Подсолнухи и горы

Чтобы успеть перед школой сделать все то, что запланировала, Чонха встает до того, как звенит будильник. Вскакивая с постели, девушка бежит в ванную и уже через пять минут выпрыгивает оттуда на одной ноге, на ходу натягивая на другую носок. Останавливаясь напротив зеркала, она быстрым движением завязывает волосы в небрежный хвост и поправляет лямки своего джинсового комбинезона, местами измазанного в краске. После этого она наконец выскакивает из комнаты, сетуя про себя на то, что, кажется, она потратила слишком много времени на сборы. Быстро пробегаясь по ступенькам, Чонха спускается на первый этаж. Не долго думая, девушка целенаправленно подходит к шкафу в прихожей и открывает его, начиная внимательно разглядывать свое богатство. Полки шкафа заставлены тюбиками и баночками с акриловыми и масляными красками, наборами акварели, гуаши, пастели, маркеров; повсюду разбросаны небольшие стеклянки, палитры, губки и, конечно, кисти — много кистей, от самых маленьких и тонких до огромных малярных. Оценивающе осматривая содержимое, Чонха берет несколько тюбиков акриловой краски, палитру, пару кистей и баночку для воды — в последнюю она наливает воду на кухне. Кое-как прихватив все это добро, умудрившись, к примеру, те же кисти зажать между подбородком и шеей, девушка, применяя чудеса ловкости, локтем открывает входную дверь и выходит на улицу. Снаружи совсем тихо и безлюдно. Утренний свежий и немного прохладный воздух неплохо бодрит, а солнце приятно радует глаз. Чонхе нравится спокойствие, которое царит на улице в этот ранний час: на самом деле, небольшой городок, где она живет, почти никогда не бывает шумным и громким, но в полном отсутствии людей и какого-либо движения на дороге есть свое особенное очарование. Но вместо того, чтобы просто сесть на ступеньках на крыльце и насладиться утренним спокойствием, Чонха спускается вниз и направляется к соседнему дому — точнее, к стене соседнего дома. Стену соседнего дома правильнее было бы назвать Стеной с большой буквы. Основная ценность её заключается в том, что, так уж сложилось, рисовать на ней — почти священный долг Чонхы. Но рисовать на ней она может только месяц, и это — очень важная часть договора. Остановившись, Чонха ставит свой "багаж" на землю и оглядывает Стену: она ровная, не слишком большая и не слишком маленькая — теоретически, если очень торопиться и много стараться, можно за день сделать целый рисунок. Свой сегодняшний рисунок девушка рисует уже далеко не первый день, поэтому работа, можно сказать, почти закончена. Ей остается доработать небольшой квадрат на самом верху, и как раз для этого Чонха пододвигает к нужному месту стремянку. После ей остается только выдавить краску из тюбиков на палитру, зажать в зубах кисть и прихватить с собой баночку с водой, чтобы поставить ту на верхнюю ступеньку. Наконец Чонха приступает к рисованию. Целиком растворившись в работе, девушка забывает о времени: мягко водя кистью по стене, Чонха старательно вырисовывает каждую деталь, от усердия даже высунув кончик языка. Ей всегда нравилось рисовать — это позволяет отвлечься от всего вокруг и остаться наедине со своими мыслями. А наблюдая за тем, как с каждым мазком все отчетливее проступает картина, ты будто видишь, как оживает то, что было всего лишь идеей в твоей голове. Именно это нравится Чонхе. Это и то, что она может побыть в одиночестве. До поры до времени. — Да ладно, тебе не надоело? Чонхе не нужно поворачивать голову, чтобы увидеть того, кто окликает её с другой стороны улицы. Этот голос она узнает из тысячи. Но, тем не менее, она все же не может удержаться и оборачивается, стараясь делать это максимально осторожно, чтобы ненароком не слететь со стремянки. На другой стороне улицы на крыльце стоит парень в белой рубашке и черных брюках. Несмотря на ранний час, он отнюдь не кажется сонным — наоборот, выглядит он скорее так, словно только что заключил успешную бизнес-сделку. Разве что тот факт, что в руках он держит тарелку с лапшой и палочки, слегка разрушает этот образ. Ну и еще, может, то, что он редкостный