Чёрные сладости

            Нана с грустью смотрела на оставленный им футон, пару бутылок из-под алкоголя, а рядом и их семейное фото. Ёмицу не первый раз вот так вот её бросал, оставляя после себя только пустые бутылки и записку: «Вернусь ещё не скоро, люблю тебя милая, деньги пришлю на карту, целую»… Только в этот раз не было даже записки, было только неуютное ощущение чужака в доме. Как же она устала любить вот так. С большим трудом она стала скручивать футон, собирать стеклянную тару, проветривать помещение. Она протирала пыль, чтобы отвлечься, выносила и выбрасывала его вещи, чтобы больше ничто не напоминало о нём в этом доме, в этой комнате. Нана погладила старенькие серебристые обои; сколько она себя помнит с ним в семейной жизни, мужчина всегда ночевал здесь, оставляя после себя бардак и разбитую надежду на нормальную семью. Но Нана всегда прощала. Собирала неряшливые вещи несостоявшегося муженька-шахтёра и обновляла их. Вешала новые шторы, добавляла пару ярких статуэток или покрывал, передвигала мебель- вроде бы мелочи, но именно поэтому каждый, кто входил в её дом восхищался, а приходив через время восхищался ещё больше: уюту, никогда не покидавшему дом и мастерству Наны, которая даже самую захудалую комнату с выцветшими обоями превращала в королевский дворец, и всегда всё аккуратно и чисто, будто она имела какое-то заклинание на все случаи жизни, а на самом деле всё просто: трудолюбивые руки и капелька мастерства. Нана устало потёрла спину и погладила живот, сейчас ей нельзя так напрягаться. Но всё же довольно оглянула изрядно старую комнату, которая приобрела новые краски, и взгляд остановился на фотографии в рамке на тумбочке с их несуществующей свадьбы. Даже тогда он струсил и сбежал, может даже по делам, но это не оправдание подлого поступка, для Наны всегда крепкая семья стояла выше всяких дел. Она взяла в руки не такую уж и давнюю фотографию. Мусор в доме не хранят — признак плохой хозяйки. Нана не сожалела ни о чём, когда выбросила фото человека, который выбросил её. Ей было только горько на душе и хотелось плакать, от того, что её использовали и бросили, ей не отдавали столько, сколько дарила она. Женщина не просила денег, цветов, шоколада, который приносил Ёмицу после долгого отсутствия, она просила настоящей любви, заботы, а не фальшивой маски заинтересованности разговором за столом, когда он думает только о своём. Но Нана была понимающей и терпеливой, не лезла в разборки мужа по телефону, приветливо встречала суровых начальников, серьёзных лиц, всегда улыбалась для мира и для любимого человека, которому никогда не была нужна… Ей нужно как-то отвлечься. Решила пройтись по магазинам, купить чего-нибудь нужного, проветриться, посмотреть на людей. Сначала ничего необычного, такой же огромный, обставленный небоскрёбами Токио, шумный и многолюдный, со спешащими в разные стороны машинами и огромным потоком людей, также бежащих по своим делам. Но Нана не любила эту сторону Токио. Она предпочитала прогуливаться по тихим, немноголюдным улочкам, находящиеся рядом с семейными домами и детскими площадками. Но вдруг чуть ли не сбив занятую своими думами Нану, чёрная машина без номеров пролетала тихий переулок, обгоняя других, и скрылась за поворотом. « Странно, здесь обычно такие не ездят, им место на главных улицах Токио» — подумала женщина, но значения не придала. Ей нужно понять что делать дальше. И за своими мыслями она не заметила, как за чёрной машиной без номеров последовали другие, не менее подозрительные. Из очередного магазина женщина выходила нагруженная пакетами и свёртками. Больше она не унесёт — для здоровья вредно будет, к тому же в будущем станет ещё труднее. Савада устало вздохнула и готовилась плестись домой, прикидывая, что же простенькое и полезное сделать себе на обед, как вдруг она издалека заметила знакомую машину, которая притормозила чуть подальше от Наны, и из неё тут же послышались приглушённые голоса.  — Реборн, мы оторвались от них ненадолго, нужно что-то быстро придумать. Они местные в этом городе, мы же — приезжие. — послышался тихий, но взволнованный голос шофёра.  — Без лишних слов, Део! Это я и так знаю, неужели ты сомневаешься во мне? -недовольный и высокомерный, притом немного хриплый голос принадлежащий человеку, сидевшему рядом.  — Я знаю что делать. Дверца машины открылась, а оттуда вывалился человек в мятом пиджаке и чёрной шляпе с оранжевой лентой. Тяжело дыша, он прикрывал одной рукой бурое пятно на пиджаке, в другой что-то судорожно сжимал.  — Реборн, что ты делаешь! — Водитель в панике бросился к вылезшему человеку  — Сидеть! — прикрикнул на него тот что в шляпе, судя по всему, Реборн. Спешащий на помощь в панике сел обратно — Сейчас ты уезжаешь без меня и ведёшь их до самой границы Японии, задержи до пяти часов примерно…  — Нет, Реборн! Я…  — Затем, вот тебе адрес — он даёт бумажку с криво начирканными буквами — заедешь в переулок, указанный здесь и бросишь машину, по проходу за домами пройдёшь в тоннель метро…  — Прекрати Реборн! Я тебя здесь не оставлю…  — Да заткнись уже! Ты же не первый год в мафии, а я обязан объяснять тебе простые вещи! На мужчину в машине был направлен из ниоткуда взявшийся пистолет, водитель испуганно прижался к сиденью  — Закрой рот, будь добр. Холодный хриплый голос лучшего киллера в мире и знаменитый пистолет заставили Амадео забыть про сострадание.  — В тоннеле есть небольшой ларёк «Аванс», там есть чипсы, газировка и всякое такое. — рука крепче сжала живот, и последовал недолгий кашель в кулак — так вот — снова кашель — его не зря там администрация оставила — это международный разменный пункт у мафиози. Спроси там Имори Шибую, скажи от Реборна, тебя проведут куда надо, расскажешь ситуацию, пусть пришлёт посыльного, важная информация у нас  — Н-но, Реборн, а как же вы? — дрожащим голосом всё же решил спросить несчастный под дулом пистолета и робко сглотнул.  — Справлюсь, езжай. Амадео попытался совладать с дыханием, мимикой. Перед этим профессионалом он и правда как подросток на экзамене. Он справится, это же Реборн!  — Хорошо. Трясущимися руками шофёр взял адрес, сел за руль и нажал на газ, мужчина в шляпе с облегчением вздохнул. Еле-еле Реборн дополз до ближайшей лавочки и наконец позволил себе оглянуться. И вдруг его сосредоточенный взгляд остановился на очень важной детали — он тут не один.  — Много ты видела, женщина? Обычно он вежлив с дамами, но не в этот раз, сил не осталось даже на элементарную вежливость. Шокированная Нана остановилась посреди улицы, потом что-то вспомнила и всплеснула руками.  — Господин Реборн! Вы можете идти? Нужно срочно перевязать рану и обезвредить! Моя квартира недалеко, останетесь пока у меня, так, где же у меня лежали бинты… Женщина мигом подбежала к раненному мужчине, скидывая ставшим бесполезной окровавленной тряпкой пиджак, попутно доставая из пакетов бинты, прикидывая сколько перекиси понадобится, осмотрела рану на наличие осколков. Невозмутимо расстёгивая рубашку с красным пятном, Нана откупорила одну из бутылок с водой и начала промывать прожжённую пулей дыру в коже, поминутно поливая оголённую кожу обеззараживающим раствором.  — У вас очень нежные руки. Нана наконец обратила внимание на предмет её помощи. Ни один мускул не дрогнул на лице раненого, когда женщина в порыве обеззараживания, не щадя открытой кожи, щедро обливала щипящей жидкостью кровавое пятно на теле. Он даже не вскрикнул при таком обращении, а молча принял помощь, не сопротивляясь, возможно даже не дыша.  — Спасибо за комплимент! Савада тепло улыбнулась, но когда мужчина попытался привстать, твёрдая женская рука легонько сжала крепкое плечо. Улыбка расцветала ещё шире.  — Нет-нет! Господин Реборн, с таким ранением вы никуда не пойдёте! — в ответ на недоумённый взгляд мужчины — Остановитесь у меня! Комнат много, а вам срочно нужно восстановление! Не волнуйтесь, меня не затруднит — я одна живу. Тут пройти немного, у вас получится! И Нана, положив руку Реборна на своё плечо, прихватив оставшиеся пакеты с продуктами и лекарствами, стала медленно ковылять к её родной квартире под руку с едва знакомым мужчиной, думая только о том, понравиться ли гостю комната. Почему Реборн не отказался? Жизнь научила его действовать в одиночку, но принимать помощь всегда, ведь две головы всегда лучше чем одна. Но его поразила эта женщина. Едва знакомая с ним, она помогла ему, не обращая внимание на то что Реборн явно мафиози, и Нана играет с огнём, принимая его к себе в дом, но эту женщину не переубедить. И дело тут не в глупости, хотя…его интересовали несколько вопросов. Почему ей не пришло в голову отвезти его в больницу? Она всё понимает, несмотря на то, что очень настойчиво и очень хорошо скрывает это. Ответ один — это её решение, такой у Савады-сан характер; она явно видела перепалку с нерадивым шофёром и не понаслышке знает о ранах, и как их правильно лечить, о том что пуля точно не задела внутренние органы и то что она справится сама. Что-то в её прошлом не так, хотя даже это не изменит уважительное отношение к такой понимающей и рискованной женщине. Как только эта особа принесла его, по-другому не скажешь, в свою уютную квартиру и тут же дала комнату, ухаживая не переставая, не спрашивая о его жизни, просто искренне интересовалась самочувствием, всегда с улыбкой встречая незнакомца с утра, чтобы сменить повязки. Но готовила Савада Нана просто замечательно! Такую еду он не ел ни в одном ресторане мира, ни на одном званом ужине. Он, со своим пламенем солнца, как никогда чувствовал душу и любовь, вкладываемое в каждое онигири, каждое блюдо, которая готовила эта хрупкая на вид женщина, имеющая у себя внутри стальную основу. Она сильная, но одновременно такая наивная и по-детски заинтересованная во всём, что происходит в мире. Невероятно. Уже прошло две с половиной недели, и Реборн готовился уходить, хотя уже привык к этой взволнованной улыбке, к этим мягким прикосновениям, нежно снимающим повязку и готовившие такие тёплые и вкусные блюда, под её руками превращались в настоящие деликатесы. Но задерживаться у неё он точно не мог — не позволяла мужская гордость, помощь помощью, а всё-таки мог и сам справиться, только непонятная слабина перед напором хрупкой Наны не дала «героически» пережить ранение. Но оставлять в неведении её он тоже не мог.  — Савада-сан, мне уже пора, спасибо за всё вам, вашу помощь я запомню навсегда! — тепло, взяв её руки в свои, благодарил Нану Реборн  — Но вы же ещё до конца не оправились! Я вас не пущу!  — Я не могу дольше пользоваться вашим гостеприимством! Ваша помощь была неоценима, но у меня есть неотложные дела. Пожалуйста, не будьте настолько настойчивыми!  — Ко мне во время первой встречи вы вообще обратились «женщина», а сейчас — гостеприимство, дела, пожалуйста — Нана наигранно обиженным тоном упрекала мужчину, проффесионально пользовавшимся пистолетом и получившим пулевое ранение в живот, не пуская его из дому — у этой женщины точно отсутствует элементарный инстинкт самосохранения, или просто железные яйца. — но… Вы правда справитесь? — оказывается она была невероятно серьёзна  — Безусловно, можете мне поверить — улыбался Реборн — женщина…  — Ладно, я вас отпускаю — тоже хитрый прищур — господин -мафиози. Значит, действительно знала. Прошло ещё две недели сквозная рана зарастала, дела кровавые налаживались. Информацию он благополучно передал посреднику, получил свои деньги. На всякий случай проверился у нелегального дорогого доктора, тот вообще не понял, как Реборна спасли, имея при себе походный набор средств, но объявил, что кости и органы и правда не пострадали. Эта женщина снова подтвердила его догадки, удивив его, и теперь…он не мог спокойно спать. Везде, на каждом шагу, ему мерещилась Савада Нана, тепло улыбаясь и задорно подмигивая, а то становясь серьёзной и сосредоточенной. Долго бы он так мучился, если бы не понял — сердце бьётся часто, а в глазах плывёт без её божественных закусок — он влюбился. В конце месяца мужчина наконец принял свои чувства и сорвался в Японию, хотя был уже почти в Италии. Вот порог её квартиры. Он уже сходит с ума без этой души нараспашку, без ласковых прикосновений, без наивной улыбки, без… Дверь открылась. В проёме домашняя Нана в клетчатом фартуке, с чайником в руке.  — О, господин-мафиози, какими судьбами вы сюда пришли, да ещё с таким букетом роз, что… -Савада-сан — на эмоциях сорвался Реборн, что для него не свойственно — Можно звать вас просто Нана? Могу я…пригласить вас сегодня в ресторан? Пожалуйста! Эти розы, они все вам, все, только примите моё приглашение! Тихо чайник опустился на шкафчик у двери, удивлённые глаза поднялись на смуглое лицо высокого мужчины, дарящего ей букет цветов чуть больше её самой  — Хорошо, дайте мне полчаса. — двусмысленный холодный ответ и дверь захлопнулась, огорошенный Реборн остался в лестничном проёме, а порхающая женщина быстро наводила марафет. Почему она так быстро согласилась? Да потому что сама уже несколько недель словно не дышит, просто как живой труп. Она сама уже не может без него ни одной минуты. Она уже давно любит его до беспамятства…