Кого боятся гримм?

      Десять лет назад              Они никуда не уходили.       Поселок был заполнен противоестественными созданиями, похожими на принявшие звериное обличие пятна нефти. Рен видел, как они бродили по улицам, запрыгивали на крыши, неловко сбивая с домов черепицу, скатывались с противоположной стороны. Иногда они наталкивались на тела, недовольно обнюхивали их, лениво полосовали когтями, словно проверяя, что те не ожили, взмахом лапы ломали какую-нибудь полку или окно и брели дальше.       Возможно, он был одним из первых людей на Ремнанте, который своими глазами смог понаблюдать, чем же занимаются гримм, когда не пытаются убить кого-то живого.       Ничем.       Тот большой гримм, который разрушил ворота и убил большую часть жителей, ушел с рассветом, наверное, он был старше и умнее обычных гримм и имел представление о том, что сидя на одном месте новых жертв не найдешь. Но вот беовульфы, привлеченные в поселение негативными эмоциями, разобравшись с оставшимися людьми и лишившись четкого ориентира, просто обосновались в развалинах. Согнать их отсюда могли только другие люди, появившиеся неподалеку.       Это было странное чувство. С одной стороны Рен не хотел, чтобы кто-то пострадал. С другой — он очень хотел, чтобы гримм ушли.       Они никуда не уходили. В те дни Рену казалось, что улицы просто переполнены жуткими созданиями, но, возможно, детское воображение искажало воспоминания. Средняя стая беовульфов насчитывала около двадцати-тридцати особей… что в любом случае было примерно на двадцать-тридцать беовульфов больше, чем хотелось бы Рену. Каждый раз, когда он выглядывал на улицу, хоть один гримм да оказывался поблизости, а стены, которые должны были быть защитой для горожан, стали для двоих детей ловушкой — единственным выходом из города были разрушенные ворота, до которых им нужно было пробежать несколько кварталов.       Все, что их спасало до сих пор, это неожиданно открывшееся Проявление Рена, но в тот момент он еще не осознавал этого в полной мере. Все что он знал, так это то, что гримм почему-то не могут найти их, как делали это с остальными людьми, ему не так страшно, как было в начале, и если он брал Нору за руку, она тоже успокаивалась. Он не знал, что произойдет, если они попытаются пройти прямо под носом у беовульфа, а потому предпочел понадеяться, что кто-то придет и спасет их.       Поэтому они продолжали прятаться. С главной площади, где он встретил Нору, они перебежками добрались до дома одного из друзей Рена, пробравшись через дыру в стене, и забились в подвал. У них было немного воды и еды и бесконечное количество времени, предоставленного детскому воображению.       К концу второго дня Рен понял, что помощи не будет. Не так быстро, как они надеялись. Подвал был холодным, да и в остальном доме в дыры в стене задувал осенний ветер, и к концу этого дня Нора раскашлялась и расчихалась, несмотря на все одеяла, которыми они укутывались. Огонь они, разумеется, разводить не рисковали, а электричество больше не работало.       Еще через день, Нора окончательно заболела. Она была бледной, с серыми кругами под глазами, и ее знобило так сильно, что она не могла удержать в руках стакан, и Рену пришлось помогать ей. Странным образом, одним из самых ярких воспоминаний в его жизни оставалось ощущение холодных слегка подрагивающих пальцев девочки, которые он бережно прижимал к стеклу стакана.       На следующий день она почти не просыпалась, ворочаясь на своем диванчике в бреду. А Рену пришлось посмотреть правде в глаза. Никто не придет.       И Нора никак не поможет ему выбраться.       Нужно было мыслить рационально. Как ни странно, получалось, насколько это было возможно для ребенка. Мысли были ровными и ясными, и раз за разом рассуждения приводили его к одному и тому же выводу.       Кошмары Норы вновь сменились ровным сном, и Рен, вздохнув, убрал руку от ее плеча и накрыл девочку одеялом. Если его не будет поблизости, эмоции быстро захватят девочку, что сделает ее прекрасным маяком для гримм. Нужно было разобраться со всем, пока она спит — так у него будет больше времени.       Еще раз вздохнув, Рен отступил прочь и шагнул на скрипучую лестницу, медленно протопав по ступенькам. На верхней площадке, он убрал стул, подпирающий дверь, что было больше символической защитой от гримм, еще раз оглянулся на девочку, спящую внизу, достал из-за пояса кинжал отца, обхватив рукоять обеими руками, и нажал на ручку, выглядывая в соседнюю комнату.       Вроде бы тихо. Бесшумно приоткрыв дверь, Рен протиснулся сквозь щелочку, так же тихо щелкнув ручкой за спиной. За эти дни кроме разрушенной стены в обстановку домика добавились разбитые окна и выбитая дверь — периодически внутрь забредали гримм, лениво и нехотя круша, что под лапу попадется, пока двое детей таились этажом ниже.       