слова. Я не собиралась отступать от своего, так как звание Героя меня действительно не привлекало. Я хотела спокойной жизни, а не сражаться со злобным Всадником. Эрагон — мой друг, я помогу ему в его битве, но я не буду брать на себя его обязанности и его роль во всей этой истории. — Мы начнём обучение сразу же, как Вы здесь немного устроитесь. И обучаться будете вы оба, так как лишний Всадник нам действительно не помешает. И, если ты так этого желаешь, Кара, то роль лишнего достаётся тебе. Я не вправе осуждать тебя за твои слова, хотя они и принесли моему народу немало боли, но уважаю твой выбор. И я прошу тебя об одном: помоги Эрагону избавить Алагейзию от Гальбаторикса и его слуг, а потом можешь выбирать свой путь. — Я обещаю, — склонила голову я. В конце-концов, я дала похожее обещание Брому. — Ну, а теперь, пускай начнётся пир! Наши гости устали с дороги, настала пора показать эльфийское гостеприимство! — развела руками Имиладрис, поднявшись со своего трона, давая понять, что серьёзные разговоры на сегодня закончены и настало время отпраздновать возрождение надежды на мир в Алагейзии.