Духи говорят

      Ася Ситникова всегда находилась под защитой. Она мало что помнила из раннего детства, вернее только то, что рассказывали родители на семейных встречах. И лишь в одном Ася была уверена — в том дне, когда обрела своего защитника. Немного ворчливого, немного старого, немного мёртвого. К первому Ситникова относилась со спокойствием: в одно ухо влетело, а оно у неё всё равно плохо слышит; ко второму — как к вещи очевидной и ожидаемой, ведь двести лет всё-таки не триста и не четыреста; а вот что касается третьего… Ну, всякое бывает в жизни. После смерти.       Тот июльский день Ася запомнила навсегда. Родители после долгих споров и пререканий решили купить дачу. Мама хотела на лазурное побережье под палящее солнце, а папа хотел просто отдохнуть от городской суеты, при этом не отдаляясь от работы. Трёхлетняя Ася тогда хотела остаться дома со своими игрушками, но это её желание почему-то всеми игнорировалось.       Большой и уютный домик находился недалеко от реки с ухоженным пляжем и тем самым палящим солнцем, которые зачем-то так нужны были маме. Более того, мудро рассудил папа, на лазурное побережье семья съездит лишь раз, а дача будет всегда: хочешь, наведайся зимой, хочешь - летом, и вообще в любое время, потому что близко. К тому же на даче можно посадить крыжовник, который так любила Ася, и картошку, которая так всегда была нужна маме. Тогда папа не уточнял, что сидеть на грядках будет именно мама, но она-то… Она подозревала.       Но мама любила красивые истории, а у этого дачного посёлка как раз была такая в запасе. И старая церковь из красного потрескавшегося от времени кирпича, с полуобрушенным и местами уныло зеленеющим проросшей травой куполом оказалась тому самым красноречивым подтверждением. Говорили, что здесь раньше находились владения влиятельнейшего помещика — князя Петра Павловича Разумовского. Иными словами, места, полные истории и романтики прошлых лет. А усадьба князя Разумовского находилась как раз на участке, который хотела покупать семья Ситниковых.       Сначала Асе не понравился этот дом из белого кирпича, да и выкрашенная в забавный синий многоэтажка была роднее. Ситниковой всё казалось, что дома есть кто-то ещё: однажды она услышала, как кто-то ходил по комнате. Но в темноте не удалось разглядеть ночного гостя, и Ася просто спряталась с головой под одеяло. Утром мама сказала, что ничего такого и быть не могло — они с папой крепко спали после выполнения трудовой повинности на грядках. Ася и была бы рада поверить в это, но чувство слежки никак не оставляло её, преследовало по пятам и не покидало даже в самых укромных уголках дома.       Вот так Ася и жила с таинственным кем-то, боясь даже сделать лишнее движение или что-то сказать. Вдруг «кому-то» это не понравится, и он придёт ночью, встанет у кровати и будет долго-долго, до самого утра, смотреть.       В этом детском, а от этого ещё большем страхе она жила до одного замечательного (или не очень) июльского дня. Папа наконец-то привёз Асе её любимую куклу, и она, забыв обо всех страшных тенях, побежала играть неподалёку от старого сарая, который пугал больше всего на свете. Ситникова устроилась прямо на молодой прохладой траве с куклой и начала свою извечную игру-беседу. Правда в этот раз ей помешали.       — Понаехали мне тут, — проворчал мужской скрипучий голос, и из сарая вышла большая густая тень, которая тут же задымилась на солнечном свету. Она была невысокого роста и походила на человека. — И вопят, и вопят. Ладно уже всё перекопали, так кричать-то зачем? Честные люди спят.       Ася, выронив куклу, пронзительно завизжала. Тень подпрыгнула и, кажется, закрыла уши руками, больше походившими на щупальца осьминога, с которых стекала какая-то чёрная, вязкая слизь, тут же растворяющаяся в воздухе.       — Что ты кричишь? Ну что ты кричишь? — жалобно завыла тень. — Невоспитанное дитё, за что ты так с честным помещиком?       — Я не дитё. И я воспитанная! — неожиданно оскорбилась Ася, тут же перестав кричать.       — Воспитанная, а чужой сон не уважаешь, — тень присела на порожек сарая, и Ситниковой показалось, что на мгновение у неё блеснули интересом два голубых огонька-глаза.       — Так ведь никто не говорил, что спит, — не растерялась Ася. — И вообще… это вы невоспитанный! Вы даже не представились!       — А зачем мне представляться? — искренне удивилась тень. — Усадебку спалили в тысяча девятьсот семнадцатом, потом приехали, понастроили дач, да ещё и сарай поставили. Мне что, прикажете быть князем сарая?       — Вы что, тот самый князь?       Тень, кажется, улыбнулась, полушутливо поклонилась, сняла почти прозрачную, дымчатую шляпу.       — Пётр Павлович Разумовский, к вашим, так сказать, услугам.       Ася так и открыла рот, во все глаза глядя на тень, которая не очень напоминала давно мёртвого князя. Говорить было нечего. Вернее, что-то, наверное, и можно было сказать, придумать, просто представиться, но Ситникова лишь продолжала удивлённо рассматривать тень. Или князя. Или Петра Павловича.       Прибежавшая мама отвлекла Асю от бесцельного разглядывания тени и не слишком вежливого стояния с широко открытым ртом.       — Милая, что такое? Что случилось?       Ася посмотрела сначала на маму, потом на тень и вновь на маму. Но нет, князь не произвёл на родительницу должного впечатления. То есть вообще не произвёл. Она его как будто не видела. А может, и впрямь не видела?       — Паук… просто… напугал, — растерянно пробормотала Ася.       — Сама ты паук, — обиделся князь. — А матушка твоя что-то не особо торопилась. Да вообще-то, когда мой сын тонул, я тоже не особо спешил, но да ладно. Не помер и слава Богу, у меня всё равно ещё три оболтуса было.       Мама пожала плечами и ушла, бормоча что-то про пауков. Ася и тень проводили её в неловкой тишине.       — Скажи мне, невоспитанное дитё, а как это ты меня видишь? — наконец осторожно спросил князь.       — Я не дитё! Я Ася! Ася Ситникова! А вижу… Не знаю. Ну вы вышли, вот я вас и вижу, — растерянно пробормотала она и тут же поспешила защитить честь родительницы: — Мама просто у меня не очень внимательная.       — Последние лет двести никто не видел, а пришла Ася и увидела… Интересно, — хмыкнула тень. — Так или иначе… Это действительно очень хорошо и даже любопытно. Столько лет бесцельного брожения по дому… Тут любой с ума сойдёт. Но ты мне нравишься, не дитё Ася, поэтому я научу тебя всему, что знаю сам.       С тех пор и по сей день Ася Ситникова находилась под защитой.