Пылью наполнены обе сандалии, В поисках гения — по спирали, Хлопьями воздуха манит дорога, Голоса нет, аллергия… Мураками «Нулевой километр»
Женщина стояла перед окном, сцепив руки за спиной. Школьный двор был пуст и медленно погружался в тень. Прошёл ещё один день летних каникул — такой же знойный, молчаливый и сияющий, как и множество других до него. Когда придёт время — жара спадёт, и Алфея мгновенно пробудится, точно по волшебству сбросив покров сонной тишины. Вновь зазвучат звонкие голоса студенток, молодые феи запорхают по коридорам стайками пёстрых бабочек, снова Гризельда начнёт ругаться на отсутствие дисциплины. И опять Фарагонда взойдёт на сцену, чтобы поприветствовать волшебниц со всех уголков Магикса. Повторит давно заученную речь под сотнями любопытных взглядов… Фарагонда смотрела сквозь догорающий закат. Она не замечала ни тёплого вечера, мягко укрывающего стены школы, ни радужных бликов, отбрасываемых магическим хрусталём ворот-крыльев на песок дорожек, ни весело зажигающихся фонарей в саду. Сейчас перед её взором была совсем другая Алфея. Та, в которую она пришла бурной осенней ночью больше века назад. Тогда школа встречала её зажжёнными окнами, призрачно маячившими в непроглядной темноте, точно блуждающие огни на Чёрном Болоте. Это место не сулило ей ничего хорошего. «Добро пожаловать в Алфею, мисс Фарагонда. Надеюсь, Вы понимаете, какая это честь для Вас» В тот день она думала, что всё кончено. Её мир — мечты, надежды, планы и чаяния — всё обратилось в горький пепел. Чувство безысходности душило её, и она знала, что впереди её пути лишь обрыв… Фарагонда сняла пенсне и растёрла переносицу, прикрыв глаза. На губах феи невольно появилась слабая, снисходительная улыбка. Так смешно было вспоминать об этом сейчас, стоя в директорском кабинете школы, которая уже добрую сотню лет была её крепостью. Её домом. Здесь прошли её лучшие годы. Люди, которых она встретила здесь, стали ей верной опорой, любящей семьёй и надёжными соратниками. Самые чудесные воспоминания были связаны с этими стенами. Алфея дала ей несравнимо больше, чем могла бы предложить Облачная Башня. Фея посмотрела сквозь стекло очков на свет. Выходит, конец её прошлой жизни стал не более, чем началом новой?.. Волшебница водрузила пенсне на нос и безотчётно коснулась шеи кончиками пальцев. Школа стремительно погружалась в лиловый сумрак — в Магиксе всегда быстро темнело. Воздух неспешно наполнялся звуками ночной жизни. На тёмный небосвод взошли две луны. Мир вокруг дышал безмятежным спокойствием и наивной уверенностью в завтрашнем дне. Здесь всегда было так. Когда вокруг творился самый настоящий хаос. Когда измерения гибли одно за другим, когда Магикс лежал в руинах. Алфея всегда оставалась свята и непоколебима. Всегда… Но теперь ли? Пальцы феи ощутили тёплые грани камней, на мгновение блеснувших красно-зелёными искрами на затемнённом стекле. «Это колье — один из самых мощных артефактов Алфеи. Оно передаётся от директрисы к директрисе вот уже многие тысячи лет. Перед отправкой в Светлый Камень мадам Мавилла сказала, что однажды его обладательницей должны стать Вы» Фарагонда с тоскливой тревогой посмотрела на отражение и отвернулась. Перед её глазами всплыло лицо Калшары, навсегда обезображенное Дикой Магией. Растерзанные тела студенток, в чьих застывших глазах отражалось безоблачное небо. Хрупкие морщинистые руки наставницы в антиволшебных наручниках… «Послушай меня очень внимательно, Фарагонда. Те семь фей пришли из будущего не для того, чтобы защитить нас. На кону стоит куда большее. Я должна стереть память о них здесь, иначе это нарушит течение времени. Но ты будешь помнить. Ты должна помнить. Потому что однажды этим девочкам понадобится твоя помощь. И от этого будет зависеть