Прокравшись к выходу, Рен осмотрелся по сторонам, сразу заметив беовульфа на ближайшем перекрестке. К счастью, монстр был в противоположной стороне от той, куда ему было нужно, и, скрывшись за невысокой живой изгородью, Рен пополз по двору. Добравшись до границы участка, он на мгновение привстал, убедился, что в его сторону не смотрят, и перемахнул через кусты на соседний участок.       Путь выдался нелегким. Расстояние, которое в мирные деньки Рен пробегал за пять минут, он преодолевал почти час. От ползанья по сырой земле штаны промокли насквозь, руки окоченели, пальцы и вовсе перестали слушаться. Но в какой-то момент он добрался до канала, проходящего через весь город, и перемахнул через бортик, спрятавшись за ним, балансируя на узкой полоске камня рядом с водой. Здесь было легко спрятаться, шум воды заглушал его шаги, а вел канал точно к нужному месту — центральной площади.       Город выглядел жутковато. Повсюду все еще были развешаны яркие плакаты, гирлянды и украшения — город готовился к празднику, который должен был проходить на этих выходных. На фоне разрушений и трупов, цветные бумажные финтифлюшки казались не просто неуместными — такое чувство, будто вселенная специально поместила их здесь, чтобы лишний раз поиздеваться над Реном.       Он не боялся. Его немного мутило, он старался дышать через раз и параноидально проверял каждую тень, но он не боялся. Разумеется, иначе гримм обнаружили бы его эмоции и разорвали бы на месте. И это было странно новое чувство, чем-то неосознанно беспокоившее его. Впрочем, вряд ли ребенку удалось бы объяснить почему, да и обстановка не располагала к самоанализу даже с точки зрения взрослого.       В любом случае, какими бы побочными эффектами ни обладали его неожиданно открывшиеся способности, сейчас они были единственным, что отделяло его от смерти.       Центральная площадь была пуста. Здесь в свое время прошелся тот большой жуткий гримм, и для беовульфов не осталось приманки. Рен перепрыгнул бортик канала, вновь ощутив под ногами твердую опору, и перебежал гигантское открытое пространство, в конце прижавшись к стене какой-то лавки, и оглянулся назад. Никто его не преследовал.       Полдела было сделано. Отдышавшись, мальчик побрел вдоль торгового ряда, где-то глубоко внутри, в той части души, которая не была подконтрольна Проявлению, внутренне ежась от смеси ужаса и неприязни. Торговые ряды украшались с еще большим энтузиазмом, чем главная площадь. Всюду висели бумажные гирлянды, колыхающиеся на ветру, пустые фонарики, деревянные трещотки и амулеты, призывающие почтить духов предков.       Подумав, Рен срезал один из них, привязав его на рукоять кинжала. В преданиях говорилось, что духи иногда указывали заблудившимся путникам путь до дома или наоборот, приводили помощь к ним, но, к сожалению, о случаях уничтожения стай беовульфов Рен не слышал.       В Ремнанте приучали детей реалистично смотреть на ситуации, связанные с гримм, с детства.       Но в любом случае, попытка не пытка. Вдруг отец и в самом деле окажется рядом, пусть и ненадолго.       Чем дальше продвигался Рен, тем хуже становилось. Запах стоял просто тошнотворный. Нападение произошло под вечер, торговцы не успели убрать товары, и сейчас прилавки были переполнены протухшими рыбой и мясом. К счастью, продуктовый ряд быстро окончился, и Рен добрался до нужного места.       Лавка Шо Минга была местом, где собирались все мальчишки деревни, особенно когда у кого-то появлялись карманные деньги. Торговал он всякой всячиной, в основном декоративными побрякушками, но кроме этого сезонной статьей его доходов были фейерверки, которые в восточном Мистрале любили устраивать по любому поводу.       Рен и сам иногда покупал петарды, иногда просто запуская их в небо, иногда выдумывая более изощренные методы применения, а праздничные украшения издевательски пестрели кругом, стоило только высунуть нос из окна, так что, должно быть, не было ничего удивительного, в том, что раздумывая о том, как бы отвлечь гримм, Рен в первую очередь подумал об этом месте.       Войти внутрь оказалось не так то просто. Сначала пришлось дожидаться, пока очередной монстр, обозревающий улицу кроваво-красными глазами отвернется в сторону, после чего Рен тихо перебрался на противоположную сторону улицы и нырнул в открытую дверь… где тут же пошатнулся от ужасной вони внутри помещения. Вместе с этим в воздухе зажужжал рой насекомых, ударивших ему в лицо, Рен инстинктивно зажмурился и налетел на полку, стоящую рядом с выходом. Декоративные подсвечники, стеклянные вазочки, странные загогулины из проволоки полетели на пол разбиваясь вдребезги.       