Попутчицы

      Думаю, всем знакома романтика путешествий, то чувство, когда несёшься к чему-то неизведанному и ранее незнакомому, а за окном проносятся красивые пейзажи: цветочные поля, леса, населённые пункты, первые лучи рассвета, алое зарево заката и темная ночь, освещаемая светом придорожных фонарей. Кто-то предпочитает воздушный транспорт, а кому-то больше по душе наземный. Эта же история произошла в поезде с назначением Москва-Анапа, многое прояснив и изменив в жизни двух человек.       Холодный ветер обдувал лицо, заставляя волосы превращаться в причёску малоизвестного стиля. Ладони крепко сжимали ручку чемодана, доверху набитого летними вещами и солнцезащитными кремами. Этери зябко потирала плечи, кутаясь в тонкий бежевый кардиган. Как же давно она не была на русском курорте, где на берегу тёплого Чёрного моря продают мороженое, чурчхелу и, как ни странно для жаркой погоды, маринованные креветки. Ей часто доводилось бывать там в детстве со своей семьёй, но со временем родные пляжи сменили загранпаспорт и путёвки, к примеру, в Черногорию.       После сборов в Новогорске Тутберидзе одолело сильное желание уехать к морю и золотому песку. За границу лететь не хотелось — слишком много мороки с визой и путёвками. Поэтому решено было отправиться в знакомую с ранних лет Анапу. Отправиться одной, поскольку Диша уехала тренироваться в Америку. Давно не путешествовав на поезде, в голову блондинки пришла идея заказать билет и созерцать всю прелесть Российских железных дорог.       Чуть не опоздав, Этери оказалась в конце очереди, ждущей проверки билетов у проводника. Многие из пассажиров уже зашли в вагон, а меньшая часть отмораживала свои конечности на перроне. И почему на вокзале всегда так холодно?       Наконец прорвавшись в свое купе, женщина поняла, что ей предстоит провести два дня в компании соседки (именно соседки, она поняла это по синему рюкзачку с брелоками в виде пушистого зайчика и вишенок), которая сейчас куда-то запропастилась. Больше попутчиков не присутствовало. Закинув чемодан под полку, Этери повесила на вешалку кардиган и стала смотреть в окно в ожидании отправления.       В коридоре вагона сновали люди и катили свои чемоданы, где-то впереди звучали голоса детей, кто-то уже достал еду и принялся набивать брюхо, не успевши тронуться с места. Обычная поездка, ничем не отличающаяся от других. Или, все-таки, нет?       Дверь купе отодвинулась, показав ту, с кем Тутберидзе предстояло ехать весь оставшийся путь. Сердце женщины предательски екнуло и ушло в пятки. На пороге, изумленно хлопая ресницами, стояла никто иная, как Женя Медведева.       На лице девушки читалась растерянность и смущение, щеки заливал розовый румянец, как было всегда, когда фигуристка смущалась или отказывалась в напряжённой ситуации. Сейчас скорее второе, чем первое. Этери была удивлена не меньше Медведевой. Так значит, вот с кем ей предстоит провести эти выходные в поезде? Интересно. И очень неожиданно. Да, этот путь обе никогда не забудут. — З-здравствуйте, Этери Георгиевна, — слегка заикаясь, проговорила Женя, отводя взгляд. — Добрый вечер, — кивнула блондинка, ожидая дальнейших действий девушки.       Кажется, этой поездке уже можно присвоить звание самой неловкой в мире и занести в книгу рекордов.       Далее последовало молчание, прерываемое лишь отдаленными голосами других пассажиров. Возможно, если бы состав не тронулся, девушка так бы осталась стоять, подобно памятнику. Тутберидзе упорно смотрела в окно, будто за стеклом творилось нечто ужасно занимательное, а Женя тем временем быстро управилась с постельным бельём, достала из рюкзака телефон и наушники и расположилась на соседней полке, отвернувшись от бывшего тренера.       Этери озадаченно потерла виски. Неужели Медведева больше не произнесет ни слова?       А внутри Жени разгоралось пламя. Её то бросало в дрожь, которую она едва успевала унимать, то начинало обдавать горячими потоками воздуха. Отличная поездка к родственникам на море, нечего сказать! За весь сезон ни словом не обмолвиться с блондинкой, а теперь ехать в одном купе два дня. Ирония судьбы, не иначе. Может, просто притворяться спящей всю дорогу? Хотя если ей предстоит находиться с Этери так близко, она и уснуть не сможет, не то что притвориться.       А в памяти начали оживать воспоминания прошлых лет.       Когда-то группа Этери Тутберидзе так же ехала на один из многочисленных чемпионатов на поезде. Дело было ближе к ночи, когда большинство пассажиров уже улеглось спать, но юные фигуристы нашли себе более интересное занятие.       Убедившись, что Тутберидзе и Дудаков расположились в своём купе, Женя, Алина, Морис, Полина Цурская и Сергей Воронов достали стеклянную бутылку из-под воды с лимоном и решили: — Играем в бутылочку!       