Distortion

Обратно, в чужой для него мир, Кайон вернулся так же как попал в Лимб. И вновь, не намочив шерсти, он стоял на поверхности довольно глубокого водоёма, как на льду, коего в Африке отродясь не бывало. ‒ Почему именно вода? ‒ спросил молодой лев сидевшего позади него хранителя. ‒ Я могу войти в мир лишь там, где небо соприкасается с землёй, ‒ отрешённо ответил Нафаси, пристально наблюдая за львиным стражем. Кайон, оказавшись на берегу, обернулся вновь, благо, призрачный лев никуда не торопился. ‒ Ты сказал, что я должен завершить предначертанное в этом мире. Но с чего мне начать? Я совершенно ничего не знаю о том, что произошло за эти четыре месяца… И, пока я здесь, разве Я из других миров не устроят неразбериху в чужих для них мирах? Кайону страшно было представить, с чем он столкнётся по возвращении домой, если там на его месте побывал кто-то, кто влюблён в Джасири, Витани или Фули. ‒ А что обычно делают, если хотят что-то знать? ‒ ответил вопросом на вопрос Нафаси, продолжив, не мигая, смотреть на него. ‒ То же, что ты делаешь сейчас: задают вопросы. Уверен, найдётся кто-то, кто объяснит тебе, что к чему. ‒ между бровями у льва залегла складка. ‒ Что касается других тебя, тут всё неоднозначно. Своими действиями они могут вызвать ещё больший диссонанс, но, когда я перемещу тебя в другой мир, ты попадёшь в тот момент, когда произошло Искажение. То есть, что бы там ни делал другой ты, это аннулируется. ‒ Вот как? ‒ задумчиво насупился Кайон, разрывая на мгновение с хранителем зрительный контакт. ‒ Но тогда это означает, что я не могу тут задерживаться, а должен действовать быстро! Вновь посмотрев на пруд, страж обнаружил, что льва и след простыл. ‒ Нафаси! ‒ крикнул, оглянувшись, Кайон, но нигде его не обнаружил. ‒ Погоди, сколько у меня есть времени?! ‒ следующее он сказал уже скорее самому себе: ‒ И как я пойму, что всё получилось? ‒ Эй, зятёк! ‒ окрикнул его незнакомый голос. Обернувшись, лев увидел, как к нему подходит взрослая светло-серая самка гиены с короткой гривой и торчащей иглами чёлкой, а от её глаз со зрачками-точками на фоне жёлтого белка по спине пробегали мурашки. ‒ Давно ли ты стал попугаем? Чего горланишь ни свет, ни заря? ‒ хохотнула гиена от собственной шутки. Кайону она показалась знакомой. Во всяком случае, она полностью подходила под описание отца, а другой такой гиены, по мнению Симбы, просто не существовало. «Зятёк? Так Шензи ‒ мама Джасири? Вот уж не ожидал!.. Интересно, много ли она видела?». ‒ И кто такой Нафаси? ‒ не дала ему рта раскрыть гиена. ‒ Или кто такая? ‒ странно покосилась на льва Шензи и начала угрожающе наступать. ‒ Ты что, по ночам налево ходишь? Слова словно застряли у Кайона в горле, ему оставалось только пятиться назад: глаза гиены будто смотрели ему прямо в душу. ‒ Может, ты и ввёл тут львиные порядки, но полигамию я тебе разводить не позволю, ‒ оскалилась самка. ‒ Успокойся, Шензи, ‒ наконец выпрямился Кайон, и навис над ней, придав тем самым себе и голосу уверенности. ‒ Я не знаю, какое у тебя представление о наших порядках, но мой отец моногамен, я тоже. ‒ Хорошо, если так, ‒ хмыкнула гиена. ‒ А то о львиных прайдах разные слухи ходят. Конечно, с кем спариваться ‒ личное дело Джасири, но в обиду я её не дам. Надеюсь, ты это помнишь? ‒ Вовек не забыть, ‒ ответил Кайон. ‒ Так ты не ответил, что тут делаешь, ‒ перевела тему Шензи, как ни странно, совершенно забыв о том, с чего начался этот разговор. ‒ Не спится? ‒ Да, ‒ набросился Кайон на готовую отговорку, радуясь, что ничего не пришлось придумывать. ‒ Ночные прогулки как раз очищают мысли и навевают сон. ‒ Понимаю, ‒ вдруг погрустнела Шензи и села на круп, ‒ думать тебе сейчас приходится о многом. Если так пойдёт и дальше, то клан снова начнёт голодать. Не ты один отчаялся, раз решил полезть за пределы вверенной нам территории охоты, при этом вернувшись оттуда живым. ‒ Но я ничего не успел добыть, только еле лапы унёс, ‒ подыграл Кайон, ухватив зубами возможность хоть что-то узнать об этом мире. ‒ А некоторым не так повезло, как тебе, ‒ вздохнула гиена. ‒ Видно, Симба никогда не перешагнёт через свою гордость, даже если придётся собственных внуков морить голодом, ‒ последнее самка сказала с нескрываемым презрением. Не понаслышке зная о гордости отца и его озабоченности традициями, Кайон с готовностью ответил: ‒ Я перестал быть для него сыном в тот момент, когда сказал, что люблю Джасири. Думаю, Киванго, Копа и Пенда значат для него теперь не больше, чем я. ‒ По крайней мере, он убедился, что союз льва и гиены даёт потомство… хоть этот факт пришёлся ему не по душе. ‒ настроение Шензи взлетело и упало в одной единственной фразе. ‒ До сих пор помню, с каким удивлением он смотрел вначале на ваших щенков… и как оно быстро сменилось отвращением. ‒ Да, ‒ вздохнул лев, ‒ папа из тех, кто считает, что его точка зрения является абсолютной и неопровержимой истиной. ‒ Поэтому, надеюсь, ты понимаешь, что нужно делать? ‒ посерьёзнела гиена. ‒ Мы слишком долго пытались найти с Симбой компромисс, но он ни в какую не шёл нам на уступки. Время переговоров окончено. Одних нас достаточно, а если ещё заручимся поддержкой Совета, то Прайду будет себе дороже вступать с нами в открытый бой. Кайон, естественно, не знал, о каком Совете идёт речь, да и не это волновало его сейчас. У юного льва сердце подскакивало к горлу от одной только мысли о том, что ему, возможно, придётся сражаться насмерть со своей семьёй. Симба, может, и отрёкся от него («От Кайона из этого мира», ‒ поправил себя страж), но а Нала, Киара и Кову?.. Видимо, душевное состояние отразилось на морде Кайона, потому что Шензи смотрела на него с самым искренним сочувствием, которого не выказывала никому ни разу в жизни. ‒ Я понимаю, что ты не хочешь драться с отцом, ‒ мягко сказала гиена. ‒ Непросто идти против своей семьи, но сейчас на Симбу можно повлиять только грубой силой. Если в нём ещё осталось благоразумие, то, увидев нашу армию, он не решиться атаковать, а капитулирует. И тогда уже не твой отец, а ты будешь диктовать условия. «Что бы сказал Кайон из этого мира? Что бы он сделал?», ‒ думал юный страж. Неожиданно для Кайона ответ нашёлся сам собой. «Он бы… ‒ опять же неожиданно поправил себя лев: ‒ Я бы сделал всё возможное ради той, кого люблю, ради собственных детей, ради тех, кто на меня надеется». ‒ Ты права, ‒ ответил Кайон, его голос, без притворства, излучал непоколебимую решимость. ‒ Надеяться и ждать больше нельзя. Завтра же созываем Совет!.. И помолимся Айхею о том, чтобы всё прошло без ненужного кровопролития. ‒ А уж я-то как на это надеюсь, ‒ искренне, без ехидства, улыбнулась Шензи. ‒ Ладно, лучше нам обоим вернуться ко сну. Завтрашний день… точнее, сегодняшний обещает быть насыщенным. ‒ Верно, ‒ кивнул Кайон и развернулся в сторону их с Джасири пещеры. Напоследок он повернул голову к гиене и сказал: ‒ Спокойной ночи, Шензи. И… спасибо. Думаю, мне сейчас как раз нужен был кто-то, кто подтолкнул бы меня в правильном направлении. ‒ Обычно это работа Джанджи, но польщена, что сумела помочь… Ваше Величество, ‒ улыбнулась и легонько поклонилась Шензи. ‒ Перестань, ‒ усмехнулся Кайон и пошёл домой. Домой? Почему вдруг страж так спокойно называет чужой для него мир своим домом? Он не заводил отношений с Джасири, отец не изгонял его, он не присутствовал в тот момент, когда его дети появились на свет, и уж тем более не становился чьим-то королём! Либо это очередная игра пространственно-временного континуума… либо Кайон делает то, что сделал бы и так, если б с ним произошли события минувших четырёх месяцев. Вначале он просто стремился любым способом исправить свою ошибку, но теперь, помимо корыстного желания, в нём пробудилось стремление узнать этот мир, увидеть, какой была бы его жизнь, выбери он Джасири, и, в конце концов… он не хотел, чтобы этот мир просто исчез. А вот с Джанджей надо будет потолковать.