всё» Фарагонда опустила руку, бездумно скользя взглядом по бликам на лакированном дереве стола. Омут воспоминаний затягивал её. Точно наяву, Фарагонда увидела перед собой руины. Эраклион. Авраам. Некогда блистательная столица одного из самых богатых измерений Волшебной Вселенной, но сегодня и навечно — проклятый город-призрак, в одночасье ушедший под воду вместе со всеми своими богатствами и миллионами людей, похороненными заживо. Линфея. Сожжённая дотла Фениксом Луллия, до сих пор не принёсшая ни единого плода со своих бескрайних пустошей, по которым безутешно плачет Чёрная Ива. Домино, замёрзшее на её глазах в смертоносном сиянии Обсидиана. Земля, которую они клялись защищать ценой собственных жизней, навеки заточена под километрами снега. Только злые ветры будут вечно петь свой нескончаемый реквием по всеми забытой обители Священного Пламени. Залтора, Прометия… Ещё множество трагедий мелькало перед ней, точно кадры кинохроники. Имён многих она даже не могла вспомнить, настолько их было много. И неужели будет больше? Фарагонда провела по лицу рукой, точно пытаясь снять липкую паутину морока. Её пальцы дрожали. Она вновь напрягла память, тщетно взывая к образам семи девушек из прошлого. Госпожа Мавилла сохранила её разум нетронутым, однако колдовство времени оказалось куда менее милосердным. Оно почти ничего не оставило ей. Лишь одну фразу она смогла пронести сквозь годы и жила ею всё это время, как не жила ничем другим. «На самом деле я с Земли» Могло бы быть смешно, если бы не было так отчаянно. Фарагонда опёрлась руками о стол и медленно втянула воздух. «Прекрати, — строго сказала она себе — это ложный путь. Я должна верить и ждать. Я должна быть сильной и спокойной. Только так у нас есть хоть какой-то шанс» Директриса посмотрела на свои бледные ладони. Неожиданно из недр памяти зазвучал голос, хорошо знакомый ещё со школьной скамьи. «Никто не сможет сказать вам точно, когда появился первый тёмный волшебник, решивший захватить Магическую Вселенную. Но такое положение вещей существует настолько давно, что не будет преуменьшением заявить, что так было всегда. Колдуны и ведьмы развязывали войны, создавали армии, похищали сильнейшие артефакты… Однако их неизменно побеждали, после чего во Вселенной наступали долгие годы процветания и благоденствия. Не сказать, чтобы это кому-то нравилось — думаю, будет излишним вам объяснять, почему — но так проявляется вечная борьба и единство противоположностей. Такова плата за существование нашей с вами магии. И — к сожалению или к счастью — никто не может этого изменить. Зло никогда не перестанет разрушать, но неизбежно будет побеждено добром и законами Великого Равновесия…» «Вернее, так мы думали, — закусив губу, мысленно поправила профессора фея — Пока Три Древние Ведьмы не объединились с Тёмным Фениксом. И не объяснили нам, что никакому Равновесию дела до нас нет» Женщина устало прикрыла глаза. В такие минуты она особенно остро ощущала, как много прожила. Наверное, слишком много. Жуткие, безобразные образы армии тьмы, до сих пор являвшиеся во снах, если она забывала принять зелье, заколыхались под её веками как живые. Фарагонда опустилась на кресло и положила голову на руки. Ведьмы и Даркар. Воистину, это был самый чудовищный союз, который только видел этот мир. Чёрный Ковен жестоко разрушил сладостные иллюзии Волшебного Измерения о какой бы то ни было справедливости магии. Фарагонде было известно, что незадолго до её рождения Магикс подвергся нападению Ашерона — древнего тёмного мага, владевшего способностью оживлять мифы и предания. Одного его было вполне достаточно, чтобы оставить Магической Вселенной глубокие, тяжёлые раны. Некоторые королевства так и не оправились после тех чудовищных событий, а судьбы множества