Крутанув первой Полина скосилась на ухмыляющуюся физиономию Мориса, на котором и остановилось горлышко бутылки. — Давай, Полинка, не первый же год друг друга знаем! — Квителашвили подталкивал подругу.       Цурская быстро и невесомо коснулась губ друга своими. А потом так же быстро протерла их рукавом кофты. Присутствующие разочарованно вздохнули. — А чего так быстро? Я думала будет шоу, — хмыкнув, скучающим голосом произнесла Загитова. — Я посмотрю на тебя, когда ты будешь страстно впиваться в губы этого чудика или кого-то из нас, — съязвила Полина. — Морис, крути!       Парень запустил бутылку, и та закрутилась со скоростью центрифуги, на которой тренируют космонавтов. На этот раз судьба показала на Сергея, лицо которого сразу же скривилось. — Эх, ладно! Один раз живём! — бросил он и проделал ту же операцию, что и Полина, но учел требования Алины, что восторженно зааплодировала вместе с остальными.       За этим их и застала великая и ужасная Этери Георгиевна. — Что это вы не спите? Я, конечно, понимаю, у вас бурлят гормоны, но сном пренебрегать тоже не очень хорошо, — тренер окинула собравшихся насмещающимся взглядом, а на неё  уставилось пять смущенных мордашек. — А нам спать не хочется, — первой смело нарушила тишину Женя.       Этери загадочно улыбнулась. — Тогда я посижу с вами и прослежу за тем, чтобы вы не разошлись, — Тутберидзе присела рядом с Медведевой. — Тогда вы будете играть с нами, — предложил Морис. — Так веселее.       Этери опешила. Одно дело успокаивать развеселившихся фигуристов, а другое — играть с ними в бутылочку. Словив заинтригованные взгляды ребят, с интересом смотрящих на неё, она поддалась: — Ладно, но только потом сразу спать! — Новенький готовенький! — заявила Полина. — Начинайте.       Ладонь блондинки заставила бутылку вращаться. Описав три с половиной круга она указала прямиком на Женю. Девушка обвела глазами друзей, которые выжидающе зыркали то на Медведеву, то на их тренера. Брюнетка замялась.       Этери, в отличие от своей ученицы, томить публику не стала и, одной рукой приподняв лицо опешившей Жени за подбородок, осторожно коснулась мягких губ своими. По коже табуном пробежали мурашки, посетив каждую клетку тела фигуристки. Нежность и тепло нахлынули со всех сторон. Веки закрытых глаз чуть подрагивали в волнении. Темно, неловко и жутко приятно. В помещении повисла гробовая тишина, и только громкое трепетное биение сердца девушки нарушало это безмолвие. Пора бы разорвать этот поцелуй, но разума и след простыл, оставив все на произвол судьбы. Но мозг был в отключённом состоянии только у Медведевой. Этери остранилась от губ чуть не потерявшей сознание Жени. Фигуристка открыла глаза и в состоянии аффекта невесомо дотронулась до своих губ. — Учись, молодёжь, — улыбнувшись, пошутила Этери и вышла из купе.       Женя сдержала улыбку, вспомнив о былых временах. Как же они тогда были счастливы. А сейчас и слова друг другу не скажут. Если бы можно было все исправить за два дня… Но задача кажется невыполнимой. Хотя, если хорошо подумать, раньше и четверные прыжки в женском фигурном катании казались невозможными, а сейчас их прыгают и ставят мировые рекорды. Может стоит попытаться поставить свой мировой рекорд, но в другой, не менее важной, категории?       Женя повернулась и застала попутчицу мирно спящей с зажатой в ладони золотой цепочкой. Медведева вновь вспомнила прошлое, когда Этери о чем-то беспокоилась, то всегда крепко сжимала в руках тонкую цепочку с изящным крестиком. Что же беспокоило ее сейчас? Неужели присутствие бывшей фигуристки её группы так напрягает? Возможно, так и есть. Особенно если эта фигуристка была для нее не просто одной из многих.       Тихо выключив свет и включив ночник, Медведева достала из рюкзака блокнот, ручку и принялась аккуратными и лёгкими движениями кисти вырисовывать родные черты лица на белоснежный странице.       Жене даже не приходилось постоянно сверять свои эскизы с музой. Эти черты лица были слишком знакомы, слишком много раз выведены умелыми руками девушки на бумаге, молчаливо хранившей все секреты и тайные желания.       Придирчиво оглядев портрет Этери, Женя пришла к выводу, что это один из лучших её рисунков. Она написала пару строк аккуратным, насколько это возможно при тряске поезда, почерком на обратной стороне и отцепила лист из сдерживающих его колец. С губ вылетел вздох и девушка быстро положила рисунок на половину стола Тутберидзе.       Сейчас главное побыстрее уснуть, чтобы сомнения не раздирали душу на части и не заставили передумать. — Приятных тебе снов, Тери, — шепнула Женя и накрылась одеялом.       Она не увидела, как на губах Этери сквозь сон появилась улыбка.