***

Наутро Кайона разбудили не первые лучи солнца, а назойливое, как жужжание комара: «Папа, просыпайся!». Помимо этого он чувствовал, как чьи-то маленькие зубы дёргают его за шкуру на боку, кусают за ухо, а кто-то вовсе решил сделать из его спины батут. ‒ Твои дети проснулись, ‒ сонно пробормотала Джасири, причём её интонация была чем-то средним между констатацией факта и попыткой не потерять самообладания. Теперь страж понял, что по утрам чувствовал Симба, когда Кайон и Киара не давали ему поспать. И ругал себя за это. ‒ Уймитесь, я уже проснулся, ‒ пробормотал юный лев, пытаясь заставить себя оторваться от земли и открыть глаза, что через пелену сна сделать было непросто. Но щенки были довольны и этим результатом. Задорно хохоча, они, обгоняя друг друга, выбежали из пещеры. Судя по реакции Джасири, утро в их семье начинается всегда именно так. ‒ А я-то думала, ничего сложнее, чем родить их, быть не может, ‒ сквозь зевоту произнесла гиена, привстав на лапы и изогнув спину дугой. ‒ И откуда только в детях столько энергии? ‒ Ты говоришь так, будто мы не были детьми, ‒ улыбнулся Кайон. ‒ Хотя да, сейчас кажется, будто это было в прошлой жизни. Джасири подошла и лизнула его в щёку, лев старался не выдать смущения, но его сердце в этот момент пропустило удар. ‒ Ладно, раз уж мы встали, надо привести себя в порядок и найти, чем покормить сорванцов, ‒ сказала гиена и направилась к выходу из пещеры. ‒ Это верно. День обещает быть насыщенным. ‒ слова Кайона заставили Джасири остановиться, развернуться и недоуменно посмотреть на него. ‒ Я вчера долго думал и решил, что ждать у саванны погоды больше нельзя. Сегодня мы созовём Совет. Сон у гиены как рукой сняло. Джасири заметалась на месте, бормоча что-то себе под нос. Одна её часть хотела высказать Кайону, что такие решения не принимаются в последний момент, а другая уже думала о том, какой оборот может принять ход Совета, и как гиене убедить остальных представителей в необходимости данного решения. Напряжённую атмосферу разбавили Джанджа и Мезул. Первый пришёл с утренним докладом, вторая ‒ убедиться во здравии короля. ‒ Ваши Величества, ‒ коротко поклонился обоим самец гиены, ‒ позволите узнать, что за суета? Джасири остановилась и бешеным взглядом посмотрела на Джанджу. ‒ Джанджа, Стража давно вернулась? В полном составе? ‒ спросила она. Самец несколько опешил от её напора, но всё же ответил: ‒ Д-да, совсем недавно… За исключением Мезул, в полном. Никаких проис… ‒ Отлично, ‒ перебила его Джасири, ‒ приведи сюда Анка, срочно! ‒ Д-да, Ваше Величество, ‒ спешно отклонялся Джанджа и готов был уже уйти, но Кайон его остановил. ‒ Постой! ‒ крикнул он. ‒ Джанджа мне нужен здесь, пусть Мезул найдёт Анка. ‒ Как пожелаете-с, ‒ ответила змея и удалилась. ‒ Джасири, ты не могла бы оставить нас ненадолго? ‒ попросил Кайон. Обе гиены опасливо переглянулись. ‒ Обещаю, я не собираюсь ни на кого нападать, это чисто деловой мужской разговор, ‒ объяснился лев. После вчерашнего Джасири опасалась оставлять их наедине, но всё же понадеялась, что Кайон абсолютно всегда держит своё слово, поэтому поспешила удалиться. Между самцами с минуту повисло напряжённое молчание. Джанджа опасался, что Кайон вот-вот опять на него накинется, а лев думал, как задать ему интересовавшие его вопросы так, чтобы