людей оказались непоправимо надломаны. Это было ужасно, но… Они верили, что таков порядок. Тёмные много раз стремились разрушить и поработить Вселенную. Но всякий раз, когда они восставали, Магическое Равновесие смещалось, что приводило к усилению светлого начала во Вселенной. Благодаря этому хранители позитивной энергии наделялись не только большей силой, но и удачей, неизменно приводившей их к победе и последующим многим векам процветания. Магофилософы древности называли это явление Великими Временами Года Магикса. Подобном тому, как лето, наполненное жизнью и благоденствием, сменялось зимой, несущей горе и смерть, так и в Магической Вселенной времена света и созидания сменялись периодами тьмы и разрушения. Это была неизбежная жертва. Незыблемый закон мироздания. Однако даже мудрецы могут ошибаться. Фея подняла взгляд на дверной проём. Если бы они все не были столь непоколебимо уверены в Магическом Равновесии.. Возможно, множество миров сейчас бы жило. Возможно, жило бы и Домино.***
Ей вспомнился тот день, когда началась эта история. Всё вокруг цвело. Ярко светило ласковое весеннее солнце. Сладостное благоухание растений наполняло собой аудитории, окончательно отбивая всякое желание учиться. Она вела урок. Студентки слушали её вполуха, то и дело мечтательно поглядывая на окна. Фарагонда их отлично понимала — совсем недавно она тоже была юной волшебницей и так же каждую весну становилась пленницей чар Магикса. Читая лекцию, она окинула взглядом полусонный класс и рассмеялась. Феи встрепенулись и слегка испуганно посмотрели на неё. Фарагонда махнула рукой и, быстро закончив урок, отпустила их с миром. Как же они были тогда рады. Такие молодые, влюблённые в жизнь, по-юному беспечные… Они едва ли не взлетали со своих мест, в спешке покидая кабинет, побаиваясь, что преподаватель внезапно опомнится и вернёт их за парты. Фарагонда проводила их нежной улыбкой. Развернулась к доске и мановением руки стёрла надписи. Открыла записную тетрадь с планами занятий и лениво начала переносить текст, раздумывая о чём-то своём — таком же тёплом и весеннем, как и всё вокруг... Вдруг из коридора её окрикнул господин Джанет — первый инспектор в истории школы фей. Эту должность ввёл Светлый Камень после инцидента с Калшарой. Фарагонда невольно недолюбливала этого мужчину, своим существованием постоянно бередившим старые раны на её сердце. Отчего-то, всё время их знакомства, где-то внутри неё жила глупая уверенность, что однажды инспектор принесёт с собой весть о чём-то столь же страшном, как и то, что привело его сюда много лет назад. «Погибла звёздная система Иридии. Измерение полностью уничтожено. Храм Светлый Камень ведёт расследование. Господин Роколуччи назначил совещание в пять. Пожалуйста, не опаздывайте» Позже оказалось, что это и было именно то, чего она так боялась.***
Поначалу высшие волшебники даже не придавали этому делу какого-то чрезвычайного значения — да, это была катастрофа, да, было следствие, но ведь даже такие трагические происшествия могут случаться и сами по себе. Такова жизнь. Даже магия не всегда может защитить миры Волшебной Вселенной от превратностей судьбы. Но в тот раз всё было по-другому. Намного проще и страшнее. Шаг за шагом, миллиметр за миллиметром, секунда за секундой… По Магиксу неслышной поступью шла тьма. Пока они слепо и упрямо искали причины неведомого катаклизма, проводили экспертизы, армия Феникса служила свою кровавую мессу, вырезая измерение за измерением. А ведь их можно было суметь спасти. Всего-то и надо было сразу предположить, что губит миры не стихия, а чья-то злая рука. Спохватиться чуть раньше, выставить барьеры помощнее, провести экстренную мобилизацию войск… Но увы. Они все просто не хотели даже думать о том, что никакого «лета» после «зимы» Ашерона у них не будет. Кто знает — быть может, они бы все тогда и погибли в полном неведении, если бы не Гриффин. Фарагонда была уверена в том, что немалая доля в спасении Магикса принадлежала именно ей. Если бы она не сбежала из Ковена и не рассказала о том, что происходит… Может быть, никого бы из них сейчас не было бы вообще. Директриса поджала губы. И как ей отплатили за это? Сначала плен в Светлом Камне, затем унизительные допросы под сывороткой правды, а в конце — вместо того, чтобы позволить войти в только что созданную Команду Света — заключение в Алфее под ответственность господина Рокколучче. А ведь кто знает, может быть, если бы Домино оказалось великодушнее и Гриффин бы сразу позволили войти в ряды защитников, она смогла бы опознать в одном из блистательнейших советников королевской четы её будущего палача. Фея переплела пальцы. Воспоминания затрепетали, словно всполохи костра. Нежно-жёлтый песчаник стен. Белый камень арены. Пёстрая, лихорадочно-истеричная в своей радости толпа. Полдень, редкие клочья облаков высоко в небе, возбуждённый гомон. Последние мгновения Валтора в Светлом Камне в её памяти были всё также отчётливы и пугающе-свежи, как и сотню лет назад. Он был последним из высшего руководства армии Феникса и тем, кто погубил хранителей Священного Пламени. Его поимка была не просто галочкой в списке заключённых — это был символ конца войны. Символ полной и безоговорочной победы Света. Победы, которая досталась им так дорого… Тогда в стены Крепости были допущены королевские дома планет Альянса, ветераны битв, все, кто так или иначе принимал участие в поимке мага. Процесс транслировался в самые дальние уголки Магикса — чтобы все солдаты армии Феникса, которым посчастливилось остаться на свободе, видели, как сгинут их надежды на возрождение. Сейчас это всё казалось слишком помпезным, даже вульгарным, но тогда… Тогда этого было слишком мало. Ворота, ведущие на арену, распахнулись. Всё стихло, будто по команде. Не было слышно ни слов, ни вздохов. Мёртвая, оглушающая тишина, в которой единственным звуком был едва различимый лязг кандалов. Шестнадцать высших тамплиеров вывели чародея, скованного антимагическими цепями. В тёмно-пурпурном плаще он был точно кровавая рана в самом сердце Магикса. Лицо его было измождено от длительного пребывания в стенах Храма. Волосы спутались и как будто посерели. Одежда была грязной и истёртой. В остекленевшем взгляде практически белых, точно выцветших глаз, не было ни искры того огня, который когда-то озарял фальшивое лицо чародея под сводами зала собраний дворца Домино. Он шёл медленно, тяжело переставляя ноги. Сгорбившись не то под тяжестью оков, не то от осознания собственного поражения, он казался совсем ничтожным на фоне белоснежных стражников и солнечных стен Крепости. Публика оживилась. Началась привычная для любого сборища возня. Шепотки и смешки, реплики и шорохи гуляли по трибунам, точно лёгкий ветер. Но всё же были те, кто остался молчать. Это были они. Воины Света, поплатившиеся в сражениях с чёрными колдунами своими силами и здоровьем, близкими людьми и боевыми товарищами. В шумном море, опьянённом иллюзией превосходства и безопасности, они остались монолитами тишины, напряжённые, готовые к бою. Тысячи глаз, неотрывно следящие за каждыми движениями поверженного. Они знали, что перед ними. Знали, что с этого выродка вполне станется прямо сейчас — через секунду, через две — освободиться неведомым образом, и начать всё сначала, перед этим выкрасив стены Крепости кровью всех, кто осмелился торжествовать над ним. Знали и они, что такое армия Феникса. Знали, что неизвестная её часть до сих пор на свободе и что за Валтором могут прийти. Процессия остановилась. Конвоиры попытались