Слабость, прихоть, жажда

Скрывшись в своих покоях, Хуайсан облегчённо выдохнул, подпирая дверь собой. То, что он сделал только что — слишком смело для него. Он всё ещё с усмешкой думал о том, насколько же сильно удивился Вэнь Чжулю. Не Хуайсан мысленно смеялся над ним, снова и снова представляя себе скрываемое недоумение в холодном взгляде, и его пробирала дрожь. «Если бы я знал, что там окажется Чжулю — обязательно упал бы в тот чёртов пруд намного раньше, чем он успел бы поймать меня» — с сожалением об упущенной возможности думал Хуайсан. Тогда у него появился бы повод сблизиться с Чжулю ещё сильней. Не Хуайсан ещё не до конца разобрался в своих чувствах, он не знал точно, кого же всё-таки любит. Вмешиваться в отношения Минцзюэ и Вэнь Жоханя он бы ни за что не стал — любил брата и не хотел заставлять его страдать. Но и долго скрывать то, что едва может сохранять самообладание, едва увидев Не Минцзюэ — тоже не смог бы. Рано или поздно он или выдал бы себя перед братом, или рассказал бы ему всё, не выдержав. Рассказывать он боялся даже больше. Минцзюэ всегда был с ним очень суров и не давал поблажек. Хуайсан понимал — заботится и переживает — но всё равно обижался. Минцзюэ был его кумиром и самым большим страхом одновременно. Не Хуайсан знал, что брат ни за что не причинит ему вреда, но всё равно отчего-то очень боялся. И вспоминал обещание, данное Минцзюэ в тот день, когда их отец погиб на ночной охоте в бою с какой-то воистину дьявольской нечистью. Тот сказал тогда: «Если хоть кто-то посмеет обидеть тебя, я сверну ему шею голыми руками, не задумываясь». Вспоминать эти серьёзные слова, сказанные не менее серьёзно, и слёзы на щеках Минцзюэ, было по-настоящему больно. Хуайсан не любил отца, ведь тот никогда не обращал на него внимания. Он не был нужен отцу и Ордену, и на него никто не обращал особого внимания Кроме Не Минцзюэ. До того дня, когда умер бывший глава Не, он мало времени уделял младшему брату. А потом понял, как был неправ. Хуайсан остался единственным его близким человеком. И Минцзюэ поклялся защищать его от всего. Пусть и по-своему, но он переживал и заботился, временам всё же преувеличивая. Именно за эту жёсткость Хуайсан и любил его. Ему часто доставалось, но Минцзюэ ни разу не причинял ему боль. Не смог бы. С особым трепетом вспоминал он тренировки с ним, пусть и ненавидел их всей душой. Как тесно прижимался к нему Не Минцзюэ, пытаясь научить стрелять из лука, держа его за руку и за плечо в правильном положении; как крепко держал его руку с саблей, чтобы он не травмировался случайно из-за неправильного движения. С Вэнь Чжулю история совсем иная. К этому человеку невыносимо сильно влекло, но и его Хуайсан боялся. Под маской хладнокровия может скрываться и ангел, и дьявол. И Хуайсан не знал, кем из них является Сжигающий Ядра. Этот человек не раскрывал своих чувств и намерений, потому сложно было бы даже предположить, каков он на самом деле. Не Хуайсан видел его серьёзным, сдержанным и пугающим. Что-то жуткое было в его холодных глазах. Хуайсан видел его скромную заботу, неуверенную и неловкую, и мог предположить, что этому человеку непривычно заботиться о ком-то просто так, не по приказу — по собственному желанию. Ведь он не смел иметь желания. Влюбился в него Не Хуайсан случайно. Ещё давно. Наверное — тогда, когда впервые увидел. Что-то привлекло его в безразличном телохранителе Вэнь Жоханя, который иногда останавливал на Хуайсане мрачный взгляд. Будто примерялся, как быстро получилось бы убить его, если бы прозвучал такой приказ. Уже тогда этот взгляд пробрал его до дрожи, и ещё долго Не Хуайсан не мог забыть его. Вот тогда он и растерялся по-настоящему. Он не мог выбрать между Не Минцзюэ и Вэнь Чжулю. Каждый