Рену вновь повезло, когда он услышал, как кто-то тяжелый приземлился на крышу дома. Заскрипела черепица, несколько кусков шифера упали перед порогом, и мальчику удалось подавить первый инстинктивный порыв выскочить на улицу. Вместо этого он зажал рот и нос сгибом локтя, прищурил глаза, и как можно тише ринулся вглубь лавки.       У прилавка он едва не споткнулся о тело Минга. На какое-то мгновение он хотел было остановиться, возможно, организм пытался встать в ступор, перегруженный стрессом и незнакомой жуткой ситуацией, но сейчас поддерживаемая Проявлением все решала рациональная часть сознания. И она выражалась лаконично: «Не успеешь спрятаться — умрешь».       Рен перепрыгнул труп и забился под прилавок. Самое время — рядом с выходом негромко хрустнуло стекло. Рен вжался в тонкую деревянную стенку стола и замер, глубоко вдохнув сквозь ткань напоследок.       Шаги и тихое рычание беовульфа были отлично слышны, предоставляя отличный материал воображению. С закрытыми глазами Рен легко представлял как монстр на мгновение замирает на пороге, осматривая полутемное помещение красными глазами, после чего неспешно шагает вперед, вновь поднимая в воздух рой насекомых.       Звук шагов исчез у самого прилавка, и сейчас человека и гримм разделяла перегородка толщиной в сантиметр. Рен даже слышал, как беовульф шумно вдыхает воздух. Будь это нормальное животное, оно точно почувствовало запах человека, но гримм, несмотря на внешнее сходство с некоторыми зверьми, больше полагались на какие-то свои противоестественные чувства эмоций.       Рен сидел, не шевелясь, обхватив руками колени. Пальцы, вцепившиеся в ткань одежды, побелели от напряжения и как будто намертво застыли в таком положении, словно несмотря на всю поддержку Проявления, первобытный ужас не мог полностью покинуть его, засев в глубинных слоях подсознания и продолжая влиять на тело.       Четыре когтя пробили столешницу, появившись в десятке сантиметров от его головы и лениво прошли сквозь доску, не оставляя четыре аккуратные полосочки, как это было в фильмах, а просто выдирая кусок дерева, обсыпая плечо мальчика опилками. Рен не пошевелился, продолжая сверлить ничего не выражающим взглядом стену. Если беовульф заметил его сквозь дыру, ему уже ничем не поможешь. Если нет — то движение может привлечь внимание.       Акт бессмысленного вандализма явно пришелся гримм не по вкусу. Его ненависть — или что вообще двигало этими созданиями? — требовала для выхода более интересной цели, чем безмолвный кусок дерева. Следующей мишенью стало тело человека, валявшееся у прилавка. Чудовищная лапа пробила когтями грудь и подняла труп в воздух.       Рен чуть скосил глаза, наблюдая, как рука Минга сдвинулась куда-то за границы его зрения. Он мелко дрожал. В глазах уже начинало темнеть от недостатка воздуха, но Рен все еще не рисковал издавать даже такие негромкие звуки как выдохи.       Беовульф недовольно осмотрел безвольную куклу в его лапах, притянул его к морде и, спустя мгновение, резко швырнул его в стену. Труп врезался в очередную полку, и грохнулся на пол, гримм уставился на него в ожидании движения. Так и не разглядев ни малейшего трепыхания, он яростно рубанул когтями по последней оставшейся полке, одним движением перерубая все четыре дощечки насквозь, полоснул по полу, оставив длинные полосы на камне, и одним прыжком вылетел из лавки сквозь витрину, бесшумно приземлившись на брусчатку, и, запрокинув голову кверху, издал протяжный вой.       За его спиной немного приоткрылась задняя дверь магазина, ведущая в кладовую.       Только перебравшись в соседнее помещение, Рен рискнул судорожно втянуть в себя воздух, да и то пытался сделать это как можно тише, зажимая рот ладонью. К счастью, здесь дышать было полегче — кладовую уверенно захватил запах картонных коробок, пыли и — совсем немного — огненного праха, которым были начинены петарды. Все лучше, чем в соседней комнате.       Отдышавшись, Рен поднялся на ноги и прошелся вдоль полок. Фейерверков здесь оказалось намного меньше, чем он рассчитывал. В его воображении закрома лавки Минга были доверху набиты действительно интересными вещами, а не какими-то стройматериалами и садовыми гномиками. Тогда он еще не понимал, что взрослые жители относительно недавно основанного поселения предпочитали приобретать товары для благоустройства своих домов, а не выбрасывать деньги на цветные огоньки.       Тем не менее, несколько ящиков петард он все же нашел и быстро перевернул их, высыпая все на пол. Посмотрев на потолок, он несколько тоскливо вздохнул. По-хорошему, стоило бы устраивать все это на открытом воздухе, да и стоило бы отнести фейерверки к противоположному от разрушенных ворот краю города, но Рен был уверен, что на такой подвиг его уже не хватит. Ни отнести петарды, ни разложить их посреди улицы, постоянно ожидая появления гримм.       