говнюк. Хотя, наверное, последнее вряд ли мешает кому-то стать бизнесменом. — Что тебе не нравится? — недружелюбно интересуется Чонха, выразительно приподнимая бровь. Парень отправляет в рот лапшу и закатывает глаза. — Сил уже нет смотреть на твои каракули, — заявляет он. — Ты в курсе, что есть цвета, помимо желтого? И что рисовать можно не только подсолнухи? Чонха поджимает губы и поворачивается обратно к своему рисунку. Ярко-желтые подсолнухи украшают всю стену, сплетаясь между собой листьями и стволами. Как считает Чонха, ничто так хорошо не описывает её чувства, как подсолнухи. И настроение у неё всегда одно — "подсолнечное". — Что хочу, то и рисую, — грубо отрезает она. — Не нравится — не смотри. Парень громко фыркает, так что Чонха слышит это даже со своего места. — Я и не смотрел бы, если бы эта мазня не маячила прямо перед моими глазами с утра до вечера, — парирует он. — Этот месяц мой, — уверенно говорит Чонха. — Когда будет твой, можешь рисовать все, что твоей душе угодно. Подобный диалог происходит у них с периодичностью раз в месяц. При этом, как считает Чонха, основным инициатором ссор всегда является её неприятный сосед, а она скорее вынуждена постоянно защищаться. Корень распрей между Чонхой и Сонуном уходит глубоко в детство. Честно говоря, этот конфликт изначально был просто неизбежен: когда на одной улице прямо напротив друг друга живут два талантливых художника, это лишь вопрос времени, когда те самые художники начнут выяснять, кто из них лучше. Разумеется, Чонха лучше — но Сонун-то это признать отказывается. И в этом вся проблема! И с тех пор не было ни дня, чтобы они ни сказали друг другу пару ласковых. И если кто-то попросит Чонху вспомнить хоть один случай, когда их разговор с Сонуном можно было бы отдаленно назвать дружеским, она сперва точно решительно скажет, что такого никогда не было и быть не могло! Но, подумав, она все же вспомнит кое-что из прошлого. Когда Чонхе и, соответственно, Сонуну было семь, по соседству с ними жила девушка. Ей было около двадцати и она была чудаковатой. По крайней мере, так казалось Чонхе, ведь мало взрослых поднимаются ни свет ни заря, чтобы нарисовать на стене своего дома огромную птицу с разноцветными перьями. Все взрослые, которые до этого встречались Чонхе, обычно рано утром одевались в строгие дорогие костюмы и исчезали где-то до самого вечера. А она наоборот, надевала фартук, повязывала на голову смешную желтую бандану и вытаскивала из дома ведерки с краской. И часами рисовала, ловя на себе удивленные взгляды соседей. Но последнее её точно ни капли не волновало. Чонхе она нравилась: ей нравились её яркие рисунки, её измазанные в краске волосы и её забавная бандана. Но смотреть на то, как она рисует, было невозможно с её крыльца, которое находилось слева от дома девушки. Поэтому Чонха переходила улицу и пряталась на крыльце за перилами дома напротив — оттуда все было видно. Там она и встретила Сонуна — дом-то был его. — Привет. Невысокий мальчик в красной футболке плюхнулся на ступеньку рядом с Чонхой. Та не слишком удивилась: она видела его пару раз в школе и знала, что он живет напротив. Но говорить до этого им как-то не доводилось. — Привет, — тихо поздоровалась она. Все-таки ей было немного неловко в обществе незнакомого мальчишки. — Тебе нравится, да? — спросил мальчик, указывая пальцем на девушку и рисунок. — Я видел, как ты приходила и смотрела раньше. — Нравится, — призналась она. — Мне тоже, — закивал он. — Я Ха Сонун. А тебя как зовут? — Ким Чонха. После этого они молча сидели и завороженно наблюдали за тем, как девушка напротив рисует, а птица на стене становится все более яркой и живой. В тот момент Чонха забыла про неловкость — она даже забыла про то, что рядом с ней кто-то сидит. — Красиво, — восхищенно протянул Сонун, напоминая о своем присутствии. — Ага-а-а, — согласилась Чонха, широко открытыми глазами следя за каждым движением художницы. Словно услышав их, девушка обернулась и широко усмехнулась. — Эй вы! Идите сюда! — позвала их она. Переглянувшись, пойманные с поличным дети, виновато понурив головы, послушно