это не выглядело слишком странно. ‒ Так… о чём ты хотел со мной поговорить, Кайон? ‒ осторожно прорвал Джанджа завесу тишины. «А к чёрту, скажу как есть». ‒ Прости меня за вчерашнее, ‒ начал лев немного издалека, виновато помявшись. ‒ Как и говорила Джасири, я потерял память. Удар головой вышиб из неё несколько месяцев моей жизни. ‒ И… насколько всё плохо? ‒ осторожно поинтересовался гиена. ‒ Я не помню ни того, как мы встречались с Джасири, ни собственных детей, ни того, как мой отец выгнал меня, ‒ ответил Кайон. Джанджа удивлённо присвистнул. ‒ Тогда неудивительно, что ты на меня напал, ‒ сказал он. ‒ И тебя не в чем винить. ‒ Я прошу твоей помощи, ‒ умоляюще посмотрел на него страж. ‒ Расскажи мне, даже если это будет в двух словах, о том, что происходило здесь всё это время. Джанджа сел на круп, между его глаз залегла задумчивая морщинка. ‒ Хм, нелёгкая задача, ‒ протянул он. ‒ Кое-что я и сам знаю только понаслышке, но раз уж ты просишь, то помогу чем смогу. Начнём с того, что меня не было в вашем клане, когда вы с Джасири стали парой. Я только слышал, как грифы судачат об этом, да сам наблюдал частенько, как ты бегаешь в Чужеземье. Признаться честно, мысль о таких отношениях не была мне приятна, но чужая интимная жизнь ‒ не предмет моих интересов. О том, что Симба тебя изгнал, я тоже услышал от грифов, но опять же не придал этому значения, пока через некоторое время мы не встретились лично. Как я потом узнал, твой отец выделил в Прайдлэнде небольшой участок земли для охоты ради своих ещё не родившихся внуков, а ты решил приютить под своим крылом другие кланы гиен. ‒ Как же нам удалось убедить отца, что Джасири вынашивает именно моих детей? ‒ поинтересовался Кайон. ‒ Зная его, он сказал бы, что она их где-то «нагуляла». ‒ Ваша маджузи с помощью какого-то шаманского ритуала подтвердила, что твоя супруга вынашивает полукровок, ‒ ответил гиена. ‒ Симбу явно не обрадовало такое родство, но он всё-таки проявил снисхождение. Так вот, мы вновь встретились, и ты предложил мне место в вашем клане. У меня не было причин отказывать, тем более что Джасири тоже как-то предлагала, а мой клан на тот момент бедствовал. Только моя гордость не позволила мне просто сказать: «Да». Я вызвал тебя на поединок, мы были наравне, ведь ты больше не был стражем. А дрались мы долго, до тех пор, пока оба не свалились, не в силах удержаться на лапах. И я всё же согласился, ты сделал меня своим мажордомом, а я, в свою очередь, по сей день исправно выполняю свои обязанности. Последнюю фразу Джанджа сказал с нескрываемой гордостью, на что Кайон усмехнулся. «Неудивительно, что он стал моим другом». ‒ Да, не только меня тебе пришлось убеждать, ‒ продолжил гиена свой рассказ. ‒ Вожаки некоторых кланов до последнего вздоха отказывались отдавать своих под твою опеку, даже если знали, что так им будет лучше. С Шензи тоже пришлось нелегко, но там уж Джасири подсуетилась. С матерью у неё были не самые лучшие отношения, но вместе с её отцом, Банзаем, они убедили Шензи присоединиться к нам. Родство со львом она поначалу восприняла в штыки, но, ради дочери и будущих внуков, Шензи нашла в себе силы измениться в лучшую сторону. «Но даже так у меня от неё мурашки по коже. Всем тёщам тёща!». ‒ Кстати, я тут слышал про некий Совет и Стражу, ‒ вспомнил