Оставалось надеяться, что в вымершем поселении взрывов петард даже внутри домика будет достаточно, чтобы привлечь внимание гримм. Теперь нужно было придумать, как их поджечь. В принципе, Рен представлял, как устроить пожар — логично было предположить, что для этого было достаточно делать прямо противоположное всем указаниям родителей, связанных с огнем.       Но как сделать, чтобы это произошло в нужный момент? В мультиках проблема решалась очень длинным шнуром, но все имеющиеся у него веревки горели недостаточно хорошо, Рен проверял.       После долгих поисков в магазине были найдены декоративные свечи всех видов. Рен выбрал маленькие для торта и после некоторых раздумий ободрал немного воска с нижнего конца, получив восковую палочку с торчащими двух сторон фитильками.       Он все же перенес петарды из кладовой в основное помещение магазина, где, замотав лицо платком, распотрошил несколько петард, высыпав огненный прах на пол, и разместил оставшиеся на получившейся горке порошка. Последней нужное место заняла заготовленная свечка, которую никак не удавалось разместить вертикально, поэтому Рен просто положил ее, воткнув фитилек в прах. Возможно, так даже будет лучше, меньше вероятности, что капающий воск как-то помешает воспламенению.       Ну и последний шаг. Коротко выдохнув — вдыхать в этом месте лишний раз он не мог — Рен поднес заблаговременно прихваченную из убежища зажигалку к фитилю и щелкнул колесиком.       Огонек разгорелся сразу, безо всякого драматизма. Рен последил за ним пару минут, удостоверяясь, что он не затухает, не колеблется, в общем, не вызывает опасений, и выглянул из-за прилавка. За время его возни нового беовульфа у витрины так и не появилось, и Рен аккуратно вышел на улицу, готовый в любой момент рвануть в укрытие.       Оглядываясь назад, он прекрасно понимал, насколько глупым был план. Он не знал, как долго будет гореть свеча, сумеет ли он вернуться к Норе за это время. Он рисковал остаться на улице в тот момент, когда десяток гримм будет мчаться ему навстречу в поисках источника шума, он рисковал остаться без какого-либо результата из-за неудачного порыва ветра, он рисковал нарваться на один из десятка неучтенных факторов. Но что было взять с ребенка.       Впрочем, он как минимум осознавал ограничения по времени и попытался пройти обратный путь как можно быстрее. Он все еще не рисковал бежать, но даже спокойным тихим шагом с перерывами в те моменты, когда на горизонте показывались (или ему казалось, что они показывались) гримм, ему удалось уложиться в пятнадцать минут, вместо часа на четвереньках.       Вокруг дома не собралось десятка гримм, рыщущих в поиске источника эмоций, а это значит Нора, скорее всего, все еще спала. Это был риск, который он прекрасно осознавал, оставляя девочку одну, за что его немало грызла совесть на протяжении последующих нескольких лет, но умом он понимал, что это было лучшее из худших решений. Если бы он разбудил ее и объяснил, что собирается делать, то в ожидании его возвращения Нора все равно не смогла бы сдержать эмоции и начала бы волноваться и паниковать.       Нырнув под крышу их убежища, он в очередной раз пробежался по комнатам, сменил мокрую одежду на чужую, подхватил теплые вещи для Норы и побросал всю оставшуюся еду и бутылки с водой в рюкзак, и, наконец, открыл дверь в подвал.       Помещение, забитое старым ненужным хламом, ничуть не изменилось. Единственный лучик света из полуокошка на уровне земли с трудом позволял разглядеть спящую на поломанном диване девочку, чьи рыжие волосы торчали из-под одеяла. Под действием собственного Проявления Рен скорее рассудил, чем действительно почувствовал облегчение. Тем не менее, это все еще была радость от того, что за время его отсутствия ничего не произошло.       — Нора, — тихо потрепал он ее за плечо, заставляя подняться, даже прежде чем она проснулась.       — Ч-что? — сонно прошептала она и тут же сильно закашлялась. Рен почувствовал укол совести. Нужно было поискать какие-то лекарства… с другой стороны, он не знал какие. Все что он знал о лечении болезней, укладывалось в «одевайся теплее» и «пей горячий чай». Он быстрым движением набросил шарф Норе на шею, замотав его поплотнее. Затем пришел черед куртки его друга, которая на Норе все равно выглядела мешком. Неважно.       — Нам нужно уходить, — он потянул ее за руку, слегка приглушая ее эмоции. — Я сделал кое-что, чтобы отвлечь гримм. Нам нужно выбраться из города, когда начнется шум. Ты сможешь бежать?       