Антимиры

      Когда очарование прошло, Каринка замотала головой и переспросила:       — Что?       — Москвария. Как Москва, только Москвария, — улыбнулся Дмитрий, отряхнул полы пиджака, поправил бабочку, пригладил волосы. — А что не так?       — Да нет, просто… Не антимир, а зазеркалье какое-то, — нахмурилась Семиградская, снова оглядев цветные дома, впрочем, кое-где походившие на вполне обычные московские в центре. — Или?       — Зазеркалье тоже антимир, — как ни в чём не бывало ответил Коротов, затем уже более тихо добавил: — Но лучше о нём вслух не говорить, если честно, это не лучшее место, скажу я вам.       — Почему? — удивилась Каринка. — Это же всего лишь оборотная сторона зеркала.       — То-то и оно, что всего лишь, — вздохнул Дмитрий. — Она собирает всё человеческое уродство, все страхи и печали, всю горечь… Зазеркалье — это часть Великого Зла, впитавшего в себя людские боль и страдания. Жуткое место, мы стараемся обходить его стороной.       — Что за Зло? — Семиградская не слишком хорошо понимала, о чём он говорит, уже успела немного запутаться и теперь удивлённо смотрела на Коротова.       — Да тут надо обо всём по порядку… — задумчиво ответил тот. — Идёмте-ка, поговорим обо всём в гораздо более приятной обстановке.       — Да вроде бы красивые улицы, дома тоже, — пожала плечами Каринка. И в самом деле, пожаловаться было не на что: перед ней стоял длинный синий особняк, весь усыпанный позолоченными звёздами, а на балконе висел серебряный месяц. Поодаль высился высокий дом ярко-жёлтого цвета, изукрашенный непонятными узорами, а слева начинался ряд выложенных мозаикой разноцветных зданий с небольшими окнами и крохотными цветочками в таких же весёлых кадках. Жёлтая дорожка вела прямиком в парк, под тень зелёных деревьев, на красные скамеечки или к мраморному фонтану в виде единорога, у которого из рога же била прозрачная и, верно, прохладная вода. Чем не место для беседы?       — Но с крыши Первого магического университета вид открывается такой, что дух захватывает, — с улыбкой оповестил Коротов, деликатно взял её под локоть и повёл за собой. Они повернули вправо, обошли синий особняк, свернули куда-то, пошли по узкому переулку, где с обеих сторон давили пастельных оттенков дома: светло-голубого, нежно-розового, кремового, молочно-кофейного. Каринка крутила головой, вылавливала взглядом вывески «Парикмахерская», «Прачечная», «Кафе «В гостях у свинки»… Кажется, Москвария была обыкновенным городом с обыкновенной жизнью.       — Просто чуточку более ярким, — добавил Дмитрий, видимо, прочитав её мысли, поймал удивлённо-возмущённый взгляд, снова улыбнулся. Он вообще был ужасно улыбчивый, и это Каринку по-своему подкупало: эдакий лучик солнца, живой и добрый.       — Вы слишком громко думали, — пояснил Коротов. — А я нечаянно услышал, простите.       — Да ничего, я, наверное, сама виновата, — попыталась исправить неловкую ситуацию Каринка. — Не берите в голову.       Остаток пути они прошли молча. Каринка продолжала глазеть по сторонам, Коротов что-то сосредоточено искал в телефоне, пару раз споткнулся и чуть не упал: брусчатка местами была не очень ровная, и кое-где камни вылезали наружу. Наконец он остановился перед высоким, похожим на МГУ зданием. Оно было таким же высоким и громоздким, но не простым и бежевым с рыжими линиями, а бело-золотистым, с мраморными колоннами при входе и с явным смешением стилей. Каринка заметила и барочные валюты, и фрески Рафаэля (Семиградская была уверена, что здесь и не на такое способны), и вполне греческий фронтон… Тут можно было проводить экзамен по истории искусств, во всяком случае, по той их части, которая касается архитектуры. Каринка застыла, разглядывая Университет, но Дмитрий вновь потянул её за собой.       — Не знаю, кто это строил, но вышло в итоге забавно, — заметил он. — На самом деле, каждый грандмастер привносил в здание что-то новенькое, так что… Нет, всё равно забавно.       — Кто привносил? — не поняла Каринка. Слово это, конечно, она слышала и раньше, но здесь, в антимирах, всё было иначе.       — Грандмастера. Самые сильные и талантливые маги. По традиции они становились директорами Университета у нас или в провинциях, — пояснил Коротов, взбегая по ступеням. Каринка за ним едва поспевала, цеплялась за руку и молилась, чтобы не упасть.       — Так, — сказала она, оказавшись уже у самых дверей. — Есть маги, архимаги и грандмастера?       — Ещё мастера, — отозвался Дмитрий. — А перед магами идут люди со способностями, ученики и сказители прошлых жизней.       — Кто-кто? — Каринка снова перестала что-либо понимать.       — Подождите немного и всё узнаете, — успокоил её Коротов. — Дамы вперёд. — Открыл массивную створку, и Семиградская оказалась в прохладном холле-ротонде, где на потолке изображался высокий человек в синем балахоне, в одной руке державший что-то вроде синего пламени, а в другой — раскрытую книгу и протягивавший всё это другим, маленьким людям, стоявшим у его ног. На стенах неизвестный художник поместил нечто схожее: вот женщина, судя по всему, оживляет лягушку, вот мужчина сжимает в тонких пальцах светящийся флакон, вот старец протягивает шестерёнку. И везде, везде крохотные люди, просящие о знании.       — Добро пожаловать. — Коротов улыбнулся. — Вам нравится?       — Да, очень красиво, — закивала Каринка. — А что это?       — В куполе изображается сошествие первого мага, по стенам слева направо идут покровители магических искусств: магии живых систем, алхимии и технической магии. — Дмитрий махнул кому-то, поманил к себе. — О, разрешите представить вам моего не в меру интересующегося ученика — Теодора Жана Лёфевра.       Вышеупомянутый был худ, волосы имел каштановые, вьющиеся крупными кудрями, а глаза — болотно-зелёные. Лицо же у Теодора Жана оказалось бледное, изящное и по-своему красивое. Каринка назвала бы его про себя юным греческим богом, но не стала: много чести — смотрел Теодор Жан несколько надменно.       — Добрый день, — медленно произнёс он, оценивающе разглядывая Каринку. — Теодор Жан Лёфевр. Впрочем, мы уже представлены, — кажется, повторился намеренно. — С кем имею честь говорить?       — Карина Анатольевна Семиградская, — в тон ему отозвалась Каринка. — Рада знакомству.       — Взаимно, — безразлично протянул Теодор Жан и повернулся к учителю: — Дмитрий Всеволодович, вы проверите потом промежуточные результаты опытов? Я оставил у вас на столе.       — Конечно, Тео, — кивнул тот. — Ты домой?       — Ну, если других дел у меня нет, то да, — степенно отвечал Лёфевр. — А почему вы спрашиваете?       — Да так, думал, составишь нам компанию. Может, присоединишься? — предложил Дмитрий.       — Вынужден отказаться. Обстоятельства семейного характера. — Теодор Жан вздёрнул нос, вновь смерил взглядом Каринку. — Прошу простить. — Коротко склонил голову.       — Да ничего, с кем не бывает, — вздохнул Коротов. — Ну, тогда до встречи.       — До свидания, — немного манерно, даже холодно ответил Лёфевр и зашагал своей дорогой. Когда тяжёлая дверь с вырезанном на ней сфинксом за ним захлопнулась, Дмитрий шёпотом сказал:       — Кажется, он ревнует. Тео, как вы могли заметить, скуп на эмоции, сдерживается, но по сути своей очень даже импульсивен. Семья его отца с юга Франции. Каркассон, Безье, Тулуза… Ну вы понимаете.       — А к кому ревнует? — искренне не поняла Каринка. К ней, что ли? Она, между прочим, ни на что пока не соглашалась и ничего не подписывала. Зачем выдумывать всякое?       — К вам, к вам. Тео решил, что я взял ещё одного ученика. — Дмитрий покачал головой, посмотрел устало. — Ранимый мальчик.       — Но вы ведь не взяли, правда? — с опаской спросила Каринка. — Не то чтобы я против, но и соглашаться я ещё не соглашалась.       — Да даже если, то всё равно не мне вас наставлять, — ответил Коротов мягко. — Я архимаг в области технической магии, а вы, Риночка, человек со способностями. Думаю, мы подберём вам кого-нибудь в вашем мире из более старших или… Или всё-таки найдём кого-то здесь, но это не сейчас. — Он подвёл Каринку к прозрачному лифту, нажал на кнопку. — Сначала надо понять, что вы вообще можете. — Посмотрел на часы. — Нет, всё-таки не разрядились. — Нахмурился. — Надеюсь, Ян не оставил ничего на плите, а то… — Тут где-то наверху знатно громыхнуло. — Увы.       — Что случилось? Суп убежал? — неуверенно поинтересовалась Семиградская.       — Если бы это был суп… — обречённо отозвался Дмитрий, достал телефон, в лифте — о чудо! — работавший, набрал кого-то.       — Адам Адамович, выручайте, ваш Ян Соколовский опять что-то учудил, — взволнованно произнёс он, обращаясь к кому-то на другой стороне линии. — Главный сектор, третий этаж, ваша лаборатория. Да, спасибо. — Отключился, убрал смартфон обратно в карман. — Ну, вот так как-то.       — Мне жаль, — пискнула Каринка. — Но нам, надеюсь, выше, — честно добавила она.       — Ну не могу же я заставлять гостью разбираться с этаким бардаком, — всплеснул руками Дмитрий. — Да и без противогаза туда не зайдёшь.       — Что-то не слишком вкусно пахнущее? — уточнила Каринка.       — Духи! — горестно ответил Коротов, ойкнул, чуть не упав: лифт слишком резко остановился. — Не знаю, зачем он их грел и с чем предварительно смешал, но духи! — тут за мгновенно открывшейся дверью возник несколько запыхавшийся высокий мужчина в наспех накинутом белом халате, забежал внутрь.       — Ароматизатор воздуха. Он его просто оставил на плите и оную не выключил, — произнёс он. — Я получил сообщение тут же после вашего звонка, Дмитрий Всеволодович.       Каринка же пригляделось, и лицо Адама Адамовича, а судя по всему это был он, ей показалось смутно знакомым.       — Подбросите до третьего? — Тот между тем нажал кнопку с цифрой три. — Горе мне с Янеком…       — Он просто увлекающийся, — устало сказал Коротов.       — Возможно… — Адам Адамович наконец посмотрел на Каринку. — Простите!.. Здравствуйте. — Протянул ей руку, пожал. — Извините, тут такой бардак. — Тут лифт доехал до третьего этажа, и Адам помчался к лаборатории, на ходу ругаясь так, что Каринке стало стыдно.       — С ума сойдёшь, — покачал головой Дмитрий, а Семиградская про себя подумала, что всякое бывает. Когда у них в школе была пожарная тревога, она и не такое видела.       Тем временем лифт добрался до вершины здания, и механический голос, кажется, такой же, как в Доме-вверх-дном, сообщил, что этажи кончились. Коротов с Каринкой вышли на залитую солнцем площадку, где были расставлены плетёные креслица и такие же лежаки, столики и зонтики. Кое-где виднелись зелёные островки травы и кустов, видно, намеренно высаженных здесь, чуть поодаль, ближе к краю, стояли солнечные батареи. Каринка восхищённо смотрела на всё это и поверить не могла, что такое возможно в университете. Это же какая красота!       — Садитесь, где вам больше нравится, — предложил Дмитрий. — Кофе, какао, чай, лимонад, сок, вода, газировка? — спросил он. — Может, есть хотите?       — Какао, если можно, — смутилась Каринка. — А есть… Нет, спасибо, я не голодна, — она смущённо улыбнулась. — У вас тут круто, конечно. Ой… — прикрыла рот рукой.       — Да ничего, ничего, я не Тео, я нормально отношусь к просторечиям, — махнул рукой Коротов.       — А что Тео? Он вроде бы не старше меня, разве что на год-два, — удивилась Каринка. — Или я не права?       — Правы, ему недавно исполнилось семнадцать, — ответил Коротов. — Но тут другое… Родители воспитывали его нормальным ребёнком, но Тео… Тео начитался чего-то, насмотрелся и стал вести себя немного странно для своего возраста. Но что делать…       — А вы уверены, что это именно книги или фильмы, а не что-то ещё? Я не хочу ничего плохого сказать о его семье, но… — Каринка слишком хорошо знала такие разговоры и не совсем одобряла. Все винили в детских или подростковых «заскоках» их же увлечения, забывая о влиянии родителей и прочих родственников, школы, одноклассников…       — Я понимаю, о чём вы, но нет, — покачал головой Дмитрий. — Разве что… Когда-то давно, лет пять назад, наверное, Тео исчез на пару дней. Его потом нашли в Мрачном лесу, замёрзшего, напуганного, голодного, но никто так и не знает, что вообще случилось и как он туда попал. Помню, весь город тогда прочесали.       — Может, что-то произошло тогда? — Семиградская нахмурилась. — Я знаю, что это не моё дело… Просто… Простите. — Пару лет назад так же пропала девочка из параллельного класса, видно, сама ушла, потом вернулась, наотрез отказалась идти в школу, хотя была отличницей, ей прочили красный аттестат в девятом и медаль в одиннадцатом… Каринка помнила её слёзы, её крики, её истерики, слабый шёпот «Ради Бога, я не могу получить четвёрку, Кариночка, умоляю, помоги с этой проклятущей феодальной войной Василия Тёмного, что тебе стоит». А потом девочка повесилась.       — Вы можете рассказать, если хотите. — Коротов осторожно положил руку ей на плечо.       — Нет, лучше нет, — покачала головой Каринка.       — Конечно, — не стал настаивать Дмитрий. — Так вам правда здесь нравится? — тут же перевёл он тему.       — Да, очень. — Каринка была ему за это благодарна. — Удобно вот так вот выйти с лекций и отдохнуть. Но зимой, наверное, холодно.       — Зимой мы закрываем площадку куполом, включаем обогрев и раздаём пледы, — улыбнулся Коротов. — Я скоро. — Он спустился куда-то вниз по неприметной лестнице, укрывшейся за очередным кустом и чуть погодя вернулся с высоким стаканом апельсинового сока и дымящейся чашкой какао.       — Прошу. — Он протянул Каринке напиток, и они сели под небольшой яблоней. — Я расскажу вам немного об антимирах, чтобы вы хоть немного понимали, куда попали. — Он откинулся на спинку сиденья, вытянул ноги. — Есть ваш мир, Земля. Есть наш мир, Москвария. Ещё существует что-то вроде мира, где обитают разные известные люди, когда-либо жившие среди вас. Хотя нет, это не мир, это скорее часть другого… Мы зовём его астральным. Там вообще много человеческих душ, но есть небольшой уголок и для особенно отличившихся.       — Так. — Каринка нахмурилась. — Наш мир, Москвария и астральный с отдельным загончиком для исторических личностей, да?       — Всё верно, правда, мы для меньшей путаницы ваш называем миром, а наши — антимирами, но не суть, — кивнул Коротов. — Да, при них, при личностях то есть, не называйте загончик загончиком. Он размером с Млечный Путь, — рассмеялся он. — Ещё существует антимир с героями фильмов и книг, даже фанфиков, насколько помню. Хотя по размерам он тоже, как галактика, да и по сути тоже: внутри много маленьких антимиров. — Задумался ненадолго. — У них там страшный беспорядок, недавно вот видел, как ссорились несколько разных Дракул… Хорошо, что Цепеш не видел, он и так уже дёргается каждый раз, когда о вампирах говорят.       — Так, — вновь остановила его Семиградская. — Антимир — галактика из кучи маленьких антимиров, где каждый антимир — книга, фильм или фанфик. Или, видимо, любое другое произведение.       — Да, точно! — кивнул Дмитрий. — Вы быстро схватываете.       — Просто пытаюсь разобраться, — улыбнулась Каринка. — И? А что такое, — она понизила голос, — Зазеркалье?       — Как я уже сказал, изнанка мира из страхов, горя, слёз, боли… Мы толком не знаем, изучить это нельзя, оно тут же затягивает и обратно уже не пускает, — отвечал Коротов. — Недавно выдвинули предположение, что Зазеркалье образовало Великое Зло, когда Мрачный лес стал ему маловат. Злу, — добавил он для ясности.       — А что же это за Зло? — повторила свой давний вопрос Каринка.       — Нечто, что вобрало в себя всё плохое, что только есть в мире. Оно вызывает страх, если не панику, сводит с ума, приходит в кошмарах… Опасная вещь, очень опасная. Не так давно она переселилась из астральных пустошей сюда и теперь очень всем мешает, — терпеливо пояснил Дмитрий. — Есть ещё сны… Но с ними непросто, я пока не буду забивать вам голову, потом посмотрим, надо ли.       — Хорошо, — легко согласилась Каринка. — Значит, наш мир и антимиры: Москвария, астрал, литература и далее, Зазеркалье. Так?       — Так, — подтвердил Коротов. — Ещё, кажется, вы спрашивали про грандмастеров.       — Верно, — кивнула Каринка. — Я не совсем поняла, что да как. То есть, я помню, что есть грандмастера, мастера, архимаги, маги, а потом ученики, люди со способностями и сказители прошлых жизней, но вот прочее…       — Грандмастера. Сильные и талантливые маги. Руководят Университетами, чтобы не было времени заниматься политикой и власть захватывать, — произнёс Дмитрий.       — Ага. — Каринка нахмурилась.       — Мастера. Ученики мастеров, деканы, заслуженные исследователи, — продолжал Коротов. — Всё то же самое.       — Отлично — Каринка тихо рассмеялась. — Все при деле.       — Архимаги. Преподаватели, исследователи, проводники, как я, например. — Коротов отпил немного сока.       — А маги — это маги, — завершила Каринка. — Теперь лучше,.— Она кивнула сама себе, вновь повернулась к Дмитрию. — А прочие? Ученики, сказители, люди со способностями… Ну, с учениками ещё понятно, а вот с остальными…       — Я начну с людей со способностями, — отозвался Коротов. — Сейчас мы выделяем несколько подгрупп: сновидение, но о нём после, предсказание будущего, разговоры с душами и пространственные путешествия.       — Предсказание будущего? Как Ванга или Нострадамус? — удивилась Семиградская.       — Ну, не совсем… То есть, такие люди могут предугадать, как пойдёт настоящее, могут гадать на картах Таро, кофе, рунах, и их слова сбудутся, — пояснил Дмитрий. — Я не уверен, признаться, что это можно назвать способностью. Это скорее дар свыше: вселенная решает, кто достоин передавать людям её волю, и позволяет им с помощью различных вещей эту волю видеть, — задумчиво рассуждал он.       — Да, я тоже понимала это как-то так, — согласилась Каринка. На неё свалилось столько всего нового, что она даже осознавать толком не успевала, только кивала, запоминала и принимала к сведению: настолько было интересно и удивительно. Каринка уже даже не сомневалась ни в чём, потому что видела всё своими глазами. Правда, поверят ли ей там, в обычной Москве… Кто знает. Впрочем, об этом подумать следовало после, тогда, когда она вернётся, можно вообще при себе держать, а пока…       — А разговоры с душами — это вроде как с мёртвыми? — уточнила Семиградская.       — С обитателями астрального мира. То есть, антимира. Ну вы поняли. Для удобства буду называть их мирами, а то мы с вами запутаемся, — отвечал Коротов. — Да, вы правы. Это можно сделать через сон или же просто попасть туда… Сложные инстанции, я сам не пробовал… Но, возможно, вам удастся.       — Было бы любопытно. — Сны для Каринки были всегда надёжнее и понятнее всего. Да и после рассказов о том, что видишь, на тебя не смотрят как на сумасшедшего. Сны видят все, но не все могут их прочесть и понять. Однако это уже дело другое…       — Остаются пространственники. Пространственные путешественники, — меж тем продолжал Дмитрий. — Эти люди способны покидать своё тело и видеть глазами других, даже если те находятся за тысячи километров. Некоторые могли пробиться на несколько веков назад, чтобы полюбоваться на Колизей во времена Цезаря или воочию увидеть казнь Карла Первого, при этом оставаясь незамеченными, не вмешиваясь в историю… Но это тяжело, — добавил он.       — Это сродни магии, — почти что прошептала восхищённая Каринка. Она ощутила себя в сказке, в красивой книжке, где каждый может изменить мир к лучшему, и теперь была очарована.       — Да, но магия возможна только здесь, в антимирах, а способности… Где угодно, полагаю, — улыбнулся Коротов. — А вот сказители прошлых жизней у нас отдельно, — заметил он.       — Почему? Они похожи на пространственников, если судить по названию, — удивилась Каринка.       — Так, да не так, — покачал головой Дмитрий. — Тут какое дело… Пространственники… Ах да, начинать следует не с них. Словом, известно, что души перерождаются, — начал он. — В астрале остаются их отпечатки, то, чем они были при жизни… При жизнях. А, так скажем, другая, живая часть перерождается и выходит в мир, чтобы стать новым отпечатком. И сказители прошлых жизней помнят, кем были они сами: частично или целиком, знают, кем были люди вокруг них… А пространственники просто путешествуют, и не имеет значения, их ли было тело, в которое они влезли, или нет.       Каринка схватилась за уже остывший какао, выпила с треть чашки и только потом сипло произнесла:       — Но… Но ведь ужасно это помнить. Помнить, что ты кого-то любил, что тебя любили, что тебя ненавидели или убили. Причём помнить не одну-две, а тысячи судеб. Это тяжело.       — Вы правы, — несколько печально сказал Дмитрий. — Слабые сказители быстро сходят с ума, а кто посильнее… Они просто больше устают. Живут ведь не только за себя, но и за прошлых.       — А те, кто… Это же добровольная смерть! — ужаснулась Каринка.       — Не смерть, просто необратимые изменения сознания. Такие сказители просто ходят по астралу, а их тела остаются здесь, — мягко возразил Коротов.       — А те, кто в моём мире… Шизофреники, люди с расстройством личности… Они тоже? — испуганно спросила Каринка.       — Кто-то пренебрёг способностями, кто-то же был слишком усерден и не сумел справиться с силой, которую получил, — ответил Дмитрий. — Увы.       Семиградская нахмурилась.       — А они могут не становиться сказителями? — уточнила она совсем тихо.       — Могут, — кивнул Коротов. — Конечно же. Правда, каждый из них когда-нибудь увидит жизнь целиком, и тогда… В астрале к таким хорошо относятся, жалеют даже.       