Сложная жизнь непростых детективов

Департамент тонет в монотонных отзвуках каждодневной рутины. Из приемной доносятся тихие разговоры, размеренный шелест бумаг, щелканье клавиш. Каждую минуту раздается телефонная трель, а спокойный голос отвечает. В самом отделе пусто. Один только Рид забегал несколько минут назад, да и тот схватил деньги, поматерился и куда-то быстро унесся. Хэнк угрюмо качается в кресле из одной стороны в другую, неумышленно повторяя движения жужжащего вентилятора напротив. Хотелось бы кинуть в сторону застекленного кабинета пару недвусмысленных взглядов, чтобы предостеречь его обитателей от принятия в последующем мерзких и бесчеловечных решений, но это того не стоит. Хэнк знает, угрозы здесь не помогут. Поможет либо понижение в должности, либо гипер-повышение с перспективами где-нибудь в центре Нью-Йорка. К сожалению, ни то, ни другое Фаулеру не светит. Хэнк бурчит что-то под нос, складывая руки на груди. Проходит минут пятнадцать, прежде чем Хэнк спиной чувствует чье-то присутствие. И запах кофе. Нет, он не повернётся. Если он этого не видит, значит этого нет. Чертов Фаулер, пусть подавится своими порывами заставить Хэнка нянчиться с кем-то. В этот момент раздается сухой кашель. Что самое примечательное, звук исходит из глубин стеклянной обители. Хэнк оборачивается и на несколько секунд успевает насладиться видом поперхнувшегося газировкой Фаулера, прежде чем картину загораживает чье-то нежеланное присутствие. С этой секунды список проблем лейтенанта удлиняется примерно на 1 метр 80 сантиметров. Волосы светлые, глаза бледно-голубые, в одном ухе наушник, обе руки держат по стаканчику кофе. — Лейтенант Андерсон? Я не ошибся? Голос дружелюбный. Вежливо улыбается. Одуванчик чёртов. Говорит: — Обговорим наше сотрудничество? — и вручает стаканчик Хэнку, безапелляционно. В это же мгновение повседневная монотонность попадает под угрозу тотального разрушения. «Что на этот раз?» — думает Хэнк и отхлебывает холодный кофе. Парень позади сначала мнется в лёгкой нерешительности, потом становится уже не до него. Двери в отдел распахиваются с такой силой, что стены дрожат, а свет на секунду гаснет. Сразу за этим следует негромкое, но до мурашек пробирающее и мрачное: — Коннор! А Коннор вышагивает, источая такую непривычную для него темную ауру, что становится страшно, мажет рукой по разбитой губе и умело игнорирует то, что преследует его позади. Спешащая мимо Тина едва успевает спастись от надвигающейся бури, вовремя свернув в кухню, потому что в бой вступает одна из любимых тактик Коннора — «Под Рукой». Именно благодаря этой тактике работники департамента никогда не оставляют свои вещи в пределах легкой досягаемости, а телефоны прячут в карманах. Хэнк делает глоток. Найнс неплохой парень. Выскочка с чувством собственного достоинства, простирающимся от Меркурия до Нептуна, но все же парень достойный и дельный, стоит это признать. — Твои претензии не имеют основания! — Мои претензии?! — в ход идёт пустая коробка из-под пончиков, оставленная кем-то на скамейке. — Всё было под контролем до тех пор, пока ты не решил вмешаться! — следом отправляются чьи-то недоработанные отчеты. — Это не моя вина, — Найнс грозно настолько, насколько это возможно по отношению к крошкам от пончиков, отряхивает свой помятый пиджак и неотрывно следует за разгневанным напарником, — что твои «рациональные» решения не имеют ничего общего с рациональным- Стопка старых газет сталкивается с его лицом и разлетается по глянцевому полу. Коннор мчится к кабинету Фаулера, прижимая ладонь к покарябанной щеке, но спотыкается на первой же ступеньке. Там-то дьявол его и настигает, буквально вколотив в поверхность плотного стекла. — И что ты ему скажешь? Что у тебя недостаточно извилин для того, чтобы понять, когда цель оправдывает средства, а когда нет? — Нет, я скажу, что это у тебя недостаточно извилин относительно того же самого! — Коннор вырывается из хватки, проскальзывая мимо, и судя по его растерянному взгляду и помятому виду, мальчик по пути сюда неплохо так стукнулся головой, поэтому