Кайон последние интересующие его вопросы. ‒ Можешь рассказать мне о них? ‒ Конечно, ‒ кивнул Джанджа. ‒ Совет Чужеземья был основан после того, как наши соседи, шакалы, грифы и крокодилы, прознали о нашем участке для охоты и, естественно, решили им воспользоваться. Первой осмелилась Рейрей и её стая, но мы её быстро остановили. Уже тогда наш клан стал внушителен, и шакалы не рискнули вступать с нами в открытое противостояние. Гиены были злы и требовали расправы, но ты нашёл другой подход. В тот день ты сказал: «Эта земля приютила всех нас, тех, от кого остальной мир отказался. Мы не должны ниспадать до бессмысленного кровопролития». Чтобы никому не повадно было лезть на нашу территорию охоты, ты заключил сделку с остальными жителями Чужеземья: раз в неделю мы отдаём грифам, крокодилам и шакалам часть добычи, а они не лезут на нашу территорию и могут спокойно спать ночью, зная, что мы их не перебьём. А для дальнейшего сотрудничества и был создан Совет, в который входят представители всех обитателей Чужеземья: Джасири ‒ представитель гиен, Рейрей ‒ представитель шакалов, Маку ‒ представитель крокодилов и Мзинго ‒ представитель грифов. Всё это время опора нашей федерации не пошатнулась, хотя сейчас у нас затруднения с охотой, потому что стада отходят всё дальше от вверенной нам территории, туда, куда нам ходить запрещено. А Симба ничего не хочет слышать, считает, будто и так дал нам больше, чем мы заслужили. Что касается Стражи, то да, как у Прайдлэнда есть Львиная Гвардия, так и у нас есть Стража Чужеземья. Орёл Анк, самый зоркий, немного высокомерный и напыщенный, если спросишь меня, но он давно живёт в Чужеземье, знает тут каждый камешек, поэтому кто как не он? С Мезул ты уже знаком, она у нас мудрейшая: видела всю саванну от края до края, в травах разбирается, а лекарь нам позарез нужен был, её и уговаривать не пришлось. Тигр Каза́ри, свирепейший, он забрёл на нашу территорию и хотел украсть добычу у охотников, наши его не пожалели, но ты опять же предложил ему выбор: служба клану в обмен на жизнь, он согласился, а Мезул его подлатала. Своенравный тип, но главное, что делает то, что ему велят. Дальше богомол Ува, быстрейший, никого быстрее него в здешних землях не найдёшь и не гляди, что маленький, он какую-то штуку умеет делать, что ткнёт у тебя в каком-то месте на теле ‒ и ты лап не почувствуешь… Из первых уст знаю. Джанджа аж вздрогнул. Да и Кайон сделал себе заметку о том, что этого Уву нельзя недооценивать. ‒ Остался только горилла Гамэ́ль, сильнейший, его стая изгнала его, и он, тяжело раненный, прибежал к нам. Мезул его вылечила, а он в благодарность остался с нами служить клану. Сила есть, ума не надо ‒ это про него, но зато пользу приносит. Вот, собственно, и всё, ‒ закончил свой рассказ гиена. ‒ Я, вроде, рассказал тебе всё, что знаю, и что слышал за всё это время, но, если ещё остались вопросы, спрашивай. ‒ Нет, спасибо, ‒ улыбнулся Кайон. ‒ Я узнал всё, что хотел знать. Спасибо тебе… дружище. Джанджа широко улыбнулся, сам его взгляд изменился, словно до этого он смотрел на чужака, а теперь, наконец, увидел в нём вновь лучшего друга, лев мог поклясться, что в уголках его глаз заблестели слёзы. ‒ Служу своему королю, ‒ поклонился гиена, пряча глаза, но лёгонький всхлип от ушей Кайона не ускользнул.