принудить демона встать на колени, ударив древком алебарды по ногам, но маг даже не шелохнулся. Заминку спешно перекрыло сухое чтение приговора. Валтор слушал обвинения равнодушно и безучастно, будто его вообще здесь не было. Его лицо ничего не выражало. Он будто спал или был заколдован… «Ваше последнее слово?» Монстр слегка вздрогнул, словно разбуженный вопросом. Непринуждённо огляделся, точно с удивлением обнаруживая себя посреди площади. Сонно прикрыл глаза, а затем громко и чётко, хорошо поставленным сильным голосом, ответил так, чтобы его без малейшего затруднения слышал каждый. «Ваша честь, у меня будет к Вам небольшая просьба. Добавьте, пожалуйста, в список моих жертв всех тех, кто здесь присутствует сегодня. Добавьте имена их братьев и сестёр, жён и мужей, любовников и любовниц, наследников и бастардов… Всех, кто имеет хоть какое-то отношение к ним. И добавляйте, пока я не вернусь. Когда я освобожусь, они первыми будут молить меня о пощаде» Время Магикса будто замерло. Никто не смел разбить печать ужаса и молчания. Эта спокойная угроза, напоминавшая скорее обещание, заставила замёрзнуть кровь в их жилах. Ничто не кончено. Только не для этого чудовища. В последнее мгновение он — обессиленный, скованный, уничтоженный — снова стал тем самым Валтором, которого они так боялись. И, тем не менее, это был финал. «Вы проговариваетесь к вечному заключению» Судья справился достойно. Вердикт был вынесен просто, с осознанием собственной власти и без лишнего пафоса. Как констатация факт. Не важно, что говорил Валтор — он был их пленником. Последним генералом чёрной армии. В полном безмолвии магический лёд сковал тело чародея и блеск Валтора померк, как последняя зарница прошедшей грозы. Кристалл вместе с конвоем был телепортирован в недра Крепости, а оттуда узким кругом посвящённых — в место его последнего пристанища. О нём по сей день знали лишь Глава Крепости и избранные Тамплиеры, принёсшие клятву молчания.***
Так всё закончилось. Странно. И почему из миллиона фрагментов она вспомнила именно этот?.. Фарагонда тяжело вздохнула. Сегодня о Валторе мало кто помнил. О нём, как и обо всех злодеях, когда-либо терроризировавших Магическую Вселенную, старательно забыли, а Светлый Камень и школы следили, чтобы их имена никогда не были произнесены вслух снова. Волшебница опустила взгляд на стол. Взор её упал на небольшую фигурку в форме водяной лилии. Это был кристалл связи. Магическое устройство для секретных переговоров, которые нельзя было по каким-то причинам организовать с помощью телепатии. Прекраснейшая из цветов, хотя и рождается в грязи и иле. Каждую ночь она скрывается в мутных водах заводей, чтобы утром вновь подняться к свету. Символ Алфеи. Именно он и лишил Фарагонду спокойного сна пару недель назад. Некоторое время назад Храм Рокколлучче получил известие от легендарной Органической Леди — уникальной магической технологии, «цифрового пророка», созданного светлейшими зенитийскими умами многие тысячи лет назад. За время своего существования эта машина ни разу не ошиблась... Фарагонда сцепила пальцы в замке до побеления костяшек. «Достопочтенные волшебники! Совет Рокколучче очень обеспокоен представленными вами видениями и поэтому просит вас в ближайшее время составить собственное видение ситуации. Первая экспертиза комиссии Совета Старейшин с привлечением Высших Тамплиеров и чрезвычайных специалистов академии Малакой пришла к выводу, что если картины, свидетелями которых вы стали сегодня, правдивы, это означает, что Магикс с вероятностью выше восьмидесяти пяти процентов ждёт бедствие, которое приведёт его к гибели»***