Каринка не нашлась, что ответить. Она вдруг вспомнила «Поющих в терновнике», вспомнила птичек, которые бросались на иглы и пели, пели так, как никогда в жизни, пели первый и последний раз. Значит, каждый сказитель так же однажды рассказывал историю одного человека, рассказывал в деталях, по часам, до самой смерти и затем сходил с ума? Это было даже не жестоко, это… Каринка не знала, как верно подобрать слово. «Но в конце концов, для Вселенной это по совести, — подумала она. — Жизнь ведь прожита. А какая… Кого это интересует?».       Коротов словно бы в подтверждение её мыслям кивнул, хотя Каринка готова была поклясться, что он не лез ей в голову и не подслушивал.       — У всего есть изнанка, и она зачастую ужасна, — произнёс Дмитрий, допил сок. Каринка спрятала лицо в кружке с какао, тоже допила, вздохнула.       — Иначе, наверное, и не бывает, — заметила она. — Спасибо, что всё рассказали. — Слабо улыбнулась, кинула взгляд на свои часы, уже старенькие и с потёртым ремешком, но всё равно нежно любимые. Они показывали четвёртый час. Заговорились, кажется.       — Ой, времени-то сколько, — пискнула она. — Вы простите, но у меня сегодня ещё дела, мне домой пора.       — Мы и правда засиделись! — согласился Коротов. — Мне ещё надо посмотреть, что там Тео наворотил, а потом бежать на семейный обед. У отца юбилей. Ох… — Чуть ли не за голову схватился от беспокойства, кинул взгляд на кривые стрелки. — Успеваю, к счастью, проводить вас.       Каринка хотела было спросить, как работают его чудо-часы, но не стала: торопится человек, вряд ли он сейчас захочет что-либо объяснять.       Обратный путь не занял и четверти часа и Семиградской и не особо бы запомнился, если бы не Теодор Жан, шедший им навстречу с магазинным пакетом, на котором весело улыбалась всем вокруг корова с бантиком на правом роге. Теодор Жан глянул сначала на Коротова, потом на Каринку, нахмурился и ускорил шаг, теперь уже смотря себе под ноги. Проходя мимо, он не поздоровался.       — Обиделся, — констатировал Дмитрий. — Но ничего, ничего, я с ним поговорю и всё объясню. — Он хлопнул себя по лбу, остановился, стал рыться в карманах. — О! — Протянул Каринке кулон, состоявший из гладкого розового камня с бежевыми и белыми вкраплениями и ушка, в которую полагалось продевать цепочку. — Носите всю неделю с собой или лучше на себе, а потом мы посмотрим, что вы можете.       — Хорошо. — Каринка спрятала минерал в карман, улыбнулась. — Тогда в субботу в двенадцать?       — Хорошо. Так… — Дмитрий задумался. — Если вдруг у вас что-то сорвётся, оставьте где-нибудь этот маячок. — Дал Каринке маленькую золотую звёздочку. — Кажется, всё… — Они вернулись к Дому-вверх-дном, и Коротов галантно распахнул ей дверь. — Прошу. Прямо и направо. Там дверь, толкнёте и выйдете на улицу. — Обернулся. — А я пойду догонять Тео.       — Спасибо. Ну тогда до свидания. — Каринка кивнула, маячок спрятала туда же, а затем робко ступила в тёмный коридор. — И удачи вам!       — Она мне не помешает. До встречи, — отозвался Дмитрий, а затем дверь затворилась. Каринка нащупала телефон, включила на нём фонарик и пошла, действительно вскоре была вынуждена свернуть вправо, толкнула деревянную панель, преграждавшую путь…       — Мы тут с ума посходили, когда ты полезла в этот проклятущий дом! — тут же набросились на несчастную Эжен с Леной, едва Каринка оказалась на уже знакомой улице. — Мы, между прочим, уже в который раз приходим сюда проверять и дёргать дверь. Ты чем думала?       — Простите! — искренне повинилась Каринка. — Даже написать не догадалась, так была увлечена… — Вздохнула. — Мне очень стыдно.       — Штраф берём подробным рассказом об увиденном, — успокоил её Домбровский. — Можешь начинать, тут Мак поблизости.