перешли улицу. — Я часто замечаю вас где-то поблизости, — с улыбкой заметила девушка. — Вы любите рисовать? Чонха не отрывала взгляда от асфальта под ногами, и Сонун храбро посмотрел на девушку. — Я рисовал лучше всех в группе в саду! — смело объявил он. — Правда? — рассмеялась она. — А ты умеешь рисовать? — спросила она Чонху. Та пнула носком туфли камень под ногами. — Немного, — скромно отозвалась она. Девушку, судя по всему, ответ устроил. — Ну раз так, то вы просто обязаны мне помочь, — решительно объявила она. — Вон лежат кисточки и краски — за дело. Чонха и Сонун снова удивленно переглянулись. — Но мы не умеем так, как вы! — возразил Сонун. — Мы испортим! — поддакнула Чонха. Девушка отмахнулась. — Я могу рисовать как Рафаэль, но мне понадобиться вся жизнь, чтобы научиться рисовать так, как рисует ребенок, — с важным видом продекламировала она и, видя вытянутые лица детей, пояснила: — Пабло Пикассо. Разумеется, семилеткам это мало что сказало, и тогда девушка снова махнула рукой. — Хватайте кисточки, — повторила она. — Искусство не ждет. Задумавшись, Чонха не сразу улавливает смысл слов, которые говорит Сонун, все так же стоящий с тарелкой в руках напротив. — Между прочим, ты опаздываешь, — как бы между прочим замечает он. В этот момент девушка резко замирает и испуганно смотрит на соседа. — Который час? — спрашивает она. — Без двадцати восемь, — любезно подсказывает тот. — Вот черт! Как раз в этот момент дверь дома Чонхи открывается, и на пороге появляется Джису. Старшая сестра Чонхи, Ким Джису, как обычно выглядит идеально даже в школьной форме — вероятно, хотя бы потому что она умеет мастерски подгонять любую одежду под свой размер. Ну и, разумеется, красиво уложенные волосы, неброский макияж, симпатичный рюкзачок — Ким Джису выглядит так, будто сошла со страниц каталога "smart school uniform". — Да, пап, — на ходу отвечает что-то на вопрос отца Джису, — у меня есть деньги на... Эй, Ха Сонун! Джису замечает парня и прерывается на полуслове, чтобы радостно махнуть ему рукой. — Привет, — здоровается сосед. — Ты идешь в школу? Пройдемся вместе? — предлагает Джису. Сонун пожимает плечами. — Почему бы и нет, — соглашается он. — Я только возьму пиджак и рюкзак. С этими словами Сонун исчезает у себя дома. Тем временем Чонха спускается по стремянке вниз и начинает собирать тюбики, разбросанные на земле. — Не забудьте взять Чонху с собой. Следом за сестрой из дома выходит отец и улыбается Чонхе, которая поднимается, держа в руках краски и кисти. У Чонхи всегда были хорошие отношения с отцом: после того, как умерла мать, тот заменил ей сразу обоих родителей. Ей и Джису, конечно. А вот с сестрой отношения у Чонхи не особо ладятся. Это заметно хотя бы по тому, как кривятся губы Джису, когда отец велит ей взять Чонху с собой. — Она не успеет переодеться, — находится сестра. — И ей нужно умыться — у неё все лицо в краске. Мы с Сонуном не будем опаздывать из-за неё. Что правда, то правда. Чонха не видит себя, но уверена, что вся испачкана в краске — аккуратно работать она, стоит признать, не особо умеет. — Пару минут подождать вы можете, — настаивает отец. — Вот уж не стоит идти на такие жертвы ради меня, — возражает Чонха, подойдя к крыльцу и поравнявшись с сестрой. — Уверена, я как-нибудь переживу без общества Ха Сонуна. Джису закатывает глаза и молча с важным видом достает телефон. Из дома напротив уже полностью при параде выходит Сонун, на ходу затягивая лямки рюкзака. — Она идет с нами? — спрашивает он Джису, подбородком указывая на Чонху. — Она не идет, — демонстративно выделяя "она", отвечает Чонха. — Пойдем, Сонун, нам пора, — говорит Джису, убирая телефон — брелки в виде бабочек на её чехле мелодично звенят. После этого девушка разворачивается и направляется в сторону школы. Парень одаривает Чонху равнодушным взглядом, пожимает плечами и послушно идет следом за Джису. Поравнявшись с девушкой, они вместе скрываются за углом. Провожая их взглядом, Чонха в который раз не без удивления замечает, как все-таки удачно связывает Сонуна и Джису одна простая вещь — глубокая неприязнь к ней.