Нора коротко мотнула головой.       — Я постараюсь… — хрипловатым полушепотом добавила девочка. — Не… не оставляй меня…       Рен постарался не замечать ее бледный вид и то, как она пошатнулась, поднявшись на ноги. Выбора у них не было.       — Не оставлю, — коротко пообещал он, поведя ее наверх. — Жди. Будь готова.       Они замерли на верхней площадке, поглядывая в щелочку. Нора старалась вести себя как можно тише, сдерживая кашель, из-за чего беззвучно сотрясалась словно в припадке, Рен с каждым мгновением нервничал все больше. Хотя девочка его ни о чем не спрашивала, он чувствовал так, словно уже пообещал ей спасение, и с каждой секундой тишины все больше чувствовал себя обманщиком.       Первый хлопок прозвучал неожиданно. Следом раздался короткий свист запускаемых искр. Россыпь хлопушек. Маленький взрыв. Снова свист. Нора дернулась, словно была готова перепрыгнуть Рена и бежать, как по командному свистку, но мальчик сжал ее руку.       — Жди… — тихо приказал он, не отрываясь от наблюдения за улицей. Ожидание быстро себя оправдало — первый беовульф прошел мимо. Затем еще парочка. Следующий прошел прямо насквозь дом, выбив последнее целое стекло.       Выждав еще пару минут, Рен решил, что пора. Хлопки фейерверком все еще разносились по улицам, звуча уже непрерывным стаккато, и если гримм заинтересовались шумом, они давно уже стеклись к центральной площади. Одной рукой схватив Нору, второй практически волоча рюкзак с припасами, Рен выбежал на улицу.       Он все же не потерял голову от открывшейся возможности, и продолжал осматривать окрестности и выглядывать за угол, но сейчас они именно бежали по мощеным улицам, а не перебирались от укрытия к укрытию. Один раз Рен оглянулся себе за спину, увидев несколько зеленых искр, каким-то образом взмывших в воздух сквозь крышу… а также столбы черного дыма, все увеличивающегося в размерах.       Упс.       Очень быстро у него сбилось дыхание. Примерно в этот же момент затихли последние петарды, проработав от силы минут пять, что придало ему новых сил.       — Рен… я… — Нора за его спиной явно не успевала за мальчишкой. Вероятно, в обычное время она была бы в даже лучшей форме, чем он, но из-за болезни она непрерывно спотыкалась, тормозила и замедляла его. — У меня голова кружится…       — Потерпи еще немного! — крикнул Рен, возможно, громче, чем следовало. Они выбежали на одну из главных улиц, ведущую прямиком к воротам. Сейчас она была исковеркана разрушениями — именно по ней в первую очередь прошел большой гримм. Все здания по бокам были частично разрушены, а брусчатка местами вывернута наизнанку. На проглядываемой земле отчетливо виднелись следы гигантских копыт.       Где-то вдали раздался вой. Собравшиеся посмотреть на салют беовульфы были разочарованны представлением и требовали продолжения. Одному заунывному жуткому завыванию вторило второе, третье… Рен споткнулся, когда очередной взвой прозвучал совсем рядом возможно на параллельной улице. В этот же момент Нора вновь закашлялась, перейдя с бега на шаг. Рен настойчиво потянул ее, но лишь почувствовал, как хватка девочки ослабевает, и она падет в обморок, мягко толкнув его в спину по пути.       — Нора! — Рен развернулся, упав на колени, перевернул подругу, с тревогой уставившись ей в лицо. Она была белой как свежевыпавший снег, крупные капли пота стекали по лицу, вперемешку со слезами. Нора не совсем потеряла сознание, ее взгляд слабо шарил вокруг, не концентрируясь на чем-то одном — назвать ее осознающей происходящее тоже не повернулся бы язык. — Нора, ты должна встать!       Глаза девочки окончательно закрылись. Она еще немного шевелила губами, пытаясь выдохнуть что-то, но Рен так ничего не услышал. Словно в насмешку, новый вой раздался еще ближе. Что если гримм все же чувствовали их?       Рен вскинул голову, быстро оглядевшись по сторонам. Спрятаться тоже было негде — все дома на этой улице были изрядно порушены большим гримм. Снова опустив глаза, он удостоверился в том, что Нора не пришла в себя, и закусил губу.       Нора не могла проделать этот путь. А значит, у него не оставалось другого выхода.       Коротко вздохнув, Рен выпустил ручку рюкзака с припасами, и неловко поднял девочку, неуклюже, забрасывая ее себе на спину, одной рукой придерживая за ногу, второй — за руку, протянутую через плечо. Мокрая от холодного пота щека Норы ткнулась ему в шею, Рен несколько поежился… и побежал дальше.       