Голова её была будто налита свинцом. Нервное напряжение совсем не шло ей на пользу, но успокоится она не могла, как бы ни старалась. Мысль о том, что снова придётся пережить ужас чьих-то смертей — смертей несправедливых и жестоких, смертей близких, молодых и невинных, смертей людей, которых она обязана была защищать — неотрывно была с ней. Сидела в закоулках мозга и подло ждала удобного момента, чтобы резануть по нервам, ненароком разбуженная какой-нибудь мелочью. Чем дольше это продолжалось, тем тяжелее ей было с этим справляться. И тем слабее она становилась. Фарагонда прекрасно понимала, что это было необходимо прекратить. Чем больше переживаешь из-за неизбежного, тем слабее оказываешься, когда оно всё-таки наступает. Всё только начиналось. Это был всего лишь нулевой километр в их пути через ад. Она не могла позволить себе тратить силы впустую. Ей нужно быть сильной и спокойной, чтобы чётко и грамотно среагировать в решающий момент, но… Светлейшие звёзды, что может быть хуже, чем беспомощное ожидание худшего? Когда тебе больно, ты знаешь, что причиняет тебе боль. Ты можешь понять, что с этим делать. На худой конец, можешь попробовать от неё отключиться или смириться. Когда нужно работать и выкладываться, ты занят делом и не успеваешь переживать. Это просто. Это понятно. Это милосердно. Однако волшебство никогда не было ни простым, ни понятным, ни — тем более — милосердным. Магия — это тропинка в горах, покрытых глухим туманом, и только шестое чувство хранит тебя от шага в бездну. Внезапно комнату заполнила хорошо знакомая мелодия, а лепестки цветочной статуэтки окрасились в небесно-голубой тон. Фарагонда застыла. «Как вовремя», — с долей облегчения подумала она. Фея усилием воли вырвала себя из болота тягостных мыслей, касаясь пальцами вершины бутона. Лилия бесшумно раскрылась. Воздух над кристаллом замерцал, а через мгновение перед Фарагондой возникла голограмма. Глаза феи широко раскрылись. — Саладин?.. — слабым, едва слышным голосом произнесла она. Ещё мгновение назад расслабленный взгляд волшебника цепко впился в лицо феи. — Скрывающее заклинание. С Красным Фонтаном всё в порядке, — точно определив причину её беспокойства, отрапортовал маг. Фарагонда выдохнула, приложив руку к груди. Воцарилось неловкое молчание. — Извини, — наконец произнёс маг. — Я решил немного усовершенствовать чары, увлёкся и решил проверить на ком-то из закрытого канала… Ты в порядке? Фарагонда натянуто улыбнулась, медленно выдыхая. «Нет. Так больше продолжаться не может…» — Ты смог провести мой кристалл, — подтвердила фея и одобрительно посмотрела на друга. — Хорошее заклинание. Не поделишься формулой? Саладин хмуро кивнул — было видно, что ему было неприятно потревожить подругу. Впрочем, это совсем не мешало ему пристально изучать её. «Ну, попалась», — весело подумала фея и поспешила придать улыбке обезоруживающее выражение. — Само собой, — медленно проговорил он, вглядываясь ей в глаза. — Ещё раз извини. Дай угадаю — ты переживаешь из-за пророчества? Фарагонда потупила взгляд, всё ещё надеясь соскользнуть с темы. — Пустяки. Мне просто нужно перестать дёргаться по поводу и без. Видимо, Девять Нимф решили, что ты сможешь мне это доходчиво продемонстрировать. Саладин не купился на уловку. — Сколько ты спала сегодня? — строго спросил он. Подумав, что именно таким тоном друг отчитывает студентов за заваленную сессию, Фарагонда невольно усмехнулась. Иногда ей начинало казаться, что Саладин уже родился директором — сколько она помнила, он всегда был таким. Беспрестанно опекающим и наставляющим всё и вся, что так или иначе попадало в поле его влияние. Мужчина поднял бровь. — Над чем ты смеёшься? — вежливо поинтересовался волшебник. Фарагонда качнула головой, показывая, что всё в порядке и она не сошла с ума. Немного успокоившись, она поправила пенсне, и решила честно сдаться. Пожалуй, сейчас она была бы даже не