привлекал его по-своему: брат — теплотой и особенной заботой, Сжигающий Ядра — скрытой угрозой и холодом. Конечно, он был расстроен, когда узнал об отношениях брата и Вэнь Жоханя. Хуайсан и без того не любил главу Вэнь — что-то страшное было в этом человеке, что-то отталкивающее. Хуайсан ревновал, но не подавал вида. И долго не мог смириться с выбором Минцзюэ, но и попрекать его не посмел бы. Знал — брат любит его больше всех, несмотря ни на что. Ставить перед выбором не хотел и не стал бы, не желая причинять Минцзюэ боль. А сам терпел, захлёбываясь слезами всякий раз забившись где-нибудь, где никто не мог бы найти его. Видеть их вместе, видеть страстное желание и взаимное обожание в их взглядах, обращённых друг на друга, было невыносимо больно, но Не Хуайсан терпел и продолжал скрывать свои чувства, разрываясь между любовью к Не Минцзюэ и страстью к Вэнь Чжулю. Он понимал, что брат не обратил бы на него внимания так, как ему бы хотелось. Ведь Хуайсан его брат, а ещё он неудачник. Единственное, что получалось у него хорошо — притворяться и плести интриги. Разве Минцзюэ привлекло бы что-то настолько жалкое? С Вэнь Чжулю они даже не были близко знакомы, но Не Хуайсан всё равно всей душой желал приблизиться к нему. И ужасно боялся. Знал, что Сжигающий Ядра опасен, знал, что Не Минцзюэ оторвёт им обоим головы, если вдруг Хуайсан раскроет себя. Но всё равно продолжал втайне мечтать хотя бы об одном взгляде, в котором было бы что-то помимо холода. Не Хуайсан жаждал быть с ним, но знал, что не может. И сейчас, скрывшись в своих покоях, он опустился на пол под дверью, закрыв лицо рукавами. Плакал молча, беззвучно. Не Хуайсан хотел, чтобы было как в сказке — чтобы прямо сейчас кто-нибудь пришёл и утешил, и чтобы этим кем-то оказался брат. Или Вэнь Чжулю. Он так и не смог выбрать. Сидеть на полу холодно и неудобно, Хуайсан чувствовал, что дрожит, но только обнял колени, уткнувшись в них лицом. Больно и одиноко. Слишком тяжело было знать наверняка, что где-то там сейчас Минцзюэ проводит время в компании того, кого любит, а он здесь совсем один.

***

Почувствовав лёгкий поцелуй на губах, Вэнь Чжулю даже не сразу понял, что произошло. Хотел поймать, спросить, но Не Хуайсан сразу же скрылся, захлопнув дверь за собой. И оставил Чжулю стоять в недоумении. Он не сразу пришёл в себя. Сжигающий Ядра поймал себя на мысли, что уже несколько минут неподвижно рассматривает узоры на двери, что так неожиданно закрылась перед ним, оставив уйму вопросов. Зачем Не Хуайсан поцеловал его? Что это было? Это совсем не было похоже на приставания Вэнь Чао, в этом не было ничего неприятного и пошлого. Наоборот. В этом несмелом поцелуе чувствовалось невыносимое отчаяние и сожаление. Дышать стало тяжело. Вэнь Чжулю вдруг понял, что так может поцеловать только человек, страдающий от боли, которую не может выплеснуть, в которой не может сознаться. Желание идти куда-то вмиг оставило его. Захотелось остаться здесь и дождаться, пока Хуайсан не выйдет из этих покоев, чтобы спросить. А если не ответит — достаточно будет одного мрачного взгляда. Нет, пугать его Чжулю не хотел. Впервые его мучили столь серьёзные сомнения. Вэнь Чжулю привык решать свои проблемы самостоятельно, но таких проблем у него ещё не было. Он мало что чувствовал. До этих пор. Сейчас он в растерянности уставился на злосчастную дверь, борясь с желанием вломиться к Не Хуайсану прямо сейчас и потребовать разъяснений, пытаясь понять, что для него значил этот молодой господин Не. Обратиться за советом было не к кому. Тем более, за таким советом. А сам Вэнь Чжулю не знал, что делать. Он мог бы спросить у главы Ордена Вэнь или у Вэнь Чао по возвращении, но оба подняли бы его на смех из-за столь неловких вопросов. А