На первых метрах бежать без спотыкающейся Норы в качестве прицепа стало чуть легче. Потом ее вес начал давить на спину. Рен аккуратно лавировал между булыжниками, предпочитая потратить время на выбор пути. Подвернуть ногу сейчас означало смерть. Нужно было добраться до ворот. Рен не думал о том, что произойдет после. Не думал о том, что беовульфы не исчезнут, о том, что они с Норой будут делать в лесу без припасов, не столкнутся ли с другими гримм, о том, что Норе не станет лучше просто так. Тогда он еще не слишком обдумывал ходы наперед. Цель, поставленная в начале дня — выбраться из поселка — в его сознании означала спасение.       Как ни странно, бегство проходило успешно. Рен выдохся через несколько десятков метров, пот начал разъедать глаза, а руки затекли, превратившись в деревянные чушки, но, по крайней мере, несколько минут ему навстречу не выпрыгивали гримм, хотя десятки голосов беовульфов раздавались все ближе и ближе. Это не могло быть совпадением, но Рен не мог даже предположить, чем он так неожиданно привлек их внимание.       Первый гримм появился в его поле зрения, когда он уже выбежал на площадь перед воротами. Беовульф запрыгнул на крышу одного из зданий с соседней улицы. Остатки балок моментально развалились под его весом, и гримм, рыча, свалился в кучу обломков. Он моментально выпрыгнул на улицу, полный ненависти, которую Рен почувствовал, даже не оборачиваясь, чтобы заглянуть в красные глаза монстра.       — Рен… — Нора тихо задергалась, пытаясь высвободиться из его хватки. — Пусти, я могу идти дальше…       — Не дергайся! — коротко отозвался Рен. Останавливаться даже на короткое мгновение, даже если это поможет им бежать, даже если Нора действительно пришла в себя, он не хотел. Позади раздался протяжный вой, и десяток других беовульфов вторили ему по всему городу. На этот раз в том, что их заметили не оставалось никаких сомнений. На автомате Рен попытался оглянуться, и это было ошибкой — стоило ему чуть повернуться, как под ноги бросился какой-то выпирающий булыжник. Сам по себе Рен, возможно, спотыкнулся бы, но устоял, но с Норой на спине потеря равновесия привела к неизбежному падению.       Дети покатились по мостовой. Рен почувствовал, как на локтях и коленях рвется ткань одежды, и сдирается о брусчатку кожа, услышал, как рядом вскрикнула Нора, и быстро перекатился, поднимаясь на ноги, выдергивая из-за пояса кинжал, не обращая внимания на выступившие от боли слезы. Слегка занемевшие пальцы в первый момент не удержали рукоять, и кинжал загремел по мостовой.       К счастью, в этот момент беовульф, чуть выпрямившись на задних лапах, как-то озадаченно рассматривал детей, словно не мог понять, откуда они взялись, и что с ними делать. Последний вопрос мучал его недолго, и он одним ленивым прыжком преодолел разделявшее их расстояние, но Рен успел поднять оружие, выставив его перед собой.       — Нора… — шепотом начал он, но тут заметил еще одного гримм, запрыгнувшего на здание неподалеку. А затем еще одного. И еще парочку, показавшихся в конце улицы. — Постарайся убежать…       Нора неуклюже поднялась на ноги и… ее пальцы сомкнулись на ближайшем булыжнике. Камень был явно слишком тяжелый для болеющей девушки, но она все равно постаралась швырнуть его в приближающегося беофульфа. Камень не пролетел и метра, приземлившись чуть впереди Рена.       Вслед за чем, до них добрался гримм. Рен стиснул зубы и чуть выставил вперед кинжал. В момент прыжка монстра, он тоже чуть подался вперед и…       …что-то резко рвануло его за шиворот, дергая назад. Из легких выбило весь воздух, горло передавило воротником рубашки, и Рен вновь оказался на мостовой, едва не приложившись затылком о камни, но он тут же вскинулся, поднимаясь на локтях, и успел разглядеть, как две половинки беовульфа падают по обеим сторонам от них с Норой.       — Ты его чуть не убил! — раздался незнакомый голос позади, и Рена с Норой обежала женщина, присевшая перед ними на колени и протянувшая мальчику руку.       — Я и так едва успел, — отрывисто бросил высокий мужчина, откуда-то возникнувший прямо перед ними. Он чуть повел руками, и меч в его руках быстро заскрипел шестеренками, трансформируясь во что-то другое. Рен чуть сглотнул. Охотники. — Присмотри за ними!       Мужчина не стал проверять, поняла ли напарница его слова, сразу бросившись в противоположный конец площади, громко заорав:       — Ну что, ублюдки! Начинается самая веселая часть вашей жизни! Все ко мне!       В руках у него уже был не меч, а жутковатая коса, похожая на сломанный хребет какого-то животного, которой он рубанул по брусчатке, высекая искры. Сперва Рен не понял подобного поведения, в конце концов, гримм были неразумны и мало велись на провокации, выбирая жертв по другим критериям, но быстро сообразил, что речь предназначалась и не для монстров. Скорее, охотник распалял самого себя, чтобы гримм отвлеклись на его яркие эмоции, не пытаясь добраться до троицы.       