Попутчицы

      Сквозь тонкие хлопчатобумажные занавески лениво проникали тёплые лучи июльского солнца. Солнечные зайчики игриво щекотали лицо, заставляя жмуриться и прятать лицо в подушку.       Этери нехотя раскрыла веки и потянулась. Она не слышала ни звуков, кроме уже ставшего привычным стука колёс. Блондинка поморщилась. Горло саднило, словно оцарапанное когтями. Кажется, вчерашнее стояние на ветреном и прохладном перроне имело свои последствия. Не хватало ещё заболеть перед самой поездкой в тёплые края. Тутберидзе протянула руку за водой и краем глаза увидела лежавший рядом листок бумаги. Быстро сделав пару глотков, лист оказался в её руках, заставив сердце замедлить свой ход. Боже, это нарисовала Женя?! Но зачем? И почему оставила на столе?       Если бы Этери не знала, что автором этого портрета является Медведева, то решила бы, что это постарался умелый художник. Так вот чем она теперь занимается в одинокие вечера в Торонто…       Уняв дрожь в пальцах и кое-как заставив сердце снова биться в нормальном темпе, блондинка принялась вертеть рисунок в руках. Сюрпризы и не думали заканчиваться. На обратной стороне красивым почерком было выведены строки:       «Прости меня за все.       Я всегда знала, что когда-нибудь мне предстоит сказать эти слова, но все равно оттягивала этот момент. Неожиданная встреча дала мне понять, что как бы я не пыталась скрыть то, что глубоко внутри, эти чувства никогда не исчезнут. Я не могла забыть тебя все эти месяцы, но страх не позволял мне исправить совершенные ошибки.       Если ты ещё можешь, прости меня. И тогда я буду счастлива.       Все ещё любящая тебя Женя»       Этери почувствовала, как на глазах появляется влага, и возникает давящее ощущение в животе. Губы задрожали и по щеке скатилась первая слезинка. Больно и страшно. Она дышала, но в то же время не могла дышать. Ей хотелось выйти на ближайшей станции и закричать до потери голоса. Сколько не пытайся забыть прошлое, оно всегда возвращается.       Женя резала ножом по живому. Как же сдерживать себя, когда у человека имеются все ключи к твоему сердцу? Как не забыться, когда твоя любовь возгарается с новой силой? Этери прижимала к груди тот самый листок и беззвучно плакала, сквозь слезы смотря на спящую Женьку.       А Женька была вовсе не спящей. Накрывшись с головой одеялом, девушка слышала, как руки Этери касаются бумаги, как раздаются едва различимые всхлипы. В груди фигуристки защемило. Насколько больно ей было все это время? Уходя, она даже не подозревала, как будет жалеть потом. Они слишком много значат друг для друга, и разлука медленно убивала обеих.       Слишком поздно? Женя хмыкнула. Лучше поздно, чем никогда. Дать второй ошибке случится она не позволит.       Женя скинула с головы одеяло, потерла глаза после своего «пробуждения», пригладила волосы и уселась на полке, скрестив ноги по-турецки. Появляться перед Этери в таком виде было не лучшим вариантом, но Тутберидзе видела и похуже. — Доброе утро, — сказала Женя, придав своему голосу сонные нотки. Палиться, что она проснулась несколько часов назад было совсем некстати. За это время Этери уже успела вытереть слезы и смотрела на Медведеву широко раскрытыми глазами, в которых плохо скрывались тоска и грусть. — Доброе утро.       Фигуристка глянула на лист из её блокнота, лежавший уже не на столе, а на постели. Её щеки смущённо зарделись, и она поспешила пойти почистить зубы и привести себя в порядок, не дав Этери опомниться.       Женщина выдохнула. День только начался, а провалиться под землю от напряжения и спрятаться там от всех проблем хотелось уже сейчас.       Женя вернулась свежая, причесанная, улыбающаяся и с двумя кружками чая. — Чёрный с лимоном с одной ложкой сахара, как вы любите. Лимон пришлось выпрашивать у проводницы, и она, наверное, думает, что я одна из назойливых и самолюбивых баб, — Медведева пожала плечами и вновь кинула взгляд на свой рисунок. — Раз уж у нас впереди два дня, думаю, судьба действительно хочет того, чтобы мы все обсудили и разъяснили. И я хочу того же. Нам нужно поговорить, — выпалила брюнетка в секунду став серьёзной.       