этого ему никак не хотелось. Вэнь Чжулю пришлось признать, что этот поцелуй затронул в нём что-то до сих пор неизведанное. Он думал о Хуайсане с какой-то тоской, не понимая, что заставило его сделать это. Ночью в саду было невыносимо холодно, но возвращаться не хотелось. Вид на жутко возвышающиеся тёмные горы и на небо, усеянное звёздами, совсем не успокаивал, но здесь всё же было легче, чем в резиденции. Все эти сомнения не так тяготили. Да и вообще здесь Вэнь Чжулю нравилось больше, чем в Безночном Городе, где вечно мрачная атмосфера подавляла. Он радовался тому, что здесь никого нет. Верно, ведь ночью все спят. Ну, или не все. С каким-то неожиданным смешком Вэнь Чжулю вдруг подумал о том, что глава его Ордена, например, вряд ли сейчас спит. Сжигающий Ядра узнал об этих отношениях сразу же. Случайно заметил. От молчаливого наблюдателя ничего не скроешь и не утаишь. Он долго молчал, вопросительно поглядывая на главу Вэнь, но спросить всё же не решался. Пока Вэнь Жохань не подметил, как тот на него смотрит. «Ты всё знаешь» — даже не спрашивал, утверждал очевидное. И даже никак не отреагировал, не обиделся на чересчур много знающего слугу, не пришёл в ярость. Только благосклонно улыбнулся. «И ты не против?» — зачем-то спросил, бросив на него какой-то слишком вызывающий взгляд. Конечно, Вэнь Чжулю не был против. Точнее, ему не было дела до отношений главы Ордена, пусть делает, что хочет. Да так даже и лучше. Ведь теперь Вэнь Жохань всё чаще наведывался в Цинхэ, и всегда брал его себе в сопровождение, тем самым избавляя от общества своего невыносимого младшего отпрыска. Вэнь Чжулю терпел и не смел бы ничего сказать, но Вэнь Чао он по-настоящему ненавидел. Этот капризный избалованный ребёнок не давал ему покоя ни днём, ни ночью, временами удивляя своими приказами. Делал слишком ясные намёки, на которые Сжигающий Ядра отвечал вполне пристойным равнодушием. Чжулю отдал бы жизнь за него, если бы потребовалось, но не смог бы найти покоя после смерти от понимания, что потратил её напрасно на этого жалкого дурака. Вэнь Чао слишком умело пользовался замеченным им раздражением, которое вызывал у Вэнь Чжулю, и откровенно приставал к нему — то с неловкими вопросами, то со слишком откровенными жестами. Его не менее омерзительную напарницу Сжигающий Ядра ненавидел больше, чем его самого. Ван Линцзяо была наиболее вульгарной и отталкивающей своей распущенностью женщиной из всех, что ему приходилось видеть. Иногда казалось, что даже некоторые проститутки ведут себя пристойнее, чем она. Ненависть была взаимной: Линцзяо всячески пыталась выставить Вэнь Чжулю в худшем свете перед Вэнь Чао, и всякий раз упивалась своей победой, когда тот отчитывал его. А отчитывал он всегда долго, не гнушаясь прибегать к весьма неприличной как для сына главы величайшего Ордена брани. Вэнь Чжулю просто ненавидел эту парочку, которой вынужден был прислуживать; а когда они особенно сильно изводили — начинал ненавидеть и Вэнь Жоханя, который приставил его к своему младшему сыну. Но нет, ненавидеть главу Ордена он не мог. Ему Чжулю обязан жизнью, он всегда был кумиром, почти божеством, вызывающим уважение и восторг. Если бы когда-нибудь пришлось умереть за него — Вэнь Чжулю непременно сделал бы это, не жалея. Это была странная привязанность. А теперь Вэнь Чжулю разрывался между бесконечной преданностью Вэнь Жоханю и беспокойством за Не Хуайсана. К властной жестокости одного влекло, скрываемая боль второго вызывала жалость и желание защитить. Впервые в жизни Сжигающий Ядра поставил перед собой такой выбор, где каждое решение в равной степени привлекательно. Но даже для него, как для бесконечно преданного главе Вэнь человека, выбор был очевиден. Ведь Не Хуайсан — свободен.