не рассчитал, что кабинет Фаулера находится в одной стороне, а его рабочее место — в другой. Тем не менее он с уверенностью в своих действиях проносится ветром мимо Хэнка, давая лейтенанту возможность лучше оценить ситуацию и спрогнозировать возможные потери. Оценка — парень долго падал, прогноз — дьявольское торнадо, следующее за ним попятам, либо сделает хуже, либо сделает намного хуже. Тем временем Коннор сдергивает свою куртку со спинки стула и торопливо шарит руками по столу в поисках ключей от машины. Хэнк начинает подозревать, что это необычная перепалка уже тогда, когда замечает, как трясутся руки, нашедшие ключи. Когда торнадо проносится следом, лейтенант, с виду не заинтересованный, кидает тихое невыразительное «облажаешься — прибью». И даже несмотря на то, что Найнс и четверти секунды не выделил, чтобы взглянуть на Хэнка и хоть как-то признать его существование, лейтенант полностью уверен — сообщение дошло до получателя, а посыл въелся в кору его головного мозга. — Мы. Не договорили. В ответ летит бонсай в горшочке, ударяется о ножку компьютерного стола напротив и рассыпается. Коннору это деревце нравилось. Это видно по тому, какой раздосадованный взгляд он кидает на растение, прежде чем умчаться из отдела. Не мешкая, Найнс переступает через беспредел на полу, и задерживаясь у стола Коннора, чтобы подобрать с пола куртку, которую тот в спешке или с горя уронил, мчится вслед за напарником. Хэнк делает последний глоток и жует нижнюю губу в глубокой задумчивости. На всё действо ушло минут пять максимум, но ощущение сложилось такое, будто Хэнк только что стал свидетелем столетней войны без сокращений. С этими двумя у лейтенанта сложились сложные, но достаточно тёплые отношения. Как для человека, лишившегося в одночасье семьи, а заодно и рвения к чему-либо, что не содержит этиловый спирт — это довольно неплохой статус отношений. Однако сказать тоже самое об их… взаимодействии друг с другом — сложно. В их случае социо-термометр с завидной стабильностью держится на отметке ниже нуля. Ситуация усугубляется периодическими циклонами и обильными осадками в виде яростных препирательств. К счастью, до рукоприкладства не доходило, если не учитывать швыряние предметов за таковое. В любом случае этим промышляет только Коннор, а Коннор, как известно, существо с крайне хрупкой душевной организацией, которое не поощряет насилие. Он кидает вещи ради того, чтобы их кинуть, а не ради того, чтобы причинить кому-то вред. Что нельзя сказать о его напарнике. Сначала немного поощрится, а потом посадит за решетку. Но, исходя из каких-то фантастических соображений, превращается в законченного пацифиста, когда дело начинается на «К» и заканчивается на «Р», терпит любые унижения и проявляет нереальные способности в области самообладания. Для уточнения: если Найнс обливает твою машину бензином и бросает зажженную спичку — он проявляет самообладание. А вот если он поджигает твой дом, твой гараж, твой загородный дом, твой любимый магазин, коробку твоих любимых хлопьев и твою машину — это Найнс такой, какой он есть на самом деле, и каким мы его любим. Уточнение, конечно, носит сугубо гипотетический характер. Хэнк до сих пор удивляется, как такой альянс может существовать в природе и функционировать, да так что 48% удачно разрешенных дел приходится именно на этих горе-напарников. И это если принимать во внимание тот факт, что отдел убийств отнюдь не маленький и содержит куда более удачные экземпляры партнерских отношений. Два по-отдельности совершенно порядочных и уравновешенных человека при соприкосновении друг с другом образуют воплощение хаоса и служат порядку. Это ли не сценарий к фантастическому блокбастеру? Хэнк шмыгает носом, решая, что, если завтра Коннор не явится на работу, он вызовет пожарных- то есть, не поленится дозвониться до него, возможно даже поинтересуется, как он себя чувствует, потому что выглядел он неважно. — Так… как говоришь тебя зовут? Парень моргает недоуменно, словно забыл, зачем сюда пришёл, но быстро приходит в себя и говорит, протягивая ладонь: — Даниэль.