против снова побыть глупой ученицей, которую отчитывают за нарушение дисциплины. Поверить, что есть кто-то старше и умнее тебя. Кто-то, кто понимает, что делать со всем этим кошмаром. — Сегодня — два часа. Маг сложил руки на груди. Лицо его выражало крайнюю степень возмущения. — Ну и что это такое? — сурово спросил он. Фарагонда ответила ему нежным взглядом. — Конец света?.. — предположила она. — Это не повод не высыпаться, — отрезал Саладин — Не забывай, ты нам нужна. — И почему ты всегда прав? — с наигранным удивлением спросила она. — Потому что вокруг меня очень много детей разных возрастов и всем приходится доказывать, что я не бобёр, — не меняя тона, проговорил он. Фарагонда застыла, а затем, осмыслив слова, неожиданно расхохоталась. Саладин хитро улыбнулся ей, выходя из менторского настроя. Фея растерла веки. С души у неё точно спал камень Духи вселенной! Да уж, если они с Гриффин за время их знакомства чему-то и научили Саладина, так это ехидничать! — Ну так что, поделишься своими тревогами или мне пойти окольными путями? — миролюбиво предложил он. Директриса хмыкнула. Этот человек всегда добивался своего. Сцепив пальцы, она кивнула, собираясь с мыслями. Саладин терпеливо ждал, не торопя, но и не давая надежды на уход от ответа. — Ты правда можешь спокойно спать, зная, что скоро нас ждёт второе Домино?.. — наконец произнесла фея. — Это ещё не факт, — спокойно парировал он — Пока будущее не произошло, мы всё ещё можем его изменить. Сама ведь знаешь: пророчества — материя очень тонкая… Органическая Леди хоть ни разу и не ошибалась за время своей жизни, но в этот раз даже зенитийцы относятся к её словам с некоторой настороженностью. Событие такого масштаба, которое мы предполагаем из её видений, обязательно должно подтвердиться прозрениями других пророков, чего, как ты знаешь, пока не произошло… и может не произойти в принципе, — Саладин тепло усмехнулся, немного смягчаясь. — Но даже если это в самом деле то, о чём мы думаем… Это отнюдь не повод изматывать себя. К тому же… Мы уже были там, помнишь? И выжили. У нас есть опыт, которого не было у наших учителей. И, в отличие от них, мы едины. Никогда ещё три школы не были столь близки. Пока мы вместе, пока работаем сообща, мы со всем справимся. Ты не одна, милая. Не думай, что всё зависит только от тебя. Мы рядом и идём той же дорогой. Фея вздохнула, прислушиваясь к своим ощущениям. Стальные тиски беспокойства, сдавливавшие ей грудь последние несколько дней, неохотно, но верно начинали разжиматься. Правильно. Вместе они непобедимы. И ни одно пророчество не сможет навредить этому миру, пока они втроём стоят на его страже. — Спасибо, — тихо поблагодарила она — Мне правда нужно было это услышать. Маг по-доброму усмехнулся и склонил голову к плечу, будто прислушиваясь к чему-то. — Пустяки, — легко отозвался он — Это ведь и значит товарищество. Фея согласно кивнула, смотря на стол. Ей было совестно за то, что Саладину пришлось её успокаивать, хотя у него самого проблем было, наверное, даже больше чем у неё. — Вот что, — неожиданно бодрым тоном заговорил волшебник, — Пообещай мне, что сегодня выспишься и больше не будешь в одиночестве предаваться тревогам о судьбах мира. А я от тебя отстану. Договорились? Фарагонда радостно улыбнулась, ласково глядя на друга. — Договорились, — легко согласилась она — Обсудим пророчество в последний раз и посплю. Волшебник одобрительно стукнул посохом. — Хорошо. Как идут дела? Фарагонда прицыкнула. — Я сделала ещё наброски трактовок, но… — она замялась. — Дай угадаю — ты по-прежнему связываешь пророчество с теми девушками, но так ничего и не сказала Главе? — точно угадав причину, спросил маг. Фея покачала головой. — И всё-то ты знаешь. — Работа такая, — пожал плечами директор. Фарагонда