Этери приняла кружку из рук бывшей ученицы и сделала глоток. Надо же, её девочка помнит, что она не может пить горячий чай, и где-то успела разбавить его холодной водой. — Поговорить? Жень, ты хоть знаешь, каково было провести этот чёртов год с пустотой внутри? Как было больно видеть тебя на чемпионатах, но не быть с тобой рядом? Как мне не хватало твоей любви и тепла? — из уст блондинки сами собой вылетели слова, она сама не осознавала, что говорила, но не могла остановить себя. — Каждый раз приходя на работу, я по привычке искала тебя среди остальных, но вспоминая, что тебя здесь нет, мне хотелось расшибиться об этот чёртов лёд. Как бы я хотела забыть это все и снова быть счастливой вместе с тобой, но… — А что если попытаться? — Женя захотела докоснуться до её ладони, виски пульсировали горячими ударами, но она остановила себя. Рано. Ещё рано. — Я чувствовала себя так же, при виде льда всегда вспоминала твоё лицо, и это помогало мне отдаваться тренировкам с полной силой, постоянно работать над собой, как ты и учила меня. Каждую ночь я видела сны, в которых была ты, и они делали меня чуточку счастливее, я полюбила ночи так сильно, как не любила никогда. Я начала больше времени посвящать творчеству, я стала рисовать, и самыми лучшими моими рисунками были твои портреты. Я жила с мыслью о том, как увижу тебя и расскажу обо всем, что чувствую. Но ни на чемпионате России, ни на чемпионате мира мне не хватило смелости, за что я себя часто корю и обвиняю в трусости. Я совершила кучу ошибок, и жутко сожалею об этом. И исправить их я смогу только если ты позволишь мне сделать это.       Этери лишилась возможности говорить. Слова Жени действовали отрезвляюще, как ведро ледяной воды. Жизнь даёт им реальный шанс поговорить, и от него не стоит отказываться. — Я знаю, что ты не сможешь простить меня сразу, — продолжала девушка. — Я не прошу о тех отношениях, что были у нас раньше, теперь они мне кажутся настоящей сказкой, мне будет достаточно знать о том, что ты простила меня.       Поезд пошатнулся, и Медведева чуть не упала на временную кровать Тутберидзе, задев верхнюю полку лбом. Сдавленно ойкнув, она потерла лоб и заморгала. — Ты ошибаешься, — спокойном тоном сказала Этери. — Что? — Я прощаю тебя. Как и ты прости меня. Я знаю, что и тебе будет сложно. Я многое недосказала, не была рядом, когда тебе это было так нужно. Мы недопоняли друг друга и наделали кучу дел, — женщина прикусила губу и подняла взгляд на шокированную фигуристку.       Женя картинно хлопала ресницами. Ей не верилось в то, что Этери это сказала. А может она снова спит? Но почему тогда не просыпается при осознании этого? — Это я настолько сильно ударилась, что у меня галлюцинации? Или это все реально? — Это правда. Начинаем все с чистого листа? — блондинка улыбнулась.       Девушка взвизгнула и набросились на Этери с объятьями и звонко засмеялась, но потом опомнилась: — Ой, наверное, для такого ещё рано? — Вовсе не рано, — Тутберидзе ласково дотронулась до кончика носа Жени и притянула её поближе. — Устроим наш первый праздничный завтрак? В честь этого солнечного утра, которое стало действительно добрым за последнее время. — У меня есть диетический йогурт, клубника и немного сыра. Королевский завтрак, не так ли? — сказала Медведева, показав все тридцать два. — О, да, просто роскошный, — Этери нежно чмокнула брюнетку в щеку.       Вот так, завтракая клубникой с йогуртом в уединенном купе поезда на юг, Женя и Этери перелистнули прошлое, оставив все свои обиды и сомнения в тёмных днях прошедших месяцев. — Я не думала, что будет так просто, представляла себе ругань, крики и прочее в стиле кровавой драмы. Наш разговор правда смог уладить все, что мы натворили? Мы сможем все забыть? — уточнила фигуристка, все ещё волнуясь за их отношения. — Я же люблю тебя, Жень. И готова простить тебе все на свете, лишь бы снова видеть твою улыбающуюся измазанную йогуртом мордашку, — Этери вытерла остатки йогурта с мягких губ девушки. — Мы переживём все вместе, послав проблемы куда подальше. Давай будем счастливы здесь и сейчас? — И навсегда, — добавила Женя.