И снова похороны, кажется, скоро они войдут в привычку. Вчера Иззи занесла мне белое платье, сказав, что так надо. Ночь выдалась бессонной и мучительной, сначала кошмары, а после скитания по институту, который я теперь знаю, как свои пять пальцев. Это, наверное, хорошо, что я сейчас не в нашем доме, там душили бы воспоминания. Это ведь нормально, не осознавать, что человек умер? Тебе больше не позвонят, не обнимут и дочерью не назовут.
Я стояла на пороге большого зала и слова приходивших людей доносились до меня из под толщи воды. Они что-то все говорили о сожалении, но было как-то плевать, мой взгляд был направлен на самый конец зала, где на мраморном возвышении лежало тело, покрытое легкой белой тканью. Простояла я так похоже достаточно долго, потому что, очнувшись, рядом со мной стоял Алек, а все уже были готовы начинать церемонию. Посмотрев наверх, я пыталась выровнять свое дыхание и успокоиться. Ну же, ты делаешь это не в первый раз, подумаешь другая обстановка.
- Ты, - мне даже не пришлось продолжать, он знал мой вопрос.
- Да, - Алек не смотрел на меня от слова совсем, тоже загружен чем-то. Он делает первый шаг и за ним уже иду я. Мы встаем рядом с возвышением, и я замечаю всю обстановку. Чуть дальше нас стоят Безмолвные братья в белых балахонах. Перед нами построены охотники, в правой части стоит Мариз, что утирает слезы, Роберт, Валентин, Себастьян, Из, Джейс, Эва, Крис - все они смотрят на меня, выжидая мое падение в обморок. Я смотрела куда угодно, но не на тело. Сделав глубокий вдох, я повернулась, провела дрожащими руками по рукам матери. Осознание, что ее больше нет накрыло с головой.
Церемония проходила, как в тумане. Я уже не помнила, что говорили Безмолвные братья, что они делали. Я лишь слушала ровное дыхание Алека за спиной и пыталась его скопировать, получалось не очень, но я старалась из-за всех сил. И вот я чувствую легкое прикосновение и понимаю, что пришло время попрощаться.
- Джослин Фэйрчайлд, - я не сдержалась и всхлипнула.
- Здравствуй и прощай, - эхом пронеслось в комнате. А меня будто ударили ножом в сердце. Забыв про счет на вдохе, у меня началась истерика. Меня держал Алек, пока я готова была броситься к телу матери и не дать ее душе уйти. Дальше я уже ничего не помнила, как дошла до комнаты, как заснула.
Около часа ночи я проснулась в поту от кошмара. Голова дико болела, тело ныло и грудная клетка сдавливала легкие. Пролежав примерно час, я поняла, что не усну. Надев майку и спортивные штаны, поплелась на кухню. Я не думала вообще, потому что это было бы равносильно мазохизму. Дойдя до кухни, я не стала включать свет, мне хватало луны, что неплохо освещала помещение. Попытки найти аптечку увенчались провалом, поэтому заварив себе кофе, я поплелась в библиотеку. Моим решением было посвятить себя изучению этого мира.
***
Этой ночью не спали двое. Пока рыжеволосая пыталась забыться в тоннах информации, на краю крыши сидел брюнет и вглядывался в звезды. Алеку сегодня было не просто, стоять на том же самом месте, произносить те же слова. Ему казалось, что он вернулся в тот день, когда он прощался с Амели.
***
- Амалия Роузвэйн, - голос парня дрогнул, а по лицу пробежала скупая мужская слеза.
Мир рухнул. Вернувшись в комнату, парень в ярости ломал вещи, крушил все, что попадется под руку и вот, когда все было перевернуто вверх дном, он осел на пол и завыл от разьедающей боли в груди. Алкоголь не помогал, а наркотики это не его, он было хотел, только вот во время одумался.
***
Он бы не пришел сегодня, придумал бы любую отмазку, но не пришел бы. На кануне его родители провели с ним беседу, где ясно дали понять, что явиться он должен туда обязательно, хоть раненый, если же с Клариссой, то будет еще лучше. Все должны узнать о союзе без подозрений, что все состоится по расчету. Красивая история выходит: они влюбляются друг в друга с первого взгляда, она находит в нем опору и вот они, как настоящий любящие люди, проходят это испытание вместе. Вот только Алеку блевать хочется от всей этой сопливости. Единственное, ему ее жалко, но не настолько, чтобы потом быть ей жилеткой для слез. Его не волнует ее боль, своя смертельнее.