прыснула. На безмятежном лице воина расцвела плутоватая ухмылка. — Да, — задумчиво протянула она, сложив ладони на столе — Я не могу позволить, чтобы Дживелиан и его клика получила эту информацию. Этих людей нельзя подпускать к тому, что может стать нашим спасением… или оружием в их руках. Саладин фыркнул. — Полностью с тобой согласен — светлость помыслов этих братьев представляется мне крайне сомнительной. — Но получается так, что я утаиваю от Крепости важную информацию, — с сомнением произнесла она — Возможно, вообще единственную, на которую мы можем сейчас опереться. — Это так, — согласился маг — Но я бы не сказал, что в нашем положении можно говорить о вещах с такой однозначностью. Что будет хуже — что Крепость не узнает о том, о чём всё равно знаем мы, или то, что этой информацией завладеют не самые надёжные люди? Это непростой вопрос. Я бы предпочёл первое, но не я был очевидцем тех событий, так что и не мне выбирать… Не думала поговорить с Господином Рокколучче? — Всё-таки ты читаешь мои мысли. Я думала об этом, но… довериться ему и не доверится Главе — это вбить ещё один гвоздь между Советом Старейшин и светлым рыцарством. А это совсем не то, что нам нужно накануне конца света. — Соглашусь с тобой и здесь. Но так уж повелось, что наша жизнь состоит из непростых выборов с полным отсутствием гарантий. Враг моего врага — мой друг. Глава нам, конечно, не противник и не заслуживает такого отношения, но он слишком мягок с Дживелианом и преступно пренебрегает нашими предупреждениями. Из двух зол стоит выбрать меньшее. — Он не пренебрегает ими, Саладин. Он их слышит, слушает, уважает и по возможности придерживается. Но он не хочет конфликта в братии. После гибели Домино, Светлый Камень — это единственное, что удерживает наш мир от вторых Тёмных Веков. Если Храм будет слаб внутри, то на что мы можем рассчитывать при возникновении угрозы… снаружи? Волшебник нахмурился. — Возможно, тебе не понравится то, что я скажу, но Храм уже слаб. Они довольно давно утратили своё единство, и ты не станешь началом этой трещины. Я бы вообще предпочёл, чтобы все проблемы всплыли сейчас, пока у нас есть время на скандалы и примирения. Знаю, ты думаешь, что это не то, что нам нужно, и я с тобой согласен, но у них было много времени, чтобы обо всём договориться раньше. Раз они не сделали этого тогда, не сделают и потом. Нужно поторопить их. Если это сломает их, значит, пришло время. Лучше это сделать нам, чем это сделают наши враги. Фарагонда сложила руки у лица, упершись на них лбом. Ну почему в этом мире всё так непросто? — Господин Рокколуччи уже не молод, — нехотя произнесла она — А он наша основная опора. Если на него падёт тень, его могут и отстранить… Да и ссора с Главой может плохо сказаться на его состоянии. Как и на моём положении. Дживелиан не упустит шанса воспользоваться этим в своих целях. Саладин откинулся в кресле, махнув рукой. — Я тебя умоляю, — хмыкнул он — Ссоры Господину Рокколуччи только на пользу. Он крепкий, склочный, тысячелетний старик и ещё простудится на наших с тобой похоронах. У Дживелиана ещё молоко на губах не обсохло — бочку на него катить. А тебя в обиду не дадим ни мы с Гриффин, ни Глава. Ты отлично зарекомендовала себя за годы работы, он понимает, что второго такого честного и принципиального директора для Алфеи будет непросто найти. Фарагонда ничего не ответила, погрузившись в размышления. Довольно долгое время они молчали. — Пожалуй, ты прав, — наконец признала фея с тяжёлым сердцем. Похоже, иного выхода у них и в самом деле не было… Что ж. Она уже достаточно поволновалась. Пора и действовать. — Кстати, — будто бы невзначай обронила фея — как прошли выпускные экзамены? Не похвастаешься учениками? Саладин наигранно закатил глаза.