Также сейчас Рен сообразил, что, вероятно, все это время гримм бежали к воротам не из-за них с Норой, а почувствовав охотников, заметив детей в самый последний момент.       — Все в порядке, — улыбнулась ему охотница, заставляя отвлечься от начинающегося боя. Рядом Нора подбежала к Рену и вцепилась ему в рукав. — Мы вас защитим. Как вас зовут?       — Л… — Рен запнулся, чувствуя, как почему-то начинает заплетаться язык. Он не чувствовал ничего подобного еще десять секунд назад. — Лай Рен…       — Нора… Валькири… — прошептала девочка рядом и тут же закашлялась. Охотница тут же расстегнула белоснежный плащ, накрыв им обоих детей.       — А я Саммер Роуз, — коротко улыбнулась она.       — Спасибо… — так же негромко произнесла Нора. Ее взгляд чуть сместился за плечо женщины, где уже вовсю кипела схватка. Гримм, казалось, собрались со всего города, но охотника совершенно не беспокоило, что перед ним уже с полтора десятков тварей. В данный момент он прижимал одного беовульфа ногой к земле, и подсекал ногу второму. Лишенный конечности монстр упал на первого, охотник на мгновение убрал ногу, вновь прижал гримм к земле и тут же оттолкнулся от них, с места взмывая в воздух метра на три и делая сальто. Приземлился он на спину беовульфа, который неосмотрительно попытался прыгнуть на охотника… что сделало траекторию его движения слишком предсказуемой.       Прижатый массой мужчины, гримм грохнулся на первых двух, коса в руках охотника коротко лязгнула, вновь становясь мечом, и он одним ударом пронзил пирамидку из бовульфов, прикончив всю троицу разом.       — Ваш друг очень крутой… — шепотом призналась Нора, под плащом не выпускавшая рукав Рена. После ее слов Саммер тоже оглянулась через плечо и цокнула языком:       — Выпендривается. Но знаете что… — она вновь перевела взгляд на детей, лукаво улыбнувшись. — Я гораздо круче!       В тот же момент, ее взгляд странным образом изменился. Рена он успел зацепить лишь слегка, но в тот момент он почувствовал очень сильно облегчение от того, что эти эмоции охотницы были направлены не на него.       А в руке Саммер невесть откуда словно сам собой возник длинный серебряный меч с тонким лезвием и вычурной гардой, которым она рубанула незамеченного Реном беофульфа. Если от ударов ее напарника гримм, как и положено, падали на землю несколькими кусками, то одна атака Саммер превратила монстра в прах. В буквальном смысле. Нора удивленно моргнула, чуть отшатываясь от облака черного пепла, Саммер же спокойно шагнула сквозь него, привлекая внимание следующего монстра.       — Халтуришь, Кроу, — с явной улыбкой в голосе произнесла она, выставляя меч вперед. Связанный боем одновременно с десятком гримм охотник все же нашел время, чтобы пробурчать что-то явно нелестное.       Рен судорожно вздохнул. Он чувствовал себя… странно. Словно впервые за несколько дней с него содрали тусклый пыльный мешок и вывели на свежий воздух… но облегчение было почти незаметно на фоне подступающих слез, кома в горле, начинающих мелко дрожать рук и коленей и болезненного чувства где-то в груди, которое никак не хотело униматься, лишь набираясь сил.       С одной стороны Рену хотелось вновь запихнуть эти чувства в чулан души, постаравшись вновь использовать свою странную способность… с другой стороны было что-то еще, что он пока не мог сформулировать на сознательном уровне. Он так и замер, оглушенный эмоциями, наблюдая за боем охотников, не решаясь, ни погасить это чувство в груди, ни позволить ему вырваться.       А бой не продлился долго. Всего несколько минут, и вся площадь была усеяна медленно тающими кусками гримм и кучками праха.       Убедившись, что последний показавшийся беофвульф точно больше не встанет, охотник с недовольным видом хрустнул шеей, и сложил косу в компактную вариацию, впрочем, не убирая оружие из рук. Напоследок пробежавшись взглядом по окрестностям, он повернулся к детям, уставившись на Рена.       — Эй, малой, что тут произошло? — хриплым голосом задал он вопрос. — Почему не было сигнала о помощи?! Где ваши охотники?!       Последнее слово что-то перещелкнуло в голове Рена.       — Мой… отец… был охотником… — заторможенно ответил он, совсем не на тот вопрос который ему задавали.       — Твой отец?! Как он допустил все это?!       — Кроу!       Охотник и сам понял, что наступает не на того, и смерил тон, коротко вздохнув:       — Извини, парень, — виновато буркнул он. — Я тоже…эээ… расстроен…       Но его слова уже перевесили чашу весов, выводя Рена из внутреннего ступора. Он почувствовал, как по щекам начинают катиться слезы.       — Он… не был охотником, как вы… — все еще медленно Рен высвободил руку из под плаща, и провел ладонью под левым глазом. Это совершенно не помогло, сразу же набежали новые слезы. — Он был… просто охотником… охотился на птицу… на оленей… на волков, иногда… Он сказал мне бежать, когда пришел тот гримм, а сам остался…       Рен всхлипнул, когда перед глазами вновь промелькнули картинки из той ночи, и это стало последней каплей. Эмоции, подавляемые Проявлением в течение пяти дней, наконец, нашли выход, и рыдания вырвались из него вместе с криком:       — А я не смог убежать! Не смог увести Нору! Нам пришлось прятаться несколько дней! И… И она заболела! И я не мог придумать, что делать! Я зажег петарды, чтобы отвлечь гримм и попытался убежать, но они все равно нас догоняли! И нас бы уже съели, если бы не вы…! И-Извините! Я-Я не знал что делать..! Я не знал! Я не знал! Извините!       Его речь становилась все более невнятной, пока не превратилась в череду всхлипов. Нора крепко вцепилась в его руку, но ничего не говорила. Саммер гневно сверкнула глазами на виновато вздыхавшего Кроу, и опустилась перед Реном на колено, коротко обняв его с Норой.       Она терпеливо дожидалась, пока рыдания не утихнут, и когда убедилась, что мальчик снова слышит, что она говорит, тихо сказала, не отпуская его.       — Так это ты разжег петарды? — Рен едва заметно кивнул. — Знаешь, мы вообще-то не собирались заходить в ваш поселок. Но услышали хлопки, а потом заметили дым.       Она чуть отодвинула его от себя и с требовательной мягкостью заглянула ему в глаза и потрепала по голове.       — Так что ты спас и себя, и Нору. Никогда не сомневайся в этом.       Почему-то ему было сложно в это поверить, но он коротко кивнул.       — Ты не знаешь, могут ли быть другие выжившие? Где-нибудь?       — Не знаю… — прошептал Рен. — Гримм находили всех, кто прятался.       — И только вам повезло… — заметил охотник.       — Кроу, заткнись! Попробуй дозвониться до города!       Успокоившись, Рен смог рассказать охотникам всю их с Норой нехитрую историю. Кроу в это время удалось вызвать транспортник, после чего он отправился обыскивать поселение, а Саммер отвела детей в более-менее целое место, где развела костер, в первую очередь дав Норе какие-то таблетки и кружку с чаем.       — Так значит, это были не беовульфы… — задумчиво отозвалась она, вороша угли.       — Нет, — коротко подтвердил Рен. — Он был очень большой и похожим… на всадника.       Он поднял голову и взглянул охотнице в глаза.       — Вы убьете его?       Саммер несколько смутилась.       — Мы можем постараться разыскать его, но у нас есть свое задание… Не волнуйся, мы не бросим вас, пока не посадим в корабль, но если он не попадется нам по пути, я не могу ничего гарантировать.       — Я понял, — очень серьезно кивнул мальчик. — Все равно. Спасибо за спасение.       Саммер коротко улыбнулась и отошла, зачем-то вызывая Кроу. Рен в этот момент коротко вздохнул. Это было странно, но несмотря на болезненное чувство в груди, он чувствовал себя намного лучше, чем все эти дни без страха и волнения.       Он слегка пошевелился, потянувшись к тарелке с горячей едой (наконец-то!) и только сейчас сообразил, что все это время Нора висела у него на руке. Причем, не вцепившись в рукав, а крепко сжав ладошку.       — Тебе все еще страшно? — поинтересовался он. Нора, не смотря на него, отрицательно мотнула головой.       — Нет, — едва слышно отозвалась она. — Но ты все это время держал меня за руку, чтобы я не плакала. Теперь моя очередь.       Рен чуть удивленно посмотрел на нее. Она все это время не понимала, что это была какая-то сила? Впрочем, он и сам этого до конца не понимал, руководствуясь ощущениями и интуицией, как о подобном было догадаться девочке. И сейчас она просто пыталась сделать то немного, что было в ее силах, чтобы Рен почувствовал себя лучше.       В этот момент Нора повернула голову, встретившись с ним взглядом, словно вторя его мыслям.       — Тебе уже лучше?       Рен почувствовал, как легкая улыбка как будто сама собой скользнула по его губам.       — Намного, — коротко отозвался он, чувствуя, что говорит чистую правду.       Все же нельзя жить с мешком на голове. Даже если в какие-то моменты очень хочется.       Нора деловито кивнула, принимая информацию к сведению, и шмыгнула носом.       — Меня больше не понадобится тащить, — сказала она через несколько минут молчания. — Я обещаю.       Рен не знал, что можно ответить на такое заявление. Поэтому он молча кивнул, глядя на огонь.       Где-то вдали уже раздавался рев транспортника, приближавшегося к поселку. Даже интересно будет посмотреть, где он будет приземляться. Неужели на главной площади? Не хотелось бы туда возвращаться.       Впрочем, окончательно Рен поверил, что им удалось сбежать, только когда корабль оторвался от земли, увозя детей куда-то прочь от мертвого поселения.